День Z

Зябко передернув плечами, я прижал затылок к ледяной обшивке грузового самолёта. Он уже набирал высоту и развернулся, увозя меня из этого проклятого места — из ПНР. Гул двигателей глушил мысли. Ладно, черт с ним. Расскажу, как на духу, раз уж так вышло. Может, и правда легче станет. Главное — не сдохнуть от паршиво го чувства вины и стыда.

Меня зовут Сэм. Просто Сэм. В «Блейде» этого хватало. Остальные — позывные. Так проще, без лишних вопросов. Имена только бумаги пачкают.

ЧВК «Блейд». Мы были теми самыми призраками, про которых все слышали, но никто не видел. Пока к нам не приперлись с предложением, от которого не отказываются. Ну, или делают вид, что не отказываются.

Прикаспийская Народная Республика. ПНР. Дыра мира, три года как отрезанная от всего двойным забором — от живых и от… не совсем живых. Официально — карантин, бубонная чума, все дела. Неофициально — ходили слухи, что там творится какая-то чертовщина похлеще. Нам нужны были бумажки из лаборатории на заброшенной базе «Тисы». Красный кейс. Цена контракта была такой, что даже наш старик, Основатель, аж прослезился. «Последняя работа, парни. За неё — свобода и вилла у моря». Ну, мы и клюнули, как последние лохи. Хотя должны были чуять подставу за километр.

Нас было четверо. Я, Сэм. За рычагами нашего, БТР-82А — позывной Касандра. Язва и балагур, но рулил так, что любо-дорого. Наблюдатель и второй стрелок — Ворон. Молчун, но глаз — алмаз. И Батя, мой зам, здоровенный бугай с лицом, как у уставшего медведя, и сердцем, вроде бы, золотым. Все — свои.

Экипировка — стандартный «блейдовский» ширпотреб. Разгрузка, плитник, «горка» мультикам. Я стукнул костяшками по шлему — звенел, славно. АК-12 с глушителем, Глок на бедре. Всё своё, привычное. Мы и не думали, что нас упаковали, как баранов на убой.

Нас высадили с этой летающей скорлупы глубокой ночью в пяти километрах от границы ПНР. Только рюкзаки, кромешная тьма и наш «Тайфун», припрятанный в лощине. Касандра, втискиваясь за руль, фыркнул:

—Консервацию, я смотрю, делали пьяные слесари. Торопились очень.

—Гони, — буркнул я. Разговоры были лишними.

Первые километры от КПП Северный было тихо и пусто. Потом появились они. Те, из-за кого весь этот цирк. Зомби. Не те кинематографичные твари, нет. Медленные, облезлые твари. Провожающие нас взглядами полными стекла. Порой они даже не думали на нас нападать, а мы их давили гусеницами, не церемонясь. Это зрелище действовало как депрессивная бомба. Неприятен был сам звук того как перемалываются кости тварей. Но их было… маловато как-то. Мало для трёх лет. И четырехсот тысяч человек населения

— Командир, — Касандра ткнул пальцем в экран тепловизора. — Впереди, на развилке. Двое. Теплые.

Я прильнул к перископу. Не покойники. Люди. В камуфляже, с автоматами. Стоят, курят, как на обычном посту.

—Объезжаем лесом, — скомандовал я тихо. — Связываться не надо.

Свернули в чашу. Ехали медленно и вполне могли крутить головами по сторонам. Ну насколько это позвалял БТР. Я сидел и постоянно глядел в перископ. А тут стало происходить что-то странное. В брошенной хате с выбитыми стеклами совершенно спокойно лежали чистые хоть и уже успевшие покрыться пылью тарелки и вилки. Ложки и стаканы. Рядом с домишкой стоял старый УАЗик. Когда я приказал Кассандре остановится и вместе с Вороном вышел осмотреть его увидел полный бак, хотя вокруг были следы случившейся давно катастрофы. Меня это не на шутку встревожило, что же это такое произошло тогда что тут будто бы время остановилось? Мозг кипел руки-ноги работали но на философию времени не было.

К "Тисам" подъехали уже на первых лучах рассвета. БТР загнали в кусты что бы не палился, а в метрах двухстах лежал контрольно-пропускной пункт. Вылезли. Воздух был горьким но не от гари и по зимнему сухой. Холодный.

—Докуриваем, пацаны, и в дело, — сказал я, закуривая сам. — Строимся клином. Я впереди.

Минув КПП вошли на территорию. Заброшенная военка. В разбитых стеклах угрожающе гудя дул ветер. По карте вроде как на прямую к штабу, но я решил не рисковать и шли осторожно десятой дорогой обходя редких зомби и непонятные явления. Со стрельбища было уже не далеко до штаба. Поднял кулак и остановившись достал бинокль.

Штатное здание было относительно целым. Но вовсе не пустым. Возле входа стояли люди. Не в лохмотьях — а в черной тактической форме. Со стволами по круче наших. На плече у одного был патч. Оскаленная морда медведя, то же черная.

«Медведи». Местные крысы. И их было не парочка. Они охраняли то, за чем мы пришли.

— Вижу пятерых у входа, — прошептал я в рацию. — Внутри — не вижу.

Батя придвинулся.

—Что делать будем, Командир?

А что тут думать? Нас сюда прислали не на чай.

— Тихо отработаем по ним. Ваши те четверо у входа. Пятый что чуть дальше — мой. Заходим, берём кейс, сваливаем. Ясно?

Молчание означало согласие.

Разошлись по позициям. Я поймал в прицел голову пятого, того с патчем. Выдох. Тихо хлопнул выстрел. Голова дёрнулась, тело сложилось. Почти синхронно — ещё три хлопка. Четверо рухнули.

Тишина. Долгая, тревожная. Потом из-за угла штаба дикий ор:

—Пацаны! Наших валят! Атас!

И началась полная жесть.

Тишина порвалась в клочья. Откуда-то сверху, с крыши штаба, ударил пулемёт. Трассирующие строчили по асфальту, отсекая нас от пути отступления. Не просто стрельба — подготовленная засада. Эти уроды ждали.

— Укрытие! — заорал я, но голос потонул в грохоте.

Батя, метнувшийся к разбитой «буханке», вдруг споткнулся и тяжело рухнул. Не с криком, а с каким-то обидным хрипом. Аккуратная дырочка чуть выше ворота броника. Снайпер. Чистая работа.

— БАТЯ! — Касандра рявкнул и рванул к нему, строча короткими очередями наверх. И тут же сам дернулся, словно споткнулся о невидимую нитку. Пуля вошла ему под ребро, вырвав клок разгрузки и ткани. Он осел на одно колено, лицо перекосило от боли, но палец продолжал жать на спуск.

— Сэм! Кейс, твою мать! — тихо прорычал Ворон, прижавшийся к бетонному основанию фонарного столба. — Без него мы просто мясо!

Он был прав. Я, низко пригнувшись, рванул к зданию. Пули звенели по камню у самых ног, как разъярённые осы. Влетел в полуразрушенный вестибюль. Пыль, тишина, разбитая мебель. Под ногой хрустнуло — труп в чёрной форме, наш почерк, дырка меж глаз. Лестница на второй этаж.

Кабинет — в конце коридора. Дверь распахнута настежь. На полу — он, красный, чёртов кейс. Бумаги из него раскиданы, будто кто-то спешно шарил. Черт с ним, с порядком. Я сгрёб всё обратно, захлопнул крышку, крутанул циферблат. Пять цифр. Мой личный код. Знакомый щелчок — и тишина внутри будто сгустилась.

И тут за спиной — лёгкий шорох, почти неслышный. Инстинкт заставил броситься вперёд. Что-то холодное и острое царапнуло по шлему и с глухим стуком вонзилось в косяк. Нож. В дверях стоял парнишка, лицо белое от злости, глаза горят.

—Тварь! — он выхватил пистолет.

Времени на прицел не было. Я выстрелил с бедра, почти в упор. Очередь из трёх — его отбросило к стене. Он съехал по ней вниз, оставляя широкий, мокрый след, и затих.

Больше никого. Только грохот снаружи. Я выскочил обратно.

Картина была та ещё. Касандра лежал пластом, не двигаясь. Ворон, прижатый к колесу развороченной «буханки», отстреливался, но его АК вдруг захлебнулся и замолк — или магазин пустой, или заклинило.

— ВОРОН! К БТРу! — заорал я, вскидывая свой автомат и поливая огнём сторону, откуда бил пулемёт.

Он кивнул. Короткими перебежками стал отступать. Я достав из подсумка гранату, разогнул усики. Выдернул чеку. Отправил РГД в недолгий полет в сторону пулеметного гнезда. Оглушительный хлопок. Свист осколков. Стрельба захлебнулась, затихла. На секунду не больше но и этого хватило.

Добежав до БТРа запрыгнули внутрь. Я сразу запрыгнул на водительское и стал шарится. Ключ. Где он?, точно в кармане у Кассандры сам же видел. Ворон заснувший тело водилы передал ключ. Вставил провернул.

Тишина. Мотор даже не кашлянул.

— Заводись, зараза! — я долбанул по приборной панели. Ничего. Мёртвая тишина. Не думаю что осколки или пули здесь виноваты. Впрочем времени разбираться совсем не было. Теперь это была лишь груда брони. Как большой стальной гроб.

— Пешком, — выдохнул я, глядя на Ворона. В глазах у него читалось то же: полная жопа.

Он молча кивнул. Времени не было нас уже искали и потому прихватив по рюкзаку с остатками патронов да пару фляг. Теперь главное было — скорость.

— Марш-бросок. До Трёх Крестов, до КПП. Четыре километра, — сказал я, взваливая рюкзак. — Вытянем?

— Вытянем, — хрипло ответил Ворон, но в голосе слышалась усталость, которой не должно было быть.

Мы рванули в лес, не оглядываясь. Сзади уже поднялся собачий лай и крики — «Медведи» собирали свору для погони.

Бежали, ломая кусты, спотыкаясь о корни. Через полкилометра Ворон начал тяжело дышать и отставать.

—Иди… Я… прикрою…

—Заткнись и беги! — рявкнул я, но сам чувствовал, как горят лёгкие.

Свист. Пуля просвистела в сантиметре от уха, срезав ветку. Снайпер, сволочь, не отстаёт. Ворон вдруг странно споткнулся, как будто ногу подвернул, и грузно упал лицом в прошлогоднюю листву. Я обернулся, чтобы поднять его.

—Вставай, блин!

Но он не вставал. Я перевернул его и увидел. Маленькая, аккуратная дырочка в затылке шлема. И вторая — чуть ниже, у самого основания шеи, где кончалась броня. Он даже не вскрикнул. Просто — выключился.

Я замер на секунду. Потом, движимый какой-то древней солдатской привычкой, сорвал с его руки наручный коммуникатор, порылся в разгрузке, вытащил жетоны — его, Касандры, Батьки. Всё, что осталось от моей семьи. Засунул в рюкзак. И снова побежал, оставил его там, в холодном, тихом лесу. Сердце стучало где-то в горле, не от бега — от чего-то другого.

Они шли по пятам. Лай собак, крики, редкие выстрелы. Но лес был густой, и я знал, как петлять. Я не зря десять лет по таким чащам ползал.

Когда сквозь деревья блеснула серая лента асфальта — той самой федералки к КПП, — я был на последнем издыхании. Ноги не слушались, во рту — вкус меди и пороха. До заветного места оставалось метров триста. Я выполз на обочину, сбросил рюкзак, вытащил кейс.

Ярко-красный. Норм мишень.

Я вынул барабан из АК, магазин из Глока. Убрал по местам. Поднял кейс над головой левой рукой. Правую — тоже вверх. И пошёл. Медленно. По пустынной дороге, к бетонным блокам и колючке, за которыми должна была быть нормальная жизнь.

Подошёл к ржавой телефонной будке у шлагбаума. Внутри — пыльный аппарат. Снял трубку. Долгие гудки.

— Чего надо? — голос на той стороне был сонный, скучающий.

—Колонна рядом, — выдавил я пароль. — Слышишь? Колонна рядом.

—Да слышу я, чего орешь-то? — в голосе послышалась ядовитая усмешка. — Протух уже ты и твой пароль. А колонна тю-тю, уехала давно.

—Видишь, в руках кейс красный… В нём данные по вакцине. Мне надо на ту сторону, поговорить со старшим.

—Ах, вот оно что… — На той стороне протяжно тянули, игрались. — Ну, ты от телефона не отходи. Сейчас начальство позову…

В голове пронеслось: старый боевик, до боли знакомый сюжет. И то что там было дальше.

Я бросил трубку и рванул в сторону, к бетонному блоку-ежу. И вовремя.

Длинная очередь из крупнокалиберного пулемёта прошила будку вдребезги, превратив её в решето. Пули высекали фонтаны искр из асфальта там, где я только что стоял.

Я прижался к холодному бетону, сжимая в потных руках единственное, что у меня осталось — этот чёртов красный кейс. В воздухе пахло гарью, порохом и самым простым, человеческим предательством.

Они не собирались меня выпускать. Совсем.

Казалось, я сидел за этой баррикадой целую вечность. Но комм упрямо показывал — Всего тридцать минут. Внезапно военный подал голос:

—Слышь, ты там всё сидишь, да? Ладно... Давай просто рядом с будкой кейс поставишь, а сам спокойно свалишь.

«Ага, щас. Получишь кейс, а мою спину — градом 12,7», — мелькнула мысль. Но вариантов не было.

—Сейчас я отстегну кейс, отодвину его к будке, а потом уйду. Пойдёт так? — крикнул я в висящую трубку.

—Ну, я тебе только что это же самое и предложил.

Я действовал быстро. Ввёл пароль, открыл кейс. Документы — в рюкзак, за спину. Внутри, поверх блестящих папок, осталось пустое пространство. Идеально. Я выдернул чеку из РГД, откинул кольцо на асфальт и аккуратно положил гранату в кейс. Сверху — пустой листок. Пусть думают, что там что-то ценное. Закрыл, ввёл новый пароль — простой, чтобы поверили. Прикинул силу, метнул кейс. Он скользнул по асфальту и упёрся в основание разнесённой будки.

—Записывай, пароль: 1-2-4-9-3-2. Записал?

—Да, а теперь проваливай, пока добрый!

Я медленно поднялся, начал отходить спиной. Из амбразуры на КПП блеснул отблеск прицела. «Так я и знал». Я нырнул за остов минивэна на обочине в тот момент, когда первая очередь прошила воздух.

Они поливали трассу долго, методично, прошивая металл насквозь. Я прижался к колесу, прикрыв голову. Звук стих не потому, что им надоело, а потому что сменилась позиция или ждали моего движения. Тишина стала ещё опаснее.

Пока они решали, что делать с кейсом, я открыл комм. Нужно было связаться со второй группой. Буся. Бусуев. «Если они ещё живы...»

Набросал сообщение:

«Буся, Сэм. Мои все 200. Кейс найден, документы при мне. На КПП не выйти, меня отсекли огнём. Прячусь. Если чисто — дай точку сбора. Дикие гуси передают друг другу привет.»

Без этого пароля в конце любое сообщение — ловушка.

Пулемёт молчал. Возможно, они уже отправили группу на перехват. У меня было десять секунд, не больше. Я рванул от минивэна к дальнему грузовику, ожидая удара в спину. Его не последовало. «Или поверили, или просто дали шанс».

Я бежал, не оглядываясь, пока не влетел в первое полуразрушенное здание у Трёх Крестов — бывший магазин. Запиликал комм. Сообщение от Бусуева. Я протиснулся в подсобку и открыл его.

«Джамбо, Сэм. Бусуев. Один 200. Мы втроём у местных, клич «Медведи». Избили, модули GPS раздолбали. Место не дам. Если узнаешь, где их база, вытаскивай. Дикие гуси должны держаться вместе. Дикие гуси передают друг другу привет.»

Я перечитал. Два пароля подряд. Это был сигнал. Значит, Бусуев писал не свободно. Его заставили или текст проверяли. И он пытался предупредить: ситуация хуже, чем кажется. Возможно, он уже не втроём. Возможно, это уже не спасение, а приманка.

Я вышел из подсобки, отряхиваясь. Пора было собираться. Зарядил барабан в АК, повесил его на грудь, чтобы прикрывать жизненно важное, а не руки. Топор пристегнул к поясу. Достал три жетона. Ворон. Кассандра. Батя. Мы пришли в «Блейд» почти в одно время. Теперь их имена были просто холодным металлом в моей ладони. Похоронить как людей здесь не выйдет. Но выбраться — чтобы похоронить их там, с почестями, — теперь было делом чести. Не только моей. Их.

Я спрятал жетоны, встряхнулся. По карте, если верить сбившимся данным, мне нужно было на юго-восток. В сторону Низинска. Снег хрустел под ногами, мелкий, колкий. Апрель в ПНР был похож на позднюю осень где-нибудь на севере. Промокшие ноги, холод, пронизывающий даже броник, — это был верный путь к воспалению лёгких. А болеть здесь, в одиночку, значило подписать себе приговор. Нужно было найти укрытие, огонь и информацию. И по дороге понять, что за игру затеял Буся, и кто такие «Медведи», которые пленили профессиональных солдат и убили моих сослуживцев.