Десять часов

Внутри Борю вдруг неожиданно и больно кольнуло. Ну как неожиданно, он знал, что товарищ вот-вот оставит его, но всё равно предсмертный крик резанул по сердцу. Тяжело остаться одному одинёшенькому на белом свете. Он сделал каменный куб и присел. Сидение получилось кривое и шершавое, а сам куб больше похож на кривую перевёрнутую пирамиду. Какая жизнь – такое и кресло, подумал Борис и материализовал новый, уже идеальный камень. С обрыва открывался отличный вид, заросшие зелёным кучерявым ковром развалины с торчащими огрызками небоскрёбов. С другой стороны полукольца обрыва лил широкой струёй водопад, разрываясь ближе к подножию на три потока разной высоты. Справа от развалин отблёскивал солнечными лучами и терялся за горизонтом синий океан.

Это был последние развалины, которые они не убрали, ну так, по мелочи по земле таких развалин ещё достаточно, но из крупных только этот не прибран. Заниматься им у Бори уже не было желания. А как всё прекрасно начиналось. Думали, что нашли способ вернуть человечество, возродить цивилизацию. Он резко встал на край обрыва и посмотрел вниз, где стая волков загоняла молодого оленя. Вдруг бегущий впереди хищник, а за ним и остальные застопорились, будто вляпались в липкую массу, перебирают в беге лапами, но двигаются со скоростью ленивой черепахи. Боря минуту понаблюдал за ними и удовлетворённо хмыкнул. Волки сорвались с места, как снаряд из катапульты, но вместо преследования оленя, сбились в кучу и, как бы посовещавшись, потрусили в обратную сторону. Борис шагнул с обрыва и не торопясь стал спускаться в город по невидимой лестнице. Скоро ему это наскучило, и на замшелый асфальт он попал со ступени эскалатора.

Первая попавшаяся дверь оказалась дверью книжного магазина. Пыль с пола превратилась обратно в книжные полки и сами книги, как только он пересёк линию порога. От щелчка пальцев включилось освещение. Это было его любимое движение, щелчок и становится светло, красота. И куда столько писали, подумал Борис, столько деревьев извели на бумагу. Хемингуэй, провёл пальцем по корешкам томов писателя и те осыпались в пыль вместе со стеллажом. Олди, прочитал на корешке, и стеллаж добавил пыли на полу. Книжных полок было много, они по очереди превращались в кучки мусора. Не дождавшись очереди последней, в дальнем углу, Боря вышел через заднюю дверь и оказался у подножия водопада прямо в прохладной взвеси, взял с замшелого столбика обветшавшего ограждения бокал и, зачерпнув им воды из реки, отхлебнул молодого вина. А когда-то я начинал разложением радионуклидов на расстоянии, улыбнулся он, разглядывая на свет рубиновую жидкость. Появилась уже знакомая стая волков, они бросились на мелководье ловить рыбу, и надо сказать успешно волки таскали на берег и поедали лосось.

- Великолепно! Ну а мне-то что делать?! – закричал он струям воды, перекрывая своим голосом их шум. – Ждать, когда выключусь!?

Глупо получилось. Когда-то после окончания войны несколько тысяч последних людей из чудом сохранившегося исследовательского центра, нашли способ возродить планету и человечество, используя, то, что в те времена называли паранормальными способностями. Тысячу лет они очищали планету от радиации, вредоносных вирусов и бактерий, выброшенных во время войны, возвращали к жизни растения и животный мир. Они были почти бессмертны, редко кто умирал, чаще гибли по собственной неосмотрительности. И вот, когда до начала второго этапа, собственно продолжения рода человеческого, осталось рукой подать, начались странные события. Люди, отвыкшие от смерти в собственной постели, стали умирать один за одним. Возникшее взаимное недоверие усложнило решение проблемы. К тому же, чем меньше их оставалось, тем сильнее становились возможности оставшихся. Когда их осталось девять удалось определить причину эпидемии, но было уже поздно. Сегодня иссякла энергия предпоследнего. Что толку от силы, если его «батарейке» по расчёту осталось восемьдесят два часа. А не направить ли эту планету прямиком в Солнце? Жаль не увидеть финал, полёт займёт минимум сто пять часов. Или вторую Венеру сделать, и с Луны смотреть на взрывы вулканов, попивая терпкое винцо, выжатое из реголита. Тут Боря вздрогнул, выронил бокал и поднялся. С высоты перистых облаков не очень хорошо видно, но именно так он обнаружил этих существ когда-то. Вот они, он спустился в горы и пошёл по зарастающей тропинке в долину. Лет прошло много, не одно поколение местных жителей ушло в небытие, а хижины совсем не изменились. Хотя нет, почему-то не вьётся дымок над деревушкой. Большинство домишек поросли бурьяном, Боря вошёл в одну из хижин, в которой теплилась жизнь. На грязных шкурах лежали три измождённых болезнью тела, двое взрослых и ребёнок. Осмотревшись, он громко сказал:

- У вас так с гостями обходятся?

- Издеваешься, - прохрипел глава семейства. – Сил уже нет никаких.

- Да, ну, - усмехнулся гость. – Вставай-вставай, поймай кабанчика на опушке, ты, - обратился он к женщине, - огонь зажги, и умойтесь потом все.

Первым, кряхтя, поднялся мужчина, удивлённо глядя на пришельца, размял руки и, почёсывая бороду, вышел, за ним сжавшись и глядя в землю, просеменила жена, девочка лет шести в набедренной повязке опасливо прошмыгнула вдоль стенки.

Неужели эти обросшие грязнули тоже люди, подумал Боря. Он и его товарищи давно знали о них, но изучив дикие нравы, за людей их не считали и в новой цивилизации, которую хотели построить, для дикарей места не нашли. Три дня без отдыха Борис занимался их обучением, во всей долине он нашёл семьдесят человек. Самым первым делом он вернул им речь, потому как мычание-рычание они издавали разнообразное, но каждый на свой манер, что взаимопониманию не способствовало. Далее пошли более специфические знания от письма и медицины до выращивания злаков и ковки металлов. Труднее всего пришлось с моралью, рассказать про то, что людей есть нельзя легко, а как сделать так, что бы они это поняли, непонятно.

Вечером третьего дня всё племя собралось вокруг костра. Борис рассказал им про музыку и танцы, потом стали ужинать. Дети, не поделив кусок мяса, повздорили, и один уронил другого прямо в пламя. Что тут началось, гвалт, визги, отцы схватились за дубины.

- Стоять! – гаркнул Борис на всю долину, и вытащил мальчика из огня целого и невредимого. – Сядьте, еда остывает!

Все разом замолкли и заняли места за столами. Несколько человек сели прямо на песок, но, почувствовав на себе строгий взгляд, восседавшего на возвышении спасителя мальчика, встали и присоединились к остальным.

- Пожалуйста, - Борис сделал приглашающий жест и взял со стола кусок баранины. Люди набросились на мясо, но особенно налегали на хлеб, который он выставил на столы, рекламная кампания так сказать.

Что же мне с вами делать, расстроился Боря, увидев, как здоровые мужики вырывали куски хлеба у своих более слабых сотрапезников. С теми знаниями, что я вложил в их головы, ребята не пропадут, но закончат так же как предки. Так, что на том стеллаже было?

Затем он поднялся и, положив книгу на стол, объявил:

- Мне надо идти, но вот вам книга, в ней написано как вы должны жить. Ты, и ты, - он указал пальцами на двух уважаемых членов племени, - читайте её и объясняйте людям.

Как же, вам самим объяснять надо, иначе всё псу под хвост. Он уже почти скрылся от толпы в темноте, как его окликнули.

- А как твоё имя?

Боря на какое-то время замешкался, была у него одна проблема с детства, про которую, и думать забыл, но сейчас в живом общении с людьми она проявилась. Он сильно картавил, от чего жутко стеснялся называть свои имя и фамилию при знакомстве. Помявшись, он постарался выговорить чётко, но получилось – Богрхгрис.

- Прости, мы не расслышали!

Все, от стариков до малых детей замолчали и даже перестали жевать, в ожидании. Борис собрался и произнёс, но второй слог, поняв, что конфуза не избежать проглотил.

- Зовите меня – Бог…

Боря поторопился и закрыл дверь лаборатории, у него осталось ещё целых десять часов для проверки теории о пополнении источника своей энергии. Знания-то он им дал, но надо и проследить за их правильным применением.