Девять жизней Гнидо Комига

После Третьей Вселенской войны Марс стал необитаем. Некому было приветствовать транспортный челнок, спустившийся в русло когда-то полноводной реки. Корабль сел тихо, с почтением. Затем открылся борт, и на красный песок выехал вездеход, в котором находилось оборудование, а также коммандер Хофф, три рядовых члена экипажа и самый важный персонаж этого дня, бывший заключённый, а ныне колонизатор Гнидо Комиг.

Вездеход медленно преодолел расстояние в сотню метров и остановился у подножия скалы. Затем трое рядовых на руках понесли саркофаг с прозрачной крышкой в тень пещеры.

— Прекрасное место, чтобы сдохнуть! — восторженно произнёс Гнидо Комиг, осматривая песчаные пейзажи.

Коммандер Хофф недоверчиво покосился на Гнидо.

— Такие, как ты, неубиваемы, — сказал он.

— Так это прекрасно, начальник! — бросил взгляд на жёлто-коричневое небо бывший зэк и спросил: — Как думаете, коммандер, тело дождётся меня?

Коммандер Хофф пожал плечами и указал рукой вдаль.

— Там за пустошью проходит марсианская гряда. Скалы тянутся почти на сотню миль. Пещер в том гиблом месте не счесть. И я уже сбился со счёта, сколько раз провожал таких же, как ты, бездельников. Но возвращаются не все. Половина саркофагов как и прежде ждут обратно своих хозяев. Тела так и лежат в этих чёртовых капсулах. Какие-то тела ещё теплятся, другие уже остыли, потому что разум их хозяев ушёл в вечность.

Коммандер усмехнулся, подумав, что совсем не жалеет бывших зэков.

— Туда вам и дорога... Туда и вам дорога… — тихо произнёс он.

Гнидо тоже пожал плечами. Его приговор был несправедлив, но это не самое строгое наказание, которое ему могли дать. Даже схватки с чужими невозможно сравнить с каторжными работами на рудниках планет, у которых даже нет названия, а только набор цифр... Вот там Гнидо точно бы сдох.

— А может, они не хотят возвращаться в наш мир? — с надеждой спросил Гнидо. — Например, возьмём Землю. Мне говорили, что там много красивых женщин и вообще…

— Возможно, это и так, но помни, парень, что Земля кишит нашими врагами. И тебя не развлекаться туда отправляют. На тебе ответственность, Гнидо! Тебе девять жизней отвесили, чтобы ты больше успел сделать для империи Семнадцати Миров. Помни об этом!

— Я знаю-знаю, коммандер. Разве я против? Я, наоборот, просил суд насыпать мне больше жизней, чтобы ещё больше пользы принести нашей империи. Но судья жадный попался. Дал всего девять жизней. Представляете, всего девять.

Коммандер нахмурился:

— Шутишь, рыжая твоя башка?! Ты не борзей, Гнидо Комиг! И не забывай, что ты убийца! Это твой единственный шанс вернуться к нормальной жизни. Так что прими приговор достойно.

Гнидо развёл руки.

— А я что? Я только за… Кстати, коммандер, вы знаете, в кого меня заселяют?

— Понятия не имею... И в кого же тебя заселяют?

— В стражника правосудия! В полковника милиции! — важно ответил Гнидо. — Теперь я сам буду ловить преступников… Ну и, конечно, верно служить нашему Махерису. И да… Я ещё буду исправляться. Это куда важнее наблюдения за Землёй. Верно, господин Хофф?

— Не борзей! — второй раз предупредил коммандер и решил закончить обязательную программу.

Следуя протоколу, он был обязан поговорить с бывшим зэком: прощупать его настроение, понять — боится тот или нет. В целом Гнидо вёл себя спокойно. Осталось только не сломаться у капсулы. А то пока дело не дошло до главного, то все зэки герои.

— Пошли в пещеру, Гнидо Комиг, — позвал коммандер.

Рядовые уже закончили сборку оборудования. Капсула устойчиво стояла на четырёх ножках. Крышка саркофага была открыта.

— Занимай позицию, парень. Не дрейфь, — толкнул в спину коммандер; требовалось показать свою власть, а то сейчас начнутся сопли.

Но Гнидо не спорил и не дрейфил. Он послушно забрался в саркофаг и сам закрыл за собой крышку, словно захлопнул гроб.

Господин Хофф глотнул слюну. Даже у него сдавали нервы. А этот парень словно был вылит из железа.

— Колонизатор Комиг, проверьте герметичность крышки, включите фильтры и преобразователь воздуха. И не забудьте проанализировать процент кислорода в камере.

Внутри капсулы сразу вспыхнули лампочки. Гнидо щёлкнул сразу тремя тумблерами, потом посмотрел на датчики и удостоверился в хороших показателях. В конце он проверил процент кислорода и показал большой палец коммандеру.

Господин Хофф кивнул. Гнидо производил приятное впечатление. Жаль, что они больше никогда не встретятся.

— Выбирайся из скафандра, Гнидо, и устраивайся поудобней, чтобы кожу не защемить, а то вернёшься, а у тебя хер к тому времени отвалится. Кому ты тогда будешь нужен? — то ли шутил, то ли всерьёз предупреждал коммандер.

А Гнидо ответил улыбкой:

— Спасибо за совет. Но лучше позаботься о себе. Пока ты в командировке, твоя жена, поди, скучает по настоящим мужикам.

Коммандер заиграл желваками. Но надо терпеть. Он и не такое слышал от бывших зэков.

— Пока я не отправил тебя на Землю, скажи пару слов для истории, Гнидо, — предложил он.

Гнидо призадумался. Потом посмотрел на коммандера и сказал:

— Да пошёл ты!

Гнидо скинул шлем. Голова его была усыпана огненно-рыжими волосами.

Коммандер причмокнул. Нравился ему этот пацан.

— Когда заселишься в тело, жди встречи с куратором. И постарайся никого не убить, иначе тебя снова посадят за решётку, — язвил коммандер.

— Я никого не убивал, — вполне серьёзно сказал Гнидо. — Вообще-то, я не виновен.

— Все вы невиновны, — не верил господин Хофф, а затем спросил: — Ты готов?

Гнидо кивнул.

Тогда коммандер достал из нагрудного кармана пульт размером со спичечный коробок и нажал всего одну кнопку.

— Прощай, парень!

Капсула загудела, защёлкали приборы, замигали лампочки. Рыжеволосая голова Гнидо откинулась назад, веки сжались, и он сделал последних вдох и замер, будто уснул, а затем из капсулы вылетел тонкий луч, пробиваясь сквозь своды пещеры и немыслимые расстояния — уносящий с Марса на Землю сущность Гнидо Комига, подселяя его в полковника московской милиции.

Луч мелькнул лишь на мгновение. Но и этой неуловимой молнии достаточно, чтобы заряд частиц импульса отправил колонизатора на Землю, чтобы Гнидо Комиг приступил к выполнению своего невероятного и фантастического задания.

Коммандер Хофф ещё какое-то время постоял у саркофага, рассматривая вполне симпатичное человеческое лицо, которое было даже розовощёким, но в нём совершенно не было жизни. «Ведь совсем ещё мальчишка. Ему всего двадцать четыре года. Почти ребёнок, — думал коммандер. — А сколько он уже успел натворить за свои годы?... Но Земля его непременно исправит. А не исправит, значит, убьёт…»

***

СССР. Москва. 1989 год. Лето.

Жизнь рядового московского милиционера — опасна и нелегка. А если милиционер в звании полковника является начальником отдела кадров целого Управления, то переживать ему не о чем. За его спиной долгие годы службы. Впереди обеспеченная пенсия и уважение коллег. На пенсию полковник уйдёт человеком средних лет и ещё поживёт, порадуется.

Жизнь полковника Непряева сложилась. Что он задумывал, всё сбылось; о чём мечтал, практически всё свершилось. Но иногда маленькая искорка, словно случайно мелькнувший блик от осколка битого стекла на асфальте, может переписать уже начертанный судьбой сценарий.

Но что произойдёт, если этот блик промахнётся? Вот так возьмёт и промахнётся — и попадёт не в полковника милиции, а в какого-нибудь другого? Ну, например, в соседа, в дядю Колю-алкаша, который всегда крутится у помойки.

В этот раз так и случилось…

Полковник Непряев проснулся сегодня рано. Почему-то ему захотелось срочно вынести мусорное ведро, на дне которого прилипла воняющая рыбой газета. Он запрыгнул в тапки, схватил ведро, сунул в рот сигарету и вышел на площадку, чтобы воспользоваться мусоропроводом. Но мусоропровод оказался забит, и дворник повесил на железной крышке тетрадный листок с надписью «Мусор во дворе».

— Сам ты мусор! — выругался полковник, понимая, что теперь придётся идти к железному баку во двор.

Товарищ Непряев щёлкнул зажигалкой, прикурил сигарету и, шаркая тапочками, отправился тремя этажами вниз.

— Опять всё засрали, суки! — проклинал неведомых врагов полковник милиции. — Покоя от вас нет. Не дом, а гадюшник!

Он вышел на улицу.

На высокой берёзе пели птички. Летнее утро было великолепным. Солнце испускало свои теплые лучи; ласкало, согревало.

Полковник выпустил густое облако табачного дыма.

— Ох, заебись мне! — расставив руки, потянулся он и отправился к мусорному баку.

И вдруг возле его правого уха сверкнула молния, издав какую-то странную барабанную дробь, схожую со звуком трамп-пам-пам…

Молния была так стремительна, что полковник ее даже не заметил. Зато Николай Петрович Капустин, сосед товарища Непряева, которого весь дом считал дебилом и алкашом, почувствовал, как бескрайний космос проник в его бренное тело: точно под кожу, в кости и даже в мозг. Эта молния была так напориста, что не оставила Николаю Петровичу ни единого шанса для выбора и вытеснила отравленный алкоголем разум, подселив в тело нового жильца, по имени Гнидо Комиг.

Гнидо обнаружил себя в странном положении. Ноги его чуть касались земли. Тело было согнуто в поясе. Руки перебирали вонючую дрянь. А его глаза жадно выискивали в этой дряни нечто ценное. Что именно искал в баке для мусора бывший хозяин тела, Гнидо Комиг не знал, но быстро сообразил, что в баке ничего ценного нет и быть не может.

Он выпрямился, отряхнул грязными руками дырявую телогрейку и нос к носу встретился с полным мужчиной, который был в чистой майке, трико и тапках.

Гнидо осмотрел себя. На улице благоухало лето, а он вырядился, словно вот-вот пойдёт снег. На нём тяжёлые ботинки, плотные штаны и телогрейка на вате.

— Какого хрена тут… — прохрипел Гнидо, сдерживая эмоции.

— Успокойся, сосед. В моём ведре ничего интересного для тебя нет, — сказал человек в чистой майке.

По хитрому взгляду Гнидо понял, что мужик издевается.

— Не совершай ошибку, человек, — ответил пришелец на чистом русском языке и сразу заткнулся.

Голос Гнидо должен был звучать гордо, надменно, а на деле вышла лишь хрипота какого-то пьяницы. Потому что Николай Петрович и был самым настоящим пьяницей, который вечно тащил с помойки всякое барахло, и уже как десять лет все в доме знали, что у товарища Капустина поехала крыша. Но Николай Петрович человеком был тихим: ну таскал он разное говно в квартиру, ну пованивало из-за него во всём подъезде, но его ведь жалко. А советский гражданин — он за справедливость и за крепкую дружбу, даже между нормальными людьми и кончеными дебилами.

— Николай, ты лучше заткнись! — рыкнул полковник Непряев и стал высыпать содержимое ведра в бак.

Но специальная газета предательски прилипла к днищу. Пришлось отрывать её руками.

Полковник Непряев брезгливо потянул газету двумя пальцами и сказал:

— Да ёбаный ты в рот!

«Какой всё-таки злой человек, — подумал Гнидо о мужике в чистой майке. — Но это сейчас неважно. Сейчас нужно найти моё жилище. А у полковника милиции должна быть приличная квартира…»

Гнидо смотрел в спину мужику в чистой майке, вспоминая номер своей новой квартиры.

— Второй подъезд, третий этаж, квартира тридцать два. Теперь главное дом не перепутать… Эй, мужик! — хрипло крикнул Гнидо вслед мужчине в тапочках.

Полковник Непряев обернулся. Сосед-алкоголик явно шёл на поправку. Он научился говорить. Ещё вчера дядя Коля только напевал неизвестные мелодии и со всеми по десять раз здоровался, копошась на помойке круглые сутки.

— Заговорил... — удивился полковник.

— Номер этого дома какой? — повторил свой вопрос Гнидо.

— Шестьдесят четвёртый, — ответил полковник.

— Спасибо, товарищ! — поблагодарил пришелец и ещё раз осмотрел себя.

Выглядел он отвратно. Ещё эта вонь...

Гнидо отряхнул штаны и направился к своему подъезду. Он поднялся по лестнице на третий этаж, нашёл дверь, на которой висела табличка с нужными цифрами, и дёрнул ручку.

Но дверь не подалась. Она была закрыта.

Тогда Гнидо стал искать ключ, исследуя содержимое своих карманов.

В правом кармане штанов он нашёл три слипшихся леденца без фантика, в левом — небольшой квадратный трансформатор с проводами, который царапал ляжку. Из карманов телогрейки Гнидо извлёк десяток металлических значков, где чаще был изображён профиль бородатого мужика на фоне красного знамени, а ещё достал потёрто-помятый паспорт.

— Мой что ли? — открыл документ Гнидо и прочитал надписи на первых страницах. — Паспорт гражданина Союза Советских Социалистических Республик… Капустин Николай Петрович. Родился в 1942-м году…

Документ принадлежал неизвестному землянину, поскольку Гнидо прекрасно помнил свою легенду. Он — Непряев Станислав Владимирович 1947-го года рождения. Работает он в Управлении милиции, по адресу: улица Большая Пионерская и так далее…

— Какого хрена?! — рассердился Гнидо и врезал грязным кулаком в дверь.

Буквально через секунду дверь открыл знакомый уже мужик в чистой майке.

— Николай, ты чего здесь бузишь? Что тебе надо? — спросил он.

Гнидо не знал, что ответить. Возможно, ему предоставили неверную информацию, и полковник милиции проживает в другой квартире? Но ситуация казалась совсем удручающей, поскольку мужик назвал Станислава — Николаем…

— Я, вообще-то, Станислав. Если сокращённо, то Стас! — твёрдо заявил Гнидо.

— Да ладно? Ты Станислав? — заулыбался человек в майке.

— Ну да! И это моя квартира! Так что отойди в сторону и дай мне пройти!

Но мужчина в майке и не думал подчиняться. Он силой развернул Гнидо, схватив его за ворот телогрейки, и пихнул рукой в сторону лестницы, очень напоминая недавние толчки коммандера Хоффа на красном Марсе.

Колонизатор с планеты Махерис решил, что сейчас его спустят кубарем вниз на второй этаж. Но мужчина в майке указал путь совершенно в другом направлении, то есть вверх.

— Уважаемый Николай Петрович, — сквозь зубы цедил сосед. — Ваше имя вовсе не Станислав, а Николай Петрович. И вы живёте не на третьем, а на пятом этаже!

После поучительных слов колонизатор почувствовал удар коленом по заднице.

— Спасибо, товарищ! — снова поблагодарил Гнидо.

— Ага… давай… шуруй на хер отсюда! — бросил вслед полковник Непряев.

Гнидо поднялся на пятый этаж и вспомнил, что в советском паспорте есть страница, на которой написан адрес места жительства гражданина. Он снова достал документ, нашел нужную страницу с пропиской и прочитал:

— Город Москва, улица Космонавта Персиковского, дом 64, квартира 38…

Подняв глаза, он увидел табличку с нужными цифрами и толкнул дверь.

Какая-то не махерианская и не человеческая вонь ударила ему в глаза. Гнидо прищурился, зажал пальцами ноздри и прошёл на кухню и наблюдал полный разгром, будто здесь что-то взорвалось, а затем на пепелище пришли злые люди и обоссали каждый уцелевший горшок. На кухне был полный разгром. Всюду валялась грязная посуда, из крана в проржавевшую раковину быстро капала вода, а по столу ползали сотни рыжих тараканов.

— Мне нужно зеркало, — тихо сказал Гнидо, ещё надеясь, что ошибся в своих прогнозах.

Гнидо прошёл в ванную. Зажёг свет.

Наверху светила обосранная мухами лампочка, над рукомойником висело треснувшее зеркало.

Пришелец с Махериса посмотрелся на себя.

С той стороны хмурился настоящий старик. Лицо его было заросшим, щёки впалые, волосы на голове растрёпанные и засаленные, словно башкой артиллерийский ствол прочищали.

— Блять! Какая же у меня страшная рожа! — изумился Гнидо.

Потом махерианец присел на унитаз без дужки и обреченно произнёс:

— По-моему, луч попал не в того землянина… Вот незадача...