Дать на Жвала

В 2084 году, семнадцатого октября, у меня наконец получилось создать рабочую модель "уменьшителя". Так я назвал своё изобретение, которое, основываясь на системе старого доброго квантового телепорта — расщепляло человека и при помощи мощного ИИ преобразовавывало его тело в миниатюрную версию. Конечно, в такой мелкий мозг сложно было бы уместить сознание человека, поэтому я решил просто его оцифровать и транслировать из компьютера.

Убийство ли это? Возможно, но я в это не верю, ведь на данный момент я же могу произносить эти слова.

Впрочем... На самом деле лучше бы это действительно оказалось убийством, ведь вернуться обратно я не смогу. Я и сам не понял как это произошло, но факт в том, что запрограммированная и проверенная программа возвращения в обычное тело должна была сработать, как работала на арбузе (он, кстати, оказался не спелым).

Самое смешное, что я не мог даже просмотреть ошибку, которую в теории совершил, ведь я работал только на мониторах в дополненной реальности и, естественно, сейчас ВР очки никак не смогли бы налезть мне на голову. Да и я сам, из-за оптимизированного хрусталика в глазах начал видеть куда хуже.

В общем — дела просто отвратительно. Я не знаю как мне вернуть привычное тело и что мне теперь делать, когда я стал размером с муравья... Хотя... Знаете, я знаю чем заняться — у меня как раз в холодильнике остался недоеденный кусок синтетического торта! Сейчас наемся от пуза!

Моя обитель представляла собою КРАЙНЕ ОГРОМНОЕ... Извините. Просто в обличие настолько мелкого существа для меня любой обычный объект кажется огромным. На самом же деле это была набольшая квартира, обставленная серверами (надо же на чём-то зарабатывать) и удобной мебелью, которая хоть и не была пиком дизайнерского искусства, но подходила всем моим требованиям. Сама квартира находилась на девяносто седьмом этаже, так что спрыгнуть с окна, чтобы выбежать и позвать кого-то на помощь я не смог бы даже при великом желании (да и голосовые связки преобразовались так, что я еле мог выговаривать хоть какие-то звуки, но они были не достаточно громки, чтобы их услышал кто-то другой); а вот спрыгнуть с того стола, на котором я находился, на пол — запросто. Благодаря уменьшившейся массе я теперь обладаю теми же свойствами, что и муравей. Помниться, был век назад даже комиксный герой такой... Ну да ладно — сейчас главное торт!

Тем не менее, что бы я не говорил, но прыгать с такой высоты мне было очень страшно. Выглядела она для меня как высота в более чем сто этажей (при учёте, что стол, на котором я работал, мог подниматься и опускаться, в зависимости от того — хотел ли я постоять или посидеть, — и, как назло, именно перед запуском чертовой машины, я решил поработать стоя).

Иии… — растянул я, готовясь прыгать. — Аааа! Чёрт! — В этот момент я уже летел вниз со стола, ведь меня сдул поток воздуха от кулера охлаждающего ста пятидесяти-кубитный процессор моего квантового ПК, на который я слил пять зарплат среднестатистического работяги.

Хм... А это было и вправду не больно. Хоть это уже и было просчитано, но обнаружить подобное на практике было не менее удивительно и, что скрывать, облегчающе. Правда именно тогда когда я грохнулся на пол, мой кот — Эдуардо, — заметил меня и начал наблюдать за мной хищными глазами. Это пугало, но пока он не действовал, я надеялся, что он чует во мне хозяина.

А ведь если так подумать, то меня в этом новом огромном мире теперь всё пугает... Как бы теперь не попасть по случайности в очиститель воздуха.

Мое путешествие, — а именно путешествием можно было назвать столь длинный для меня путь, — до холодильника: прошло довольно спокойно. Единственное: мой кот всё это время следовал за мной.

Правда теперь появилась новая проблема — как мне, чёрт возьми, открыть холодильник? Ранее я не подключал его к умному дому, думая, что это совершенно ненужная трата времени, но теперь я в полной мере ощущал необходимость этого.

В это же время Эдуардо стал понемногу подходить ко мне, а я в свою очередь, не желая быть проглоченным своим же котом, начал отстраняться. Зрачки кота расширились, а тело его выгнулось, готовясь к смертоносному прыжку. Как бы мы не любили своих котов за их милый внешний вид, но когда они размером с самолёт — это пугает до дрожи.

Так я и ринулся обратно в комнату, убегая от своего сумасшедшего кота. Эдуардо же всё-таки совершил свой прыжок, но лапы его приземлились уже на пустое пространство. Может для людей обычного роста я и был крайне медленным, но насекомые могли считать меня Усэйн Болтом. Правда мой кот не был из вида насекомых, поэтому его четыре лапы в общей перспективе догоняли мои два членика. Но я не сдавался; поэтому с удивлением воспринял свой невероятно высокий прыжок с помощью которого я смог запрыгнуть на стол и, собственно, на террариум, стоявший на этом столе.

Только я приземлился на свои ноги, как увидел летящего в меня кота, но, благо, в крышке террариума была щель, в которую — не видя другого варианта, — я протиснулся.

---

Я никогда не видел ничего прекраснее... Я еще с детства увлекался пауками. Эти чудесные создания не относили себя к насекомым, ведь решили отрастить две дополнительные лапы; мне всегда казалось это умиляющим и даже крутым, как и их блестящие глазки. И я с уверенностью могу заявить, что ухаживание за Эстеллой — имя я решил дать ей, с отсылкой на мой любимый роман Диккенса, — было для меня большим удовольствием, чем пыхтение над кодами и изредка: механизмами.

Моя милая Эстелла... Я и не думал, что моя любовь к тебе перерастёт в подобную жгучую, мешающуюся с животным страхом, страсть.

Восемь мощных длинных лап с завораживающим коротким мехом на бедрах и коленных члениках, огибающих это прекрасное большое брюшко и чуть приплюснутую грудь. Слегка выгнутое вперед и вверх приятное брюшко и головогрудь, так явственно невинные, казались столь гармонично вписанными в это создание, что сам человек бы точно не смог воссоздать нечто прекраснее. Воистину, то было венцом природы, а не человеческое сложение. И сейчас, способный сравнить мои размеры со своей гигантской птицеедкой — я могу с большей уверенностью сказать, что был крупнее муравья. Скажем так, мой рост равнялся четырем членикам лапки моей прелестной Эстеллы.

И теперь же, стоя в легких обмотках созданных моей машиной (кои, впрочем, с натяжкой вообще можно было назвать одеждой из-за того, что они особо ничего не прикрывали), я только и делал, что произносил имя спящей паучихи. Эст... — как же приятно язык бьёт по нёбе, чтобы создать звук лёгкого "т" — елл... — А после зажимается между зубами, чтобы со всей страстью произнести двойное "эл" — а... — И наконец выдох, отдавшийся всё тем же писчанием в реальности, но со всей громкостью обретший эхо в моей душе.

Моя милая Эстелла, находившаяся в своем послеполуденном анабиозе, наблюдала за моей жалкой тушкой из своих грез в четыре глаза. Пауки не спят как люди, они лишь начинают затрачивать меньше энергии — очередное биологическое превосходство над людьми.

В автоматической кормушке террариума было еды для Эстеллы на месяц, так что скорее я умру быстрее от голода, нежели моя птицеедка, захочет полакомиться человечиной. Вообще, так как она не проявляла никакого внимания к моей персоне, так нагло вторгнувшемуся в ее личное пространство, то, возможно, она всё еще понимала, что я ее хозяин, хотя, даже говоря это, мне сложно было поверить в подобное. Может тогда... Пока я нахожусь в этом теле мне удастся поласкать Эстеллу в полной мере? Надеюсь она не съест меня, как только я до нее дотронусь; но искушение так велико...

Если рассматривать Эстеллу в таком ключе, то: она примерно восемь сантиметров, тогда как размах лапок — восемьнадцать-двадцать сантиметров. А возрастом ей уже около трех лет. Прекрасное создание...

Я был меньше ее, поэтому уже представлял, как смогу забраться на ее выгнутую спинку, поласкать ее брюшко или даже... Даа... Рассмотреть ее эпигину в полной мере... Как же были сладки эти грёзы, перчинку в которые добавлял страх быть съеденным моей любимой Эстеллой.

Правда меня немного смущало широкое лицо Эдуардо, наблюдавшего за стеклом террариума. Уж не думал я, что тот котёнок, которого я подобрал на улице из жалости, будет с таким хищным видом желать меня сожрать. И если погибнуть в жвалах Эстеллы было донельзя романтично, то по этой наглой морде хотелось хорошенько надавать тапком.

Посмотрев наверх, откуда я выпрыгнул, я задумался — я бы вполне мог сбежать из террариума, ценой пары набитых шишек, но стоит ли оно того? За мной бы снова гонялся это сумасшедший котяра, воспринимая всё это как веселую игру, а не чертово убийство своего хозяина. Так что покуда я в таком теле, я предпочитаю выбрать более приятную для меня смерть.

---

Долго я не мог взять себя в руки, чтобы подойти к моей Эстелле, погладить ее... Обнять ее головогрудь; потереться об нее своим телом и своими члениками — ведь в подобных габаритах мои конечности нельзя было назвать как-то иначе. Но я всё же стал подходить к Эстелле, чтобы воплотить хотя бы малую часть моих откровенных желаний. Мои голые ступни (хоть машина и синтезировала меня с носками, в которых я и отсканировался, но они уже порвались в клочья из-за тонкости материала, поэтому я решил просто их снять, чтобы не мешали, как и большую часть своей одежды), ступавшие по холодному грунту, который я менял около нескольких месяцев назад, довольно неприятно покалывали.

Задние лапки Эстеллы находились на положенной в террариум ветке, чтобы ей не было скучно. Эта ветка уже была испещрена паутиной, поэтому не попасться в эту липкую смесь мне составляло больших усилий. В это же время мне казалось, что уже все восемь глаз Эстеллы внимательно следили за мной, но она сама в это время ничего не предпринимала. Насколько я помню, кормушка покормила Эстеллу пару часов назад, так что она была сытая и, надеюсь, в добром расположении духа.

Прежде чем вплотную приблизиться к моей милой птицеедке, я, вспомнив информацию, которую вычитал перед ее покупкой, постучал по грунту своими руками, чтобы предупредить Эстеллу о себе.

Она не подала виду.

Тогда я повторил это и с удивлением заметил, что Эстелла постучала в ответ передними лапками, как бы говоря: "можешь приблизиться". Удивило это меня, так как обычно птицееды проворачивали подобное, чтобы предупредить друг друга о том, что они одного вида, но, похоже, моя Эстелла не была расисткой и приемлела все расы, хе-хе.

Я приблизился к Эстелле и медленно начал протягивать свою руку, чтобы погладить ее чуть выше сочленений бёдер. Когда моя рука коснулась ее тельца, то я почувствовал, как Эстелла немного вздрогнула, но не стала предпринимать никаких дальнейших действий.

К этому времени мои поглаживания переходили в откровенную ласку. Там где сходились членики бёдер я почесывал, при этом так же подрагивая от удовольствия, а переходя вверх и задевая тонкую шёрстку головогруди, я, чуть согнув пальцы, поглаживал, то выпрямляя, волосы Эстеллы, то вновь их взъерошивая.

Эти действия отдавались во мне невероятным удовольствием. И это действовало на меня как наркотик, ведь я не мог остановиться, но сейчас я точно убедился в том, что тысячи часов, потраченные на работу над моим изобретением — не прошли даром!

---

По прошествию тридцати минут — хотя эти полчаса могли оказаться куда меньшим промежутком времени из-за моего исказившегося восприятия времени — я изласкал чуть ли не каждый миллиметр тела моей Эстеллы. К этому времени она уже начала понемногу двигаться и я стал замечать, что ее тело постоянно подрагивало. Внезапно Эстелла отшатнулась, а ее подрагивания уже можно было заметить невооруженным глазом. Тогда же я вспомнил, что ранее видел подобную картину и в прошлом и в позапрошлом месяце. Эстелла сбрасывала экзоскелет.

Я не мог понять, почему она решила сбросить "кожу" именно в данный момент, ведь полного месяца еще не прошло, но вдруг вспомнил одну статью, прочитанную так же перед покупкой паучихи. На самом деле я не знал сколько именно по времени линяют птицееды, поэтому просто сел в противоположном углу террариума, решив подождать.

И эти двадцать минут проведенные наедине с собой и линяющей тушкой Эстеллы (бедная Эстелла, пауки, насколько я знаю, испытывают серьёзную боль при линьке), дали мне повод вспомнить вычитанную ранее информацию, от которой по моему телу прошлись мурашки.

"Перед спариванием самка птицееда линяет"

Так значит моя милая Эстелла позволяет мне, какому-то человеку, пусть даже ее хозяину, спариться с ней? После выдвинутого предположения мои мысли заполонили очень откровенные образы моей паучихи, которые затмили реальность передо мной, из-за чего я и не заметил как пролетело время до момента сброшенного экзоскелета Эстеллой.

Если она начала линьку при мне, то значит она мне доверяет, так ведь? Во время этого процесса она выглядела очень беззащитной. Но сейчас же, когда она откинула свою прошлую оболочку и стояла слегка мокрая поодаль от нее, она выглядела еще более откровенно, что заставляло бурлить мою фантазию еще усерднее.

С заворожёнными глазами я вновь начал подходить к ней (предварительно не забыв постукать по полу и получить ответ). Поглаживая и прислоняясь телом, а также причиняя любые из возможных ласок слегка липкой после линьки паучихи я не мог уже держать себя в руках, поэтому, вспомнив статью о спаривании пауков птицеедов, я — упал на спину и пролез под мою Эстеллу. Так как все ее восемь лап уже стояли на твёрдом грунте, а мои маленькие габариты не позволяли ей раньше времени откусить мне голову — мне удалось пролезть под ее тельце.

Какое же блаженство я испытывал во время твёрдых поглаживаний и постукиваний по нижнему тельцу моей Эстеллы, отчего та прогибала своё тело, пока полностью не легла на меня, придавив собою, что сказалось еще большим экстазом. Большое, липкое, мохнатое брюшко ее дрожало, заставляя дрожать и меня, отчего я знал, что вот-вот достигну своего пика.

Это, чисто на природном уровне, вынудило меня искать ее эпигину. Когда я отыскал это приятно нежное отверстия, лишь моя голова выставлялась из-под тела Эстеллы, отчего мне открывался вид на пухлые, перебирающие друг с другом, жвала моей птицеедки.

Наконец слившись в порывах страсти со своей прелестной Эстеллой, я завершил начатое, почувствовав невероятный, никогда ранее не испытываемый, экстаз, который отдавался в каждой клеточке моего грешного тела, как бы пытаясь выбиться наружу.

Эстелла же во время этого процесса начала дергаться куда больше, что поболе стимулировало меня, а по окончании она еще жёстче придавила меня своим телом. Это помогло ей наконец дотянуться до моей головы, которую она начала ласкать своими жвалами, отчего довольно жгучая слюна падала мне на лицо. И когда я попытался немного пошевелиться, чтобы размять придавленное и в то же время горящее страстью изнутри тело, Эстелла начала меня покусывать.

То ли из-за испытанного экстаза, то ли из-за оптимизированной нервной системы, но я не чувствовал особенно сильной боли, которую должна была причинять мне Эстелла, понемногу откусывавшая от меня кусочки.

Ушная раковина, шея, из которой потекла горячая кровь, лицо — моя милая Эстелла двигалась всё ниже и ниже, пожирая меня и буквально дёргаясь от удовольствия.

---

Я умер. Точнее мое синтезированное тело умерло. Что ж, это было очень приятно, правда я не учел момент, что самки гигантских птицеедов поедают самцов после спаривания. Впрочем, по другому из того тела я бы всё равно не выбрался, а так теперь я хоть могу наконец исправить ошибку в своем коде, чтобы доработать эту машину. Хорошо, что я додумался оцифровать своё сознание, иначе мне бы точно мало не показалось, а теперь, конечно же, чтобы испытать свое творение, я буду время от времени синтезировать свое миниатюрное тело и навещать мою прелестную Эстеллу.