Диалог с Собой

Ночной пригород. Лампа над перроном гудит, как компьютерный блок питания, а рельсы блестят холодом.
Вагон уходит — последний, самый упрямый. Парень успевает только дотронуться до холодного поручня и выругаться сквозь зубы — судьбу, рок, расписание и себя заодно.

Он менеджер среднего звена в IT, новенький в этом городе: квартплата, коворкинг, троллейбусы от реки и крошечная кухня с видом на узкий двор. Переехал «чтобы прокачаться» и, возможно, чтобы перестать жить рядом с собственной пустотой. На стене в комнате висит белый лист с целями, в телефоне — галерея чужих улыбок, которые он надеялся однажды сделать своими.

— Последние вагоны всегда уходят тихо, — говорит кто-то рядом.

Он оборачивается. У боковой колонны стоит мужчина в тёмном пальто. Не старый и не молодой, без сияния и поз. Просто спокойный — как вода, которая знает своё русло.

— Тихо? По-моему, громко. Просто я поздно услышал.

— Спешил?

— Как будто есть другой режим, — парень пожимает плечами. — Стендапы, дедлайны, окна по тридцать минут. Бежишь, чтобы где-то наконец замедлиться. Забавно, да?

— Забавно, — соглашается мужчина. — Особенно когда замедляться приходится на пустом перроне.

Они молчат, слушая, как ночной воздух переставляет звуки местами.

— Новичок в городе? — спрашивает мужчина.
— Видно, да?
— По тому, как смотришь. Сверяешься с адресами, хотя стоишь на месте.
— Переехал. Работа. И… И любовь. Или что-то около того.
— Хороший проект. Сложный, но стоящий.

— А вы что, консультант по быту? — усмехается парень. — Говорите ровно, будто у вас есть времени больше, чем у всех.
— Его одинаково у всех, — мягко отвечает мужчина. — Просто у некоторых он не занятый.

Снова пауза. Вдалеке проходит товарный состав — огромный, как чужая жизнь.

— Я, в общем-то, не жалуюсь. У меня всё по схеме: процессы, отчёты, спорные решения на совещаниях. Я верю в контроль, а не в небеса. Но иногда, когда срывается последняя пересадка, отчего-то хочется найти виноватого посильнее себя.
— Это проходит, — говорит мужчина. — Когда понимаешь, что виноватый тебе не нужен, если есть выбор.

— Слушайте, бывает у вас так, что всё вроде правильно, а внутри шумит? Как вентилятор на ноуте — не критично, но отвлекает.
— Бывает, — кивает мужчина. — Обычно это шум от незаданных вопросов.
— Сейчас начнёте про высокое? Осторожнее: Я - Атеист.

— Атеизм не мешает задавать хорошие вопросы, — спокойно отвечает мужчина. — Иногда даже помогает.

Он говорит просто, без нажима; от этой простоты не хочется спорить.
Лампа моргает, будто подтверждая реплику.

— Ну, … какие же вопросы вы рекомендуете… незадающим?
— Никаких. Рекомендовать вопросы странно. Они приходят, когда ты к ним готов.
— А если не приходят?
— Тогда можно начать с малого. Например, со спешки. Ты ведь бежал, чтобы успеть — куда именно? Встреча? Дом? Или мысль, что ты не застал?
— …. Я бежал в привычный сценарий. Где всё понятно и никто не смотрит внутрь.
— Привычные сценарии любят поезда. Их легко расписать.

Они оба улыбаются — и оба понимают, что улыбка здесь не финал.

— Представим, что у тебя есть одна минута с тем, кто точно знает ответ на любой вопрос. Что ты спросишь?
Парень, привычно быстрый на формулировки, неожиданно даёт себе тишину. Он перебирает варианты: «почему зло…» — слишком общий; «где ты был, когда было больно…» — слишком поздно; «докажи…» — звучит как вызов, а не как поиск.
Он закрывает глаза на секунду, и суета отступает — как шум в ушах после лифта.

— Наверное… «Зачем?»
— Кому?
— Себе. Моей жизни. Моим попыткам. Моей спешке. Если представить, что Бог есть и у меня есть право на один вопрос — я бы спросил «зачем». Без украшений.

Мужчина кивает, словно отметив достигнутую ясность.
— Хороший вопрос.
— И какой был бы ответ?

— Я бы предложил приложить его туда, где по-настоящему живёт твоя энергия. Там вопросов почти всегда два: чего ты хочешь и чего ты боишься хотеть. Иногда их называют проще — инстинктами и желаниями.

Словосочетание встаёт между ними, как дорожный знак: не приказывает, а показывает направление.

— То есть вы считаете, что смысл — это то, где сходятся эти две стрелки?
— Я считаю, что оттуда и стоит начинать разговор, — отвечает мужчина. — Всё остальное — карты и схемы. Это — дорога.

Вдалеке щёлкает реле. Воздух, кажется, становится плотнее — не от мистики, а от того, что слова попали в цель.

— Я переехал, чтобы стать «лучшей версией себя», и даже не уточнил, кого именно улучшаю: инстинкты или желания.
— Может, пора уточнить.
— Может, — соглашается он. — И что тогда?
— Тогда у тебя будет не только «зачем», но и «куда». Этого достаточно на начало.

Поездов больше нет. Перрон пустой, но почему-то не одинокий.
Атеист достаёт телефон, гасит экран и прячет его обратно.

— Кажется, я хочу продолжить этот разговор, — говорит он негромко. — Без гарантии прозрений. Просто продолжить.
— Это хорошее решение, — мужчина улыбается уголком губ. — Ночные разговоры лучше дневных, у них меньше свидетелей и больше правды.

Они отходят от края и идут вдоль жёлтой линии — туда, где лампы освещают не больше нескольких шагов вперёд.

— С чего начнём?
— С простого. С того, что ты обычно не произносишь вслух, — отвечает мужчина.

Город слушает, как гулко отдаются их шаги. Атеист ловит себя на мысли, что пропущенный вагон, возможно, был не потерей, а приглашением.