День рождения Греха

Двадцать второго марта 2025 года в половине девятого утра именинник только проснулся, поэтому потирал глаза в спальне, сидя на кровати. Олег — брюнет с залысинами, карими глазами и широкими скулами. Бывший спортсмен, когда-то он был в форме, но к тридцати годам немного себя запустил.

— Это просто странно, понимаешь? Еще раз, почему ты Леню не позвал? — прокричала с кухни жена именинника, Катя, собирая себе завтрак в контейнер.

— Потому что он мудак.

— Олег! Серьезно?!

— Я тебе сто раз говорил.

— Это из-за того случая с аллергией?

— Что? Какого?

— Ну, когда мы к нему в настолки играть ходили. Ты из-за попугая расчихался, а он над тобой подтрунивал немного.

— А, понял… Нет, не только из-за этого случая. В целом, каждая встреча с ним — гребаная пытка.

— Он же твой друг! Что за бред? Почему-у? — умоляюще протянула Катя. Олег нахмурился.

— Почему мой друг — мудак? Или почему мудак — мой друг? Или почему мы вообще это обсуждаем?!

— Все, ладно.

— Может, я буду решать, кого звать?! И почему я свой «др» начинаю с какого-то максимально тупого утреннего скандала?!

— Никакого скандала! Всё! Я на работу! — примирительно воскликнула Катя и направилась по длинному коридору к входной двери, напоследок послав мужу воздушный поцелуй.

— Мы это уже обсуждали!.. Зачем возвращаться к теме? Каждый раз только о себе. У других-то тоже свои желания и мнения есть, прикинь?

— Да не думаю я только о себе! Всё! Пока-пока! В семь буду дома! — посмеиваясь ответила Катя и хлопнула дверью. Звук прокручивающегося ключа в замке и затем тишина.

Олег понимал: Катя лишь сделала вид, что «на позитиве». Но он не чувствовал вины, хотя осознавал, что наверняка задел жену. Встав с кровати, Олег направился в ванную комнату, принять душ. Пока он мылся, мысленно высказывал Кате все накопившееся: все те мелкие ситуации, в которых она «не так посмотрела» и «не то сказала». Его беспокоило то, как он сорвался, но винил Олег Катю. Зачем докапываться с самого утра, когда человек только проснулся? Она ведь знает, что он не переносит Леню, и все равно лезет с вопросами! В день рождения ЛЮБИМОГО человека. Зачем? Олега выбешивала эта ситуация. Он продолжал стыдить жену, пока не услышал громкий хлопок одной из дверей в коридоре.

«Забыла что-то?» — проскочила мысль. Олег отодвинул занавеску. Он хотел выглянуть из ванны и спросить у Кати, зачем она вернулась, подготовив уже обычную утреннюю фразу: «Растяпа, тебе помочь?». Но не успев заговорить, он увидел, как мимо приоткрытой двери ванной комнаты трое в темной одежде с безумным хохотом пронеслись на кухню.

Олег замер. Горячий душ перестал согревать, а воздух потяжелел. Сделав над собой усилие, мужчина отдышался; ополоснул лицо и, не выключая душ, аккуратно вылез из ванной. Оказавшись у двери, он приоткрыл ее и выглянул в образовавшуюся щель. Олег увидел на кухне троих незнакомцев. Они были облачены в темные мантии с капюшонами, а их лица закрывали маски, сделанные из звериных черепов. Незнакомцы, словно сектанты на кошмарном ритуале, плясали вокруг стола, громили кухню и имитировали звуки животных: хрюкали, визжали, выли и мычали.

Вдруг со стороны коридора появился еще один — четвертый. Он подошел к двери ванной и, неумело, но с энтузиазмом пытаясь ржать, жестом подозвал троицу. Тогда Олег и вернулся в ванну, чуть не поскользнувшись на плиточном полу. Выглядывая из-за шторки, он дождался, пока сектанты покинут кухню. Затем Олег вылез из ванной и заглянул в щель под дверью, чтобы убедиться, что никого в коридоре нет.

Кто-то в мантии стоял у входной двери. Прислушавшись, Олег понял, что сектант закрывает дверь на замок.

«Что происходит?! Что происходит?!» — мысли, словно плетью, стали сечь сознание, угрожая рассудку. Олег крутанул вентиль холодной воды и подставил голову под душ. Так он прогнал накатывающую панику, после чего решил осмыслить ситуацию.

Олег понял: сектанты знают, что он здесь, потому и заперлись. Его не схватили сразу — видимо, решили поиздеваться над, по сути, беззащитной жертвой. В этом промедлении Олег увидел удачу, но времени оставалось мало. Отбросив пугающие образы сектантов, он сконцентрировался на решении проблемы. В итоге наметил четыре варианта выхода из положения. Первым ему пришло в голову, найти телефон и позвонить в службу спасения. Следом Олег задумал найти ключи и сбежать — самый желанный и верный вариант, как он посчитал. Сидеть и ждать помощи или, и того хуже, оказаться в заложниках ему не хотелось. Заорать в надежде, что его услышат соседи, или выбраться через окно — последние варианты, которые Олег сразу отмел. Жил он на седьмом этаже, а крик быстрее принесет ему смерть, нежели спасение. Прошлым летом они с Катей звукоизолировали квартиру, чтобы проводить шумные вечеринки и не ссориться с соседями.

«Телефон на зарядке в спальне. Ключи в сумке. Сумка…» — рылся в памяти Олег. В итоге он вспомнил, что сумку оставил на кухне, так как, придя домой, сразу кинулся ужинать. Еще Олег заключил, что сектанты пробрались в дом либо вскрыв дверь, либо используя другой комплект ключей. Олег слышал, как Катя с утра заперла дверь — они не могли зайти просто так. А он вчера зашел с помощью СВОИХ ключей. То есть культисты могли только ВСКРЫТЬ дверь и закрыться потом его же ключами. Или они могли забрать ключи у Кати. Второй вариант не нравился Олегу. Очень не нравился. Но он отогнал панику. Его комплект не мог потеряться накануне, а должен был оставаться в сумке. И, возможно, его сумка еще на месте. Как минимум он не мог — и, говоря честно, не хотел — этого исключать.

Олег вновь выглянул из ванной. Сектант, заперший входную дверь, исчез. Разгромленная, вся в осколках посуды кухня пустовала. Спальня была закрыта, но Олег увидел пляшущие тени под дверью — там точно кто-то находился. В гостиной, судя по звукам, пребывала целая толпа: там проходили моления одновременно с проповедью.

— Иная суть — иная правда! Иная правда не есть ложь, ведь ложь от дитя человеческого, а правда от естества, что первостепенно в миру материальном и миру духовном! — голосил кто-то в гостиной, пока Олег вытирался, чтобы не оставлять следов. Закончив, он крадучись направился на кухню.

В носу почему-то начало зудеть, но Олег не придал этому значения, а сумки на кухне не оказалось.

— Они знают про ключи. Ублюдки, — процедил он сквозь зубы.

Минуя осколки, Олег подошел к окну, чтобы еще раз убедиться, что выход через него — не выход. Затем он развернулся с намерением отправиться в спальню, однако остолбенел. Олег встретился лицом к лицу с одним из сектантов.

Пухлый, ростом от силы метр семьдесят, в маске из черепа козла, «украшенной» по бокам ветками. Сектант попытался ударить маленьким пухлым кулачком, но Олег ловко увернулся и тут же ответил — сектанта качнуло. Адреналин взмутил реальность.

— Мразями, ублюдками будем! Чернью, отбросами! Называют — становись! Мы есмь то, что мы есмь! Через становление, возвращение к первозданному своего Я приходит покой! — провопили в гостиной. Непрекращающаяся проповедь и моления с момента, как Олег впервые услышал их, пускали холод по его спине, заставляли содрогаться. Однако они же были ему маскировкой: культисты шумели так, что кухонное побоище осталось незамеченным.

Сектант попытался взреветь, но Олег ударил его еще раз, не допустив клич. Затем именинник схватил с плиты первый попавшийся тяжелый предмет и заехал им по культисту, заставив потерять сознание. Тот рухнул бы на стол, но Олег его подхватил. Тогда ногу и прострелило. Олег посмотрел на свою правую пятку и увидел осколок Катиной кружки: белая, с сердечками — в его ноге. То, что напоминало об уютных вечерах, теперь было в крови. Мозг отказывался совмещать эти образы. Достав осколок, Олег быстро стянул с сектанта зловонные ботинки. Скривившись от смрада, еле обулся — обувь была на размер меньше —, затем вытер мантией кровь.

Пока Олег тащил сектанта в туалет, что рядом с ванной, он переваривал мысли о том, КАК ЖЕ ЕМУ ПОВЕЗЛО. Во-первых, сектант мог быть не один. Во-вторых, пока Олег разбирался с «занозой», его могли увидеть. В конце концов, культист мог позвать своих раньше или вовсе безмолвно вонзить ему в спину нож. Но, вероятно, он был так же обескуражен, как и Олег.

В отключке сектант тихо стонал. Сняв с него маску и стянув мантию, Олег удивился: он откуда-то знал этого человека. Мужчина с проседью в кудрявых волосах, лицо обезображено заячьей губой. В шрамах по всему телу. Воняло от него, как от септика. Откуда он может его знать? Пока Олег переодевался в облачение сектанта, пытался вспомнить, но безуспешно. Он оттащил мужчину в душ, рассудив, что тот не скоро придет в себя. Затем Олег отправился за телефоном в спальню.

— Злость, страх, уныние — лакеи лжеца-человека! Отбросьте! Отбросьте! Примите Грех, да очистит он вас! — прокричал кто-то в гостиной, когда Олег открыл дверь спальни.

В нос ему ударил смрад похуже предыдущего. На кровати — той самой, где еще час назад он мирно спал — копошились, слившись в один «спутанный клубок», несколько тел. Олегу не удалось различить отдельных людей — лишь мелькание бледных тел, покрытых узорами шрамов. В целом вся эта «конструкция» напоминала бьющуюся в конвульсиях огромную многоножку, которая вот-вот наплодит дюжину себе подобных. «Тотал уайт» вкупе с ярким, слепящим утренним светом, проникающим сквозь большие окна, создавал особое впечатление. Как будто падшие из Ада проникли — заскочили — в Рай, чтобы от души там «повеселиться». Сектанты не издавали стоны удовольствия, а визжали пронзительно и нечеловечески. Олег и сам хотел закричать от этой извращенной пародии на близость; развернуться и убежать хоть куда, лишь бы подальше, но он сдержался.

Телефон должен был быть по другую сторону кровати, занимавшей большую часть спальни. Олег подавил рвотный позыв и двинулся вперед. Сначала он инстинктивно завернул направо к открытому шкафу и начал копаться в шкатулке Кати, перебирая драгоценности. Олег посчитал подозрительным сразу идти напрямик мимо трахающихся сектантов. Нужно сделать вид, что он такой же маргинал, и отвести от себя подозрения.

Ему попался золотой браслет плетения «Бисмарк». Олег подарил его жене на пятую годовщину свадьбы. Катя давно не надевала его. Почему? Олег на секунду задумался, после чего посмотрел в сторону оргии. Тучная женщина прицепилась к нему озадаченным взглядом. Олег схватил шкатулку и с размаху швырнул ее в стену. «Многоножка» пришла в восторг и по-волчьи завыла в три рта. Олег, слегка пританцовывая, чтобы соответствовать образу, надел браслет на запястье.

Только он начал обходить «спутанный клубок», как один из сектантов схватил его, пытаясь затащить на кровать. Сначала Олег сопротивлялся, но, когда сектанту пришел на помощь еще один, он все же поддался. Олег посчитал ярое сопротивление подозрительным — в итоге он оказался на кровати.

Его пытались раздеть, а он сопротивлялся, подавляя желание распинать всех вокруг. Олег потянулся к противоположному краю постели и заглянул за кровать. Кто-то раздавил блок питания: изломанный, он валялся возле ножки кровати. Телефона на месте не оказалось. Олег сделал вывод, что сектанты забрали и его. Как раз тогда кто-то попытался снять с него маску.

Олег хотел в ответ ударить, но лишь не позволил задуманному свершиться. Он понимал: если сорвется — то в последний раз. Через мгновение кто-то другой запустил руку ему под мантию.

Олег дернулся, словно по нему пропустили ток; растолкал сектантов, спрыгнул на пол и быстрым шагом направился на выход из комнаты. Даже не оборачиваясь, мужчина ощутил, как культисты замерли и смотрят на него: он повел себя подозрительно. Тем не менее Олег покинул спальню, и никто за ним не последовал.

«Идиот!» — обвинил он себя, снимая мантию с маской. Без шума спрятав наряд в стиральную машину и встав под душ, Олег начал молиться, чтобы его выходку проигнорировали. Он представлял, как замершие на кровати сектанты подрываются с мест и выбегают из спальни. Быстро находят его и запинывают до смерти. И каждый удар — резкий, совершаемый в исступлении — отзывается нестерпимой болью. В то время как он, ни в чем не повинный, жертва слепой жестокости, теряя рассудок от страданий, сожалеет о содеянном. Поведи Олег себя спокойнее в спальне, и участи можно было бы избежать. Но он в душе. Как они все и ожидают. Все нормально.

Дверь спальни хлопком ударилась о стену. ОНИ ЗАКОНЧИЛИ СНОШАТЬСЯ И ИДУТ ЗА НИМ.

— Э-э-э-э… — со стоном начал просыпаться сектант, которого Олег вырубил на кухне. Он сидел в ванне, опираясь на одну из стенок.

Олег, что было сил, наспех пнул его. Сектант издал короткий сдавленный стон, а Олег поскользнулся и чуть не упал. Культист вновь отключился, но тут же дверь ванны открылась.

От гостей Олега отделяла лишь занавеска. Он сделал вид, что спокойно моется, однако сердце стучало в ритме «спидкор»-музыки. Они все слышали? Нашли мантию и маску? С их стороны видно культиста с заячьей губой?

Сектанты простояли несколько секунд, затем прикрыли дверь и ушли. Олег сел в ванну и просидел под струей душа около минуты, пытаясь прийти в себя. В итоге он вскочил, вытерся и переоделся. Культиста Олег решил не трогать. Мысль прикончить его мелькнула и тут же отрикошетила, вызвав приступ тошноты. Ни за что. Он не убийца. Даже сейчас. А связывать его времени просто нет. Олегу оставалось надеяться, что на этот раз нокаут продлится дольше. Ванну закрывать он тоже не стал — чтобы не вызывать подозрений. В итоге, предварительно осмотревшись, Олег направился в кабинет, соседствующий со спальней.

— Не убоись быть предметом злости! Не убоись, слышишь?! Ведь ты этого желаешь! — проорали в гостиной.

Олег метался по кабинету, бессмысленно шарил взглядом по компьютерному столу, полкам шкафа, комоду. Он понимал, что искомого здесь быть не может, но цеплялся за любую соломинку. Убедившись, что в кабинете нет ни телефона, ни сумки, Олег испытал отчаяние и разочарование. Он застыл на месте, пытаясь собраться с мыслями, но разгрести сумбур в голове не получалось. Тогда Олег и обратил внимание на то, что правая ноздря забилась. Он подошел к зеркалу.

— Что за?.. — недоуменно прошептал Олег, разглядывая в отражении покрасневшие глаза.

— То, что ты ищешь, здесь! Тебе не нужно заумное знание! Выдуманное! Ложное! Глупые лжерелигии! — безумная проповедь привлекла внимание Олега.

«Сумка и телефон должны быть там», — сделал он вывод, выглянув из кабинета. Сквозь дверные матовые стекла Олег увидел в гостиной толпу.

— Сука, — выдохнул он, изумившись количеству, которому, случись что — уже ОХРЕНЕТЬ КАК случилось! —, придется противостоять.

Олег вернулся в угол. Отчаявшийся, он не хотел идти в гостиную: что-то подсказывало ему, что там его вычислят. Олега одолевали мысли про его последний день, варианты расправы над ним. Еще он думал о сказанном с утра любимой женщине: назвал ее эгоисткой. Возможно, прощальные слова. И это утро станет для Кати последним воспоминанием о нем? Эти жестокие слова? К черту! Лучше тогда совсем не вспоминать! Олег сожалел. Запертый в промозглой клетке прошлого, скобля обломанными ногтями по бетонным стенам своих решений, он истошно кричал внутри себя.

Поток мыслей прервался, когда двое сектантов вышли из гостиной и направились в спальню. Это помогло Олегу собраться.

— Нет! Я не сдамся! — решил он и уверенно двинулся в гостиную.

Открыв дверь, Олег увидел толпу сектантов, а в углу — их проповедника. Тот возвышался над всеми, стоя на журнальном столике, словно на пьедестале. Проповедник отличался мантией бордового цвета, посохом в виде толстой скрюченной ветки и ожерельем из — куриных? — костей. Справа от проповедника в двух метрах стояла самодельная присада — стойка из веток. Высотой она была в человеческий рост, а состояла из длинного шеста и двух жердей, прибитых к нему. Параллельные полу жерди были приделаны на уровне головы и груди. На верхней красовался ворон. Когда Олег заметил его, тут же шмыгнул носом. На нижней жерди висела сумка. Мир мужчины сузился до желанного предмета.

— Религий не может быть много! Лишь одна! Первородная! И да близки мы, согласно ей, к идеалу уродствами своими, ведь идеал — зверь, а не устой лжеца-человека! — кричал проповедник, размахивая посохом. Толпа молилась: каждый мычал, выл или рычал, держа над головой сцепленные в замок руки. Их «глас» был похож на проговаривание мантры умалишенными в безумной попытке достичь транса.

«Отлично! Пора валить!» — воодушевился Олег и двинулся к присаде. Он прошел позади толпы, затем начал протискиваться меж сектантов, чтобы сбоку подойти к сумке. Олегу оставалось пройти пару человек, когда один из культистов схватил его.

— Молись! Не отвлекайся! — злобно прошептал сектант, сжимая левую кисть Олега железной хваткой. Неожиданно его схватили за вторую руку.

— Брат мой, познай Грех со мной в молитве, — прошептал другой.

Тогда Олег первый раз и чихнул. Глаза залило слезами. Усугублялась аллергия из-за маски, мешающей дышать. Сопли текли в рот, а один чих вызывал другой. Казалось, что из-за плохой циркуляции воздуха под маской, мужчина вычихивал аллерген, а затем сразу его вдыхал.

Олег попытался одним резким движением вырваться, — подозрительно, зато быстро! — но сектанты крепко ухватились. Ожидаемо, на Олега обрушились взгляды стоявших рядом. Тогда он поднял руки к потолку и принялся подражать безумной молитве.

— Вот он! День рождения Греха! Прозревшим возможность дана почтить его, и мы почтим! Вся в нем твердь наша! Богадельни, скорбные дома, узилища не страшны нам, пока Грех с нами! Забудь — и пристанище найдешь в одном из них! — провопил проповедник, а Олег вновь попытался вырваться. Аллергия же окончательно захватила его тело.

Олег расчихался так, что сектанты сами отпустили его, а тот только набирал воздух, пока в один момент маска не слетела. Впервые наступила относительная тишина, разбавляемая лишь слабыми звуками оргии из спальни.

Проповедник спокойно сошел со столика и забрал сумку. Ворон каркнул — будто выкрикнул на своем языке: «Так и знал!» Мужчину от проповедника отделяла толпа, и пусть Олег не видел лиц, он ощущал взгляд каждого. Олег почувствовал себя на месте актера, забывшего слова перед огромным залом. Только здесь не будут освистывать — его разорвут. Ожидание расплаты накрыло мужчину тяжелой волной — выступил холодный пот, подкосились ноги. Жажда расплаты читалась в стойке каждого. Будь сектант спокоен, как статуя или напряжен в едва сдерживаемой дрожи. Они были готовы накинуться на него по первому зову. Расплата, которая ожидала его с момента, как он встретил на кухне того сектанта. Расплата за борьбу, сопротивление, обман — попытки избежать судьбы. В страхе Олег попятился, пока не уткнулся спиной в угол. Сумка с ключами была так близко и в то же время бесконечно далеко. Всего несколько шагов. Целые километры страха.

— Это все розыгрыш... Это все розыгрыш! Снимайте маски! — сквозь сопли и слезы запаниковал Олег.

Пара мгновений и сектанты подчинились. Заячья губа, косые глаза, отсутствие глаза, носа, множество пирсингов, «блэк ворк», шрамы — у каждого была примета. И каждый улыбался. Кроме проповедника: с катарактой в правом глазу и шрамом, тянущимся от левого уголка рта до уха, старик выглядел серьезным. Олег обмочился, потому что в каждом из сектантов — впервые по-настоящему — увидел животных. Его посетила мысль, что пока они мычали, кривлялись, он видел безумцев. Стоило толпе заткнуться, как он действительно заметил тех самых зверей, что были заперты в уродливых телах.

— Не ожидал. У кого ж ты забрал одеяние и как? — леденяще уверенно и спокойно спросил проповедник, будто знал, что так и произойдет. — Мы дали тебе возможность встретить этот день с чистым телом, но… Сколько времени прошло? Я и не мог подумать, что ты начнёшь праздновать так скоро.

— Что вам нужно?! Ублюдки сраные!

— Олег, а ты знал, что пятнадцатый день марта на Руси считался проклятым? — спокойно продолжил проповедник. Он больше не казался Олегу безумным. — Тогда этот месяц назывался по-другому в зависимости от местности: сухий, брезозол, зимобор, протальник. Да и календарь тогда был юлианский. Если переводить на нынешний, то выходит двадцать второй день марта — дата, в которую мы празднуем — то есть сегодня.

У Олега защемило в сердце. Он вжался в угол, а проповедник продолжил:

— В проклятый день дули сильные ветра, реки разливались, а люди заболевали. Об этом знали многие, поэтому день и считался проклятым, но мало кто ведал о причине такой закономерности. А она следующая: пятнадцатый день марта по юлианскому календарю — день первого греха.

Олег нахмурился и вытер сопли рукавом.

— Бог беспокойно дышит в этот день, так как Грех появился раньше человечности. Теория Эволюции. Слышал о ней? Она неопровержима, Олег. Но и Бога отрицать мы не вправе. Так, сложив одно с другим, становится понятно, что сначала созданная Богом обезьяна схватила камень, чтобы убить, и лишь потом, дабы высечь искру.

— Ясно, ясно! На хрена вы ко мне-то пришли?!

— Ну, у тебя же день рождения. А у нас как раз заведено в этот день убивать именинников. Ведь они символы Греха. Ты — символ Греха, Олег.

Тогда-то он и вспомнил, откуда знает сектанта, которого уволок в душ. Это был мастер, однажды вскрывавший дверь в его квартиру, когда замок заклинило. Мастеру нужно было подтвердить факт проживания Олега по адресу — он попросил паспорт, чтобы посмотреть регистрацию. И осматривая документ, картавя, он пришел в восторг:

— У вас двадцать второго марта день рождения?!

— Ну да. У вас тоже?

— Нет… Не-ет!.. У мамы! У мамы того же числа!

Олегу вопрос показался странным, но не более. После мастер заменил личинки в замке и выдал Олегу две пары ключей. Затем он спокойно исчез из его жизни. Олег тогда и подумать не мог, что существует еще ТРЕТЬЯ пара.

Сектанты начали медленно окружать его. Олег пополз вдоль стены и уперся в тумбу. Не глядя он начал шарить по тумбе в поисках чего-то тяжелого, как вдруг нащупал вазу. Олег посмотрел на нее, и в глазах мужчины загорелась надежда: возле фарфоровой вазы лежал его телефон.

— Успеешь позвонить, как считаешь? — спокойно, оттого особенно издевательски, спросил проповедник. Он снова забрался на журнальный стол, чтобы видеть свою жертву.

Преисполненный злобой Олег посмотрел ему прямо в глаза. Медаль перевернулась — страх сменил гнев. Олегу было обидно, что телефон удалось найти только сейчас.

— Гондон! Он среди нас, он где-то среди нас! — кто-то, захлебываясь от боли, с хрипом прокричал в коридоре. Некто картавил и колотил в дверь, отвлекая и заставляя расступиться толпу, которая эту дверь подпирала.

Олег сразу понял, что это «мастер» с кухни. Также он заметил, что сектанты в замешательстве, и решил этим воспользоваться. Схватив смартфон и вазу, Олег швырнул фарфор в культистов, преграждавших путь к двери, и устремился в коридор. Шум, было затихший, вернулся и стал громче. Оглушенные вазой сектанты рухнули на других. Разлетевшиеся шрапнелью осколки заставили отвернуться и прийти в замешательство ближайших культистов. Тех, кто оказался на пути, Олег в ярости встретил с кулаками. «Мастер», увидев его, тут же с визгом побежал обратно. Трюк с вазой сработал, но Олег изрядно пострадал. И все же, потеряв свою мантию — ее попросту разорвали на нем —, он смог растолкать сектантов и выбраться из гостиной. Олег забежал в кабинет и заперся на вертушку замка. Дверь выбили бы через пару-тройку ударов, не подопри он ее книжным шкафом и креслом. Баррикада сулила ему несколько минут безопасности.

Пока сектанты пробивались, Олег позвонил в службу спасения. Затем он заметил браслет на руке; закрыл глаза, сделал глубокий вдох и резкий выдох. Олег встал в боевую стойку. Телефон был в правой руке, прикрывающей подбородок. Мужчина принялся записывать голосовое сообщение жене:

— Любовь моя! Прости за то, что я сказал с утра!.. — прервался Олег из-за плача и схватился за ребро. Отдышавшись, он продолжил: — Я сожалею о своих словах! Ты думаешь не только о себе! Конечно нет! Я эгоист! Это я! — вновь остановился Олег, одолеваемый надрывным кашлем. Каждое слово отзывалось раскаленной иглой в легком, — И хоть не заслуживаю тебя, но очень, очень сильно тебя люблю! Прости меня за все, дорогая! — прокричал Олег сквозь боль, когда упал шкаф. — Я люблю тебя!