Деревенские хроники

Все совпадения случайны и являются плодом воображения автора.

Настроение у меня было хорошее, поэтому решил съездить в село и проведать дом моей матери. Достался он нам с женой в наследство давно, документы оформили как положено, да всё руки до него не доходили. А там скоропостижная смерть жены, и завертелось-закружилось. Год отходил от потрясения, а потом решил вернуться в село. Да что это я... совсем память плохая стала... Разрешите представиться — Белов Алексей Павлович, пятьдесят шесть лет от роду. Последнее место работы — главный электрик сахарного завода. Имею все допуски-«припуски» и сертификат о прохождении обучения и подтверждении квалификации.

В рейсовый автобус набилось много народа. Преимущественно мои одногодки, да и кто постарше. Естественно, мерный гул разговоров был слышен даже в конце салона. Да что там говорить, сам автобус маленький, поэтому слышно было всё хорошо. Я отвлёкся от рутины и с удовольствием уставился в окно, вспоминая былые приключения молодости. Рыбалка, охота с дедом, ребячьи игры... да, хорошее время было! Спокойное. И людей государство не обижало, да и сами они были другие... добрее, что ли.

Я не заметил, как прикорнул, но вскоре почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Есть у меня такая черта организма. Доходит до того, что если так получается во сне, сразу просыпаюсь. Так оно и случилось. На меня смотрел смутно знакомый паренёк, лет восемнадцати, не больше.

— Дядя Лёша? — осторожно поинтересовался он и, получив от меня утвердительный кивок, сразу заулыбался. — А я Серёжа Нежин... вы с моим отцом часто на охоту ходили.

— А-а-а, — воссиял я. — Как же! Помню-помню!

В этот момент автобус остановился на следующей остановке. Кондуктор привычно и зычно объявила «Лебяжье!», и в салон сходу ворвались (другого слова не подберёшь) две особы женского пола. Одна чуть помладше меня, а второй и тридцати нет. Первая тётка мгновенно срисовала пустое место рядом со мной и сразу же уселась рядом, а вот вторая чуть замешкалась и решила взять хитростью.

— Мужчина, уступите мне место, — попросила она строгим голосом.

— Да? Ну, садитесь, бабушка, — иронично усмехнулся я и встал.

— Это почему я бабушка?! — сразу вскипела она.

— Мне пятьдесят шесть, инвалид второй группы... хожу вот с палочкой. Если стоять не можете, значит, точно тянете на престарелую бабушку. А как тут не сделать доброе дело? — подмигнул я Сергею, а тот ухмыльнулся.

— Хамло! Быдло! — с этими словами она резко влепила мне пощёчину.

Но тут сразу вскинулся парень. Сначала дал ей хорошего леща, а потом спустил со ступенек. Прямо взашей. Та сразу соскочила по ступенькам, не ожидая от него прыти, и приземлилась прямо в лужу от автобуса. Кондуктор привстала со своего места и строгим голосом известила её:

— В таком виде я вас в автобус не пущу! Застирывайтесь где хотите, ждите другой рейс, и там пускай с вами решают, — она сердито мотнула головой и плюхнулась на своё место.

— Ах ты, сволочь поганая... — покачала головой её пожилая товарка. — Нынче же отцу Сергию пожалуюсь... совсем молодёжь распустили...

— Ей никто не давал права поступать так с инвалидом, — спокойно возразил ей Серёжа.

— Он инвалид? — скривилась баба. — Да на нём пахать можно!

— На вас тоже пахать можно, — парировал я. — Даже нужно — вон сколько жиров и углеводов набрали.

— Я на вас обоих отцу Сергию пожалуюсь. Он вас анафеме предаст! — со злостью пообещала баба. — Ишь, развели здесь непотребное хамство.

— Женщина, не вам указывать, что делать в нашем автобусе, — заметила кондуктор. — Мужчина, у вас есть удостоверение инвалида? — поинтересовалась она у меня.

— Конечно, — кивнул я и, порывшись в барсетке, подал его. — Вот, пожалуйста.

Кондукторша бегло просмотрела его и протянула обратно.

— Тогда вообще не о чём говорить... ему по закону положено. Ясно вам? — нахмурилась она, смотря на эту бабу.

— Ладно-ладно, будет и на моей слободе праздник, — буркнула та и принципиально отвернулась.

— У нас теперь всем заправляет вот эта группа лиц, — Нежин кивнул на бабу. — Иногда аж тошно становится.

— Так валите из Санино! — мигом взъярилась баба. — Нам и без вас неплохо жить будет!

— А это уж позвольте нам самим решать — уехать или остаться, — строгим голосом ответил я.

— Не чтишь божьей воли... — покачала она сердитой физиономией. — Ну-ну, посмотрим, как будешь жить у нас.

— Не у вас, а у себя дома, — поправил я её. — И, представьте себе, нормально.

— Посмотрим, — хмыкнула баба.

— Да что вы её слушаете! — резюмировала кондуктор. — Собралось сборище хрен поймёшь кого и мутят воду.

Перепалка могла вспыхнуть между женщинами с новой силой, но в этот момент автобус остановился как раз на нашей остановке, и мы с Сергеем сразу же покинули его. Пока шли в село, Серёжа обстоятельно обрисовал текущее социальное положение в Санино. С его слов выходило, что основной костяк жителей поделён на две части. Первая — последователи христианства под предводительством местного священника — отца Сергия. Вторая, по сути, «болото» — куда ветер дунет, туда и флюгер повернёт. Этим без зазрения совести пользуются активисты первой группы, куда Серёжа автоматически записал и Глафиру Андревну — ту, с которой произошло столкновение интересов в автобусе. Как поведал Нежин, баба она злопамятная и коварная. Я, в принципе, знаком с такой плеядой людишек — на предприятии их «лечили» быстро и без лишних сантиментов. Но то на предприятии, а здесь девственная природа. Вот и разошлись не на шутку.

У развилки грунтовой дороги, объединявшей несколько улиц, мы с Серёжей попрощались, и я направился к своему дому. Сколько я здесь не был? Лет семь, наверное. Домик не обветшал, но смотрелся смешно — как радуга на земле. Обширная мансарда сиреневого цвета служила приятным дополнением к общему виду дома. Двойные двери, расположенные посередине мансарды, ярко контрастировали с остальной цветовой гаммой — красным забором, голубой пристройкой и коричневой полуметровой обшивкой фундамента. Ну а вкупе с ярко-зелёной майской травой всё это смотрелось отпадно. Да ещё приусадебные цветы различных окрасов и размеров. Прямо сказочная поляна!

Однако делу время, а потехе — час: пришлось мне засучивать рукава и начинать благоустраивать приусадебный участок. Грабли и лопата нашлись в одном сарае, тяпка и веерные грабли — в другом. За четыре часа мне удалось навести порядок, и я вошёл в дом, чтобы создать такой же порядок и там. Для начала составил список всего необходимого для приготовления еды. Он вышел объёмистым, но деньги на карточке были, и я направился в местный магазин. Белый каменный домик, бывший раньше магазином, я нашёл сразу. Всё-таки не забыл ориентиры. Внутри магазина народу было немного — пара бабулек, да молодуха лет сорока с тремя ребятишками дошкольного возраста. Терпеливо дождавшись своей очереди, я положил на прилавок свою записку.

— Здравствуйте. Мне бы хотелось приобрести всё по этому списку. Если чего-то не окажется в наличии, давайте вместе подумаем, чем можно заменить, — приветливым голосом попросил я.

— А мне тогда вот эти конфеты и пару котелок колбаски, — мигом воссияла молодуха и оттёрла меня от прилавка.

— Зина, а кто платить будет? — с укоризной посмотрела на неё продавщица.

— Так он и заплатит! — ничуть не смутившись, поведала та. — Небось, не обедняет!

— С чего это вы так решили? — опешил я.

— А с того, что мине дятей подымать нада! Ясно табе?! Не поможешь, прокляну!

— Ну попробуй, — усмехнулся я.

— Ах ты, тварь! — вызверилась она и попыталась ударить меня.

Я перехватил занесённую руку и крепко сжал её.

— Обычно я женщин не бью, но вы точно не попадаете под это определение, — нахмурился я. — Так что не советую шутить со мной.

— Тварь! — она плюнула мне в лицо и сразу отхватила хорошего леща. — Люди-и-и! Он вдарил мине! Зовите полицаю! Быстрея!

Дождались местного участкового. Тот лениво оглядел собравшихся и, представившись, попросил рассказать что случилось. Словесный понос Зины он унял быстро и дал слово продавщице. А та рассказала как было, причём Зина дважды пыталась закрыть ей рот.

— Зеленухина, а что ты теперь хочешь? Ты сама заработала статью... если не вымогательство, то попрошайничество, а это административка. Соображаешь?

— Не... — опешила она.

— Ты или дура, или прикидываешься... Щас из города приедут, детей отберут, а тебя в кутузку на пятнадцать суток, — решил он её попугать. — И какой толк потом выйдет?

— Какой? — побелела она.

— Заберут у тебя детей. Насовсем! — повысил голос участковый.

— Ой, Пятрович! Миленькай! Ня надо из города! Христом богом табе прошу!

— Тогда смойся с экрана! Быстро!

Она быстро подхватила мелюзгу и ретировалась. Участковый оценивающе глянул на меня и козырнул:

— Старший лейтенант Козырев! Попрошу предъявить документы.

За этим дело не стало. Петрович посмотрел документы, задал пару профессиональных вопросов, поинтересовался, где я живу, и обещал наведаться для разговора.

— Палыч, ты это... — замялась продавщица. — Бутылку «беленькой» купи ему... Он сразу подобреет... ага...

— Ладно, давайте, — улыбнулся я, доставая карту.

— Ты не думай, я не обманываю, просто у нас так заведено, — лучезарно улыбнулась она.

— Вот что... вижу, что народ у вас разный... чтобы не искать себе приключений на мягкую точку, давайте-ка мне взвесьте колбаски копчёной, хлеба ещё пару буханок и несколько «скумбрий» в томате.

— Лучше кильку возьми, — посоветовала продавщица. — Её часто разбирают, и она свежая, а эту... — она скривилась. — Мы её только залётным покупателям реализуем, — подмигнула она.

Не успел я вернуться домой, как нагрянул, как и обещал, участковый. Я не стал жадничать, а достал колбасы, пару банок кильки в томате и, конечно же, «беленькую». Петрович оглядел накрытый стол, крякнул и потянулся к бутылке.

— Ну, давай за знакомство, Палыч, — он разлил водку по гранёным стаканчикам и, резко выдохнув, опрокинул свой почти мгновенно. — Хороша, чертовка. Зойка, что продавцом у нас в магазе, знает, что я её уважаю, — подмигнул он мне. — Потому даже не удивлён. Но давай мы с тобой о другом побеседуем...

— Давай, — я с интересом взглянул на гостя.

— Вижу, что ты мужик простой, но... — поднял он указательный палец, — с достоинством. Поэтому слушай и запоминай...

Из получасового неспешного и обстоятельного повествования Петровича я наконец понял всю подноготную местной группы религиозных активистов. Так получалось, что местный священник оказался с двойным дном. Во времена своей юности Сергей Васильевич Копытин получил небольшой срок — два года за хулиганку. Уже в тюрьме прибился к тамошнему попу и загорелся идеей вселять в души таинство Христово и вообще.... Видно, раскусил все плюшки от этой профессии. Сейчас он весь благообразный такой, правильный, но нет-нет да и вылезает из него старая привычка брать нахрапом неугодных людишек. Как-то имел он беседу с участковым, который и намекнул, что память у правоохранителей дай боже, как говорится, и потому не лез бы отец Сергий в чужой монастырь со своим уставом, ибо это очень и очень чревато. Тот снова смекнул и затаился, но сейчас...

— Палыч, в общем, держи ухо востро, — посоветовал он мне. — Ежели чего, вот тебе мой номер телефона... мобильного, — жуя колбасу, передал он мне карточку-визитку. — Будешь звонить по пустякам, и осерчать могу, а так... Короче, в любое время дня и ночи.

Вечерние посиделки с участковым закончились. Я вышел на крыльцо, постоял немного, подышав воздухом, и решил, что хороший сон будет как нельзя кстати.

Утренний сон был прерван громкими хлопками на улице. Выйдя из дома, я увидел женщину за тридцать, властно раздававшую указания мужчине, примерно её одногодку.

— Что здесь происходит? — поинтересовался я.

— Ты кто такой? — опешила она. — Это мой дом!

— С чего бы это? — удивился я. — Документы на него у вас имеются?

— Этот дом мне отдал отец Сергий. Значит, я тут буду жить!

— Мне абсолютно безразлично, что сказал ваш Сергий. На этот дом у меня имеются официальные документы, так что попрошу покинуть территорию.

— Да щаз! Я — многодетная мать! У меня четверо детей!

— Вы решили наплевать на законы страны? Серьёзно? — усмехнулся я.

— Не лыбься! Лучше бы подарил мне этот дом. Сколько лет по квартирам скитаемся.

— Спешу и падаю, роняя тапки. Даю вам пять минут и вызываю участкового.

— Ах ты, нехристь поганая! А давай! Вызывай его! Никуда отсюда не уйду!

— Ну... раз так... — я достал мобильный и набрал участкового.

Василий Петрович прибыл через десять минут. Я коротко обрисовал обстановку, после чего он потребовал документы на дом. Прочитал и многозначительно посмотрел на Надежду Прохорову.

— Что? — с вызовом ответила та.

— Я тебя предупреждал в прошлом году, чтобы ты поумерила свой пыл? Куда ты лезешь?! Ты пытаешься захватить чужое имущество... Надя, а ведь это уголовная статья!

— Мне жить негде, — заканючила она.

— Но это не даёт тебе права занимать чужую жилплощадь.

— Мне разрешил отец Сергий.

— Он кто? Адвокат? Юрист? Судья?

— Он здесь всем командует! — выпалила она.

— Ответ неверный, — мотнул головой участковый. — За порядком слежу я, юрист и нотариус у нас только в городе, а он просто общественный деятель. Всё, Надя. Другого нет и пока не предвидится.

— Я отсюда не уйду... мне огород его тоже нужен.

— Я вам свой огород не отдам, — проинформировал я Надежду.

— Тогда корми сам моих детей! — рявкнула она. — Сейчас приведу и сдам их тебе на баланс.

— Надя, ты совсем не в себе? — укоризненно поглядел на дамочку участковый. — Хочешь детей потерять? Насовсем?

— Мне жить негде, — снова повторила она и повернулась ко мне лицом. — Если в бога веруешь, подари мне дом.

— И не подумаю!

— Твари... какие же сейчас мужики пошли... — покачала она головой.