Дар уязвимости

Дом был старым. Очень старым. В нём пахло пылью, мышами, немного — рассохшимся деревом. Я осторожно ступала по грязным половицам, морщась от скрипа. Нда-а-а-а, давненько хозяева не заглядывали сюда. Особый, затхлый и спёртый запах нежилого помещения ни с чем не перепутаешь. Впрочем, мне же лучше: спокойно возьму то, что нужно, и уйду. По крайней мере, я отчаянно успокаивала себя именно этой мыслью. Интуиция же была категорически не согласна и грозила неприятностями. Я наблюдала за домом почти сутки, изучила его со всех сторон и не могла понять, что же так тревожит. Эйвор, отправляя меня сюда, клялся сломанным когтем, что дело плёвое. Зайти в библиотеку, найти тайник за резной панелью с гербом, набрать комбинацию на кодовом замке, взять то, что лежит в сейфе, и уйти с ценной добычей. Взамен обещал окончательно списать долг перед Ночной Гильдией.

С первого этажа донёсся какой-то неясный звук, и я замерла, прислушиваясь. Ветка, что ли, стукнула по стеклу? Принюхалась, привстав на носочки, готовая в любую секунду метнуться в конец коридора, вскочить на подоконник, с него в чердачный лаз, а там — в маленькое окошко, через которое проникла в дом. На нём одном не было сторожевых заклинаний. Хозяин, кем бы он ни был, опрометчиво решил, что через такое окошко внутрь попасть невозможно. Звук больше не повторялся, и я, успокоенная, двинулась дальше. Проходя мимо лестницы, покосилась вниз, в неприветливую темноту. Острое кошачье зрение позволяло видеть ночью без дополнительного освещения. Тихо и ни единого движения. Вот и славно. Дойдя до библиотеки, толкнула тяжёлую дверь. Та поддавалась неохотно, а давно не смазанные петли жалобно скрипели. Проскользнула внутрь и, не удержавшись, чихнула. Вот где было королевство пыли! Высоченные, до потолка, стеллажи были забиты фолиантами. С одной полки прыснули в разные стороны потревоженные моим визитом мыши, мирно доедавшие какую-то обложку. Я недовольно поморщилась. Ну вот чего стоило потратиться на самое дешёвое заклинание против мышей и крыс? Глядя на испорченные книги, я испытывала почти физическую боль. В памяти ещё жило воспоминание о нашей родовой библиотеке, огромной, светлой. Как я любила сидеть в отцовском кресле, страница за страницей «глотая» книги, спеша прожить вместе с любимыми героями сказок одну историю, чтобы тут же окунуться в следующую. А потом сказки кончились. Мой род был истреблён за одни сутки, а библиотека погибла в огне... Я тряхнула головой, отгоняя грустные воспоминания. Нет больше Каролин из клана Лесных кошек, есть Касси Ловкая лапка, одна из лучших воровок главы Ночной Гильдии Эйвора. Он подобрал меня, когда я умирала от голода под одним из городских мостов, он дал мне новое имя и новую судьбу, он обратил мою бессильную злость на врагов в яркое пламя ненависти. И я должна найти и отдать ему то, что лежит в этом дэрговом* сейфе!

*Дэрги – по местным поверьям, злобные существа, обитающие в Нижнем мире и обожающие делать пакости.

Осмотрелась в поисках резной панели с гербом. Таковых в библиотеке обнаружилось целых пять, в промежутках между стеллажами. Пять гербов, пять великих кланов. Юг, Север, Восток, Запад и Центральные земли. Пещерные Львы, Серебристые Песцы, Горные Барсы, Пятнистые Рыси и Снежные Волки. Внутреннее чутьё влекло к панели с гербом Рысей. Легонько простучав её, я убедилась, что интуиция не подвела и заозиралась в поисках чего-нибудь, чем можно было бы поддеть деревяшку. Взгляд упал на запыленную кочергу возле забранного узорной решёткой камина. Сгодится! Только бы сил хватило. Кое-как запихнула кочергу в узкую щель между стеной и панелью, навалилась всем скромным весом и… едва успела отскочить, когда панель с грохотом рухнула. Интуиция взвыла, словно пёс, которому прищемили хвост. Я замерла, настороженно прислушиваясь. Нет, в доме было всё так же тихо. Никто не спешил узнать, что же такое происходит, никто не торопился на шум. Быстро набрав на кодовом замке заученную комбинацию, я облегчённо выдохнула, когда тот тихо щёлкнул, открыв мне доступ. Информаторы у Эйвора были что надо. Подняв кочергу, осторожно потрогала ею лежащую в сейфе книгу. Мало ли, какие сюрпризы там ждут? Невидимый капкан, воздушный меч или вовсе — ядовитая игла. А я у себя одна и дорога себе целиком. Магические перчатки тоже не от всего спасти могут. Лишь после этой проверки осмелилась взять книгу в руки. Бросила взгляд на название и тоскливо выругалась. Ну кто бы сомневался! Копия гримуара магистра Дегарро, чёрного мага. Сборник опасных и разрушительных заклинаний, запрещённый на территориях всех кланов. Почти все копии были уничтожены, а оставшиеся стоили бешеных денег. А заодно и жизни тому идиоту, кто попытался бы самостоятельно продать опасную книгу. Понятно, почему Эйвор отправил меня. Долг жизни, долг перед Гильдией, магическая клятва, удавкой захлестнувшая шею… Я точно не исчезну с гримуаром в обнимку, вильнув хвостом на прощанье. Точнее, даже не вильнув: лесные кошки слишком малы, и полноценно перекинуться во вторую ипостась невозможно. Единственное, на что мы способны, так это отрастить когти.

— Ну, Эйвор! — буркнула я под нос, запирая сейф. — Поцелуй тебя дэрг, я не потащу это через территорию двух кланов!

Достала из внутреннего кармана куртки тонкое колечко с алым камнем — локальный портал для мгновенного перемещения небольших предметов, настроенный на личный кабинет главы Ночной гильдии в одном из тайных убежищ. Да, опасно, но других вариантов я не видела. Если страже у межгородских порталов вздумается меня обыскать, то гримуар Дегарро обеспечит мне немедленную казнь без суда и следствия. Когда книга исчезла во взметнувшемся вихре, ещё раз тихо чихнула от попавшей в нос пыли. Вернула кочергу на место, к каминной решётке, осмотрелась. Вот и славно. А панель сама упала, от старости. Подойдя к дверям, привычно прислушалась, держа наготове заклинание вспышки, чтобы ослепить возможного противника. Но в коридоре было тихо. Выскользнула за дверь, бросив в библиотеку лёгкое воздушное заклинание. Порыв ветра поднимет пыль, а когда она осядет, следов на полу уже не останется. Чувство тревоги, терзавшее с того момента, как я увидела этот дом, усиливалось с каждой секундой. Я промчалась по коридору, вскочила на подоконник, ухватилась за край лаза на чердак и подтянулась. Перед тем, как опустить крышку, бросила вниз ещё одно воздушное заклинание. Замерла у окошка, рассматривая ночной сад, заросший одичавшей смородиной и шиповником. Швырнув последнее заклинание, ужом протиснулась наружу. Оттолкнувшись от карниза, прыгнула к суку ближайшего дерева, ухватилась за него, но взобраться не успела. Чужое заклинание кулаком врезалось в бок, буквально сметая меня с ветки. Единственное, что успело пронестись в голове, пока летела вниз: «Надеюсь, внизу не шиповник».

Но упасть мне не позволили. Сильные мужские руки подхватили, прижимая к себе и выдавливая остатки кислорода из лёгких. Жадно хватая воздух ртом, я вскинула взгляд на «благодетеля» и чуть не подавилась вдохом. Не узнать обладателя жемчужно-серебристых волос было невозможно.

— Песец! — мрачно шепнула я, одновременно называя клан, к которому принадлежал мужчина и констатируя глубину дэрговой задницы, в которую я попала.

О распущенности Серебристых Песцов не слышал лишь глухой. Сразу страже он меня не сдаст, разве что под утро, когда хорошенько развлечётся. И ведь принесла нелёгкая на мою голову! Впрочем, судя по вполне однозначному интересу в глазах мужчины, переживать мне следовало за другие части тела.

— Два песца, — скромно поправил меня кто-то сзади. — Лэм, поставь девочку на землю, я тоже хочу рассмотреть нашу добычу.

Лэм послушно опустил меня, не упустив возможности погладить пониже спины, и развернул. На меня, ласково и многообещающе улыбаясь, смотрела его копия. Ох, великий предок, Лесной Кот! Где я успела перед тобою так провиниться?

— Так-так-так, — мужчина склонил голову к плечу, — и кто же это решил похозяйничать в старом особняке?

Дэрг, вот откуда только они тут взялись? Я ведь каждый камушек в округе обнюхала и осмотрела, убедилась, что ни одной живой души, кроме моей да десятка мышиных, тут нет. И вот, получила репей на хвост. И не соврать, что случайно мимо проходила. Впрочем, почему это — не соврать? Вляпаться ещё сильнее уже невозможно. Остаётся, как учил Эйвор: улыбаться и брехать.

— Холодно на улице, — я очень искренне всхлипнула, — а мне ночевать негде. И кушать хочется. А там ни крошечки еды…

— Накормим и согреем, — тихо рассмеялся над ухом Лэм.

— Но придётся отработать, — подхватил его близнец.

— Так я это… Да как скажете! — радостно воскликнула я, пытаясь выпутаться из цепких лап первого песца. — Дом приберу, еды сготовлю. И воды натаскаю, вы не смотрите, что я худая, я жилистая — ух!

— Нет, милая, мы тебя по другому назначению употребим, — хмыкнул Лэм. — И ты расскажешь нам, что на самом деле тебе было нужно.

— Так я маленькая ещё, — испуганно протянула я и жалобно посмотрела в глаза тому, что стоял напротив.

— Врёшь, — спокойно констатировал тот. Ноздри его хищно раздувались. — Ты уже расцвела. А что маленькая… Так мы любим миниатюрных.

— Долго и нежно, — со смехом подтвердил Лэм. — Тебе понра-а-авится, милая.

У меня не оставалось выбора. Удлинившиеся когти легко пробили ткань перчаток, и я от всей кошачьей души махнула правой рукой, дотянувшись до ладони второго песца и одновременно царапая Лэма. Мама говорила, достаточно всего одной ранки и осознанного желания...

— Зар-р-раза! — прошипел Лэм, от неожиданности отпуская меня.

Терять времени я не стала, рванулась в сторону, едва не упав, и с разгона влетела в смородиновые заросли. Забившись в какую-то ямку под одним из кустов, сжалась, прислушиваясь. Шум над головой, и сильные руки, ухватив за шиворот, рванули меня наверх, как нашкодившего котёнка.

— Царапаться удумала? — мрачно вопросил один из близнецов, продолжая удерживать меня почти на весу. — Это ты поспешила, мы немного не в тех условиях.

Ворот куртки душил. Я трепыхнулась, пытаясь освободиться, но напрасно. Мужчина говорил что-то ещё, но я уже не слышала. Сознание уплывало, унося меня в густое, чёрное, тихое небытие.

Очнувшись, поняла, что лежу на чём-то мягком. Руку бережно поглаживали мужские ладони. Открыла глаза и шарахнулась в сторону, больно ударившись плечом об стену. Я лежала на кровати, а оба песца сидели на придвинутых к ней стульях, глядя на меня такими голодными взглядами, словно я была как минимум, стейком. Аппетитным, сочным и, несомненно, вкусным и питательным.

— Тихо, тихо, — примирительно произнёс один из близнецов, выставив ладони перед собой, — спокойно. Тебя никто не обидит. Не бойся.

Ну да, конечно, верю. Притащили невесть куда, уже уложили и даже куртку расстегнули. Сейчас разденут окончательно и как начнут не обижать! Поджав колени, отодвинулась в самый дальний угол, настороженно глядя на мужчин и просчитывая, как прорваться к двери максимально быстро и с минимальными потерями. На окно я даже не смотрела: почти наверняка на нём стояли защитные чары.

— Как-то мы неправильно начали знакомство, — вздохнул второй близнец, запустив ладонь в светлые волосы. — Кто бы мог подумать… Давай попробуем ещё раз. Я Лайам.

— Дариан, — представился второй близнец.

— Милли, — без зазрения совести соврала я, слегка расслабившись.

Кажется, родовая особенность сработала. По крайней мере, нахальные и самоуверенные песцы явно были озадачены ужасом, с которым я от них шарахнулась. А следующие слова Дариана эту догадку подтвердили.

— Милли, — произнёс он, глядя мне в глаза, — ты наша с Лэмом пара. Мы не обидим тебя, маленькая, но, пожалуйста, ради Первопредка, не бойся. Твой страх, он… В общем, звериная ипостась бунтует и требует немедленно покарать обидчика, а потом утешить тебя.

— Не надо меня утешать! — тут же отказалась я от сомнительного предложения. И не удержалась, любопытная кошачья натура требовала проверить пределы допустимого: — И в моей ситуации бояться — нормально. Вы меня чуть не задушили!

— Прости. — Лайам виновато опустил голову. — Не рассчитал силу. Больше такого не повторится. Как я могу искупить свою вину?

— Отпустить меня? — предложила я самый выгодный с моей точки зрения вариант. — Клянусь хвостом, тут же всё прощу.

— Милли, ты наша пара, — терпеливо повторил Дариан. — Мы не можем тебя отпустить. Разве ты ничего не чувствуешь? Меня твой запах сводит с ума, я хочу...

— … кушать, — поспешила я перебить песца. — И вообще, у меня нос заложен, ничего я не чувствую.

Близнецы озадаченно переглянулись. Я, пользуясь наступившей паузой, рассматривала их. Темноглазый Дариан и сероглазый Лайам. Первый — сдержанный и упрямый. Готова поклясться сломанным когтем, это он сбил меня с ветки заклинанием. С ним точно не договоришься. Второй, кажется, помягче и чувствует вину, но упрям не меньше. Значит, как только они меня оставят, нужно выбираться от гостеприимных хозяев. Ещё бы узнать, где я нахожусь и как эти песцы оказались там, где их не должно было быть!

— Полагаю, метка всё исправит, — решил тем временем Дариан и протянул ко мне руку.

Я взвизгнула так, что едва не оглохла сама, и шлёпнула по наглой конечности ладошкой.

— Не хочу! Не соглашусь! Буду царапаться!

Песцов словно ветром сдуло в противоположный конец комнаты. Морщась и потирая уши, они смотрели на меня. Я же, почуяв слабое место противника, продолжала истерить и даже разрыдалась.

— Милли… — попытался было воззвать к моему здравому смыслу то ли Лайам, то ли Дариан, цвета глаз с такого расстояния я разобрать не могла. — Милли, пожалуйста, перестань.

— Уйдите, оба! — всхлипнула я, наблюдая за ними сквозь неплотно стиснутые пальцы. — Не хочу вас видеть!

Близнецы неохотно повиновались. Но хорошее на этом закончилось, потому что два светловолосых гада не забыли запереть дверь на ключ. Повсхлипывав для порядка ещё несколько минут, я поднялась с кровати и подошла к окну. Великий Первопредок, куда они меня притащили?! Сколько хватало глаз, расстилалась снежная пустыня, мерцающая серебром в лунном свете. Прозрачный воздух казался стеклянным. Я зябко поёжилась, представив на миг, как же там холодно. Интересно, здесь есть постоянный портал или придётся найти и прихватизировать чужой амулет? Услышав, как в замке поворачивается ключ, повернулась и на миг потеряла дар речи, увидев третью копию моих похитителей. Зеленоглазую. Такую же холёную и самоуверенную. Картинка в голове сложилась окончательно, а призрачная надежда, что всё не так печально, как кажется, растаяла без следа. Вот же дэрг!

— Доброй ночи. — Раздражённый тон мужчины совершенно не вязался с относительно вежливым приветствием. — Учитывая сложившуюся ситуацию и… некоторую неадекватность моих братьев, я решил побеседовать с их парой, — произнося это, он поморщился, и я даже слегка оскорбилась, — сам. Меня зовут Ролен. Присаживайся, разговор будет долгим.

«Ролен Д’Аргенто, бывший начальник службы безопасности центрального гномьего банка, бывший глава следственного управления Центральных Земель, по каким-то причинам решивший оставить свой пост и год назад вернувшийся на земли клана», — мысленно проговорила я, глядя в зелёные глаза. Плохо, очень плохо… В своё время этот тип попортил Эйвору немало крови. Шёл по следу, как привязанный, рыл землю носом и карал пойманных воров по всей строгости. При нём Ночная Гильдия в столице притихла, как мыши под половицей. Слишком честный, слишком принципиальный, слишком дотошный. Мне повезло не встретиться с ним во время его службы в столице Центральных земель, но зато сейчас беседы было не избежать. Радовало лишь одно: он собирался разговаривать с Милли, а не с Касси Ловкой лапкой.

А ещё я поняла две очень важные вещи. Первое, на груди у Ролена висела цепочка с так необходимым мне портальным амулетом, и второе — он был совсем не рад внезапному обретению братьями пары. Я его понимала и в глубине души слегка сочувствовала. Случаи, когда одна женщина оказывалась парой сразу для двоих, были крайне редки, и уж точно никто ранее не слышал, чтобы так «повезло» представителям одной семьи. Оборотни, только-только обретшие пару, были не в силах усмирить звериную ипостась, требующую защищать и оберегать женщину от всего, и готовы были выполнить практически любой её каприз, потому моё появление ставило под угрозу привычную жизнь клана — мало ли, что взбредёт в голову сумасбродной бабе. А учитывая устроенную мной истерику и отказ принимать метку, близнецов сейчас корёжило знатно: как же — они меня довели, испугали и вообще чуть не убили! Ко всему, они притащили меня невесть откуда и наверняка рассказали брату, при каких обстоятельствах состоялась наша незабываемая встреча. Бродяжка Милли, восхитительная пара для старшего и младшего сыновей Редьяна Д’Аргенто, главы правящего клана Северных земель! Линия поведения сложилась сама собой.

— Да, пушистик! — радостно воскликнула я, утирая нос рукавом куртки, и развязно плюхнулась на кровать, закинув ногу за ногу. — Давай поговорим!

Песец едва не заскрежетал зубами от такой фамильярности, но сдержался. Придвинул стул и сел напротив, сцепив пальцы так, что побелели костяшки. Ой, ну зачем так злиться? Можно подумать, ждал благородных манер.

— Расскажи о себе, — предложил он. Цепкий, холодный взгляд ощупывал меня, подмечая каждую деталь. — Имя, клан, род занятий.

Мысленно я в который раз похвалила предусмотрительного Эйвора. Он позаботился о том, чтобы одежду, похожую на ту, которую носили члены Ночной Гильдии, раздавали при храмах и в ночлежках. Одеться в такую куртку и такие штаны мог любой нищий. Обыскивать меня господин песец вряд ли будет, потому на некоторые вещи, которых у бродяжки быть не может, в частности, на монеты в поясе, наткнуться не должен.

— Милли, — скалясь во все зубы, ответила я. — Кошка, а вот какого клана, не могу сказать. Чем занимаюсь… Да-по разному. По хозяйству там помочь, в огороде, на кухне. Там кусочек, тут кусочек, вот и набито брюхо.

— Только это? — Ролен скептически дёрнул уголком рта. — Кошки ещё те б… ветреницы.

— Песец, ты на что намекаешь?! — я соскочила с кровати и рассерженно ткнула его пальцем в грудь. — Я кошка честная, если и сплю с кем, так по велению сердца, а не за медяк!

Цепочка чарами не ударила, поэтому я продолжила бушевать, примеряясь к амулету.

— Да я таких как ты за милю обхожу, думаете, раз правящий клан, так всё можно? Что любая хвост задерёт и в объятья прыгнет? Да что ты знаешь о жизни, пушистик? Кинь тебя в ночлежку, тебя ж за ночь блохи до скелета заедят! А на улице подохнешь на третьи сутки, беззащитный, жалкий и никчемный!

Положив руки на плечи мужчине, склонилась к нему близко-близко, глядя в горящие гневом зелёные глаза, и припечатала:

— Мне тебя жаль. Вся твоя гордость измеряется звоном монет. Исчезнут они — и тебя не станет.

В другой ситуации Ролен наверняка бы не купился на такую провокацию, но сейчас он и без того был на взводе, а поучения какой-то случайной бродяжки, внезапно оказавшейся истинной парой его братьев, вывели песца окончательно.

— Кош-ш-шка! — прошипел он, поднимаясь одним текучим движениям и легонько отталкивая меня на кровать. — Клянусь Первопредком, если ты не заткнёшься…

— А-а-а-а-а-а!!! — завопила я во всю силу лёгких. — Убивают!!!

— Пока даже пальцем не тронул, — кисло заявил Ролен, отступая и морщась от моего визга. — Да не верещи, не прибежит никто. Я звуконепроницаемый полог на комнату поставил. Всё, я понял. Честная кошка, телом не промышляла.

— Да! — сидя на кровати, я гордо вздёрнула голову. — Не только у вас, аристократов, честь имеется! И когда меня покормят? Братцы твои сбежали, хотя обещали заботиться и оберегать, а я сутки уже не жрамши.

— Сейчас распоряжусь, — пообещал он и вышел из комнаты, не забыв запереть дверь на ключ.

Я не стала терять время. Вытащила из кармана ловко украденный во время гневной отповеди портальный амулет, быстро задала координаты Тоганы — небольшого городка на Северных землях, в приграничье с Центральными. Взметнувшийся вихрь оставил меня на пустынной в это время улице. Осмотревшись вокруг, я направилась к призывно мерцающей вывеске круглосуточной лавки готового платья. Вот за что я всегда любила приграничье! Вышла оттуда в недорогом, но вполне милом строгом платье из синей шерсти и меховой накидке. Следующей целью был межгородской портал. У сонных стражников скромно одетая молодая девушка с небольшим вещевым узелком не вызвала никаких подозрений, они даже пренебрегли стандартной процедурой досмотра. Приняли плату и пропустили в одиночную кабинку. По привычке, чтобы запутать следы, я забила в память телепорта с десяток городов и перенеслась в портовую Нэццо, шумную и оживлённую в любое время суток. Заглянув там к знакомому скупщику, почти не торгуясь, продала ему за пять золотых портальный амулет господина бывшего главы следственного управления Центральных земель, вновь сменила одежду и, примкнув к группе торговцев, вместе с ними наконец-то вернулась в Ксион.

За девять лет, проведённых здесь, столица Центральных земель стала для меня родной. Я знала тут каждую улочку, каждое здание, каждый чёрный ход. По-хорошему, следовало пойти к Эйвору прямо сейчас, но я слишком устала от всего, что случилось за последние несколько часов. Не было сил даже добраться до одной из привычных «нычек». Сняла в ближайшей гостинице недорогую комнату и уснула, едва успев накрыться одеялом.

Проснулась к полудню, когда холодное осеннее солнце уже поднялось высоко над городом. Позволила себе несколько минут понежиться в кровати, вдыхая лёгкий, едва уловимый аромат отвара из берёзовых листьев, в котором полоскали бельё после стирки, и неохотно поднялась. Вода из крана лилась едва тёплая, и я передёрнула плечами, понимая, что от полноценного душа придётся отказаться. Я ненавидела холодную воду. Привычка из ещё той, прошлой жизни, от которой так и не избавилась. Покопавшись в узелке с вещами, достала оттуда два пузырька. Содержимое одного втёрла в волосы, из второго закапала глаза — по две капли в каждый, тихо шипя от рези. Иллюзия спадала неохотно. Увы, за качественную маскировку приходилось платить болью. Когда в зеркале, наконец, начал отражаться родной и привычный облик — пепельноволосая девушка со светло-янтарными глазами, я вышла из комнаты. За стойкой был уже новый служащий, принявший ключи и скользнувший по мне безразличным взглядом. Его напарника я вчера заинтересовала куда больше. Хотя дело наверняка было в маскировке. Почему-то здесь, на Центральных землях, мужчины предпочитали жгучих брюнеток с чёрными очами.

Выбравшись на одну из центральных улиц, влилась в толпу, ловко лавируя между спешащими по делам народом. Принюхалась к запаху свежей выпечки, донёсшемуся с порывом ветра, к аромату жареной рыбы из открытого окна, и сглотнула голодную слюну. Я не ела уже почти сутки, несколько кусочков вяленого мяса, которые дожевала вчера днём, наблюдая за домом, не в счёт. Пришлось сделать крюк и забежать на рынок. Купила у румяной дородной торговки пирожок с яйцом и сыром, перекинулась парой слов со знакомыми и только после этого пошла к Эйвору.

— Явилась, — приветствовал меня глава Ночной Гильдии из-за стола, подняв на меня взгляд, и снова уткнулся в экран маговизора, лежавшего перед ним.

Махнул рукой в сторону стула для посетителей, мол, присаживайся, дорогая, будем разговоры разговаривать. Проигнорировав намёк, я привычно примостилась на краешке стола. Что поделать, с детства любила взобраться повыше. Эйвор лишь недовольно выдохнул. Переучить меня он пытался первые три года после нашего знакомства. Орал, угрожал, ставил ловушки-заклинания, после срабатывания которых меня то в прямом смысле сдувало в ближайший угол, то обливало холодной водой. Ничего не работало. Я дулась два-три дня, а потом с упорством маньяка вновь мостила тощий зад на край стола. И Эйвор сдался, со злостью заявив однажды, что проще спустить с кошки шкуру, чем переучить.

Сейчас глава Ночной Гильдии был очень зол. Я видела, как ходили желваки на его щеках, как вздулись вены на висках. Соскользнув со стола, я зашла за спинку его кресла, положила ладони на плечи, осторожно разминая каменные мышцы. Эйвор молчал, продолжая тяжело дышать. Наконец, тряхнул плечами, сбрасывая мои руки, выдвинул ящик стола и бросил на стол перед собою два увесистых мешочка.

— Плата за выполненный заказ, — сухо и отрывисто бросил он.

— Долг перед Гильдией, — мягко напомнила я.

— Закрыт. — Эйвор не оборачивался.

Я обеспокоилась. Чувство тревоги, так и не прекратившее терзать меня после возвращения в Ксион, усилилось. Вернув ладони обратно на плечи мужчины, я склонилась над ним и спросила, отбросив неуклюжие попытки вести себя так же, как остальные члены Гильдии:

— Что случилось?

В конце концов, слишком многое нас связывало, да и сам Эйвор никогда не скрывал особого отношения ко мне.

— Господин Ролен Д’Аргенто, — произнося это, глава Ночной Гильдии скривился, словно надкусил лимон. — Случился здесь ранним утром и требовал выдать ему некую Милли. Не знаешь, что его могло привести ко мне?

— Заглянул по старой памяти, — предположила я. — Вам же приходилось общаться, когда он был главой следственного управления?

— Касси. — Эйвор произнёс моё имя угрожающе низким тембром.

— Я, — подтвердила, что он не ошибся, но услышав хриплый рык, тут же передумала шутить. Обошла кресло, уселась на стол и призналась: — Ну да, я украла у него портальный амулет и продала Лансу за пять золотых. А что мне было делать?

Мужчина молчал, сплетая и расплетая пальцы. Я вздохнула и рассказала всё, начиная с необъяснимого чувства надвигающейся пакости, неотступно преследовавшего меня, едва я увидела тот заброшенный особняк, и заканчивая побегом из замка Д’Аргенто.

— Понятно, — коротко бросил Эйвор, когда я умолкла. — А теперь слушай внимательно. Сейчас ты заберёшь деньги, несколько амулетов и исчезнешь. Спрячься так, чтобы даже я тебя не нашёл. Ролен Д’Аргенто страшный противник. Если он встанет на твой след, тебе придётся бегать всю оставшуюся жизнь, Каролин!

Он назвал меня настоящим именем. Значит, дело и впрямь пахло дурно. Лесная кошка внутри фыркнула, не чувствуя за собой вины. А что оставалось делать? Позволить двум Серебристым Песцам вдоволь позабавиться? Ещё чего не хватало! Пусть благодарят Первопредка, что для формирования полноценной парной привязки с Лесной Кошкой одной царапины мало.

Эйвор тем временем вновь открыл ящик стола и начал выкладывать амулеты, при виде которых у меня расширились глаза. Здесь было целое состояние! Связка одноразовых телепортов, настроенных случайным образом, чтобы никто не смог отследить перемещение, уменьшитель предметов, несколько капсул с запечатанными стихийными заклинаниями, не требующими получения особого разрешения на их применение, кольцо с камнем, меняющим цвет при наличии в пище яда, и ещё несколько крайне необходимых вещей. Затем к амулетам добавился с десяток пузырьков с полезными эликсирами и несколько баночек с мазями.

— Это всё, что я могу для тебя сделать, Касси, — голос Эйвора звучал глухо. — В шкафу комплект одежды и сумка. Забирай всё и уходи телепортом. Может, средний Д’Аргенто больше и не сыскарь, но его клан богаче гномьих королей. А золото развязывает любой язык. И… храни тебя Первопредок, девочка.

Я молча встала, взяла из шкафа заботливо сложенный узелок с одеждой и простую холщовую сумку, смахнула туда деньги и амулеты, оставив лишь один телепорт. Перед тем, как сжать его в ладони и исчезнуть во взметнувшемся вихре портала, подняла взгляд на Эйвора и тихо проговорила:

— Спасибо, тэтт*.

*Тэтт — названный отец

Я не называла Эйвора так уже несколько лет, с тех пор, как он выставил мне такую сумму отступных перед Гильдией, что даже если бы я обнесла хранилище гномьего банка, всё равно осталась бы должна. Позже поняла, что старый ворон таким образом пытался удержать меня от ошибок, не позволить, едва получив свободу, броситься мстить тем, по чьей вине я осиротела, но продолжала упрямиться. Общалась с Эйвором исключительно в его кабинете и сугубо по «деловым» вопросам. Но сейчас, увидев, как опустились его плечи, как он моментально постарел на много лет, не смогла уйти просто так. Я давно его простила, просто не признавалась в этом. Эйвор относился ко мне, как к дочери, старался уберечь от грязи и боли, но при этом требовал не меньше, а то и больше, чем с остальных членов Гильдии, подчинявшихся лично ему. Мне он не прощал ни единой ошибки. И я действительно была одной из лучших. Умела незаметно похитить любую драгоценность и любой амулет так, что владелец этого даже не замечал, затеряться в толпе, скрыться от погони. Только вот сейчас моё сердечко тоскливо сжималось от мысли, что на этот раз проверять мои умения будет лично Ролен Д’Аргенто.

Телепорт выбросил меня на Западных землях, принадлежащих клану Пятнистых Рысей. Задерживаться в случайном городке я не стала. Пройдя через десяток порталов и совершив несколько небольших, но важных покупок, взяла на железнодорожной станции билет на ближайший поезд и на закате сошла в тихой и живописной рыбацкой деревушке на побережье. По моим расчётам, привязка окончательно должна была утратить силу через шесть суток, и после этого близнецы не узнают меня, даже если столкнутся нос к носу. Проклятый дар, из-за которого был истреблён весь мой клан, сейчас лишил меня последнего оплота надёжности — защиты Эйвора. Но иначе в той ситуации я поступить не могла. Впрочем, отыскать меня в этом забытом Первопредком месте, где и поезд-то останавливался раз в неделю, можно было разве что случайно. Такой расклад меня вполне устраивал. Оставалось решить лишь вопрос с проживанием. Потоптавшись возле расписания, я двинулась к деревне. Завидев стоящих у колодца женщин, направилась к ним.

— Городская, чай? — спросила самая бойкая из кумушек, едва я приблизилась.

— Да, — я застенчиво улыбнулась. — Буду в художественное училище поступать через год, вот, хочу несколько пейзажей нарисовать.

В подтверждение своих слов дотронулась до лёгкого деревянного мольберта за спиной.

— И-и-и, так художники у нас часто бывают, — напевно, слегка растягивая гласные, произнесла другая женщина, судя по рыжим волосам, Белка или Лиса. — Море у нас красивое, вона с того мыска. — Обернулась к товаркам, спросила: — Бабоньки, кто приютит девоньку-то?

— Так и я могу, — подбоченилась первая. — Чай, комната-то наверху свободна. Подь сюда, художница.

— Храни вас Первопредок, — вежливо попрощалась я с деревенскими и поспешила за ловко подхватившей коромысло женщиной.

Комната понравилась мне с первого взгляда. На втором этаже дома, сложенного из грубо обработанного камня, уютная и тёплая, окнами на восток. К морю. Я замерла у приоткрытого окна, вдыхая терпко-солёный аромат ветра, рыбы и мокрого песка. С хозяйкой, Олеаной, мы сговорились на золотой в неделю со столом. К ужину меня пригласили через час, когда с ежедневного промысла вернулись рыбаки. Сидя за столом, я украдкой рассматривала хозяина и его сына, мальчишку лет тринадцати, бесконечно гордого тем, что его уже допускают к настоящему, мужскому делу. Загорелые, обветренные лица, загрубевшие от солёной воды руки и открытые, искренние взгляды. Для меня, после шумной и равнодушной столицы, это было в новинку. Притихшая, настороженная, я наблюдала за ними, не спеша включаться в разговор. Слушала медленный, неторопливый рассказ главы семьи о том, что улов нынче на диво, потому завтра — с рассветом в море, размышления, что, если и дальше так пойдёт, можно будет обновить лодку и снасти.

Меня никто ни о чём не расспрашивал. Просто приняли в свой семейный круг, словно давнего друга. Когда мужчины, поужинав, ушли спать, Олеана принялась за уборку. Я не спешила уходить наверх. Неторопливо пила горячий чай со специями, впервые за последние несколько дней чувствуя себя в безопасности. А после с интересом наблюдала, как хозяйка затеяла рыбник. Споро разделала одну из принесённых мужем рыбин, ловким движением вырвав хребет с костями, порубила филе на кусочки и, щедрой щепотью сыпанув соли, отставила в сторону. А вот с тестом она возилась дольше. Вымешивала, отбивала о присыпанную мукой столешницу, пока оно не стало гладким и пластичным. Я, забыв про чай, следила за этим, чувствуя себя свидетельницей какого-то важного и древнего ритуала. Очнулась, лишь когда пирог был усажен на листья клёна и отправлен в печь. Поймав на себе понимающий взгляд Олеаны, смутилась, как котёнок-несмышлёныш, пробормотала извинения и сбежала в комнату.

Дни катились неспешными волнами, вынуждая меня, привыкшую к совершенно другому темпу жизни, замедлиться. Я заново открывала для себя красоту звёздной ночи и холодного осеннего рассвета, гуляла по берегу, наблюдая, как серые волны с тихим шелестом облизывают тусклый песок длинными языками, а потом отогревалась горячим чаем. Мольберт я взяла с собой только в первый день, но быстро осознала, что никому нет дела, чем я занята дни напролёт. На третий вечер Олеана сама позвала меня печь хлеб. С ласковой, материнской улыбкой наблюдала, как я, по уши извозившаяся в муке, усердно вымешиваю тесто.

— Вы, городские, и не едите-то настоящего хлеба, — проговорила она. — А хлебушко-то, он же любит руки. Видишь, как тесто к ладоням ластится?

Я не видела. По мне, означенное тесто самым подлым образом «ластилось» ещё к рукавам, волосам и даже ушам. Я сражалась с ним, мысленно проклиная тот миг, когда дэрг дёрнул меня за хвост согласиться. Сотни раз ведь ела деревенский хлеб, купленный на рынке, и был он ничем не лучше того, что пекли в столичных пекарнях. Но когда Олеана достала из печи ароматную буханку, испечённую мной, щедро отрезала горячий ломоть с хрустящей корочкой и поставила передо мной вместе с огромной кружкой холодного козьего молока, я поняла, что действительно не пробовала ничего вкуснее.

Здесь, в этой деревушке с близким моему кошачьему сердцу названием Рыбино, время будто остановилось. Здесь не было ни песцов Д’Аргенто, ни Ночной Гильдии. Только море, рассветы, закаты, прозрачное осеннее небо и звёздные ночи. Но уже на пятый день я была по горло сыта этой размеренностью. Мне не хватало городского шума, привычной суеты. Я не знала, куда себя деть, и отчаянно скучала. И когда неделя моей деревенской жизни подошла к концу, без сожаления впорхнула в поезд, оставив на столе в доме Олеаны два лишних золотых за проявленные гостеприимство и тактичность, такую неожиданную и оттого ценную вдвойне. Уже в гостинице, разбирая узелок с вещами, наткнулась на бережно завёрнутую в чистое льняное полотенце буханку хлеба, и к горлу подступили непрошенные слёзы от этого неожиданного подарка. Обо мне давно так не заботились.

В Скадире, среднем по размерам городе, я прожила два месяца. Денег, полученных от Эйвора, мне хватило бы, чтобы скромно жить, не работая, почти год, но я за неделю в Рыбино слишком устала от вынужденного безделья. Устроилась подавальщицей в одну из городских таверен, сняла комнатку неподалёку от неё. Здесь я носила иллюзию внешности рыжей голубоглазой девушки, обновляя её раз в неделю, боясь встретиться с кем-то, кто знал меня раньше. В свободные вечера пропадала в городской библиотеке, взахлёб читая всё подряд. Но спокойная жизнь рухнула в один миг, когда однажды, услыхав звон дверного колокольчика, извещавшего о появлении нового посетителя, я вышла в зал принять заказ и увидела всех троих близнецов Д’Аргенто. Дариан и Лайам были не в лучшем настроении, хмурые, раздражённые, и, дэрг их задери, опять попытались меня облапить, когда я принесла счёт! Намекнули насчёт хорошо оплачиваемого десерта для взрослых и не пожелали услышать отказ. Ролен, задумавшийся о чём-то своём, лишь досадливо поморщился и бросил, что подождёт братьев на улице. После его ухода они обнаглели окончательно, Лайам даже усадил меня к себе на колени. Правда, когда на мой возмущённый вскрик вышел хозяин, сопровождаемый местным вышибалой, и объяснил знатным господам, что не следует путать его уважаемое заведение с «весёлым домом», близнецы меня отпустили и даже извинились. В своём понимании. Проще говоря, оставили щедрые чаевые. Как я и надеялась, привязка давно слетела, и мой запах уже не казался Дариану и Лайаму особенно притягательным. Но я запаниковала и допустила грубую ошибку: взяла расчёт и в тот же вечер сбежала в другой город. Лишь потом поняла, что профессионал уровня Ролена Д’Аргенто не мог не обратить на это внимания. Но было уже поздно. Именно в тот вечер он взял мой след и больше не сворачивал с него.

На этот раз я удрала на Восток и решила полностью сменить не только внешность, но и образ жизни. Теперь я была скучающей молодой блондинкой из клана Камышовых Кошек, путешествующей по разным местам, дабы развеять хандру. Беспокоило одно: эликсиров, помогающих поддерживать иллюзию, оставалось недели на три, и как достать ещё, не привлекая к себе внимания, я не знала. Сидя в отдельном кабинете в кофейне, я всерьёз размышляла над идеей вернуться на день-другой в Ксион и ограбить лавку алхимика, работающего с Эйвором. Настолько ушла в проработку плана, что не обратила внимания на обострившееся чувство тревоги. Лишь когда интуиция взвыла во всю мочь, вздрогнула, возвращаясь в реальность. И тут же раздался стук в дверь.

— Госпожа, ваш кофе, — заглянула в дверь подавальщица и поставила на стол поднос с кофейником, чашкой, кувшинчиком со сливками и вазочкой с колотым сахаром. — И… простите, но тут один господин настойчиво утверждает, что вы его ждёте.

Она отступила в сторону, и в помещение шагнул зеленоглазый песец, улыбаясь мне во весь оскал.

— Вторую чашку, пожалуйста, — холодно попросила я. — Нехорошо, если буду наслаждаться столь чудесным напитком в одиночестве.

Девчонка кивнула и исчезла, прикрыв дверь, чтоб через минуту вернуться, тихо поставить на столик вторую чашку и уйти уже окончательно.

— Безродная Милли и Марьями, Тейна из рода Камышовых Кошек, Касси Ловкая лапка, — перечислил Ролен Д’Аргенто, брезгливо кривя губы. — Как много у тебя имён. Есть хоть одно настоящее? Или все фальшивые, как и эта внешность?

Хамил он почти неприкрыто, и меня захлестнуло волной ярости. Кажется, кто-то давно не получал по холёной северной морде!

— Присаживайся… пушистик, — не удержалась я от ответной любезности. — Возьми кусочек сахарка, заслужил. Ты пришёл рассказать мне о моих именах?

— Как тебе удалось скрыть запах при прошлой встрече? — Песец, казалось, не обратил внимания на явное оскорбление, лишь зло блеснувшие зелёные глаза выдали его недовольство. — Мои братья даже не поняли, что были рядом со своей парой.

— Думаю, в прошлый раз они просто ошиблись, — сладко улыбнулась я. — Показалось, бывает. Может, отравились чем-то? Или плохо принюхались, к примеру. Насморк, опять же…

— Кошка, я задал вопрос. — Голосом Ролена можно было заморозить Южное море.

— Песец, я ответила, — пожала я плечами, разливая кофе по чашкам. — Сахара? Сливок? И не надо на меня так недовольно смотреть. Нет, не стыдно и почти не страшно. Ты давно не глава следственного управления Центральных земель, а даже если бы было иначе, мы сейчас на Восточных землях. Рассказывай, что хотел.

— Вернуть Дариану и Лайаму их беглую пару, — так же холодно сообщил мне мужчина. — Я против этой идеи, но братья хотят назвать тебя своей женой.

— А меня они спросить не хотят? — прищурилась я. — Ты сам сказал: они не признали во мне пару при прошлой встрече.

— Тогда тебе ничего не грозит. — Ролен сложил руки на груди. — Дар и Лэм убедятся, что ты не представляешь никакой ценности, и мы тебя отпустим. В руки ближайшего стражника.

— Боюсь, я возражаю против такого исхода событий, — покачала я головой, чинно складывая руки на коленях и незаметно поворачивая камень в одном из колец.

Вылетевшая из него миниатюрная иголочка не могла не попасть в цель.

— Боюсь, тебя никто не спрашивает, — парировал песец и вздрогнул. Глаза его расширились. — Ты… ты…

Обмякнув, он начал сползать со стула.

— Да, у меня был маленький парализатор, подарок дорогого мне мужчины, — согласилась я, вставая. — Прости, мне пора.

Вредная кошачья натура требовала напоследок ещё потрепать обидчика по щеке, но я удержалась. Ролен и так был зол. Но не сотворить вторую пакость было выше моих сил. Увидев на груди песца знакомый портальный амулет, я сняла его и спрятала в карман накидки. Пять золотых лишними не будут.

Следующие несколько месяцев для меня слились в один большой бесконечный побег. В лучшем случае, мне удавалось избегать встречи с Роленом несколько дней. Дважды он едва не застал меня спящую. Я извела на него все амулеты, подаренные Эйвором, остались только телепорты, но всё это давало лишь небольшую фору. У дэргова песца были связи повсюду, не меньшие, чем у главы Ночной Гильдии. В какой-то момент я начала привыкать к этой бесконечной гонке и, подумать только, даже стала тревожиться, если мой преследователь не давал о себе знать в течение суток. Его портальный амулет за это время я продала ещё четырежды, отчаянно надеясь, что песцу первому надоест охотиться за чужой вороватой сомнительной парой. Но тщетно. С «женихами» сталкивалась дважды, оба раза удачно для меня. Дариан и Лайам больше не обращали внимания на скромную пепельноволосую девушку. Зато их близнец с успехом компенсировал это пренебрежение.

Сейчас я скрывалась от Ролена в Йеннтарске, одном из самых многолюдных городов у берегов Южного моря. Меняла районы, несколько раз ночевала на нагретых за день скалах. Но врождённая чистоплотность требовала не ополоснуться под едва тёплыми струйками воды в душевой на пляже, а вымыться наконец-то как следует. И я решила рискнуть. Изучила все ходы и выходы из выбранной гостиницы, забаррикадировала дверь креслом и наконец-то устремилась в ванную. Только там обнаружила, что вместо зубного порошка взяла баночку из-под него же, но с быстродействующим снотворным. Оно было чуть мельче и немного белее. Достаточно было нескольких крупинок, растворённых в напитке, чтобы усыпить противника на несколько часов. Возвращаться в комнату поленилась. Долго стояла под душем, наслаждаясь горячей водой, наконец с сожалением закрыла кран, завернулась в пушистое полотенце и вышла в комнату.

— Какая приятная встреча, — с улыбкой произнёс Ролен, внаглую потрошащий мою сумку. — Хотя я бы предпочёл без полотенца. Так сказать, убедиться, что на этот раз ты не прячешь под ним никаких неприятных сюрпризов.

Я стиснула в руках баночку так, что та от неловкого движения открылась и весь порошок оказался на полотенце. Кое-как смахнув его, я метнула взгляд в сторону двери. Кресло было на месте.

— Юг будоражит кровь, Касси, — хмыкнул песец, рассматривая меня. — Никого не удивляет мужчина, с розой в зубах лезущий на балкон чужого номера.

— И где моя роза? — поинтересовалась я, глядя в темнеющие глаза Ролена.

Северному, зубастому и, чтоб его, очень настойчивому в желании меня поймать, явно нравилось то, что он видел. Слишком откровенный интерес читался в его взгляде. Усмехнувшись, Ролен взял с покрывала розу, приблизился ко мне.

— А где моя награда? — шепнул он, стоя так близко, что я могла чувствовать его запах: льдисто-свежий, с нотками сандала и имбиря.

Вместо ответа я подалась к нему, сомкнув ресницы. Закинула руки на плечи, наплевав на то, что полотенце может упасть. Уж раздетых женщин Ролен Д’Аргенто наверняка повидал не один десяток, вряд ли откроет для себя что-то новое. А мне было необходимо добраться до его обнажённой кожи и вонзить в неё ногти, под которыми были крупинки снотворного. Пусть оно попадёт в кровь напрямую, так даже надёжнее. Вздрогнула, почувствовав лёгкое, бережное прикосновение к губам. Тонкий аромат, шелковистая нежность лепестков, скользнувшая по шее вниз, очертившая границу кожи, не прикрытой полотенцем…

— Касси… Рискуешь, — хрипло предупредил Ролен. — Я не железный. А это слишком откровенное приглашение.

— Ты же сам хотел награду, — мурлыкнула я. — Так возьми.

Несколько секунд песец шумно, тяжело дышал, а затем, глухо рыкнув, привлёк меня к себе. Но, вопреки ожиданиям, первое прикосновение его губ к моим было мягким и осторожным. А ещё быстрым, сменившимся горячим дыханием на коже. Но лишь на миг. Второй поцелуй был уверенным и решительным. Ролен словно утверждал им права на меня, целуя так яростно, будто стремился стереть из памяти всех, кто был до него. Я даже на миг позабыла, что собиралась сделать, потерявшись в вихре ощущений. Сильные руки на моём теле, жадно поглаживающие через полотенце, ласковые, умелые губы, рваное дыхание — уже непонятно, чье, — стук крови в висках, сходящее с ума сердце в груди. Я упустила момент, в который успела забраться ладонями ему под рубашку. И с огромным сожалением вонзила ногти в его плечи, строго запретив внутренней кошке выпускать ядовитые коготки.

Снотворное подействовало моментально, только вот впервые я чувствовала себя так, словно совершила что-то мерзкое. Обиженная в лучших чувствах внутренняя кошка, позаскребав на душе что-то препаскудное, фыркнула и свернулась клубком, давая понять: на интуицию можно больше не рассчитывать. Лесная впервые выбрала того, кого хотелось оцарапать и осчастливить, а ей не позволили! Дрожащими руками натянув на себя одежду, я кое-как запихнула в сумку всё, что наглый песец успел вытряхнуть на кровать, по традиции, забрала его портальный амулет и сжала в ладони один из телепортов. Пусть… пусть выкинет куда угодно, только подальше от Д’Аргенто. Продала похищенную вещь в первый же попавшийся ломбард и ушла стационарным порталом в столицу. Какая теперь разница, где прятаться?

Ролен отыскал меня уже следующим утром. Но я была наготове. Сжала телепорт раньше, чем песец успел меня коснуться. Не прошло и пяти минут, как метрах в десяти от меня взметнулся вихрь портала, а из него шагнул мой преследователь. Я опешила. Как он умудрился так быстро меня найти? Стиснула второй телепорт, и вновь не успела сделать и нескольких шагов по улице незнакомой деревушки. Понимание происходящего пришло моментально: дэргов песец подсунул в мою сумку маячок! Запустив в него сумкой, использовала третий телепорт. С тем же результатом. Похоже, маячок был на одежде, и теперь оставалось надеяться лишь на то, что заряд магии в портальном амулете Ролена иссякнет раньше, чем закончатся мои амулеты.

Вихрь за вихрем уносили меня в разные города. Телепорты в руке таяли, а Ролен всё так же отставал от меня лишь на секунды. Наконец, я стиснула последний амулет, и оказалась в эпицентре бушующей метели. Снег залеплял рот, глаза, нос, одежда моментально задубела. Ветер сбивал с ног. Сделав несколько шагов, я упала на колени, с трудом поднялась. Как же глупо! Бегать от упрямого песца по землям всех кланов и в итоге замёрзнуть в метели на его родном севере. В такой круговерти даже собственной руки не увидеть, не то что другого двуипостасного. Но я упрямо шла вперёд, выставив перед собой ладони, надеясь наткнуться на стену или лучше сразу — на дверь, пробиться к живительному теплу. И когда озябшие руки наткнулись на что-то тёплое и пушистое, я даже обрадовалась. Дэрг с ними, пусть будут стражники, из темницы меня вытащит Эйвор. Только бы не умереть сейчас тут, в сугробе, возможно, в нескольких шагах от спасения. Д’Аргенто во второй ипостаси я видела впервые. Точнее, не видела, чувствовала. Громадный зверь, головой достающий мне до груди, вёл меня по сугробам, защищая от ветра хотя бы с одной стороны. Я ковыляла за ним, погрузив замёрзшие пальцы в тёплую шерсть. И когда мы упёрлись в какую-то стену, не сразу поняла, чего он хочет. Доли секунды, и тёплая шерсть под руками исчезла, талию обняли мужские руки, а знакомый голос произнёс на ухо:

— Ну же, Касси. Открой эту дэргову дверь. Я могу вынести замок магией, но тогда мы не сможем его закрыть.

Замёрзшие пальцы плохо сгибались, и я дважды едва не выронила шпильку для волос, которой ковырялась в замке (целую вечность, по моим меркам. Эйвор бы за такое убил на месте!). Наконец тот глухо щёлкнул, сдаваясь. Мы ввалились внутрь тёмного, холодного помещения. Ролен захлопнул дверь, отсекая нас от злой метели. Я обессиленно опустилась на пол, мелко дрожа от озноба и пережитого страха. Перед глазами всё плыло. Голос песца звучал глухо, словно он пытался докричаться до меня сквозь толщу воды, а после наступила блаженная тьма.

Очнулась я от боли, тысячей злых иголочек коловшей руки и пальцы на ногах. Казалось, что каждый пальчик зажат в отдельные тиски. Попыталась подняться с чего-то тёплого и, ахнув от резкой боли, замерла. На глазах выступили слёзы.

— Потерпи, чувствительность возвращается, — произнёс сидевший рядом Ролен.

— Больно, — тихо пожаловалась я, не надеясь на сочувствие и понимание.

Но именно их и получила. Песец бережно свёл мои ладони вместе и принялся согревать их дыханием, легонько массируя, разгоняя кровь. А после расстегнул рубашку и положил мои руки к себе на грудь, накрыв сверху своими. От неожиданности я даже забыла о неприятных ощущениях.

— Это всё, что я пока что могу сделать, Касси, — тихо произнёс он. — К огню тебе ещё нельзя.

Я молчала, не зная, что на это ответить. Действия Ролена были неожиданными, а эта странная близость тревожила и пугала. Зато хвостатая злодейка внутри заинтересованно подняла голову и мурлыкнула. Слава Первопредку, в этот раз хотя бы не стремилась царапнуть приглянувшегося ей самца.

Окончательно отогрелась я через полчаса. Тогда же бдительно следивший за моим состоянием песец разрешил, наконец-таки, сесть ближе к маленькой чугунной печке, в которой весело трещали поленца. Мы были в лавке верхней одежды. Ролен бесцеремонно бросил все найденные шубы на пол, чтобы нам было теплее. Запас дров ещё был, в большой железной кружке на печке грелась вода из растопленного снега. С едой в лавке было похуже: песец, по-хозяйски обыскавший наше временное убежище, отыскал лишь начатый пакет сухарей.

— Амулет разрядился? — на всякий случай уточнила я, размачивая сухарь в тёплой воде.

— Да.

Ролен был немногословен. Злится? А ведь имеет полное право.

— Зачем тогда ты прыгнул за мной? — спросила я. — Ты же знал, куда я попала.

— Поэтому и прыгнул, — отрезал песец.

— Так сильно хочешь вручить меня, как главный трофей, братьям? — невесело усмехнулась я, отставляя кружку с сухарём в сторону. И тихо добавила: — Всё равно спасибо.

Ролен резко повернулся ко мне, схватил за плечи, привлекая ближе, прижался виском к моему виску и срывающимся шёпотом отчеканил:

— Никому я тебя не отдам, глупышка. Потому что у меня в глазах темнеет при одной мысли, что к тебе кто-то прикоснётся. Я трижды показывал тебя Дару и Лэму, они больше не чувствуют в тебе пару. Последние два месяца я охотился за тобой для себя. И только посмей сказать, что ты против, вредная кошка!

— Что будет? — поинтересовалась я, исключительно из любопытства.

— Зацелую, — мрачно пригрозил этот несносный северный и пушистый.

И зацеловал. Тут же. Так, что болели губы, а по телу разливалась странная томная нега. И не хотелось уходить из его объятий, потому что ласка губ Ролена дурманила, лишая мыслей, заставляя реальность плыть и кружиться, вынуждая задыхаться от нехватки воздуха из-за нежелания хоть на долю мгновения прервать поцелуй. Я таяла в его умелых руках, тонула в океане внезапно обрушившейся на меня чувственной нежности, предвкушая продолжение и одновременно немного боясь его. Но если бы песец не остановился сам, клянусь хвостом, я бы позволила ему пойти до конца.

Ролен отстранился, тяжело дыша, поправил на мне одежду. И лёг, положив светловолосую голову мне на колени. Я перебирала пряди шелковистых волос, пока он неторопливо рассказывал, как разъярился, обнаружив пропажу амулета в первый раз, особенно, узнав, что я продала редчайший артефакт, способный самостоятельно восстанавливать уровень заряда, всего за пять золотых. Когда я стащила его повторно, песец готов был меня придушить. А после третьего раза решил использовать мою нездоровую тягу к амулету в своих целях. Простейшее заклинание-маячок, и одна не в меру самонадеянная кошка-воришка, решившая поиграть в догонялки с песцом, оказалась на карте, как на ладони. Магический морок больше не имел для него никакого значения, да запах оставался всё тем же. Ролен позволял мне думать, что я весьма успешно бегаю от него, наблюдая за мной практически ежечасно. И чем лучше узнавал меня, тем меньше хотел исполнять первоначальное обещание: отдать знаменитую Касси Ловкую лапку под суд, чтоб её как минимум на эту самую лапку и укоротили. Он играл со мной, позволяя думать, что я веду в счёте. Но когда я, соблазнительная и желанная, появилась перед ним в одном полотенце, песец не выдержал. Он был готов рассказать мне всё уже тогда, но я умудрилась преподнести неожиданный и несвоевременный сюрприз. А потом и вовсе начала дичиться. Только вот Ролену игра надоела до дэргов.

Я слушала, не перебивая, с тихим отчаянием понимая, что напрасно считала себя самой умной и самой хитрой. Если бы Д’Аргенто только пожелал, он бы уже давно прекратил этот фарс. Меня такое положение дел задевало. И одновременно где-то внутри гнездилось странное удовлетворение, что я стала важна для него. Хотя бы настолько, что он не стал соблазнять меня на куче чужих шуб на полу.

— И что ты ещё знаешь? — спросила я, сворачиваясь в клубок рядом с ним.

— Всё, что знает твой названный отец, — спокойно ответил Ролен. — И тайну дара Лесных Кошек тоже. Но, как и Эйвор, не знаю, кого именно наказывать. Если ты захочешь, я могу уничтожить весь клан Бурых Шакалов, Каролин. Заговорщики, дурная кровь. Все правящие кланы поддержат это. Все чтят древний закон.

— Касси, — я поморщилась. — Каролин не умела выживать на улице. Она умерла вместе с родными. А те, кто убивал их, уже казнены. Заговор провалился. Если бы Лесные Кошки соврали, что согласны выступить на стороне Шакалов и навести шорох в правящих кланах, устроив брачные игры с обретением пары всем неженатым, возможно, сейчас я была бы не одна. Но сложилось так, как сложилось.

— Теперь ты не одна, — прошептал мужчина, поворачиваясь так, чтобы обнять меня. — И я не буду возражать, если ты меня оцарапаешь.

Я промолчала. Все, кто обещал не предавать меня — предавали. Все, кто обещал не оставлять — уходили. Все, кто клялся не обижать — били ножом в беззащитную спину. Пусть даже из лучших побуждений, как Эйвор. Я взвешивала слова Ролена, пропускала их через себя, и не находила сил поверить снова. Если бы он предложил стать его любовницей, без обязательств, это было бы проще. Этот песец, в отличие от его близнецов, мне нравился. Но Ролен предлагал быть с ним по-настоящему, хотел взять на себя решение моих проблем, и я не знала, что делать. Мы проговорили до утра, а я так и не приняла решения. Это мучило.

— И что теперь? — тихо спросила я, когда за маленьким оконцем начало светлеть.

— Не знаю, — так же тихо прозвучало в ответ. — Странная ситуация у нас, Касси. Я не хочу тебя принуждать и не хочу, чтобы ты уходила. Останешься со мной, кошка?

— Не знаю, — эхом отозвалась я и вздохнула. — Я… я, наверное, больше не умею верить кому-то. И не умею любить. Лесные кошки всегда гуляют сами по себе.

Ролен молча склонился ко мне, коснулся губ лёгким поцелуем. Затем встал и направился к двери, бросив:

— Посмотрю, что там творится после такого бурана.

Лишь когда он ушёл, я увидела на стуле забытый им портальный амулет. Потянулась, взяла его в руки. Ролен обмолвился, что к рассвету заряда должно хватить на один портал. Прикрыла глаза, и перед внутренним взором встали тихое Рыбино и светлая, ненавязчивая забота Олеаны. Каким-то особым, внутренним взором она увидела мою изломанную душу и пыталась лечить её, как умела. Простыми, рутинными хлопотами и добрым словом. «Хлебушко-то, он ласку любит, — всплыли в памяти её слова. — Всё ласку любит, девонька, всё к ней тянется». Глаза защипало от непролитых слёз. Сколько лет я запрещала себе плакать?.. А сейчас просто не могла, хотя дыхание перехватывало от рвущихся наружу рыданий.

Когда Ролен вернулся, я поднялась ему навстречу, тихая и уверенная в принятом решении. Протянула на раскрытой ладошке амулет. Глядя в зелёные глаза мужчины, попросила:

— Научи меня снова верить. Любить я научусь сама.

Он медленно кивнул, подхватил меня на руки и прижал так крепко, что на миг перехватило дыхание. Уткнувшись носом в шею Ролена, я вдыхала его запах, знакомый, уже привычный, слушала сумасшедше-радостное мурлыканье внутренней кошки и в первый раз за долгое время не сомневалась, что поступаю правильно, выбрав доверие и неизбежно идущую рядом с ним уязвимость вместо безопасного одиночества. Ведь дар уязвимости — это то, что делает нас живыми. А я хотела жить. Потому что теперь знала, ради чего. И ради кого.

Конец