Дискордия

Их корабль приземлился всего пару часов назад, а работа уже шла полным ходом. Не то, что бы он любил полениться, но руководство могло бы выделить хоть немного времени на отдых. И к чему такая спешка? Как будто их миссия продлится несколько дней, а не восемь месяцев, как было указано изначально. Так даже на красоты этой планеты посмотреть не успеешь.

Хотя на Дискордии нет красот, одни развалины и земли, выжженные орудиями массового поражения. Планета была открыта относительно недавно — всего три столетия тому назад, но уже тогда шла война между двумя существующими на планете расами: сахватами и радосами. Причем на момент открытия их боевые силы состояли из копей и топоров, так что особого внимания планета к себе не привлекала даже Совет, но время шло и вот за каких-то три века им удалось создать ядерное оружие. За столь короткий срок! Совет явно заинтересовала планета; его всегда интересуют те планеты и расы, на развитие которых уходят не тысячелетия, а сроки менее значительные. В связи с этим первым делом на Дискордию отправили дипломатическое посольство, а вслед за ним и их — историков.

Но он не был историком. Скорее, просто подрабатывал, надо ведь было хоть как-то кормить себя и семью, что была там, за много световых лет от этого места. Благо, теперь перемещения на космических кораблях не занимают долгие годы, как было прежде. Прогресс не любит стоять на месте, он мчится, опережая свое время. Один скачок длиной в несколько часов — и они на месте.

Только побочные эффекты все равно имеется, что не может не приносить неудобства. Его уже пару раз стошнило, а в голове до сих пор раздавались звуки, похожие на колокольные. И почему они не отдохнули после такого путешествия, а сразу принялись за работу? Опять руководство их торопит, словно они роботы, от которых, к счастью, пришлось отказаться после случаев убийств ими всех членов экипажей некоторых экспедиций. А руководитель нынешней экспедиции на дух не переносил даже единое упоминание о них: тут же вскипал, как чайник, да и свистел так же.

Историк — профессия вечная. Куда бы ты ни шел, события идут за тобой, и должен найтись человек, который все эти события изложит и проанализирует. Однако их нынешняя миссия заключались, скорее, в изложении полной хроники Дисордии. Тогда их стало бы правильнее назвать хронистами, но руководитель экспедиции к этому слову был не приветлив. Ему, как представителю человеческой расы, были свойственны все людские пороки, но гордыня возвышалась над всеми ними.

А вот и он сам, собственной персоной! Выходит наконец-таки из шаттла, опираясь на серебряную тросточку, но нет, он не был стариком; с виду ему было около сорока лет, подбородок и шею покрывала темная борода, глаза скрывали очки с синими линзами — зрение они улучшали, но сильно влияли на слух, поэтому нередко приходилось кричать, чтобы носивший их хоть что-нибудь услышал, стоя в паре метрах от него, — а голову покрывала белая кепка, с которой он никогда не расставался. На черном костюме из непробиваемого материала — из меры предосторожности такие носили все участники экспедиции — мерцали два зеленых огонька в области сердца. Первый свидетельствовал об уровне сердцебиения, второй указывал на стабильную работу остальных органов. Если бы хоть один из огоньков загорелся красным, значит, дело худо. Трость тоже была непростой, но об этом могли знать только посвященные. Она представляла собой новый вид оружия для самозащиты. Стоило потянуть за рукоятку, и из нижней части трости откроется клапан, который выпустит тонкий поток огня. Может, не убьет, но ожог оставит уж точно. Такой вид оружий стали изготавливать как раз после того, как взбунтовались роботы, но на планетах по типу той же Дискордии от мирного — если такое слово можно использовать к жителям планеты, погруженной в вечную войну — населения можно было ожидать что угодно, а Мидав Ребрег жизнью если и рисковал, то только в случаях крайней необходимости.

Да, руководителем экспедиции был Мидав Ребрег, человек, известный во многих галактиках. Им были описаны истории десятков планет, но Совет относился к нему с подозрением, поэтому и отправлял на весьма и весьма опасные миссии, видимо, надеясь окончательно от него избавиться. Однако Мидав, им всем на зло, выживал и дополнял историческую базу данных планет, а также умудрялся между экспедициями преподавать в Тотском университете, куда мечтал попасть каждый, но путь туда для бедных был закрыт.

— Дитмий, вы хорошо себя чувствуете? — послышался чудесный голос сзади.

Голос этот принадлежал главной медсестре на их шаттле, мисс Афине. Прекрасная с виду девушка, очень молодая, с поблёскивающими как бы от слез глазами, но плакать она могла разве что от смеха. Уж очень не шла к ее доброму и веселому лицу тоска и грусть, а злилась она только когда ей врали, да и то злоба эта только притягивала мужчин. Во время путешествия на корабле разговаривать Дитмию особо было не с кем, но мисс Афина решила составить ему компанию, поведав о некоторых смешных случаях на работе. Они посмеялись, так и пролетели эти часы незаметно.

Поговорить о жизни им, к сожалению, особо не удалось. На вопрос Дитмия о том, почему мисс Афина решила полететь, она несколько смутилась, а когда случайно проговорилась о своем давнем знакомстве с Ребрегом, и вовсе закусила губу.

Но женщиной она была очень красивой, это, пожалуй, отмечали все мужчины на борту. Нередко Дитмий видел, как они бросают на мисс Афины полные надежды, что она их заметит, взгляды, но ей как будто и не было до них особого дела, кроме как узнать об их самочувствие и пожелать приятного дня. Единственным, кто никак не обращал на нее внимания, был Мидав Ребрег, но он и так был вечно полон забот.

— Не уверен. Меня уже несколько раз стошнило, и в голове продолжает стучать, но, думаю, со временем это пройдет. Почему нам не выделили время на отдых?

— Не могу ответить на этот вопрос. Я высказала претензию Ребрегу, но тот лишь рукой махнул. Сказал, что Совет велел сократить срок работ с восьми месяцев до трех дней.

Дитмий подавился воздухом, услышав эту новость. До трех дней? Да они с ума сошли? Чтобы проанализировать все источники, что им предоставили, уйдет как минимум шесть месяцев! А имелись еще документы, которые не удалось получить в ходе переговоров, и к тому же археологическая экспедиция должна была прибыть только через три месяца — хотя вести раскопки им было бы тут тяжко, учитывая, что многие территории часто полностью уничтожались, не оставляя от себя ни следа чьей-то жизни.

Но три дня? Им явно не справиться за такой короткий срок, а Мидав, по всей видимости, будет недоволен. Вот он уже накричал на какого-то работника, прохлаждающегося на месте и смотрящего на бабочек размером с ладонь, сбившихся в огромную стаю. Дитмию тоже не следовало стоять без дела, иначе и ему могло достаться от руководства. Пожелав мисс Афине хорошего дня и обняв ее на прощание, как требовали обычаи его народа, он пошел к своей группе, которая только начала собираться в путь. Они должны были проследовать до близлежащей деревни, где их встретят послы со стороны как сахватов, так и радосов — обе стороны решили примириться на два часа, чтобы провести экспедицию до архива, где хранятся их документы и артефакты прошлого; жителей всех планет привлекала идея попасть в межгалактическую базу данных истории планет, созданный Советом, чтобы хоть так память о них сохранилась, покуда они друг друга не уничтожили. Но кто кого уничтожит? У сахватов было свое мнение, у радосов — иное.

Цель же Дитмия теперь заключалась в том, чтобы за три дня не умереть от работы, которую планировалось растянуть на восемь месяцев. Ладно, зато он вернется быстрее домой к семье. Надо бы прихватить какой-нибудь гостинец с Дискордии, какой-нибудь маленький камушек хотя бы, чтобы оставить в воспоминаниях это место.

Пухлый мужчина в специальных черных очках, полностью защищающих глаза от солнечных лучей — такие носили зараастры: один лучик света мог их полностью ослепить — протянул Дитмию черный шлем. В него было встроено переводящее устройство, чтобы понимать речь новых рас и самим изрекаться на привычном им наречии. У сахватов был причмокивающий говор, но многие буквы они «проглатывали», в то время как произношение радосов напоминало Дитмию его язык. Между прочим, он знал множество языков. Чем-чем, а этим он увлекался, пока учился в университете. В детстве он мечтал выучить все наречия, известные в галактике, но с возрастом осознал, что это попросту невозможно, ведь каждый час база данных Совета пополнялась на два новых языка.

— Слышал, что у нас срок сократили до трех дней? — спросил зараастр, помаргивая третьим глазом на щеке.

— Да, — коротко ответил Дитмий.

Он не привык общаться с зараастрами. Связано это было в первую очередь с их часто привычкой за всеми подглядывать при помощи своего третьего глаза. Нередко у Дитмия возникало желание ударить их по нему, как тогда в университете, когда один зараастр увидел сквозь стену, что Дитмий держит в своей комнате настоящую кошку, и рассказал об это администрации. До отчисления не дошло, но пришлось съехать в съемную квартиру и начать работать, а кошку выбросили. С животными в общежитии все было очень строго.

— Работать теперь придется, конечно, ой как быстро, — начал разговор ни о чем зараастр, но, не услышав ответа от Дитмия, продолжил заниматься своими делами дальше: чистить шлемы и остальную экипировку.

Мойщики всегда нужны.

Надев шлем на голову, Дитмий встал в строй. Вместе с ним было еще около десяти представителей других рас. Они дожидались, когда появится назначенный вести их человек, граф Швайл, тоже очень известный историк, но по характеру довольно скверный, хотя понять его было можно: человека — а он был представителем людской расы — с таким уродливым лицом никто не мог полюбить, поэтому он и не старался быть добрым. Семьи у него не было, как, впрочем, и у Ребрега, но во время разговора с Афиной, когда девушка случайно проболталась о своем давнем знакомстве с Мидавом, она, кажется, упомянула о некоем мальчике. Может, усыновленный? Практика очень частая, особенно в нынешнее время. Хотя у Дитмия был родной ребенок, а вот у его брата уже приемный. Тот работал в каком-то юридическом агентстве, и у него было мало времени на то, чтобы искать жену, а ребенка можно было легко оставить с няней, пока он на работе.

Граф Швайл появился неожиданно, его никто не заметил из-за низкого роста, над которым многие смеялись, но не вслух, иначе можно было получить по лицу, если бы Швайл, конечно, мог до него дотянуться. Пробежавшись по ряду нахмуренным взглядом, — под его толстыми бровями не было видно глаз — Швайл трижды топнул ногой, надел шлем и строго произнес:

— Итак, отряд! Мне и вам, — последнее граф выделил с неким пренебрежением, — сегодня поручено встретиться с посольством Дискордии, идти нам надо быстро, потому что времени на перемирие они выделили не так много. Как только перемирие закончится, эти… в общем, они поубивают друг друга, а нам необходимо к тому времени добраться до их архива и как можно быстрее начать изучать все, что там хранится. Со временем к нам подтянутся остальные наши товарищи, и тогда мы все вместе начнем дружненько работу, сроки которой, как вам уже, думаю, всем стало известно, значительно сократили. Если вы меня поняли, то кивните головой.

Все кивнули, и Дитмий тоже. Что могло быть неясного? Им и до этого объясняли всю суть плана по несколько раз, так что проблем возникнуть не должно. Надо только успеть добраться до библиотек и начать работу, ведь если они не успеют до окончания перемирия, то место расположение библиотек придется выискивать самостоятельно.

Трость ударила по стоявшему камню, и тот рассыпался. Должно быть, был из породы сыпучих камней, такие редко на каких планетах встречаются. Само собой, трость эта принадлежала Мидаву Ребрегу, он, верно быть, лично пришел пронаблюдать за отправлением группы. До деревни идти было не так далеко, минут тридцать, не больше, но поторопиться все же следовало, поскольку до начала перемирия оставалось десять минут, если верить электронным часам, встроенным в шлем.

— Что-то не так, Мидав? — спросил Швайл.

— Да, планы кардинально изменились, граф. Вместо тебя отправлюсь я, — ответил Мидав, закрывая голову шлемом, сняв перед тем очки и отбросив их в сторону, но не позаботившись снять кепку.

— То есть? Как это ты? А мне что прикажешь делать? Стоять и зубы сушить? — закипал Шайл.

У историков тоже нередко возникают сопернические отношения, и в случае Шайла и Мидава они были как раз такими. Шайл был старше Мидава лет на десять, если не больше, и он был преподавателем Ребрега, его наставником, но прошло время, и ученик превзошел учителя. Открытия Мидава в исторической науке сделали его фигурой более значимой, а когда он опроверг некоторые из тезисов Шайла, между ними вскипела настоящая вражда, хотя Мидав бы, скорее, счел это простым соревнованием, но для Шайла это была настоящая борьба за всю его научную деятельность, то бишь за всю его жизнь. С графом даже не продлили контракт в Тотском университете, взяв в качестве замены Ребрега.

Стоило бы себе представить лицо Шайла, когда Совет, направив его на экспедицию, по сути его последнюю возможность реабилитироваться в глазах мира историков, выбрал в качестве руководителя этой миссии не его, а Мидава, столь ненавистного ему человека, который теперь будет командовать и направлять действия своего учителя. Но деваться было некуда, графу оставалось только терпеть. И кажется, терпение это заканчивалось.

— Нет, граф Шайл. Вы будете командовать в нашем небольшом лагере, дожидаясь прибытия второго корабля с дополнительной аппаратурой. Раз время наше решили сократить, чему я не особо рад, то было решено прислать нам в подмогу вторую группу, но она, конечно, куда меньше, чем мне хотелось. Вы должны проследить за тем, чтобы корабль приземлился без каких-либо происшествий. В случае нападения со стороны радосов, либо со стороны сахватов, срочно обо всем сообщить мне, а уже потом — Совету. Как только я с группой доберусь до архива Дискордии, то перешлю вам координаты нашего местоположения, и вы перелетите туда. Вам понятно?

— Понятно, — сквозь зубы выговорил граф.

Мидав кивнул и мотнул головой в сторону, чтобы Шайл выдвигался выполнять свои обязанности. Разгневанный граф прошел мимо Ребрега, даже не взглянув на нелюбимого ученика, а когда уже скрылся за его спиной, снял шлем и бросил его на землю, разбив на две части, как скорлупу.

Следующим делом Ребрег обратился к отряду, во главе которого он теперь стал, совершив «переворот». В шлеме, черном костюме и с этой тростью он выглядел весьма странно, но в странности этой и выражался весь характер Мидава. Человек довольно-таки скрытный, быстро сменяющий гнев на веселость, но Дитмий ни разу не слышал, чтобы он заговорил с кем-нибудь не по делу. Обычно все его слова касались работы, а так, чтобы он рассказал какую-нибудь шутку или увлек рассказом из жизни, такого мужчина за ним не замечал.

Оперевшись на трость, Ребрег заговорил более спокойным голосом:

— К сожалению, ваш отряд также будет распущен в полном составе. Мною было решено отправиться вместе с Афиной, — странно, но Мидав был первым, кто не назвал ее «мисс», — и… ну, допустим, с вами. — Ребрег указал концом трости на Дитмия, у того слегка задрожали все члены от страха. Такое опасное оружие, стоит всего лишь выдвинуть рукоятку, и его обольет пламя, а костюм навряд ли защитит от такого: он был рассчитан только на пулевые ранения, про огонь ничего не говорилось. — Дитмий, я прав?

— Да, — ответил, сдерживая волнение, мужчина.

— Что же, отлично! — ответил уже весело Мидав и опустил конец трости на землю, опасное оружие перестало угрожать Дитмию.

А ведь это и в самом деле могла быть угроза? Нет, глупости. Ребрег бы ни за что не стал применять трость против него, он не его враг, это уж точно. Но все-так, что если… Нет.

Опять кивнув головой в сторону, вся группа удалилась выполнять новые поручения, там их уже дожидался обозленный на судьбу граф Шайл, который готов был бросать молнии во всякого ленившегося работника, подобно Зевсу. Между прочим, сам Шайл после вынужденного ухода, если не сказать честнее — увольнения, из Тотского университета, подрабатывал в менее известном Зевсовом университете.

Мидав схватил Дитмия за плечо и по-дружески похлопал, а потом без каких-либо объяснений пошел вперед. Его вмиг догнала мисс Афина, уже успевшая надеть шлем с розовыми окружностями и вписанными в них белыми крестами в тех областях, где находились уши. Насколько помнил Дитмий, это был знак галактических врачей. Такие делали специально, чтобы люди могли их отличать от других, потому что в случае убийства врача наступали огромные последствия, и эти обозначения уберегали от подобного, по крайней мере сокращали их.

Дитмий поспешил за ними, а также еще кое-кто, но уже в белом шлеме. Это обозначение Дитмию не было известно. Может, посол какой-нибудь? Но нет, все послы уже давно улетели и, если верить новостям, следующая встреча была запланирована сразу после отлета их экспедиции, то есть через восемь месяцев. Однако теперь ситуация изменилась, и Дитмий даже догадываться не мог, когда те решат прилететь.

Их малый отряд продвигался вперед, к деревне. Интересно, почему Мидав решил все полностью переменить? Сам возглавил отряд, потом всех отправил выполнять иные задания, а с собой взял только его — Дитмия, — мисс Афину и этого незнакомца в белом шлеме. Все было как-то весьма странно, но от размышлений Дитмия отвлекла деревня, показавшаяся вдалеке, а вернее, то были пару полуразрушенных домиков из камня и черное, покрытое пеплом поле, от которого тянулся темный дым.

Запах гари ударил в нос Дитмия сквозь шлем, но вскоре заработал фильтр, и к нему начал поступать чистый воздух. Однако тот запах гари, запах дыма, запах войны… Неужели это и есть настоящий запах Дискордии?