Дети Клоаки

Вентиляционная шахта В-ОТ-03 работает без остановок уже сорок три года, особенно её главный вентилятор – если верить официальным документам; если верить сварочным меткам – семьдесят шесть. Раньше она служила для очистки воздуха от смога и горячих испарений, а также всего того, что могли источать Верхние Ярусы. Ещё тогда Верхние Ярусы…

Подобно стеблям бамбука, Граун рос вверх. Рос до невозможного быстро. Не успели облагородить и заселить одну Платформу, как над ней росла ещё одна, и всё выше и выше. Нижние Этажи постепенно забывались, поскольку внимание уходило на верхних сородичей. Любая техника, законы, нравы и интересы покидали уровни, как и сами люди.

Теперь же, когда В-ОТ-03 перестал быть пиком вентиляционной шахты, а над его колодцем расположилась ещё пара дюжин уровней, медленный, зловонный, ржавый и скрипящий вентилятор перестал быть чем-то жизненно важным. Дерьмо в воздухе витало как никогда раньше, Нижние Этажи были переполнены отравой и токсинами, и всё, что имело здравый смысл, переехало наверх, а там, внизу, только чахло и сдыхало.

Григорий не был из тех, кто мог бы сказать: «Я живу на тринадцатой платформе, и чувствую себя отбросом общества». Он родился здесь, рос, и считал, что умрёт, - благо, умереть на Нижних Этажах было куда проще, чем на высших. Да, над его головой располагалось много уровней, и самый современный, сорок третий. Однако, он искренне верил, что каждый уровень в огромном организме-муравейнике был важен. На этажах оставались школы, больницы, полицейские участки, тюрьмы, и всё остальное, что делало каждую Платформу, Ярус или Этаж самостоятельным административным местом. Миниатюрным городом.

В обязанности Григория входил техосмотр главного вентилятора В-ОТ-03, наблюдение за тем, чтобы бессмертная машина никогда не останавливалась. Инфо-браслет на левой руке начал вибрировать и загорелся синим цветом: «Опасный уровень концентрации золы в дыхательных путях. Примите препарат-отхаркиватель». Верно… Григорий как-то и не заметил, наблюдая за шахтой В-ОЧ-03 над своей головой, представляя прекрасные парки и аллеи. Он слышал истории от бабушки, что не люди поднимаются к облакам, а облака спускаются к земле, именно из-за этого воздух вверху такой прозрачный, а внизу один лишь смог. Он принял таблетку отхаркивающего средства и облокотился на перила шахты. Препарат рассосался прямо в горле, кислотным пламенем пройдясь по лёгким и выжигая верхние слои мягких тканей, вместе со всем мусором, что осел на них. Повернувшись в сторону бездны, он сплюнул багровый комок слизи из лёгких, как и часть самих лёгких. Внизу он увидел то, что являлось кошмаром для всех верхних уровней.

Клоака.

За непроглядной темнотой неосвещённой шахты находилось самое нутро Грауна. В темноте изредка вспыхивали маленькие огоньки, напоминая усеянный звёздами мрак ночного неба, настолько же многоликое и необъятное, которое уже многие десятилетия никто не видел. Были ли это маленькие костры, о которые грелись бездомные и бедняки, взрывы старинной аппаратуры или неисправные светильники, пытаясь вернуться в рабочее состояние. Григорий ни о чем из этого и не думал – перед ним была тьма, самая настоящая тьма, Скрывающая безликую бездну человеческого существования и забытье самого Грауна. Многие бы начали думать о жизни, что таится по ту сторону непроглядного барьера, об упадках и невзгодах, об ужасном роке и жестокости судьбы… но не Григорий. Ему было плевать. Он промолчал и сплюнул вниз. Кроваво-чёрный сгусток улетел прочь и скрылся в пустоте.

Клоакой пугали детей. Клоаку боялись даже взрослые, и, зачастую именно ей успокаивали самых буйных, поднимая на вопрос ссылку в низины родного города, который из года в год становился менее родным и более враждебным.

Мусор был всегда, и он всегда имел множество обличий: останки пищи, изношенная одежда, непригодное для использования орудие труда… Люди. В Клоаке жили именно такие. Мусор. Григорий слышал о временах, когда Клоака не была такой, какой представляется сейчас, что свалка всех отходов и нечистот находилась под ней, а сама она представляла из себя вполне пригодный для жизни низкий уровень Грауна, но верилось в это с трудом. Новый кроваво-чёрный сгусток со смачным плевком вылетел из рта, боль в лёгких начала спадать. Скоро этот кошмар закончится…

«Где есть люди, там есть и их дерьмо, - сказал как-то отец Григория. – Оно было всюду, и всегда будет плестись за нами. Человек, и его дерьмо, вещи настолько связные друг с другом, что одно без другого существовать не может. Твои однокашники – дерьмо, твои друзья – дерьмо, но ты… ты другой. Человек вышел из пещер, и начал гадить всюду, построил города, устроил для себя свалки и канализации. Даже если бы мы смогли продолжить покорения Солнечной Системы, то и в ней нашли бы планетку для дерьма!» – Отец Григория любил выражаться красиво и грязно. Умер он также: красиво и грязно.

Иногда Григорий думал: не ошибся ли его отец? Не дерьмо ли он сам? Жизнь на Тринадцатой Платформе с каждым годом становилась всё хуже и хуже. Когда пришли мигранты с Двенадцатого и ссыльные с Четырнадцатого, то для упрощения системы контроля, некоторым людям дали опознавательные номера. Подобная система должна была коснуться только новоприбывших, но нет… иногда Григория всё же звали Г-ОТ-101223. Когда-то в его детстве были перемены, события, интересности и увлечения. Сейчас же Граун пожирал всех без разбора.

Инфо-браслет сменил цвет на успокаивающе-васильковый и приятно завибрировал, давая понять, что лёгкие снова чисты и здоровы. Григорий продолжал смотреть в темноту под ногами, судорожно держась за шаткие перила. Он ненавидел Клоаку, как любой другой нормальный житель Грауна. Он никогда не видел её воочию, но всё же ненавидел, не мог переварить осознание её существования. Он хотел бы ещё раз сплюнуть вниз, но вся склизкая дрань уже улетела в черноту, как и весь остальной шлак. «Может, помочиться?..»

–ГэОТэОдинНольОдинДваДваТри, ты уверен, что хорошая идея держаться за эти поручни? По мостам нельзя ступать без страховки, а ты, к тому же, прикасаешься к шатким конструкциям… - Заканчивая круговой осмотр вентилятора В-ОТ-03, главный специалист отдела Безопасности и Контроля вышел из-за колоны, наблюдая за Григорием. – Пристегни ремень к лебёдке и возвращайся обратно. Мы почти всё осмотрели: как всегда, нам не хватает масла и запчастей для поддержания шахты. Надеюсь, Комиссия одобрит нашу заявку и не будет никаких передвижек, как последние три года, иначе плакала наша вентиляция.

Григорий остался на месте. Он терпеть не мог отдел Безопасности и Контроля, этих конторских крыс, которые продолжают верить необходимость вести себя осторожно, при работе на Тринадцатой Платформе. Здесь всё всегда работало хорошо, а если и ломалось, то скоро вскрывалось то, что оно было изготовлено каким-нибудь ничтожным Этажом снизу. А вентилятор В-ОТ-03? Воздух практически не всасывался в него, лопасти едва крутились. Он фактически и не работал, но… скорее всего нагрузку на него уменьшили, в связи с началом работ других воздушных колодцев.

– Да заткнись, Филл, и кончай называть меня так. У меня есть имя! И твоя мамочкина осторожность уже в печёнках сидит! Вот хоть кто-нибудь пострадал на нашем участке, что б ваше присутствие было хоть капельку необходимым? А?! – Григорий развернулся и практически сел на перила, которые ворчливо и дерзко заскрипели в ответ.

– В том и основная важность отдела, что при его правильной работе, никто не способен пострадать. Мне кажется, что ты путаешь понятия обязанности и…

– А мне кажется, что ты всех затрахал вусмерть!

Григорий топнул ногой. Он был уверен в идеальном состоянии Тринадцатой Платформы как в себе самом, хоть часто его и мучали различные боли и общая вялость. Ничего плохого не было с Тринадцатой Платформой, всё самое плохое проходило ниже. Мостик под ногами механика был не согласен. Ржавый песок осыпался вниз, растворяясь в воздухе, а напольная плита, на которой стоял Григорий, накренилась и начала загибаться вниз. Перила сорвало так же, как испуганный голубь лишается шаткого пера. Мгновение, и его нет. Григорий уже летел вниз.

Дерьмо случилось и на Тринадцатой Платформе.

Заряд плазмы угодил в Арчи, расплавив кожу на его шее и испарив кровь в венах. Этот парень был глуповат, слишком поспешен, но умело играл на гармошке. Забавно, что его последняя песня была «Я буду на небесах к обеду»… Арчи сделал ещё два шага и рухнул в кучу металлолома. Марк поднял микроволновой ускоритель и выстрелил в ответ, не целясь. Крика от попадания не послышалось, но что-то хлопнуло, как резиновый мешочек с водой.

– Марк, драгсы валят из седьмого и девятого тоннелей. Парни отступают в центр Ямы-Три. Нас так скоро возьмут в кольцо!

Марк остановился и присел за каким-то огромным и покрытым копотью куском металла. Впервые за десять минут он посмотрел назад, да и в целом огляделся. Вокруг царил настоящий хаос: некоторые его люди, члены Жёлтых Языков сцепились с драгсами врукопашную, другие же продолжали стрелять на большом расстоянии. Свои и чужие перемешались друг с другом, превращаясь в неистовый бал из пар и небольших групп. Лазерные лучи и плазменные сгустки рассекали каждый квадратный метр, мешая видеть всю картину без единой помехи. Ленивые придурки с обоих сторон просто стреляли вслепую, запугивая врага.

Рядом остановился и опустился на колено Гримм «Башка». Именно он и сообщил Марку о прорыве со стороны тоннелей.

– Драгсы или настолько тупы, что не понимают, что мы не отдадим им Яму-Три, или настолько умны, что знают о том, чего не знаем мы. – Марк посмотрел на часы. Потасовка идёт уже минут двадцать, и следующие пятнадцать могут стать роковыми для одной из сторон. – Что этим придурком надо?

– Как всегда, Марк: жрать и трахаться. Ну, иногда конечно и подраться. Сомневаюсь, что эти имбецилы читают книжки…

– Но на кой им Яма? Они никогда не дрались за господство в Клоаке, никогда не проявляли интерес к политике или стратегии! У них появился мозг!.. Скажи Клир, чтоб выслала нам Топотуна с минуты на минуту.

– Я уже связался с ней. Ей требуется двадцать минут на подготовку.

Марк с грубым удивлением и отчаянием посмотрел на собрата по оружию. «Да ты издеваешься», назывался его знаменитый взгляд. Пока он пытался немым вопросом спросим у Гримма о смысле вселенской несправедливости, на их баррикаду забрался драгс. Увидев под собой людей, мутант начал злобно верещать и разбрызгивать вокруг жгучую слюну. Марк развернулся и воткнул ему штык-кол винтовки через подбородок прямо в мозг. Мутант замолк и свалился назад. При таком плотном огне, было удивительно, как его не пристрелили на подходе.

В десятке метров от них упал здоровый лист металла, никого не убив, но очень сильно раззадорив драгсов.

– Проклятье, опять где-то рушатся мосты… - заметил Марк.

Гримм ничего не ответил, но вернулся к оценке ситуации.

– Значит выборов у нас не много: подохнуть героями или свалить их вожака. Слышишь, как с другой стороны верещит один самый большой и тупоголовый урод? – Гримм выглянул из-за металлического листа в сторону бегущих на них драгсов. Среди всех лысых и бледных уродов был один огромный и злой. В его сальные и грязные косы были впутаны чьи-то кости и металлолом. – А я скажу больше… я его даже вижу.

– Предлагаешь вызвать его на бой? Не проще снять его с нашей позиции? Филин ещё на месте?

В паре метров от их укрытия разорвалась мини-ракета, окатив обоих жидкими отходами и твёрдым хламом. Гримм стёр с лица грязь, успев разглядеть, как голова одного драгса отлетела от прилетевшего энергетического импульса.

– Я конечно верю, что Вожак может быть настолько тупым, что стоит на самом видном месте без единой защиты, но в таком случае он бы не дожил до этого дня.

– Проверим? – Марк ехидно улыбнулся, и Гримм потянулся к наушнику.

– Филин, ты в секторе А-Один?

– Так точно «Башка», смотрю, как шершни и пчёлки дерут друг друга. Есть просьба?

Гримм посмотрел наверх на шатающуюся под собственным весом неустойчивую конструкцию – бывшую смотровую вышку. В здравом уме никто бы не стал ею пользоваться; из-за своего заброшенного и небезопасного вида, это была отличная снайперская позиция.

– Мне нужно, чтобы ты снял вожака, – продолжил Гримм, прижавшись к листу и прильнув лицом к небольшому отверстию.

– Та жалкая пародия на лысую гориллу?

– Он самый. Но слушай внимательно: один выстрел и отступай.

– Отступать? Башка, да я выбью ему мозги прежде, чем он вспомнит первую букву алфавита!

– Приказ не обсуждается, малец. Выстрел и отход.

Ответа не последовало, но Гримм и Марк прильнули к листу, следя за тем, что же станется с Вожаком.

Раздался приглушённый модификациями выстрел.

Вокруг главного драгса загорелся купол из шаровых молний. Тонкие белоснежные линии света окружили великана… на том выстрел и закончился. «Чёртов силовой щит!» – выругался про себя Марк, это была не самая лучшая новость за сегодня. Вожак отвратительно завизжал, и из-за искрящегося щита его вопль напоминал крик в рабочий вентилятор. Он поднял увесистую металлическую руку и направил прямо на снайперскую позицию Филина. Вожак что-то пробубнел на своём отсталом языке и из месива металла на левой руке вылетел снаряд. Сто пятьдесят метров пролетели за считанные миллисекунды. Взрыв. Гримм даже не огляделся чтобы понять: позицию Филина сняли, как и, скорее всего, самого самоуверенного снайпера.

Драгсы принесли с собой рельсотрон.

– Удивительно, где они достали такое добро?.. Склад ограбили? – Гримм вернулся к осмотру поля боя, пальнув пару раз в пробегающих мимо мутантов. – Нам его издалека не снять, теперь, – без Филина – уж точно.

Марк ничего не ответил, продолжая наблюдать за Вожаком.

– Марк? – Молчание. – Марк!

– У меня есть идея… Чертовски идиотская, но всё же идея, – он повернулся к «Башке», и недружелюбные искорки пробежались в его глазах.

– Я тебя слушаю…

– Драгсы настолько же тупы, как примитивные люди, и ценят грубую силу выше хитрости и интеллекта. Если мы вызовем Вожака на бой…

– Ага, и превратимся в кровавую кашицу. Я не знаю, что убьёт тебя раньше, Драгс или его магнитный щит.

– …Технически, он выйдет один на один, и все его подсосники остановятся, смотря на своего правителя. Пока бой заморожен, ты можешь послать в обход несколько групп, чтоб перебили драгсов. Минуты две-три форы очень пойдут им на пользу…

Марк продолжал говорить, не обращая ни капли внимания на приятеля.

– План конечно хороший, но я в нём не вижу той строчки, где ты выживаешь. Не пойми меня превратно, я не волнуюсь за тебя, просто хочу узнать: мне составлять твоё завещание сейчас или потом? И что на счёт щита, при нём у тебя и минутной форы не будет?

– Если нам использовать деф-курти? Мы бросим их на землю и заманим туда Драгса, а как только он на них встанет, то врубим!

– Использовать полный разряд дефибрилляторов для схлопывания магнитных щитов? Умно-умно… Но, подожди, ты хочешь сражаться голышом?

Марк улыбнулся, расстёгивая куртку:

– Родился нагишом, и помру нагишом.

– Филин спёкся! – прокричал Лом, выглядывая через проржавевший остов машины и пристрелив бежавшего на него драгса. – А ещё нас обходят со всех сторон. Через семь минут, если мы ничего не предпримем, то нас сметут!

– Понял! – ответил Церрус.

Перебравшись через баррикады, в толпе Жёлтых Языков затесался уродливый мутант. Два наэлектризованных и вибрирующих штыка украшали его кисти рук. Драгс набросился на первого же человека и разорвал его грудь в клочья.

– Ну давай, подходи, чучело!

Церрус нажал на кнопку в плече, и вся его левая рука покрылась толстым слоем стальных пластин. Теперь она напоминала щит. Мутант прыгнул на такую крупную и приметную цель, но не смог пробить защиту. Сталь трещала под ударами наэлектризованных штыков, но никаких повреждений не последовало, кроме невинных царапин на символике в виде языкастого черепа. Церрус выждал паузы в атаках драгса и отбросил чудище на метр назад. Оказавшейся между ними дистанции и времени было достаточно, чтобы мужчина с разворота использовал щит-руку как оружие. Он разрубил мутанта пополам, и верхняя половина через пару секунд испустила дух.

– Майор Церрус! – раздался новый крик Лома. Ещё противник?

– В чём дело?!

– Поступил приказ от Гримма. Он требует, чтобы мы выдвинулись в глубь скопления драгсов, как только получим «сигнал».

– Сигнал, да? – Церрус презрительно ухмыльнулся. Он выхватил из-за пояса Противопехотный Подавитель «Фак-Ю.1С» и подбросил в воздух над надвигающейся на него волной белокожих уродцев. Целеуказателем в глазу он пометил всю бегущую погань, и маленький круглый шар, зависший в воздухе, пустил нейроподавляющие иглы с тепловым наведением по целям на земле. Все драгсы попадали и больше не двигались. – Что-то он не внимал «сигналам» Клир, когда она положила на него глаз. А мы точно поймём этот сигнал?..

Лом не ответил.

На поле воцарилась небольшая передышка, за исключением пальбы из стороны в сторону. Церрус оглядел выстроенный в полевых условиях редут драгсов, – твари до безумия обожали копаться в мусоре… но были до бахвальства целеустремлённые. Вся вакханалия боя замерла, словно само время решило прекратить существование, когда раздался громкий рёв. Пушки заглохли. Спрятавшиеся за баррикадами выглядывали из своих укрытий. Церрус посмотрел в центр боя, где из-за небольшого металлического листа на всеобщее обозрение вышел оголённый по торс Марк, вертя в руке две куртки и ревя во всю глотку.

– Чтоб мне в пиво нассали крысы… – пробубнел Лом.

Вожак ответил на рёв мгновенно. Он понял вызов правильно, спрыгнул с высокого редута и вальяжно направился на Марка. Тот чувствовал себя полным идиотом, и надеялся, что никто не запишет на видео его нелепую выходку и не выложит в сеть. Напичканные проводами и микросхемами куртки он швырнул на землю перед собой. Если всё сработает как надо, единый разряд разрушит магнитный щит Вожака. Поле или само схлопнется из-за малого заряда через считанные секунды, или же перегорит материнская схема.

Вожак шёл вперёд, а всё поле битвы молчало. Только где-то вдали звучали одинокие выстрелы в тоннелях, явно сдерживая новую волну драгсов. Предводитель мутантов был высотой в два метра девяносто сантиметров, почти в полтора раза выше самого Марка. Такими уродами не рождаются… точно не в Клоаке, где последнее рождение было зафиксировано двенадцать лет назад. Должно быть, половина громилы представляла из себя кибернетику с синтетической кожей, если не настоящие человеческие конечности… Возможно, он самолично модифицировал себя – что крайне маловероятно; он мог быть послушным щенком какого-нибудь психа, желавшего создать собственного монстра Франкенштейна. Или… Или неуравновешенные идиоты с Верхних Ярусов решили в очередной раз поиграть в богов, а всех неугодных спустить в Клоаку.

На краю зрения, Марк заметил движение в рядах Жёлтых Языков. Второй этап плана пришёл в исполнение. Марк не собирался выбираться из этой встречи с громилой живым. Удержание Ямы-3 поможет не только самим Жёлтым Языкам, но и жителям той территории, которую они контролируют. Один человек… да что там, целая банда будет равноправной монетой в этом бою.

Вождь обнажил оружие ближнего боя, отцепив его от магнитного замка на ноге. Это был отвратительная помесь двух тонких лопастей, заточенных и вибрирующих… Вибро-ножницы мясника. У самого же Марка, как не любителя ближнего боя, был только небольшой перочинный нож и микроволновая винтовка с штыком. Он ненароком вспомнил историю из осовремененной второй волны легенд и повестей: юнец с ЭМИ-гранатой против трёхногого танка. Давид и Г0-Л1/14-Ф.

Выбраться из подобной передряги было практически невозможно.

– Давай увалень, я жду момента, когда смогу набить тебе морду!

Вожак ответил рыком и продолжал медленно сокращать дистанцию. Без приветственного поклона, без размеренной оценки противника и выдержки паузы… Животное и животное сошлись в драке за территорию.

Мало что можно было ожидать от тупоголового драгса, даже несмотря на то, что он был в разы выше обычного родича и являлся вождём всех остальных мутантов. Не ожидая какой-либо хитрости или ловушки со стороны оголённого по торс претендента на трон, он наступил на небольшую кучку одежды.

– Попалась, тварь! – торжественно пробубнел Марк. – Давай, Гримм!

После небольшого щелчка, оба деф-чипа в куртках активировались, высвобождая весь имеющийся у них заряд. Электрические ручьи побежали по щиту Вожака, окутывая его коконом сияющих нитей. Хлопок, и маленькие частицы энергии разлетелись в стороны, подобно пеплу сгорая в воздухе и растворяясь на глазах. Вожак болезненно взревел, из затылка его пошла полоска чёрного дыма. «Да, приятель, это чертовски больно» – согласился Марк.

Это был тот самый подходящий момент, когда нужно было бить. Бить или бежать.

Выхватив нож, Жёлтый Язык побежал на громилу. Если драгсы увидят падение своего повелителя, то будут повержены, и дальше добить их не составит труда. Стоило подойти к Вожаку, как он пришёл в себя, будь то внутренние инъекции с химическими стимуляторами или прирождённое подавление боли. Свободной рукой он схватил лицо Марка и крепко держал его голову, не давая пошевелиться и на миллиметр. Удары ножом в кисть руки и локоть не давали возможности сбежать…

– Проклятье!.. – выругался Марк. Он уже начинал задыхаться из-за зажатого рта, а картина смерти от раздавленной головы кружила перед его глазами.

Спасение пришло откуда не ждали. Подобно божьему провидению, с неба упало что-то, что сломало шею Вождю, и тот тяжёлым грузом свалился на землю. Марк услышал только громкий хруст костей и глухой удар о мусор. Выбравшись из смертельного захвата, рядом с собой и Вожаком он увидел незнакомого мужчину, который был весь переломан и обездвижен.

Очистка депо, и, по совместительству, дна шахты В-НО-3 от драгсов прошло успешно. Когда Вождь был побеждён, причём так красочно и ярко, многие мутанты начали спасаться бегством; те, что ещё были настроены сражаться, даже забыли за что они дерутся. Подобно бешеным зверям, они бросались на всех подряд. Бой был выигран, Яма отвоёвана, выжившие и раненные вернулись в Берлогу, где могли отдохнуть и зализать раны.

Незнакомец очнулся спустя двое суток. Он был прикован к старой койке ржавыми наручниками. В помещении, где он находился, было тускло, пахло грязными носками и дезинфекторами. Остальные места были свободны, и ни единого шума вокруг.

– У тебя нет титанового скелета или внешней кожи со стальными волокнами. Ни одной аугметики... Ты не с Ярусов. Откуда ты свалился? – Неожиданно возникший голос в голове заставил Григория вздрогнуть. Похоже, кто-то подключил его к частной радиочастоте и контролировал биоданные на расстоянии. Он бы промолчал, но понимал, что это бессмысленно.

– Три… трина… цатый… - Язык едва слушал его, превращаясь не в послушную мышцу, а в обезумевшего в клетке зверя, которого невозможно было контролировать.

– Тринадцатый Этаж? В смысле, Платформа… Хорошо ты конечно пролетел, Икар. Сотрясение, отбитые внутренние органы, девять костей в труху, оторванные пальцы на левой ноге… Удивительно, как ты так эстетически привлекательно развалился.

– Мои… пальцы?! Где-я? Кто-ты?! – Григорий попытался подняться на локти, но не смог приподнять торс. Одиночество в пустом медблоке показалось куда более агрессивным; везде царил запах крови и медикаментов, но нигде не было видно и намёка на больных.

- Ты в Клоаке, парнишка. Тебе повезло, что ты жив остался. Свалившись в третью шахту, ты практически сыграл в русскую рулетку с нашей техникой и старушкой гравитацией. Инженеры сказали, что почти каждый шестой гравитационный тормоз вышел из строя, что собственно и не дало тебе превратиться в лепёшку.

Григорий положил голову обратно на грубую и грязную подушку. На удивление боли не было, словно все его полученные травмы были лишь вымыслом и иллюзией. Он мог бы подумать, что всё это сон, если бы не едко-кисловатый запах гари и медикаментов.

– Мне надо выбраться отсюда. Мне надо вернуться на Тринадцатую Платформу.

Ответ последовал не скоро, но Григорий явно уловил улыбку в голосе собеседника.

– Дружище, из Клоаки никто не выбирается.

Несчастный на койке поник, и, не в силах сдержать эмоции, заплакал. Слёзы воняли той же химией, которой накачивали его тело для поддержания жизнеспособности. Обе руки Григория были прикованы к кровати, в связи с чем он был беспомощен, дабы вытереть слёзы. Доктор так и не навестил лично своего пациента до конца дня.

Пока Григорий ждал, его вырубало. Он отключался на минуты, десятки минут, часы. Ему казалось, что он умирает, что организм не справляется с заживлением ран, и очень скоро придёт конец…

Когда он очнулся, рядом стоял незнакомый мужчина, в грубой куртке, заменённой на протез рукой, неприятным и вызывающим видом настоящего бандита. В палате в кои-то веки были и другие люди: их не было видно, но явно прослеживалось чьё-то беспокойное бормотание и стон.

– Проснулся, Убийца Драгсов?

– Что?.. Кто?.. – Язык всё ещё был бесполезен, но Григорий продолжал пытаться говорить.

– Пролететь вниз двенадцать уровней, шестьдесят пять километров на поводке у чёртовой гравитации, долбануться об громилу мутанта-киборга на скорости в сто метров в секунду, откатиться в первую же секунду, как оказался в Клоаке. Удивительно. Появился у нас в гостях только-только а уже успел стать звездой.

Григорий внимательно разглядывал гостя, прислушиваясь к бубнежу и мукам дальних товарищей по несчастью, иногда пытаясь увидеть их хоть краем глаза. Он вытягивал шею и так тужил глаза, что те могли вылезли из орбит.

– Эти ребята?.. Они погнали драгсов обратно в тоннели, и потеряли всякую осторожность. Этим ещё повезло, что им хватило сил и мозгов вернуться обратно в знакомые и безопасные места.

– К-кто такие драгсы? Что вообще происходит?

– Ты ничего не знаешь о Клоаке? – спросил незнакомец, наклонившись к больному. – На вид ты вполне здоров, быть может даже можешь ходить… Может, я покажу тебе, что такое Клоака; ты увидишь всю подноготную человеческих пороков и грехов, то, что появляется после того, как кому-то вздумается нагадить, перед тем, как найти подходящее место и время. И, к слову, зови меня Марк.

То, что было за пределами медблока, мало походило на город, что из себя и представляют уровни Грауна, а больше на свалку, на ужасное и отталкивающее нагромождение мусора. Из вторсырья и переработанных материалов строилась мебель, здания, различные коридоры и иные архитектурные сооружения. Григорий уже начала скучать по привычным его глазам серым тоннелям и улицам, невзрачным домам и однотонным переулкам. Самое нутро города больше напоминало собрание всего тёмного и отталкивающего, словно больной художник решил нарисовать город одними тёмными тонами. Тёмно-коричневый, тёмно-синий, чёрный, серый, и всё остальное… Марк шёл рядом и молча вглядывался в переходы, уходящие вдаль. Это место напоминало подземный комплекс… или базу.

Григорий тоже смотрел в те направления, и видел изнанку Клоаки, её смердящие и пульсирующие внутренности. Грязные и исхудавшие люди занимали всё свободное место, не выходя из коридоров наружу, скорее потому что в зданиях было безопасно, а в помещениях не оставалось места. Некоторые из них выглядели настолько оборванцами, что напоминали бедных среди самых бедных; иные больше походили на бандитов: между обносками и рваными куртками проглядывались бронепластины и спрятанное оружие.

– Неприятное зрелище, неправда ли?

– Это… ужасно.

– Соглашусь, но люди иначе не могут. У них нет возможности покинуть Клоаку. – Григорий молчал, шёл рядом с Марком и изредка смотрел то на проводника, то на несчастных вокруг. – Кто оказался в Клоаке, в Клоаке и умрёт.

– Но как же Экзамен? Как же Система Профориентации? Ведь на всех уровнях работает Карьерный Лифт, и постоянно кто-то да и поднимается наверх!..

Марк лишь недовольно фыркнул и глухо посмеялся.

– Где ты видел лифт из выгребной ямы?.. – слабо спросил он. – Покажу я тебе, всю эту структуру в Клоаке. Увидишь, как люди выбираются отсюда.

Через несколько метров провожатый остановился. Он посмотрел в одно из помещений, где была девятилетняя девочка, вокруг которой кружили улыбающиеся мужчины, одаривая радостное дитя подарками и вкусностями, развлекая её и забавляя. У малютки одна нога была заменена на качественный протез, которые с большим трудом можно было найти даже в Тринадцатой Платформе. В дальнем углу сидела женщина, с улыбкой смотрящая на счастье ребёнка. Григорий остановился рядом, присоединившись к созерцанию этой картины. Лёгкая улыбка коснулась его губ, и он на мгновение забыл о том, где находится.

– Но даже и здесь есть приятные глазу картины, - подтвердил мысли Григория его сопровождающий.

– Они так щебечут над этой малышкой…

– В Клоаке каждый ребёнок – общий ребёнок.

Григорий с вопросом в глазах посмотрел на Марка. Тому пришлось разъясниться:

– Последнее рождение в Клоаке – а тогда это уже была Клоака, а не Первый Этаж – было двенадцать лет назад. Каждый новый ребёнок, – это маленькая несчастная душа, которой не посчастливилось оказаться здесь. И мы, как жители Клоаки, части самой Клоаки, почитаем своих, и Её детей. – Марк повернулся к Григорию, не моргая смотря ему в глаза. – Мы – Дети Клоаки. Мы и есть Клоака.

Григорий опустил глаза.

– Но… откуда тогда появляются дети?

Резкий жест остановил его.

– Вопросы потом, Убийца Драгсов. Когда я покажу тебе Лифт, и ты всё обдумаешь, то сможешь задать столько вопросов, сколько потребуется. Я тебе всё расскажу, что тебе захочется узнать.

– Но… почему?

Марк развернулся и пошёл дальше, лишь бросив через плечо: «Может, потому что мы просто хотим, чтобы о нас знали».

Григорий поспешил дальше, пытаясь уже не смотреть по сторонам, где изредка слышался то плач, то смех. За пределами паутины коридоров, которые на самом деле оказались проходами военной базы, был высушенный фонтан, мёртвые деревья и кустарники, укрытый смогом потолок, запах палённой проводки и сырости. Улицы Клоаки походили на поле бесконечного боя, которое всё никак не окончится, и которое никогда не вернут к нормальному виду. Воздух был неприятен, но нёс в себе только запах, без болезненных вдохов и выдохов, обжигающих глотку и лёгкие. Воздух был тяжелее, но не неприятным.

– Здесь так легко дышать… Удивительно.

– Здесь нет ничего удивительного. Воздух и правда отравлен: пара минут и ты труп. Всё дело в том, что твои дыхательные пути покрыли биоплёнкой, которая не даёт воздуху впитаться.

Григорий никогда не слышал о таких технологиях. Что-то подобное очень сильно облегчило бы жизнь обычных людей Тринадцатой Платформы.

Дальше, на границе базы был КПП, и Марка спокойно выпустили наружу. Оборонительные редуты и установки облепили стены и здания, превратившись в неприступную цитадель. Григорий даже краем уха услышал в свою сторону несколько слов об «Убийце Драгсов».

– Что я такого сделал? Почему то ты, то другие люди так ко мне относятся?.. Я ведь не местный, – спросил он, догнав Марка.

– Твоё появление стало решающим для нашей битвы в Яме-Три. Мы победили, а ты стал героем, хочешь ты того или нет.

– Я немного не привык к подобному вниманию…

– Оно не будет сопутствовать тебя долго. Очень скоро об этом забудут. В Клоаке события идут так быстро и часто, что иметь хорошую память на всё попросту невозможно.

Поднявшись на холм, – к удивлению, здесь был холм, – Григорию открылся весь вид на Клоаку:

Недалеко простиралась тонкая паутинка тоннелей и зданий, как раз та база, откуда они и вышли. Практически незримая с большой высоты, тесная внутри, и совершенно отталкивающая снаружи. Из бойниц и окон шёл свет, намекающий на её обитаемость, и дающий хоть какое-то представление о чем-то тёплом и приятном. Вдали, очень далеко, насколько позволял вид, наблюдались руины небоскрёбов, превратившихся в сплошное нагромождение камня и металла. Улицы, скверы, площади, парки, рынки, парковки, дороги и монорельсовые тропы обратились в ничто, в свалку. Раньше это было место, где жила сотня миллионов людей, теперь их вряд ли насчитается сто тысяч. Возможно, когда Платформы дойдут до ста, Клоака сама расширится на пару уровней.

На удивление было умиротворённо тихо…

– Что здесь случилось? – шёпотом спросил Григорий.

– Человек. Твои – мои, – наши друзья с Ярусов. Где-то уже с Пятнадцатого, как только он начал полноценно функционировать, всё дерьмо стали просто сбрасывать в шахты, называя это «утилизацией» и «распределением ответственности по переработке».

– Но…

– Люди пытались достучаться до Администрации, что местной, что Старшей, но ничего не приносило результатов. Горы мусора росли, люди бежали прочь. Лифты начали пускать только за плату, без чёртового Экзамена, без хреновой политики Защиты Прав Человека. Ощутив на себе занесённый кулак, люди одичали, стали нападать друг на друга, пировать на мусорных холмах. – Марк смотрел в ту же даль, что и Григорий, воскрешая перед глазами старые видеоархивные документы: краткую историю Клоаки, то, что передали потомкам предки. Он ни слова не дал вставить новоприбывшему. – Кто-то пытался пробиться силой наверх, дать отпор, показать, как здесь страдают, но ненависть к Первому Этажу стала только общественным достоянием, практически обязанностью каждого гражданина высших этажей. «Плюй вниз, и пусть все под твоими ногами скажут тебе «спасибо!»… Первый Лифт отключили через полгода, последний, через девять месяцев.

Марк развернулся к колоссальной стене, представляющей из себя опору всем вышестоящим уровням. Доступный для всех ветров и солнечного света город превратился в колодец, подвал, гигантскую канализацию, откуда не было пути к спасению и нормальной цивилизованной жизни. Мужчина провёл рукой вдоль свалок.

– Вот твой Лифт, твоё мнимое спасение из Клоаки. Запечатанные титановыми листами двери, уже не функционирующие подавляющие поля и противопехотные турели. Горы оборудования из дееспособных заводов и станций. Мусорка. Клоака.

– Это ужасно…

– Это ужасно. Ты хочешь спастись, но никто не даст тебе такой возможности. Это. Ужасно.

– Но если так, откуда берутся люди? Разве при существовании Клоаки она не должна была полностью вымереть? Все эти войны, стычки, опасные условия… может, болезни. Я-я просто не понимаю.

– Всё благодаря тем же Ярусам. Когда нужно избавиться от кого-то неугодного, его ссылают к нам. И к слову о драгсах: все они – результаты экспериментов и психических испытаний, разработанных деформировать функционал головного мозга. Эксперименты вытекают не только из рук медиков, но также военных, инженеров и учителей, словно, чем ты выше, тем меньше ценишь жизнь ближнего. И, все эти психически нестабильные, больные, перешедшие кому-то дорогу, неудачники… все они рано или поздно становятся Детьми Клоаки.

Григорий опустил голову. В это было тяжело поверить, но действительность говорила сама за себя. Он ещё раз посмотрел на запечатанный лифт: на огромных пластинах остались следы от пил и горелок, но побег был безуспешен – те успели покрыться пылью и копотью, брошенные и забытые. Людям уже просто стала безразлична судьба жителей первого уровня.

– И… выхода нет?

– Выхода нет. Есть только путь вверх.

– Вверх?!

– Смести все Этажи, все Платформы, все Ярусы! Добраться до высот, положить конец правящим кастам! Уровнять каждого! Люди едины, они объединялись друг с другом за выживание, и больше всего именно здесь люди продолжают выживать. Разве ты не видел эфиры и трансляции из Ярусов? Какие там люди?

Он видел. Житель Тринадцатого Этажа всё видел. Примерно с Сорокового Яруса правящие касты и неоаристократы отличались от остальных. Высокие тела и бледная кожа, вытянутые конечности и лица, безволосые и с заострёнными ушами, тупые зубы, практически обездвиженные губы и белоснежные глаза…

Но не только внешним видом отличались эти создания от тех, кто живёт ниже. Их повадки также были чем-то отталкивающим и непривычным: медлительность и нерасторопность, спокойная и тягучая речь, отсутствие заметных рефлексов и эмоций, точно машины. Бо́льшую часть работы за таких существ выполняли люди из родов прислуг, чуть ниже, но всё равно расположенные выше обычного человека. Неоаристократы не выполняли никакой работы, просто появлялись и изредка говорили, может даже жестикулировали. Это были образы… живые статуи чего-то возвышенного.

Были ли это мутации от жизни среди разряженного воздуха, влияние солнечной и космической радиации, слишком высоко нахождение в верхних слоях атмосферы, или же это какая-то давняя мода на биомодификации, переросшая в биологические особенности. Чем ниже от верхних Ярусов жили люди, тем более отталкивающими казались им члены правящих каст и другие неоаристократы.

– Это люди? – спросил Марк.

– Нет…

– А кто люди?

– Мы…

Радиоволновой излучатель расплавил мозговые имплантаты ближайших дозорных. Наёмник из Фиолетовых Языков проник на базу, выведя из строя трёх охранников. Этой ночью Жёлтые Языки должны подохнуть. Все. Пока поблизости не было ни единой любопытной морды, можно было бы пробраться к ангару, где удастся саботировать несколько машин, направиться к генераторной, обесточив всё, и много-много чего ещё, что подточит острие Жёлтых.

– Барак, доложи обстановку, – раздался голос Визитёра в голове.

– Проник на территорию, введу поиск целей.

Они переговаривались легко, даже не шевеля губами, лишь сила мыслей и имплантированные в мозг чипы.

– Атака через шесть минут и двадцать секунд. У тебя четыре минуты на достижение цели, Барак.

– Принято, Визитёр.

Барак двинулся дальше, миновав пустующие посты, углубившись в сети переходов, рассчитывая очень скоро наткнуться на нужные указатели. Система Полевой Маскировки «Хамелеон» работала идеально, подстраивая цвет и внешний вид хозяина под беспорядочные и грязные стены. Несколько неотёсанных людей прошли мимо, даже подсознательно не ощутив постороннего присутствия. В одном из коридоров горела табличка:

ГЕНЕРАТОР ЗАЩИТНЫХ ПОЛЕЙ.

Барак замедлил шаг и повернул в сторону генераторной. Двери не были заперты, и внутри помещений не было ни единого постороннего. Открыв проход и пройдя через проём, Барак и не заметил, как его передатчик издал маленький предательский писк по всем частотам местных приёмников.

Помещение больше походило на брошенный офис, а не на генераторную. Несколько компьютеров натужено гудели, но они больше издавали шуму, нежели вида активной деятельности. Минуту он прошёл из угла в угол, бессмысленно разглядывая окружение.

– Визитёр, здесь имеется какая-то странная комната, вроде генераторная, но не похоже ни на одну из тех, что мы знаем.

Молчание.

– Визитёр?

– Твой визитёр спёкся, приятель… Как и ты. – Незнакомый голос раздался со стороны двери. Через которую вошёл Барак. Он обернулся и увидел высокого и седого мужчину, полностью укомплектованного в Арьергардную модель Пехотной Брони S-7.

Не раздумывая и секунды, Барак вынул оба макролазера и нацелил их на незваного гостя. Одним движением зрачка он активировал «рой», выжигающий процессы поток информации, убивающий и деформирующий чипы и импланты.

– Сдохни! – прорычал он. Незваный не двинулся с места. Или он помер в таком неудобном положении, облокотившись на дверной косяк, или его не задел «рой».

– Что, парнишка, не работает? Отправили в пекло, а как снабдить защитными детекторами не подумали? Ни радио, ни подавители, ничего у тебя сейчас не работает. А что на счёт этих пулялок? Сам же понимаешь – они не пробьют Арьергард S-7, даже копоти не оставят.

Барак решил испытать удачу и нацелил оба макролазера в глаза Жёлтому Языку, но тот успел повернуться боком, как раз-таки стороной с огромными бронированными пластинами. Они действительно безвредно растаяли на поверхности, словно при выстреле в воду. Выхода не было, придётся действовать решительно. Барак выбросил пистолеты, выхватил раскалённое шило и побежал вперёд. Ближний бой был большой редкостью в саботажных вылазках, но иногда всё же нужно иметь под рукой план Б.

Когда до противника осталось полтора метра, Барак взлетел в воздух. Рука с поршневым захватом подняла Фиолетового Языка в воздух и швырнула в сторону муляжной аппаратуры. Барака впечатало в панель, раздавив корпус и повредив микросхемы; что-то впилось ему в спину, похоже, сломанный позвоночник.

– Несчастный конец для такого идиотского саботажника. – Незваный подошёл ближе и одним движением защищённой руки обезглавил Барака. – Говорит Церрус, у нас проникновение. Фиолетовые Языки выбрались из нор.

Марк возвращался на базу. Как только ему на коммуникатор поступило уведомление о постороннем в фальшивой генераторной, он развернулся обратно.

– Надо уводить людей. Сейчас здесь начнётся бойня, и тебе лучше тоже оказаться как можно дальше.

– Б-бойня? Но разве ты не утверждал, что жители Клоаки – все её дети – должны быть вместе?! К чему тогда драки и кровопролития? Ладно ваши драгсы: могу понять, что они обезумели и у вас нет другого выбора…

– Нет! Дело не в банальной жестокости. Это война. Политика. Банды Клоаки сражаются друг с другом за звание сильнейшего. Именно сильнейший, способный защитить людей, сможет повести всех к лучшей жизни.

– Вы… Вы используете людей как ресурс?!

– Если они не могут постоять за себя, вести кого-то или быть полезными, то да – ресурс. Мы, члены общества, в общении и совместной жизни получаем много плюсов. Что поделать – человеческий эгоизм.

– Но жизни невинных не могут быть разменной монетой, парой сантиметров в вашей мерке членов!

Марк ускорил шаг, и Григорию пришлось практически бежать, чтобы быть рядом. Жёлтый Язык даже во время бега говорил спокойно, благодаря подготовке и технологическим улучшениям.

– Что бы ты ни говорил, ты не Дитя Клоаки. Тебе не знакомо отвращение к чужим виденьям будущего, к их планам и мировоззрению. Клоака это не одна большая банда, это хренова свалка всяких отбросов. И если ты считаешь, что ты стоишь за правое дело, то тебе придётся пролить кровь, ибо иначе кровь прольют твою.

– Я не понимаю!.. – задыхаясь кричал Григорий. Они приближались к воротам базы, на дальнем пустыре начало расцветать поле красноватых точек. Что-то намечалось, и он не понимал… он боялся понять. Что-то грядёт.

– Были такие… Если ты думаешь решить всё миролюбиво, то без сжатого кулак свои интересы не защитить. Люди не смогут чувствовать себя в безопасности, если вместо финки ты сжимаешь цветочек. И, если у тебя нет людей, что поддерживают тебя, то ты один. Ты Одичалый. Ненужный. В таком случае, ты нигде не прав.

Григорий уже не отвечал, не спрашивал. Он пытался побороть отдышку, перейдя на стремительный бег. Марк лишь перешёл на обрывочные выдохи: импланты в ногах и лёгких помогали бороться с крепкими и изнурительными нагрузками.

– Если ты хочешь быть настоящим Дитём Клоаки, то в тебе должно быть желание проливать кровь за свои интересы, и интересы тех, кто видит в тебе защитника. Ты должен ставить общие интересы выше собственной жизни!

Атаку пришлось начать раньше задуманного. Визитёр потерял контакт с Бараком, как тот только вошёл в какое-то помещение с глушилкой. Остальные два саботажника прощупали оборону Жёлтых Языков, расставив ловушки и подслушивающие устройства.

Когда второй агент погиб, Визитёр принялся активировать боевые системы брони, приказав остальным членам атакующего батальона поступить также. Третий агент попытался бежать, но был убит через десять метров за переходом через границу. Жёлтые Языки ещё не включили тревогу, но даже невооружённым взглядом было заметно, как люди закопошились, принявшись мчаться из стороны в стороны, настраивая прожекторы и перепроверяя энергетические щиты.

– «Саранча», говорит Визитёр. Атака через двадцать секунд. Следите за ДАМами (Двигатели Активного Маневрирования), не дайте им заскучать, но не тяните с сокращением дистанций. – Пять секунд паузы длились долго. Визитёр в нетерпении сжал спусковой крючок встроенного в броню ПП «Подавитель». – Жри их, «Саранча»!

Первая группа во главе с Визитёром двинулась вперёд, остальные выступали с интервалом в три секунды. Веерная атака в трёх направлениях должна была опробовать несколько позиций Жёлтых Языков, выцепив слабые места и оказавшись внутри. Семьдесят бронескафандров разделилось на семь групп, выбрав три главных направления.

– Красные огни движутся с пустыря! Их полчище! – звучал из динамика голос какого-то Жёлтого Языка через подслушивающий жучок. – Занять оборону, на нас движется «Саранча»!

– И выели они всю Платформу, отвернувшуюся от Яруса!.. – дополнил другой голос. – Нас испытывают Египетской казнью.

Визитёр прыгал вперёд, одним толчком покрывая пятиметровые расстояния, оставляя позади себя обломки боевых машин, скафандров и тела других несчастных, кому не удалось сломить Жёлтых Языков. Прыжок. Другой. Ещё несколько, и он пройдёт через энергетический щит, проникнув на территорию врага, где сможет устроить бойню. Он… слева раздался взрыв. Метка союзной «Саранчи» замигала красным и растворилась на полупрозрачном дисплее. Мины?! Визитёр просканировал пространство впереди во всех доступных излучениях, издав резкий дельфиний эхолокационный щелчок. Другой взрыв – ещё один Фиолетовый канул в небытие.

Действительно. Мины.

Пространство между «Саранчой» и Жёлтыми было усеяно зависшими в воздухе Парящими Минами. И их была сотня. Одна из них летела прямо на Визитёра, но он применил маневрирующий двигатель и ушёл в сторону, как и другой его солдат. «Саранча» получила новую информацию о поле боя, и всё их наступление превратилось в непрекращающуюся копошащуюся и извивающуюся в воздухе тучу голодных жуков.

– Открыть огонь! Выжечь всё за стенами! – прокричал Марк. До стен осталось меньше тридцати метров, и, если он не успеет раньше первой «Саранчи» то погибнем быстрой и неприятной смертью. Он видел тучи извивающихся в воздухе боевых скафандров, уклоняющихся от мин, и эта картина не была приятной, хоть и завораживала.

– Не бросай меня! – кричал вдогонку Григорий, несчастный житель Тринадцатой Платформы, которому просто не повезло оказаться в Клоаке.

– Есть вещи важнее тебя; есть люди важнее тебя!

Марк бежал вперёд, насилу выведя улучшенные ноги на максимальную скорость, фактически оставив умирать новоиспечённого приятеля.

Щит исчез, как и маскирующие радиоволны. Теперь Марк как на ладони, вдалеке от безопасных стен и турелей. Но это был именно тот шаг, который он и ждал. Избавившись от щита, база открыла огонь по наступающей «Саранче». Небо начало гореть обломками падающих к земле кусков боевых скафандров. Фиолетовые тоже открыли огонь, рядами высекая неаккуратных Жёлтых.

– Гримм, отведи беженцев к монорельсам. Начинай исполнять план «Инферно».

– Мы уже заканчиваем, Марк. Нам остаётся только выиграть время. – Гримма едва было слышно в сплошном и заглушающем шуме, который представлял из себя крики людей и скрежет металла.

– Отлично, тогда выводите Топотуна.

Гримм стоял у тяжёлой ангарной двери, через которою проходил бурный поток гражданских. Он бы с большим интересом участвовал в обороне стен, но понимал, что его организаторские способности и спокойствие требуются в другом месте. За сценой боя он следил через миниатюрный планшет на запястье, пока правый киберглаз фиксировал уходящих в подземный метрополитен людей, сверяя их с имеющейся базой жителей.

– Вы не будете отбиваться?.. Вы защищаетесь не в полную силу! Что же будет с нами?! – прозвучал недовольный вопрос со стороны. Это был мужчина в годах, но из-за дрожащих и слезящихся глаз он больше напоминал напуганного ребёнка.

Топотун вышел на игровое поле.

– Что нас ждёт под землёй? Куда нам идти? Скажите хоть что-нибудь!

Гримм мельком посмотрел на навязчивого мужчину, мгновенно просмотрев полный список «заслуг». Пьяница, ротозей, лентяй, драчун. Тот, кто не сможет позаботиться о себе и жить за счёт собственного труда. Жирная пиявка, присосавшаяся к тёплому и безопасному месту… конечно ему страшно. Но всё же, он тоже был человеком, как и любой другой гражданский; возможно, и он когда-нибудь станет полезен, принесёт свой вклад, но не здесь, не сейчас.

– Всё под контролем Жёлтых Языков, Денис. Занимайтесь тем же, чем и всегда. – То есть, пить и создавать для всех проблемы.

– Я ни шагу не ступлю, пока не узнаю, что вы затеяли! – Гримм косо посмотрел на пьянчугу. Мог ли он оказаться шпионом? Вряд ли, записи говорят, что большую часть своего времени Денис валяется: или пьяный, или спящий, или уставший от того что он пьёт или спит; из огромного количества помещений на базе, он даже не побывал в каждом пятом.

– Можете остаться. В таком случае вам придётся столкнуться с поспешной эвакуацией и накаляющейся температурой до полторы тысячи градусов по Цельсии.

Денис сразу вжал голову в плечи, развернулся в сторону безопасного метрополитена и засеменил в толпе.

Гримм вернулся к созерцанию атаки Фиолетовых. Топотун стоял у самых стен, медленно поворачивая могучий корпус из стороны в сторону. Боковые пулемёты молчали, не в силах выловить в воздухе манёвренную «Саранчу», а вот Колпак Теслы бил резкими и жгучими дугами по самым неосторожным и близким целям. Воздушное пространство над базой озарялось всполохами и взрывами, точно, как в празднование Новогодья. Снаряды сталкивались друг с другом, удачные выстрелы задевали и сбивали «Саранчу», некоторые и вовсе были холостыми, в надежде предательски вывести датчики бронекостюмов на фатальные миллисекунды.

Подняв глаза, Гримм увидел идущего навстречу Марка. Рядом с ним шёл Церрус, уже без своей знаменитой брони, как и самой руки, на которой она находилась.

– Какой этап эвакуации? – спросил Марк.

– Восемьдесят процентов уже спустились. По метрополитену первые группы уже выдвигаются на восток, прямо к чёрному входу Сачкова.

– Всё ещё уверен, что Белые не заметят девять тысяч новых ртов?

Гримм выдержал паузу.

– Заметят, но слишком поздно. Для переселения всё уже давно готово, осталось только дать знак.

– Он будет. Сегодня.

Гримм обернулся к однорукому Церрусу. Тот мог бы кровоточить и горбатиться от изнеможения, но статная и идеальная осанка не покидала его даже после потери конечности. Повезло, что Авангард S-7 в автономном режиме заботится о жизни своего носителя.

– Тебе тоже следует пойти с гражданскими, Цер.

Тот отрицательно покачал головой.

– Это всего лишь рука, Ги. У меня в запасе ещё одна, если ты не заметил.

– Кто тебя так испоганил?

– Визитёр «Саранчи», – ответил за Церруса Марк.

Гримм задумчиво почесал подбородок. Обычно главарей пытаются вывести из строя, но Церрус лично приказал не прикасаться к Визитёру.

– Я узнал его, – продолжил Церрус. – Габриэль Ян.

Это привлекло внимание Марка.

– Получается, воссоединение семьи. Фиолетовые дали ему возможность доказать свою верность, возглавив атаку на бывших братьев. Он жив?

– Как таракан. Филин ещё пытался подстрелить его, игнорируя меня, но не смог не попасть ни по одной «Саранче». Даже не успел восстановить силы, а всё ищет свой Великий Выстрел…

Основной поток гражданских почти закончился: остались лишь те, которые помогали слабым и немощным, да и особенно привязавшиеся к вещам и различным мелочам. Марк осмотрел коридор, где среди пустых углов и обтёртых стен сидел на полу Григорий.

– Тебе тоже лучше уходить, Убийца Драгсов, – сказал он, указывая в сторону спуска в метрополитен. – Присоединяйся к остальным, и так у тебя будет больше шансов выжить!

– А вы?.. – спросил Григорий, восстанавливая силы после изнурительного забега. – Можно подумать, что вы сами не хотите выжить больше тех, кто внизу.

Гримм похлопал Церруса по плечу и направился в сторону выхода, надеясь наконец-то принять участие в бою. Однорукий мужчина подошёл к панели у ангарных ворот и начал что-то проверять.

– О нас не беспокойся. У нас свои причины оставаться здесь и сражаться до последнего. У тебя есть ещё возможность сделать выбор. Ты ведь не хочешь умирать? – продолжил Марк. – Через несколько минут ворота закроются, и ты вряд ли окажешься в безопасном месте.

– Две минуты, – поправил Церрус. Он ощупал кобуру с пистолетом. – Проклятье, зря я не набивал другую руку…

Григорий не спешил бежать, он лишь спрятал голову в колени и удручённо выдохнул.

– Я умер ещё тогда, когда упал с мостика Тринадцатой Платформы… Теперь моя жизнь ничего не стоит. В Клоаке мне точно не выжить!..

– Никому не выжить в Клоаке, поэтому мы и сражаемся. Клоака не должна существовать, ничего, что ассоциируется с Клоакой, не должно существовать! Именно за это мы – Жёлтые Языки – и боремся, проливаем кровь и готовы отдать жизни. Если кто-то из нас продолжает сражаться, кто-то из гражданских продолжает идти к нам, значит, мы сражаемся не зря, и мы верим в Истинный путь. Мы – Дети Клоаки, её рабы и призраки. В наших живых товарищах и гражданских мы будем жить вечно.

Григорий вопросительно посмотрел на него.

– Это так глупо… Смерть не избежать, мёртвого не вернуть к жизни, а люди могут предать. Забыть…

– Вполне, но страх – не повод прятаться и бояться. Есть вещи, которые будут существовать и после нас, люди, которые будут жить после нас. Если мы думаем о них, значит мы стоим выше других, которые думают только о себе.

Церрус решил тоже принять участие в разговоре:

– Ценность человека зависит от его уважения к миру, людям в этом мире, и деяниях, которые он ставит выше удобств. Наша смерть неизбежна, но наши деяние – двигатель будущего.

– Да, Церрус, – согласил с ним Марк. – Теперь уходи, Убийца Драгсов.

Григорий поднялся на ноги и пошёл в сторону ворот. Он остановился прямо под ними. Ещё один шаг, и его выбор будет сделан…

– А что с человеком, который ничего не добился, который ни на что не годен? – спросил он через плечо. Холодный ветер, дующий с метрополитена пах тщетностью и беспокойством. Также пахла вся Тринадцатая Платформа. По спине Григория пробежали мурашки, и далеко не приятно-ностальгические по родному дому.

– Бывают времена, когда человек действительно ни на что не годен, но это не навсегда. Придёт час, быть может, секунда, когда он сделает что-то великое, грандиозное… быть может, не для себя, но для кого-то другого. Может, один человек не сможет изменить мир миллионов, но он может изменить жизнь одного человека. – Марк оценил ситуацию снаружи через коммуникатор. – Церрус, оставайся здесь. Как только Фиолетовые проникнут внутрь базы, включай «Инферно».

Однорукий разочарованно выдохнул и кивнул.

– Уходи, – сказал Марк Григорию и развернулся к выходу наружу.

Он побежал, и чем ближе был к месту битвы, чем чётче слышал, как сильно заглохли выстрелы обороняющихся, как замолк Топотун, как всё громче и громче рассекает воздух «Саранча». Выбежав, Марк тут же увидел, как на одного из его людей приземлился боевой костюм, раздавив несчастного и в мгновении ока вернувшись на господствующую высоту. Он достал микроволновую винтовку и принялся стрелять по целям в воздухе, бегло осматривая поле.

Семьдесят процентов личного состава Жёлтых Языков погибло; из семидесяти «Саранчи» осталось одиннадцать. Топотун завалился набок, и на его остове победоносно стоял Визитёр, также оглядывая поле боя. Костюмы кружили в воздухе, который был уже более безопасен, продолжая поливать огнём живых, и случайно разрывая в части мёртвых.

Скоро нужно будет срочно объявить отступление, заманить «Саранчу» внутрь, врубить «Инферно» и обратить базу в расплавленную кучу металла.

– Держать позиции! Нужно продержаться ещё пару минут!

Марк продолжал стрелять. Одна подстреленная «Саранча» перевернулась в воздухе и врезалась в металлическую стену, раздавив сидящего внутри пилота.

Гримм руководил переброской солдат и укрытиями. Когда он вышел на поле, то ситуация уже перестала выглядеть мрачной. Другая пара бронекостюмов была сбита, возможно, из-за того, что Фиолетовые начали расслабляться. Ещё чуть-чуть, и все помещения будут готовы к «Инферно». Рядом с собой он услышал шаги, обернулся и увидел… Церруса.

– Церрус?! Какого чёрта? Ты ведь должен контролировать «Инферно»!

– Успокойся Марк. Я там, где и должен быть – среди своих братьев по оружию. – Церрус поднял пистолет, и первым выстрелом задел «Саранчу», которая поменяла курс полёта и ушла в уклонение. – Как же я соскучился по запаху битвы!

Марк отошёл в сторону и включил передатчик. Он просто не может поверить, что Церрус оставил пульт без присмотра!

– Оператор, назови себя! Кто за пультом системы «Инферно»?!

– Это я, Григорий…

– Что ты?..

– Я решил остаться. Остаться с Жёлтыми Языками. Моя жизнь была ничтожной, но здесь у меня есть шанс стать кем-то, оставить после себя след… Я… Нет!.. Мы – Дети Клоаки!

Визитёр стоял на поверженной машине, разглядывая завершающуюся битву. Последние пять минут она слегка изменилась в динамике: «Саранча» расслабилась, а Жёлтые смогли перегруппироваться, став более неистовым щитом. На поле вышли Гримм и Марк, которые принялись руководить оставшимися силами. Визитёр мог бы легко снять их, но в Клоаке королей не снимают. Убив короля, откроется место для его преемника. Нет… король должен самолично сдаться, и только тогда, он будет по-настоящему побеждён. Несколько минут боя стоили трёх «Саранчи» и пятерых Жёлтых. Размен не очень приятный, но обороняющихся становится всё меньше и меньше.

Визитёр просканировал пространство. База была бесшумной, значит, там никого не осталось. Количество обороняющихся примерно составляет весь оставшийся состав Жёлтых, тем более, на поле расположены основные главные фигуры. Это конец. Определённо конец Жёлтым Языкам.

Минута шла за минутой. Оборона была выстроена идеально, но всё же и «Саранча» ничего не смогла поделать – они лишь игрались, переломив наисложнейший этап обороны. Теперь драка напоминала обмен комплиментами. Марк добрался до Гримма и что-то сообщил ему, их люди начали медленно отступать к стенам базы. Это было отступление, финальное и фатальное!

– Саранча, жри! – приказал Визитёр, подняв когтистую лапу костюма. Пилоты заскрежетали и сменили тактику на лобовую атаку. Визитёр присоединился к ним.

Оставшиеся силы добрались до входа, успев убить ещё одного отступающего. Но они остановились у дверей, вглядываясь в пустые коридоры базы. Каждый послушно и осторожно оценивал обстановку, сканируя местность.

– Впереди. Тихо. Пусто. – Один из «Саранчи» горбился, практически вставая на четвереньки, как животное. Визитёр не раз примечал, что во время подобных охот, когда охотника и жертву разделяют сущие сантиметры, в каждом человеке просыпается его звериная натура. Он всё чаще и чаще вспоминал слова забытого историей военного философа, который утверждал, что война расстояний делает людей более цивилизованными, когда они начинают сражаться не грубой силой, а умом и внимательностью.

Но всё же пилот «Саранчи» был прав. Впереди пусто, и тихо.

– Хорошо… Быстро они дали дёру, но таковы уж Жёлтые. Проверим их хабар, а потом доложим о выполненной задаче. Если кого-то встретите, то… Жрите.

«Саранча» заклацала зубами: аналог смеха среди пилотов, поскольку динамики заглушали звук настоящего смеха.

По коридору пробежала фигура, появившись в поле зрения пилотов лишь на пару секунд. Все молниеносно ринулись за ней, желая пролить последнюю и почётную кровь. Остался только Визитёр: он успел просканировать цель, и не нашёл её среди солдат Жёлтых… и на гражданского она не была похоже. У неё были подозрительные цвета, напоминающие окрас жителей с десятого по пятнадцатый уровни…

«Саранча» скрылась за поворотом, и при должной сноровке и удаче могут догнать жертву через двадцать секунд, но стоило им отдалиться на пару десятков метров от входа, как стены базы принялись вибрировать. Ярко-красные пятна появились на металлических листах, и огненные гейзеры окатили всё вокруг. Визитёр слышал, как жарится кожа его солдат, как те сгорают внутри костюмах, крича и пытаясь сделать хоть шаг в отказывающих гробах.

Брызги вылетели наружу, задев и самого Габриэля Яна. Лицевая пластина поплыла, но торс выдерживал термальную нагрузку. Пилот упал на колени и сбросил шлем. Он кричал, кричал скорее от досады и удивления, нежели от боли. На внутренней поверхности шлема ещё оставались горящие и плавящиеся куски кожи.

Когда Григорий пересёк центральный коридор, то пытался не обращать внимания на то, как восемь фигур в огромных и жутких костюмах стояли у дверного проёма, как его очень долго преследовал грохот металла, словно по пятам шла лавина. Церрус сообщил как настроить систему, чтобы она автоматически сработала при побеге с базы. Григорию лишь оставалось активировать датчик движения и прыгнуть в напольный люк, пока его не коснётся хоть капля расплавленного вольфрама; при лёгком взаимодействии с «Инферно», он быстрее умрёт от болевого шока, нежели от сгорания заживо. Базу хотели превратить в изуродованный остов, могильник Жёлтым Языкам, но Григорий всё ещё не понимал – зачем.

Задев лазер датчика движения, он через три секунды увидел первые признаки работы «Инферно», и, не думая об осторожности, головой вниз влетел в закрывающийся люк. Тьма накрыла его… Падение и тьма… Прямо как тогда, когда пару дней назад он свалился с В-ОТ-03. Он снова летит туда, где его ждёт новая жизнь, и, возможно, судьба.

Он упал на что-то напоминающее вату и отлетел в сторону, в груду непонятной электроники. Чудом, он остался цел. Тяжело дыша и оглядываясь, Григорий увидел над собой Марка, который протягивал ему руку, желая помочь подняться.

- Ты прав, Григ. Мы все – Дети Клоаки.