Деревенщина в Пекине 6

Ресторанный комплекс «Императорский павильон».

Мы с Ян Вэймином проходим через главный зал ресторана — высокие потолки украшены массивными хрустальными люстрами, между мраморными колоннами струится приглушённый тёплый свет, создающий атмосферу приватности и закрытости. Официанты в чёрных костюмах бесшумно, словно тени, скользят между столиками, обслуживая немногочисленных гостей.

Чиновник уверенной походкой ведёт меня вглубь заведения, к длинному широкому коридору, уходящему в сторону от основного зала. По обе стороны коридора расположены двери из тёмного дерева, за которыми скрываются отдельные комнаты для VIP-гостей.

— Нам сюда, пятая дверь, — негромко говорит Ян, останавливаясь.

Он берётся за ручку и открывает дверь. Мы входим внутрь просторного помещения. Прямо перед нами — длинный банкетный стол, рассчитанный минимум на двенадцать персон. Никого нет, только аккуратно расставленные приборы и бокалы.

А вот в углу комнаты, у окна с плотными шторами, стоит отдельный столик. И за ним сидят двое мужчин, ожидающих нашего появления.

Одного из них узнаю мгновенно — это директор IT-компании, где я совсем недавно работал.

— А вот и наш уважаемый подполковник из центра киберзащиты критической инфраструктуры, — едва слышно произносит чиновник, склоняясь к моему уху. — Сидит справа, в тёмно-синем костюме.

Мы проходим к столу. Ян Вэймин садится первым, я устраиваюсь рядом, оказываясь прямо напротив директора.

— О, мой бывший сотрудник! – оживляется он. — А я всё думал, как нас так быстро вычислили, в каком месте произошла утечка информации. Теперь понятно. Что ж, представляться друг другу не будем, раз мы уже знакомы?

— Конечно, не будем тратить время на формальности, — холодно отвечает Ян Вэймин, откидываясь на спинку стула. — Потому что, господа, я пока не создавал вам настоящих проблем. Я лишь так, в курилке поделился ситуацией с парой нужных людей. Просто обмолвился между делом. Я ещё никого не просил о помощи, не запускал проверки, а вы уже пришли договариваться. Интересно, что будет, если я всё-таки решусь пойти на принцип и доведу дело до конца?

Повисает тяжёлая пауза. Подполковник в тёмно-синем костюме хмурится, директор нервно постукивает пальцами по столу.

Поднимаю руку в воздух:

— Мне есть что сказать по сути.

Ян Вэймин молча кивает.

— Это директор IT-компании, — указываю рукой на сидящего напротив. — Обычный коммерческий бизнесмен средней руки, который хватается за всё на свете, лишь бы деньги платили. Он не то чтобы не отличает, что такое хорошо, что такое плохо. Просто для него ваш счёт — лишь набор цифр. Он человек, который обожает сложные технические задачи, ему интересны инженерные моменты, программирование, взлом систем и всё в этом духе. Про абстрактные добро и зло он особо не думает. Деньги заплатили — он работает, вот и вся его этика.

Директор вздрагивает, открывает рот, чтобы возразить, но я не даю:

— А вот второй, что в чине подполковника, он гораздо интереснее для анализа. С ним ситуация сложнее. - Демонстративно указываю пальцем.

— Руки при себе держите – можете доиграться, — резко огрызается сотрудник центра киберзащиты, выпрямляясь в кресле.

— Даже не начинайте эту дешёвую игру, подполковник, — отмахиваюсь. – Пугать будете жену дома, а не меня и здесь. Давно в тюрьме не сидели?

Виснет тишина.

Приподнимаюсь, наклоняюсь через стол, глаза в глаза:

– В ТЮРЬМЕ ДАВНО НЕ СИДЕЛ? Хочешь на стройку народного хозяйства чернорабочим? – спохватившись, возвращаюсь обратно в кресло.

Поправить что ли галстук для кинематографичности.

– Сейчас сложилась такая ситуация, что мне отправить вас на троечку лет не самого лёгкого режима объективно проще и быстрее, чем вам – устроить мне вшивый выговор в университете, – продолжаю. – Не говоря уж о большем. Объяснить, почему? При всех?

Двое напротив зло скрипят зубами, но молчат – понимают, что не блефую.

— Мне объясни, почему, — просит заказчик.

— У подполковника с его непосредственным начальником отношения вполне нормальные. Никаких конфликтов нет. Но есть человек рангом выше, который стоит над ними обоими в иерархии.

— Я понимаю, о ком вы, — оживляется чиновник, лицо вспыхивает энтузиазмом. — Продолжайте.

— Непосредственный начальник нашего подполковника очень сильно хочет продвинуться вверх по службе и занять освобождающееся место того начальника, который ещё формально не стар по возрасту — ему лет под пятьдесят. Для куратора в их кругах – самое то.

Снова молчание.

– Но у того могут иметься проблемы со здоровьем, о которых он пока публично не объявлял, особенно вниз. Насколько я знаю их систему, у них обязательна ежегодная медицинская диспансеризация, так? И результаты медицины идут наверх?

— Ему пятьдесят два года, если это действительно тот человек, о котором я сейчас думаю, — задумчиво произносит Ян Вэймин.

Заказчик вместе со мной вглядывается в лицо подполковника, пытаясь увидеть то, что вижу я.

Директор IT-компании смотрит широко раскрытыми глазами на меня – он не ожидал. Ни меня лично, ни...

— Во многих знаниях — многие скорби, — цедит подполковник, в голосе обозначены стальные нотки угрозы. — Молодой человек, на вашем месте я бы так опрометчиво не разгонялся с выводами и обвинениями. Потому что на крутом повороте можно...

— Сможете об этом порассуждать, когда окажетесь на моём месте, — перебиваю. – Пока не доросли.

— На каком ещё месте? — с наигранной усмешкой спрашивает собеседник.

— Когда станете прозрачным человеком с чистой репутацией – не как у вас – и с неплохими официально задекларированными деньгами на счету, тоже не как у вас.

— Вы заметили, что не сказали «с честно заработанными деньгами»? — парирует. — Я заметил.

— Обращайтесь в суд, — развожу руками. — Пишите обоснование, собирайте доказательства. И не забывайте при этом, что мне восемнадцать – вся жизнь впереди. А вот в ваш адрес, уважаемый подполковник, уже инициировано внутреннее расследование.

– Это точно?! - градус энтузиазма заказчика зашкаливает, хотя и до этого был не мал.

Взгляд чиновника, кажется, протрёт сейчас в офицере дырку.

– Пока документы в центральный аппарат ДВБ не ушли – продолжаются попытки потушить скандал, – вежливо поясняю заказчику. – Но ведь процесс можно и подстегнуть. А оттуда и до суда совсем недалеко, у военных оно быстро.

Мой заказчик может здорово на это повлиять, ясно между строк.

Кажется, даже воздух в кабинете нагревается как в сауне.

У директора IT-компании начинают нервно бегать глаза: одно дело мягкие коммерческие сделки, к которым он привык, и совершенно другое – реальная угроза тюрьмы. Причём из-за подельника.

— Ваши условия? — напряжённо спрашивает директор IT-компании.

Видя их лица, хлопаю заказчика по рукаву, перехватывая слово.

Изначально, по нашему предварительному плану, он собирался запросить у них половину украденной суммы — ровно шесть миллионов долларов в качестве первоначального требования, а дальше постепенно приступить к торгам.

Стандартная переговорная тактика.

Но сейчас ситуация кардинально изменилась в нашу пользу. Мы сломали их психологическое сопротивление. Теперь можно диктовать более жёсткие условия.

— Вся сумма без исключения, все двенадцать миллионов долларов, должны быть возвращена моему клиенту в течение двадцати четырёх часов с момента окончания этой встречи, — не оставляя места для дискуссий, информирую. — Плюс три процента сверху в качестве штрафа.

— А три процента тут каким боком? — уточняет отстранённо, словно он со стороны, подполковник. — Почему именно столько?

— Да, почему? — механически поддакивает второй.

— Скорее всего вам неоткуда будет взять столько чистых электронных денег. Оформить банковский перевод такой суммы будет сложно — слишком много документов, вопросов службы финмониторинга, проверок источников. Поэтому всю сумму вы с очень высокой вероятностью отдадите классическим способом — наличными купюрами в кейсах.

– Хм.

– Чтобы количество чемоданов было поменьше, разумнее и компактнее использовать евро вместо юаней или долларов. Номинал выше, упаковка плотнее. Если закладку вести банкнотами по пять сотен, объём составит двадцать семь литров - не самый большой рюкзак. Или два поменьше. А ещё можно взять пару обычных спортивных сумок.

— Так откуда взялись три процента? — не унимается директор.

— Наша таможня пересчитывает и проверяет деньги не бесплатно. Три процента штрафа покрывают все транзакционные расходы на легализацию и оформление. Причём эти три процента вы отдаёте моему клиенту прямо здесь и сейчас. Наличными или переводом на карту — ваш выбор.

Подполковник демонстративно переводит тяжёлый взгляд с меня на Ян Вэймина, полностью игнорируя моё присутствие, словно меня вообще нет в комнате:

— Какие гарантии?

Чиновник ровно смотрит навстречу:

— Я не буду поднимать волну – провоцировать проверки вашей деятельности. Для вас в сегодняшней ситуации это уже много. Мы отлично знаем, что вашим сектором в здании на Тяньаньмэнь уже второй раз только за последний квартал очень недовольны.

— Недовольны?

— Пока оба известных мне эпизода формально касались так называемых «добросовестных ошибок и заблуждений». Понимаете? Не та методика анализа применена, недостаточно компетенции у сотрудников.

– Я услышал.

– То есть человек вроде бы добросовестный, старался, но ошибся в оценках. Такое бывает, от этого никто не застрахован. Но вы прекрасно понимаете вашу же систему: две ошибки в течение одного отчётного периода – очень тревожные звоночки.

Эти спокойные, но наполненные неким скрытым смыслом слова здорово подмывают изначально уверенную позицию подполковника. Он сжимает челюсти.

Ян Вэймин окончательно добивает его, произнося вслух фамилию высокопоставленного человека, которая известна и понятна только им двоим:

— ... Если я через него подниму кадровый вопрос – о компетентности вашего сектора — будьте уверены, дело дойдёт до комиссии партийного контроля при ЦК. А это совсем другой уровень проверок. И не забывайте — совсем скоро банкет в честь очередного Пленума ЦК КПК. Ваш сектор на нём тоже будет представлен, верно?

— Будет, — сухо отвечает собеседник.

— Прекрасное событие, чтобы прямо на нём, в присутствии всех ключевых людей, поднять этот неприятный вопрос эффективности. Ещё подолью масла в огонь для полноты картины! Вот бывает, что все сотрудники вроде и на своих местах, и стараются, но им просто не хватает образования, широты кругозора, компетентности, трудолюбия или банальных природных данных. Это одна категория проблем, её можно решить переобучением.

Мне интересно.

– Хуже, когда человеку не хватает честности и порядочности, — голос Ян Вэймина становится жёстче. — Когда человек не справляется со своим местом не потому, что хочет работать хорошо, но пока объективно не может по квалификации. А потому, что он изначально и не собирался честно работать на государство. Вместо прямых государственных дел набивает свой личный карман, используя служебное положение. Тем более в такой тяжёлый для нашей страны период — западные санкции давят, обязательное сокращение импортных закупок дешёвой нефти и газа, от которых мы вынуждены отказываться. А тут свои же люди воруют.

— А о собственной безопасности вы не думаете? — с усмешкой парирует подполковник. — Против вас тоже при желании могут найти, что сказать проверяющим органам. Особенно про происхождение ваших средств. Не всё там так чисто.

Интересно, в отделе подполковника что, амнистию активов от Председателя проспали?

Ян Вэймин расслабленно откидывается на спинку стула, широко улыбается и беззаботно машет рукой:

— Делайте! Можете даже передать по команде мои слова. Я официально за и не возражаю.

Снова тишина.

Подполковник резко поворачивается к директору IT-компании и раздражённо бросает:

— Иди прогуляйся, нам нужно обсудить детали наедине.

— Может, вместе выйдем? — обращается тот ко мне.

— Это тебе сказали идти гулять, я по вашему ведомству не работаю.

Директор поднимается из-за стола и направляется к выходу из кабинета. Дверь за ним закрывается.

Теперь остаёмся только мы втроём — двое против одного, с глазу на глаз.

Под столом незаметно показываю заказчику заранее оговоренный жест пальцами — можно смело продолжать разговор в том же ключе.

— Если честно, я хотел вложить эти деньги в реальный сектор китайской экономики, — говорит Ян.

— А вот то, каким именно способом вы эти миллионы заработали изначально — об этом можно будет очень долго дискутировать, — подполковник.

— Знаешь, почему я уверен, что ты некомпетентен? — внезапно атакует чиновник. — Потому что ты даже не просчитал мою мотивацию хотя бы на три шага. Если я теряю прямо сейчас все деньги — то столько заработать снова я не смогу больше никогда. Понимание всегда будет грызть меня изнутри, пока я доживаю свой жалкий век в тесной однокомнатной квартире на чёртову пенсию.

Голос чиновника становится всё более эмоциональным.

— Никакого собственного бизнеса для души в Макао или Гонконге, никаких путешествий по всему миру, о которых я мечтал всю жизнь, — продолжает Ян Вэймин, в его глазах загорается огонь. — Я моментально из обеспеченного долларового миллионера превращаюсь в нищего доходягу-пенсионера, который сам из дешёвой муки второго сорта печёт себе хлеб, лишь бы хоть немного сэкономить на продуктах. Зачем мне вообще такая жизнь? Ради чего я столько лет горбатился?

Глядя на вошедшего в раж чиновника, подполковнику не остаётся ничего другого кроме как молчать и напряжённо слушать монолог.

— Я не собираюсь терять то, к чему шёл всю жизнь, — почти кричит Ян Вэймин, ударяя кулаком по столу. — Извини, но я ещё по молодым тёлкам в большое турне по миру собрался минимум на три года! От солнечной Австралии через Европу до Соединённых Штатов! Вот такая жизненная цель у меня на пенсию, понимаешь?! Я всю свою жизнь безвылазно провёл здесь, в Китае, многого в этом огромном мире так и не увидел своими глазами! Хочу наверстать упущенное!

— Интересные мечты у работника ЦК. Не боитесь зайти слишком далеко?

— А чего может бояться человек, которому уже нечего терять?! Вы у меня всё забрали! Все мои деньги, все годы накоплений! Нищая жизнь обманутого проходимцами честного пенсионера мне совершенно не сдалась! Я хочу вложить эти деньги в экономику страны, как призывает товарищ Си. – Клиент что-то для себя решает прямо сейчас, судя по лицу. Выглядит очень убедительно. – Пойду напрямую в комиссию правительственного контроля и открыто расскажу обо всей ситуации! Честно признаюсь! - голос становится тише. - Они со скоростью звука убедятся, что я говорю правду. А когда они закончат работать со мной — из тебя достанут много очень интересного. Как вариант – медикаментозными и аппаратными способами. Ха-ха-ха, неожиданно, правда?

— Это слишком радикальный шаг в нашей ситуации, — осторожно возражает офицер.

— А что мне терять?! — кричит Ян. — У меня без этих денег жизнь фактически закончилась! Ты перечеркнул все мои мечты и достижения одним махом! МНЕ! ТЕРЯТЬ! НЕЧЕГО! – дальше почти нормальным тоном. – У стариков отбирать последнюю мечту — это всегда гиблое дело, потому что мы будем биться до конца. Ещё посмотрим, кто в итоге выйдет победителем.

— Ну-у, если быть точным, то не совсем со скоростью звука проводится та процедура, — врезаюсь в диалог. — Если наркодопрос в спайке с полиграфом — процедура займёт от часа. Всё делается при враче, потом вас ещё приводить в нормальное сознание. Но да, всё что интересует то следствие — обязательно достанут из памяти.

Подполковник ненавидяще мажет по нам тяжёлым взглядом.

Ян Вэймин продолжает наступление:

— Поэтому вы мне всё отдадите до последнего юаня! Всё! А за то, что я не подниму через три дня во время банкета вопрос вашей профессиональной компетентности — ты лично за это мне сейчас должен с благодарностью ноги мыть и ту воду пить!

Заказчик резко поворачивается ко мне:

— Лян Вэй, спасибо огромное. Ты помог мне избавиться от иллюзий.

— Хорошо, я понял вашу позицию, — тихо говорит офицер. — Условия передачи денег я сейчас не готов обсуждать. Потому что такую сумму надо будет мобилизовать для начала. Я не могу материализовать двенадцать миллионов долларов по щелчку пальца из воздуха. Мне нужно время на организацию.

Я поворачиваюсь к Ян Вэймину и перевожу сказанное на простой язык:

— Он сейчас честно доложит всё своему непосредственному начальнику. Расскажет, что здесь услышал и увидел и они оценят реальные риски. Только после этого его начальство примет окончательное решение. Хотя, каким именно оно будет, то решение — наш подполковник прекрасно понимает уже сейчас. У них хорошие отношения с начальником. Скандала они сейчас хотят меньше всего.

— Почему ты так уверен, что его руководство согласится на наши условия? — спрашивает чиновник. — Как ты это видишь?

Снова демонстративно указываю в сторону подполковника:

— На его должности бывают разные типы мотиваций. Если бы меня в учебном заведении попросили написать реферат на эту тему — я бы полноценную дипломную работу страниц на сто накатал и ни разу не повторился бы. Перед вами сейчас сидит тот самый классический тип сотрудника, который в иных местах называется «День прожил — и слава богу, и на том спасибо». Больше у него ничего за душой и в голове нет. Не буду комментировать при нём, но у военных такого уровня тоже раз в год обязательно должна проводиться полная медицинская диспансеризация.

Ян кивает.

Офицер бросает на меня ещё один полный неприкрытой ненависти взгляд.

— Я не знаю, как обстоят дела в Китае с этим вопросом, но в любой другой развитой стране на таких должностях всегда обязателен регулярный психоанализ – он завершает всё ту же регулярную ежегодную диспансеризацию.

— И у нас так, — подтверждает Ян Вэймин. — Что у него с этим психоанализом?

— Я не знаю, что именно ему пишут в заключениях эти пятнадцать лет, что он служит, — пожимаю плечами. — Но я готов на что угодно поспорить: если у вас через связи найдётся возможность поднять те документы и посмотреть, что там... – осекаюсь. – Вы сначала сами почитайте эти бумаги, а уже потом мы к этому разговору обязательно вернёмся. Будет о чём поговорить.

Ян Вэймин задумчиво произносит:

— Знаешь, Лян Вэй, чем хороша система обязательной диспансеризации для сотрудников безопасности? На реальный результат медкомиссии и психологической экспертизы, о которой ты говоришь, в принципе никто посторонний не может повлиять давлением или деньгами. Правда, заглянуть в результаты тоже никто не может просто так. Кроме как люди из определённого списка. Но в нашем случае это как раз не минус, а плюс.

От автора