Дева Ки, демон Шо. Том 1

Кусочек из середки для интереса

- Ичи, ты говорил, моя мама необычная женщина, если решила назвать меня Ки Шо. А что странного в моем имени? Что оно означает?

- А? А, имя. Ты деревенский и не знаешь, да? В столице так называют уличных проституток, малыш. И храмовых танцовщиц тоже. Еще в имперских хрониках, в тех, которые из доисторических времен, упоминается демон Ки Шо. Ну еще был великий воин Ки Шо примерно в те же времена. И, кажется, был убийца, тоже великий. Вот как-то так, малыш.

- Воин, проститутка, убийца, храмовая танцовщица, демон… - растерянно повторил Ки Шо. – Так кто же я?

- А? А, это… Ты не понял, малыш. Это все – Ки Шо. Одно существо.

- Но… как?! И демон, и проститутка… Ичи, я же мальчик!

- А? Ну, мальчик. И что? Бывает. Спи, малыш.

- Ичи… А он демон чего, этот Ки Шо?

- Видишь ли, малыш. Демоны – они намного могущественней людей. Любому демону убить человека легче, чем мне плюнуть. Так что все они прежде всего демоны смерти. Ну а то, что демон еще и цветочками заведует, тому, кого он разорвет на куски, послужит слабым утешением. Очень слабым. Все, спи.

Свой Путь выбирают с пинка

- Куда направляешь Путь, Ки Шо? - закричали мальчишки, едва он появился на улице. - Сиди в своем огороде, а то побьем!

Вообще-то мальчишки дожидались на околице стада свиней, но стадо еще не подошло, так почему бы не посмеяться над слабым толстозадым Ки Шо? Не отстанут, уныло понял он, опустил голову и прибавил шагу. Если станут издеваться, так хотя бы не рядом с домом, не на глазах матери, которая снова его отругает за то, что не умеет защищаться, и обзовет самым большим несчастьем своей жизни. А что он может сделать, если самый слабый в деревне?! Кто-то же всегда самый слабый, верно? В деревне это он, только и всего.

Мальчишки засвистели и побежали следом. Сейчас начнут пинать и забрасывать камешками. Ну очень веселое состязание - кто точнее всех попадет в зад Ки Шо!

И на него почему-то накатило отчаяние. Никогда раньше не накатывало, а в этот раз ни с того ни с сего. Глубокое отчаяние, очень глубокое! Как река Хэйхе на стремнине, там, где даже рыбы боятся плавать!

Он развернулся и яростно выкрикнул:

- Поступлю в школу боевых искусств, встану на Путь воина, выучусь и всем вам носы поломаю! Всем!

Мальчишки обидно засмеялись. Он заплакал от злости и отчаяния и пронзительно завопил своим высоким голосом, над которым тоже потешались все в деревне:

- И правую руку! Каждому! Клянусь именем матери!

Мальчишки остановились, как вкопанные. Именем матери! Во имя праведников Далиня – это серьезная клятва!

- Старший Чо так сделал, - припомнил кто-то неуверенно. - Закончил школу, вернулся, первому силачу на деревне нос сломал и забрал его невесту себе служанкой, чтоб ноги ему мыла. Теперь плачет и моет. А могла быть женой, прогадала!

- Нос ломают - это больно, - добавил другой. - В школе учат носы ломать так, чтоб очень больно. Чтоб слезы из глаз. Говорят, орут так, что глохнут. Сами.

Мальчишки мялись и переглядывались, переступали босыми ногами в горячей пыли и не знали, куда девать припасенные для забавы камешки.

- Не, не возьмут его в школу! - наконец решил заводила, сын старосты. - В школу боевых искусств берут сильных! Старший Чо сильный, его взяли. А Ки Шо - самый слабый в деревне. У Ки Шо ручки тоненькие, шея тоненькая, задница большая, и ходит, как утка! Таких не берут в школу!

- Он именем матери поклялся! - напомнил кто-то. - Это настоящая клятва! Не исполнит - его мать засмеют, из деревни выгонят! У нее огород большой, многим нравится!

Мальчишки почувствовали себя очень неуверенно. Путь. Клятва именем матери! Кажется, они натворили что-то серьезное, за что родители по голове если и погладят, то палкой. А палкой - больно! Кое-кто даже потихоньку улизнул встречать своих свиней. Сын старосты, впрочем, не испугался.

- Клятвы положено исполнять, - усмехнулся заводила. - А исполнять можно до конца жизни, его все равно в бойцы не возьмут. Слышал, Утка Ки Шо? Поклялся - поступай в школу! Иди, вставай на Путь! А мы твоей матери огород наполовину обрежем, моей семье он очень нравится! Хороший огород, ухоженный!

Заводила ухмыльнулся и ушел с дружками встречать свиней, а Ки Шо замер на месте. До него дошло, что он натворил своим длинным языком. Он только что разорил родную мать! А она столько лет сгибалась над огородом! Огород их кормит!

Он метнулся вперед, потом обратно. Потом разрыдался. Ничего не помогло, катастрофа с клятвой так и стояла перед глазами.

- Утоплюсь в карповом пруду! - сквозь рыдания пригрозил он. - Еще пожалеете!

Это тоже не помогло. Мальчишки отгоняли своих свиней по переулкам, весело переговаривались и ни о чем жалеть не собирались. А мама... Ки Шо явственно представил, как она огорченно всплескивает руками и заявляет:

- Ки Шо - мое несчастье! Утопился, а грядки не прополол!

Ки Шо вытер кулаком слезы и с горечью признал, что лучшее, что он может сделать - это уйти из дома. И попытаться поступить в школу боевых искусств. Тогда хотя бы над его матерью не станут смеяться и не отберут огород, к ученикам бойцовских школ в деревнях относились с огромным уважением.

Сдерживая рыдания, он вернулся домой. Разулся на маленькой террасе, тихонько пробрался в комнату матери, выгреб из тайной шкатулки несколько монет, прихватил со стола лепешку. Посмотрел в окошко: мать упорно и терпеливо обрабатывала грядки, легко покачивалась цветная лента в ее волосах.

- Прости, мама, я был плохим сыном! - со слезами прошептал он. - Но я не виноват, я таким родился! Я обещаю, что вступлю на Путь совершенствования! Твоим именем клянусь! Прощай!

Бережно упрятал в нагрудный карман священную книгу «Легенда о Семи Непобедимых», лепешку, еще кое-какие мелочи - и навсегда покинул дом.

Деревня, в которой родился и вырос Ки Шо, располагалась возле тракта, и потому ей злобно завидовали все, кому не повезло. Тракт – выгодное, денежное место! На тракте можно продать выращенные овощи, можно подрабатывать носильщиком, заниматься ремонтом паланкинов, самого тракта и еще множеством денежных дел. Деревня Ки Шо – зажиточная, в ней даже мальчишки носят штаны! Так что Путь в школу боевых искусств имелся. Даже два. Осталось решить, куда направиться – направо или налево.

Ки Шо остановился в нерешительности. Направо – это в столицу провинции Кунань. Богатая, обширная провинция в пойме реки Ку, в ее столице наверняка найдется не одна школа боевых искусств. Расстояние – семь ли, то есть семь дневных переходов.

Ки Шо посмотрел направо. Там у моста через реку кучкой стояли деревенские мальчишки, пытались продать проезжающим мимо свежие цветы. Дурачки, кто же продает вечером свежие цветы? За день путешествия дамы устают, им не до цветов, дамы о воде омовений мечтают, об отдыхе и ужине! Вот это и надо продавать, дурачки!

Но, дурачки или нет, Ки Шо к ним лучше не приближаться. Торговля не идет, проезжающие отмахиваются, мальчишкам скучно, а тут появится Ки Шо - какое-никакое, а развлечение. Нет уж, Ки Шо наплакался от них на всю жизнь, не пойдет он направо!

А налево – это в столицу провинции Яннань. Тоже богатая провинция в пойме реки Ян, и в столице тоже наверняка найдется немало школ боевых искусств. И путь не очень далек, те же семь ли. Только там у тропы к горному храму тоже толпятся мальчишки, пытаются всучить паломникам широкополые плетеные шляпы, так хорошо защищающие головы и от жаркого солнца, и от нудного дождя. Дурачки, кто же продает шляпы паломникам? Паломники - люди простые, в основном крестьяне ближних деревень, в храм идут наверняка за именами для детей, они такие шляпы и сами сплетут на дневном привале, и даже лучше сплетут… но главное, у крестьян денег нет. На шляпы точно нет. Паломникам ничего не продать, у них можно только выменять, те же шляпы или еще что, и уже выменянное продавать у моста зажиточным горожанам!

Но и мимо этих дурачков лучше не проходить, со вздохом решил Ки Шо. Мимо дурачков вообще лучше не проходить, целее будешь. Но куда тогда идти, если направо нельзя и налево нельзя?!

- Ки Шо, слабенький плаксивый Утка Ки Шо! – пробормотал сквозь слезы мальчик. – Куда идти, что подсказывает сердце, если разум подсказать не может?

Сердце… о, сердце манило сразу в две стороны! В лучезарный храм боевых искусств Далинь и в осиянный солнцем Императорский университет войны! О них так волнующе написано в книге «Легенда о Семи Непобедимых»! Только храм Далинь не сдался императорским войскам во время последнего мятежа и был уничтожен весь, от монахов-учеников и до камней фундамента. И остался лучезарный только в легендах о великих воинах да в книжке. Ну а Императорский университет войны, конечно, никуда не делся, он же императорский, то есть вечный – только в него принимают исключительно детей знати, это даже в деревне Ки Шо известно каждому.

- На любом пути – злые мальчишки! – пришел к горькому философскому выводу Ки Шо.

Он всхлипнул на прощание и поплелся вниз по тропке к реке. Мальчишки есть везде, да – но не всегда. И это до сих пор позволяло ему как-то выживать в недобром мальчишеском мире. До вечернего клева далеко, утренний клев давно прошел, никого из мальчишек у заводи нет. А бревно, на котором они катаются, есть. Наверняка вытащили на песок до завтра. За бревно мальчишки Ки Шо грозились надавать тумаков, если он только приблизится, поэтому он шел и побаивался. Но шел. Тумаки – это завтра. А где будет завтра Ки Шо? Правильно, далеко вниз по течению. Сядет на бревно и уплывет. И не придется идти мимо противных мальчишек.

Бревно оказалось на месте. Ки Шо долго пыхтел, оглядывался опасливо, но благополучно столкнул его в воду. И замялся. Здесь, у воды, решение уйти почему-то больше не казалось ему разумным. Подумаешь, мальчишки смеются. Над ним всю жизнь смеются, и ничего, как-то прожил тринадцать лет. А над деревенским дурачком Кю вообще лет тридцать смеются, и он тоже живет. Ну, поклялся именем матери. Страшная клятва, настоящая, но кто ее слышал? Мальчишки. А он скажет – не говорил.

Ки Шо совсем было убедил себя возвратиться домой, даже развернулся к тропинке – и с ужасом увидел, как бегут по ней вниз разозленные мальчишки! Не помня себя от страха, он бросился от мальчишек в воду, догнал в несколько прыжков бревно, получил на прощание от кого-то пинка под задницу… но бревно уже высунулось на течение, развернулось и плавно, но неотвратимо устремилось вниз. А злые мальчишки остались в заводи орать и потрясать палками. Глубин и скорости реки они побаивались и плыть вдогонку не решились. Был один решительный, так в прошлом году утонул – как раз в этом самом месте. И Ки Шо не решился спрыгнуть с бревна тоже по этой причине. Плавать он умел – но в заводи, на мелководье.

Деревня Ки Шо на крутом берегу стала удаляться, уменьшаться в размерах, а потом и вовсе скрылась за поворотом. Ки Шо остался совсем один в огромном, незнакомом мире.

Вбокквелл

Староста деревни сурово оглядел семейство и стукнул палочками по пустому блюду. Ужин закончен! Глава семьи наелся, а кто не успел, тот не сильно хотел. Вечерние омовения - и спать!

Но средний сын стоял перед ним, переминался и прятал глаза. У старосты сразу нехорошо стало под сердцем, даже кольнуло. Это что же поганец натворил, что сам сдается? Страшно представить. Средний сын имел удивительное чутье на неприятности. Когда ему намеревались отвесить дома хороших п**лей, он всегда оказывался в другом месте, это ли не чутье?! И появлялся лишь тогда, когда гнев родителей переключался на другое. А когда ему прямо запретили пропускать вечери, явился с разбитым лицом, и отец пожалел, не стал навешивать поверх ссадин синяков от себя.

И вот этот хитрокрученый отпрыск стоит и мнется. Страшно, аж жуть.

Староста внимательно выслушал невнятные бормотания сына. И озадачился. Ну, задразнили недоноска огородницы Сурайи. И что? Глаз ведь не выбили, позвоночник не повредили? Ах сбежал из деревни? И что? Не он первый. Как сбежал, так и вернется. Проголодается, доплывет до берега и вернется. Или не вернется, такое тоже бывало. И что? Одной проблемой у Сурайи меньше. От слабого урода пользы родителям нет, одни расходы. А так - пропал и пропал. Демоны забрали. Или в реке утонул. Не каждый год, но тонут. И ничего. Кому они важны, эти дети? Каждый год новые рождаются.

- Сбежал, да и... - махнул рукой староста.

- Муж мой, вспомни о законах! - сердито прошипела жена.

Староста вспомнил, и ему стало плохо.

Вообще с детьми в Срединной империи можно было делать что угодно. Вот вообще что угодно. Хоть живьем есть. И иногда ели. Но это если не попадаться. Зато если попадешься... Срединная империя славилась тем, что управлялась строго по законам. И законы были строгие! А еще сложные, запутанные и взаимоисключающие. И наказание за обычный подзатыльник собственному отпрыску могло оказаться таким, что рабские плантации в дельте реки Ян блаженством покажутся!

- Выйдет утром огородница Сурайя к тракту! – прошипела жена. – Дождется чиновника и положит перед ним жалобу, а сверху монету! И хорошо, если медную – а если нефритовую?!

Староста представил и запаниковал.

- Чего бы она жаловалась? – промямлил он. – Обычная огородница…

- Необычная! Она - грамотная!

- Подумаешь, я тоже читать и писать умею…

Голос жены превратился в поток яда:

- Ты, ничтожество, две сотни закорючек провинциального письма еле разбираешь, а Сурайя знает имперскую грамоту! На имперском жалобу напишет, что ее сынка до самоубийства довели! А если еще монету сверху положит, не только тебе, дураку, а и всей семье конец! Имперские законы к дуракам суровы!

- Да откуда бы у обычной огородницы монеты? Мы же не в пригороде столицы живем, а в нищем Лусоре! У нас монет крестьяне годами не видят!

- Сурайя видит! Она лучше всех у моста торгует! Все знают – с ней монетами расплачивались, и не раз! А еще говорят – она в храм Чангеш ходит!

- Я тоже хожу, и что? – буркнул староста. – Как очередного придурка рожаешь, сразу и иду за именем!

- Ой дурак… Она по ночам туда ходит! Соседки ее сами видели, мне рассказали по секрету! А кто из женщин ходит в храм по ночам, а?

Староста задумался. Ситуация… попугивала. Женщины, если так разобраться, и днем в храм не ходят, кто бы их туда пустил? А ночью ходят только… Е-е-е-е! Как сразу не понял?! Как бы голову поутру не потерять!

- Делай что-нибудь! – приказала жена. – Вспоминай законы и делай!

- Да я-то при чем? – взвыл староста. – Это же мальчишки всё натворили!

- А ты над ними староста! – злорадно напомнила жена. – Отвечаешь! Вспоминай законы, тупица!

Староста торопливо припомнил законы – и облегченно вздохнул. Имелась лазейка, и спасительная! Если прямо сейчас отправит кого на поиски недоноска Сурайи – ничего ему не будет! Мол, на посту, бдим! Потерялся – ищем! А уж как будут искать отправленные на поиски и где – то чиновнику неважно! Пусть хоть всю ночь по собственным постелям с женушками. Главное – закон исполнен.

Староста торопливо отдал приказания. Недовольные старшие сыновья отправились в темноту, предварительно навешав среднему затрещин. А успокоенный староста улегся спать, конкретно решив заделать злобной супруге еще одного наследника, на этот раз – умного.

И когда ночью раздался решительный стук в дверь и суровый женский голос вопросил «где мой сын, староста?!», староста возблагодарил судьбу за то, что наградила наследничком, столь чувствительным к грядущим неприятностям. Увернулся от тяжкой руки закона, ничего не сделает Сурайя!