Даты

Как у них это всё завязано! Даты! Даты! Даты! Первая встреча, первый поцелуй, первый ужин, первый завтрак. Нет, я тоже помню как всё происходило, но исключительно эмоции и ощущения от того, без всяких цифр в календаре и на часах. Зачем мне цифры, если есть ощущения столь живые, словно я пережил всё это мгновение назад?! Восторг! Восторг с приливами в низ живота. Рай наяву!

- А дата? - скажет она.

Бац, всё обвалилось. Когда это было??? А потом, зачем? Есть рядом носитель информации, который для того и создан, чтобы запоминать всё ненужное. Кто-то мудрый говорил: "Женщине дано природой знать и понимать с рождения то, чего мужчина не поймёт и не осознает до смерти."

Всё! Один умный человек вполне внятно объяснил ситуацию: мы созданы воспевать, а женщины помнить, в какой момент времени это произошло. Нас прёт, а они фиксируют. Мы созданы говорить - они слушать, мы создаём знаменательные даты - они запоминают сие, чтобы в определённый момент втихаря накрыть стол и уколоть в самое сердце мужским бездушием. Роли распределены свыше - гармония!

- Любимый!

- Да-да, это ты по адресу обратилась!..

- Что, по адресу?

- Мой адрес - любимый.

- Это я знаю, однако он является исходящим от меня, что и так известно далеко за пределами Солнечной системы.

- И?

- А что с исходящим от тебя адресом?

- Да, любимая!

- Вот! То что нужно было ответить сразу.

- А я так и ответил: "Да любимая, любимый тебя любимую любит, слушая любя. Цём!", только другими словами.

- Это был ответ самовлюблённого нарцисса, - не унималась Солнышко.

- Это был ответ хорошего настроения, которое улетело по адресу "да, любимая", но растворился в чёрном веществе твоего космоса.

- Это конфликт…

- Это конфликт основанный на необоснованных обвинениях адепта почитания основных догм взаимопонимания двух божьих созданий, окрылённых любовью…

- Опять понесло Остапа! Ты есть будешь?

- Буду! - я выровнялся возле дивана, кот стал со мной в строй.

- Ты рисковал есть холодную лазанию.

- Я защищал наш идеальный мир от нападения извне, - продолжил я на ходу.

- Нападения из чего? - она остановилась воткнув руки себе в бока.

- Вне.

- Я - вне? Марш в угол!

Кот оторопел.

- Билли, ты что, спятил? - уставился я на кота, - мы же дома! У нас нет углов! И леди шутит. Посмотри на её лицо.

Кот мало что понимал в женских лицах, а потому ориентировался на меня. Я прошёл до поворота на кухню:

- Вы идёте?

Кот заторопился вослед, Солнышко опустив руки вздохнула и направилась за нами:

- В мужской берлоге просто невозможно создать святую ауру любви. Два дубовых полена!

- Ого! - мяукнули мы оба, войдя в кухню, - у нас сегодня праздник?!

- У вас, вероятно, День взятия Бастилии…

- Он в июле, - подметил я.

- Я тебя сейчас прибью!.. Бастилия у вас, а у меня два месяца, как ты предложил познакомить меня с городом. Это было началом наших отношений.

- О, боги! Как я мог! - я опустился на колени, сцепив руки в мольбе. "Кланяйся госпоже, полено!" - пристал я к коту, который не очень понял паузы так и не начавшегося ужина.

- Не паясничай!

- Солнышко!!! - я встал и обнял милую, - я не паясничаю, я пытаюсь уйти от наказания, неминуемого и заслуженного, но пойми меня правильно! Я в датах, как в шумерской клинописи - ничего не запоминается!

- Но День взятия Бастилии ты же помнишь!

- День взятия? Да, помню. Это всё учительница истории Маргарита Семёновна! Пять раз заставляла перездавать. Отложилось в подкорке на почве неприязни. Детская психологическая травма, о!

- Если бы я не знала, что ты такая бестолочь по жизни, то уже бы раз пятнадцать обиделась.

- Я бестолочь, тут ты права. И нет мне оправдания. Целую ручки, - я потянулся к губам.

- Ручки внизу, а вообще-то шуруй к столу, балабол!

- Да-да, - продолжал я в движении, - это жутчайший проступок, за который можно было и ухо, как Ван Гогу, но не язык. Язык никак - это инструмент для воспевания твоей доброты и милосердия, это горн, зовущий на подвиги во имя…

- Стоп! - отрезала любимая, - давай выдохнем, и ты выключишь своё радио.

- Совсем?

- Переключи на романтическую волну - спокойную романтическую волну, без твоего мастерства катания по ушам на русских санях.

- Милая… Какие сани?

- Большие, со словами, пьянящими, подобно нектару любви, вытекающему из бокала страсти, обронённого амуром. Да-да, у меня хороший учитель, - она рассмеялась, глядя на моё удивление, перекосившее лицо.

- Нормальненько. Мы ещё и шампанское не открыли, а я охмелел!

- То-то же! Будь осторожен, сказочник.

- Мяу! - обозначился Билл.

- О, господи! Про Билли-то мы забыли! - Солнце вскочила и сняла с холодильника две сосиски перевязанные красной лентой, - это тебе, толстяк!

- А ему за что?

- За то, что не научил тебя плохому, - игриво щёлкнула она глазиком и протянула бокал.

Вечер предполагал быть прекрасным. Свечи и шампанское, она сногсшибательна и я с дивана лишь слегка помят. За окном прохлада, а в квартире теплота и уют.

- А чего ты не обозначила праздник раньше? Я бы тоже сделал себе пару завиточков для твоего восхищения!

- Где, на груди? - засмеялась любимая, - голова у тебя и так всегда в порядке!

- Спасибо, это было галантно по отношению к мужчине, у которого все волосины посчитаны и внесены в завещание. Галантность же применима к женщинам? Думаю, что да. У нас же гендерное равноправие.

- У нас с тобой? Нет. Потому что ты всегда прав, а я лишь изредка и на моей территории.

- Неправда, я весьма уступчив.

- Безусловно! Мы в институте ездили на Кавказ. Там нам на дороге встретился баран. Тоже уступчивый. До вечера проехать не могли, пока хозяин не пришёл и не забрал его домой.

- Ой, как некрасиво указывать на столь незначительные минусы столь красноречивыми аллегориями! - скривился я, наливая в фужеры шампанское, - звёзды не спрашивают где им находиться в момент нашего рождения, а я всего лишь жертва их созерцания. Выпьем за ту звезду, что озарила нас!

- С удовольствием! Ты её запомнил?

- Кого? - поперхнулся я началом глотка.

- Звезду. А ты про что?

- А, звезду. Конечно. Имя ей Солнце во славу тебя, моя дорогая! Это ж было днём.

- Что?

- Как что! Я предложил тебе посмотреть город со скромным гидом.

- Ой, не нужно! Ты заходил к нам в отдел на чай, и я заранее знала о твоей "скромности". Молчал бы. Все только охали и ахали: "Какой мужчина!".

- Какой? Просто начитанный, - пожал я плечами. Таких вон по проспекту можно сачками ловить, как бабочек. Не то что ты - дарованная небом, созданная из лучших частиц вселенной!
- Начитанный, у греков не было демона лести? - перебила меня Солнце.

- Нет. Но в библии есть падший ангел Велиал - льстивый демон, соблазняющий людей к преступлению. Поговаривают, что сильнее Люцифера. Сам я не сталкивался, но так твердит молва. А что?

- Ничего. До Велиала ты явно не дотягиваешь. Но мозг девушкам затуманивать мастер, тут ни дать, ни взять.

- Чего ты начинаешь? Искренность в словоблудии не грех.

- Во-во! В яблочко! Давай выпьем за красноречие, сбившее меня с жизненного пути!

- Ты на меня намекаешь?

- Нет, к тебе претензий нет - ты моё счастье. На твой язык! К губам, кстати, тоже претензий нет, хоть они соблазняют похлеще языка, но они искренни.

- А что же, язык - помело?

- Нет, он искренен, но блудлив!

- О, как! Никогда не слышал такого определения.

- Не слыхал, потому что не сталкивался, а мне повезло…

- Сарказм?

- Он самый. Ты пить-то будешь?

Я сделал полный глоток до дна:

- Это с горя…

- Ой, я тебя умоляю! - засмеялась она, - дай, я тебя поцелую!

Мы дотянулись друг к другу через стол, задержались минут на пять посредине, и довольные сели по местам.

- Незабываемая сладость! - пробормотал я, облизывая вкус её губ.

Кот сытый ушёл в комнату, оставив на тарелке красный бант. Мы взяли ещё по кусочку лазании и продолжили дурачиться в болтовне.

- Не много ощущений, способных сравниться по приятности с поцелуями, - проводя пальчиком по губам сказала Солнышко.

- Не много, особенно утром.

- Утро у нас слишком беспокойное, должна заметить.
- Смотри! Я в своей жизни читал два трактата: "Трактат о любви" некоего индийского йога-мазохиста Ватьсьяяны и "Трактат о здоровье" испанца Арнольда из Виллановы, именуемый "Салернским кодексом здоровья".

- И как тебе?

- Первое или второе?

- Про первое даже спрашивать не буду, я тебя достаточно знаю, - отмахнулась Солнышко.

- Кодекс здоровья? Именно о нём я и хотел сказать. Золотые слова: "В меру туда и сюда походи, расправляя члены свои!". Слышишь! Я так и делаю, когда мы вместе!

- Ты не то расправляешь!

- Погоди, не перебивай. "Причешись и зубы помой. Всё это ум укрепляет и силу вливает в другие члены"! О, как! Святой человек был этот Арнольд, хоть и алхимик! Вливай, говорит!

- Про ум - это не про тебя поутру. Всё остальное, как из паспорта.

- Вот, а ты говоришь, что у меня одно в голове. Два: я и ты!

- Да, но правды ради скажу, что основную суть цитируемого ты всё же искажённо понял…

- Серьёзно? Как странно, - засмеялся я, - то-то, думаю, не сходится что-то. Он, кстати, советовал лук в голову втирать, чтобы грива заколосилась, но этот пункт трактата я не стал испытывать на себе. Не средневековье же. Аромат лука у нас не в чести, можно распугать всех друзей, выращивая пушок на макушке.
Мы балаболили аж до полуночи. Вечер, доставляющий радость присутствием второй половинки, что может быть лучше! Вам не нужно включать музыку, вам не нужно включать телевизор или звать кого-то для компании, чтобы порвать баян и сломать рояль. Вам просто хорошо разговаривать, смотреть в глаза и делать молчаливые паузы, сливаясь в поцелуе. А даты. Что даты, даты - это лишь повод вспомнить то хорошее, что было в вашей жизни, напоминая, насколько быстротечно время и давая повод для создания очередной красивой даты, приятной для воспоминаний в будущем.