Диссидент. Том 1 | С иллюстрациями

Николай Пегов. 2769 г.

Рад приветствовать всех тех, кто открыл мои записи. Это откровение выжившего, и я бы хотел рассказать вам историю, ставшую началом конца человеческого. Я не писатель. Я художник-фантаст, но, думаю, у меня получится вылить в эти строки все те краски, которые я запомнил. Пишу историю намного позже, но считаю — выжившие должны знать, как их жизнь пришла к точке невозврата. И начать повествование хочу с далёких времён.

Я всё ещё Коля. На дворе осень две тысячи двадцать седьмого года. Я был простым человеком, влачившим существование в ПГТ под Ярославлем. Возможно, иногда рассказ покажется вам безэмоциональным, но, спешу уверить, что всё из-за того, что я весьма флегматичен по натуре своей. Да и к тому же всего лишь описываю произошедшее со мной и многими другими.

Это был обычный, ничем не примечательный день, такой же, каких были сотни и тысячи. Мой дом стоял на спокойной улочке, где редко происходили какие-либо события, не считая постоянной смены соседей. И, мне казалось, что и сегодня ничего не произойдёт. Я дописывал картину в мастерской, глядя на осеннюю улицу. Там, по дороге, бежала канализация, смывая с собой остатки травы и детских велосипедов. Но я лишь пожал плечами: спасибо, что в нашем ПГТ эта канализация вообще есть.

Где-то в комнате работал телевизор, и сперва я решил, что его включила дочь. Хотя, учитывая сюжет, это, скорее всего, была жена. Новостной канал вещал о бесконечной череде ужасных событий, происходящих в мире. Страна на страну, человек на человека. Одним словом, бесконечные войны. Мы такому, честно говоря, уже давно не удивлялись, начиная с начала двадцатых годов, точно и не вспомню уже. Но в нашей стране всё шло своим чередом: люди работали, жили и смотрели новости. Мне не хотелось отвлекаться на звук телевизора. Картина, которую я рисовал, была не о нашем земном. Она про жителей созвездия Андромеды, которые бороздили просторы космоса, познавая вселенную.

Я вышел из мастерской совершенно расслабленный, а новостной сюжет не мог меня перетянуть на свой тревожный лад. Но, когда в комнате перед телевизором никого не оказалось, а я старательно искал пульт, невольно услышал одну фразу.

— Прошу всех спуститься в укрытия, — объявила диктор, поправляя бумажки в руках, — объявлена воздушная тревога по всем регионам страны. Не пренебрегайте...

Я выключил телевизор и лениво направился в сторону кухни. Нет, я не сумасшедший: такие объявления звучали постоянно, а потому уже не вызывали панику. Да, в двадцать, каком, в двадцать пятом году, пожалуй, мы ещё спускались в подвал, но сейчас редко когда снаряды противника попадали в цель. Раньше, помню, это называлось железным куполом, у нас стоял тактический зенитный ракетный комплекс «Тор», но сейчас всё было несколько иначе. ПВО усовершенствовали настолько, что из двухсот ракет противника долетали ну… ноль.

Хотя бывали осечки: вон в прошлый вторник где-то в Туле одна ракета достигла своей цели. Обидно, досадно, жалко тот коровник. Так что народ стал разбалованным, не желающим спускаться в убежища даже в те моменты, когда над головой пролетали бомбы.

Да и я не отставал, чего уж там.

Но деньги зарабатывать надо, нельзя ведь переехать в бункер и там жить? Хотя за детей было волнительно, но жена периодически всё-таки пряталась с ними то в ванной, то в коридоре.

Наверное, вам интересно узнать, с кем же мы воевали? Да со всеми у кого были ракеты и яйца с нами воевать. Вообще весь мир погряз в боях. Больше не было никаких содружеств стран или коалиций.

Все просто мутузились и мерились системами защиты, так что даже было как-то спокойно, сравнительно с худшими годами. Поэтому и отношение было таким — размеренным и осознанным. Наплевательским, если по-честному.

Но, пожалуй, мне всё же стоило в тот день досмотреть выпуск, хотя какой уже смысл об этом рассуждать?

Я стоял в мастерской с чашкой кофе, смотрел на почти готовую картину со смесью скептицизма и недоверия. Какие-то эти пришельцы странные: нет у них в глазах искры. Зато большие карикатурные головы удались на славу. Тонкие сухие ручки, удлинённые уши и заячья губа. Получилось как-то даже жутковато, но мне нравилось. Взяв палитру, хотел поправить пару штрихов: масло сохнет долго, могу ни в чём себе не отказывать.

Как вдруг меня что-то отвлекло. Сначала я даже не понял, что именно, и случайно мазнул кистью в неправильном месте.

На улице орала сирена. Ничего нового, впрочем, но звук был каким-то другим. Я даже отложил палитру и подошёл к окну, замечая на улице суету. Люди высыпались из домов, совершенно потерянные и озадаченные. Тогда я налёг на ручку, пытаясь открыть окно и спросить, что происходит. Однако сделать этого уже не успел.

Так и стоя вплотную к стеклу, видел и чувствовал, как земли касается что-то невообразимое, доселе невиданное мною оружие. Я своим воспалённым от страха мозгом мог представить себе инопланетное вторжение, метеорит куда больший, чем когда-либо, да даже божественную кару. Но уже через пару секунд столкнулся с куда более суровой реальностью.

Далеко за горизонтом поднимался ядерный гриб. Пока я ощутил лишь толчок, надеясь, что попадание произошло достаточно далеко от нас. За эти годы даже дети прекрасно знали, что делать в случае атомного взрыва. Все мы заучили эти инструкции на зубок и знали, что смотреть нельзя, иначе глаза выжжет. Знали, что надо закрыть все открытые участки кожи, упасть головой в направлении к взрыву. Но я смотрел в окно, понимая, что первой будет вспышка. Так и случилось, но, видимо, я всё-таки не выдержал и отвернулся, отходя обратно к холсту.

Дальше оставались считаные секунды до ударной волны, так как где-то далеко впереди поднимался ядерный гриб. Я же просто взял кисть, совершенно бесстрашно дорисовывая последние штрихи на картине. Ведь понять уровень опасности и зоны поражения не так сложно. Если виден гриб, можно поднять большой палец. Если взрыв больше — тебе конец. Так вот я даже не стал сравнивать: он был гораздо и гораздо больше.

Прошло примерно секунд семь после взрыва, как я опустил руку с кистью, вглядываясь в лица гуманоидов. Интересно, бывают ли у них войны? Бывают ли взрывы?

И почему я, даже зная, что вот-вот умру, держусь за кисть, а не бегу обнимать детей? Наверное, в глубине души я надеялся на то, что жена уже увела их в подвал. Мы почти в самом эпицентре взрыва, но… хотелось думать, что их спасут специально оборудованные стены.

Меня же опалило жаром. Больше я не отворачивался, хотя, честно, пытался смотреть только на картину. Но невозможно было не заметить, как подступает огненная геена, уничтожающая всё на своём пути. Волна превращала строения в ничто, в крохи смысла, которые в них когда-то вкладывали. Но я всё равно не был готов к той боли и мучениям, которые ожидались от радиации.

Но их и не было. Одним ровным движением взрывная волна снесла дом, испепеляя моё тело, превращая клетки в радиоактивный пепел, который, попав в атмосферу, на долгие годы обречёт мир на ядерную зиму.

Но я ведь пишу вам это как-то, а значит — я живой. Ну или мои атомы вдруг подумали и решили написать эту историю. А ответ напугал когда-то даже меня самого, когда уничтоженный взрывом, я открыл глаза вновь. Это ведь точно не то, чего ты ожидаешь, когда тебя настигает ядерная волна. Не ложился ведь спать и не терял сознание, а умер. Да даже в гробу очнуться, мне кажется, было бы не так удивительно, как в моём случае.

Я очнулся в белом пространстве, не осознавая ни своего тела, ни разума. Пусть и решил, что вот они — райские врата, но всё равно ожидал подвоха. Но ожидание не спасло меня от испуга. И напугала мелодия, от которой я бы дёрнулся, будь у меня тело. Ровно три ноты, как будто на РЖД собирались объявление сделать, а следом — текст на родном русском языке.

Честно говоря, если бы не он, то решил бы, что нахожусь где-то в параллельном мире, но он почему-то виделся мне обязательно на китайском.

Короче, приветствовала меня система «Свобода», и, как я понял, она запускалась бодреньким женским голосом, вовсе даже не механическим.

Хотя ещё больше меня порадовал логотип чайки, тут тоже в груди потеплело. Если «ГАЗ» теперь ещё и приложения делает, то я точно в России.

Честно говоря, мыслей или, скорее, догадок было много: начиная от «люди научились воскрешать мёртвых» и заканчивая «перерождение душ всё-таки существует». Как оказалось, я был даже не близок к истине. Но разбираться мне тогда приходилось постепенно, так что и вам не буду сразу портить интригу.

Запустился логотип, а следом ярко-алый треугольный значок двинул мне по воображаемой башке.

— Внимание, внимание! — трубил он, — вынужденная перезагрузка системы. Продолжить с места последней авторизации или начать с начала?

Я запаниковал, совершенно не понимая, что от меня хотят. Я в гугле? Какая к чёрту авторизация? Но обе кнопки замигали, и женский голос подтвердил вход в систему.

Стоило этому случиться, как я смог осознать своё тело, прочувствовать, как вспыхивает каждое нервное окончание, ниточками протягиваясь через всего меня. Ощутил лёгкость, порывы ветра, пьянящее чувство полёта. Но как только мозг смог вернуть контроль над телом, я наконец приоткрыл глаза. Изначально я думал, что стою на вершине горы, где меня обдувают ветровые порывы.

Но нет.

Я летел с высотки, правда, затрудняюсь сказать, из окна ли выпал или с балкона какого, может, меня вообще с крыши столкнули. Но само падение оставалось неизменным: я буквально видел приближающийся асфальт, размахивая руками и ногами. Истошно крича, попытался схватиться за здание: без гениального замысла, просто умирать не хотел, едва очнувшись. Мне, очень ожидаемо, не удалось ухватиться за что-нибудь, зато… в воздухе я всё-таки повис.

Ну, как в воздухе и как повис… Меня примагнитило к железной стоковой трубе. Я фактически не касался её, потому что между трубой и моей кожей всё равно оставалось около миллиметра пространства. Зато к ней прилип намертво. И с одной стороны — это явный плюс, я не умер, разбившись о землю, но с другой…

Влип я, то есть прилип, этаже так на пятнадцатом из предполагаемых тридцати. И вниз было всё ещё пипец как далеко. Если бы поблизости было хоть одно открытое окно, я бы, может, влез в него, но здание оказалось целиком и полностью стеклянным, с металлическими сваями и стоковыми трубами.

Боялся даже дышать, не зная, что предпринять.

Было до невозможности страшно, что этот таинственный магнетизм рассеется и я разобьюсь. Как вдруг вылезло уведомление системы, заставившее меня сдавленно застонать.

«Уровень энергии мутации критически низкий. Пожалуйста, прекратите применение. До автоматического отключения: 37, 36, 35…».

Я запаниковал, отчего-то решив, что это срочно нужно отключить.

В голове пронеслось «отключить!», и я… рухнул вниз.

Пара секунд свободного падения, и я уже во всю орал, причём не мысленно, а вслух: «Включить, включить, включить, включить!».

Мутация сработала, и в метре над землёй снова примагнитился, правда, уже к двери. Женский голос системы сообщил, что производится автоматическое отключение, а я благополучно рухнул на мусорное ведро, стоявшее чуть сбоку.

Адреналин кипел в крови, так что я вскочил на ноги, отряхиваясь от выпавшего мусора. Мимо прошёл человек, взглянув на которого захотелось примагнититься обратно на пятнадцатый этаж. То, что было у него на месте головы, делилось ровно на две части.

Вот только точно я знал, что башка не являлась делившейся клеткой. Всего один уцелевший глаз бешено вращался, пока не нацелился на меня. А я даже заорать не смог, настолько увиденное повергло в ужас. Тварь, выглядевшая почти как человек, направилась прямо ко мне, вытянув вперёд руки, на которых находилось не меньше шести пальцев.

В сумме.

Словно второй раз очнулся и тут же рванул в неизвестном направлении. Город выглядел настолько обыденно: без признаков апокалипсиса, так что я и подумать не мог, что наткнусь на что-то столь омерзительное. Обернувшись, чтобы проверить, не преследует ли меня тварь, не заметил ещё одну такую, выпрыгнувшую из-за угла прямо на моём пути. Четыре глаза и третья нога, вывернутая в другую сторону, словно паучья. На неё этот получеловек опирался при быстром передвижении.

Отступить я не успел, и тупые зубы впились прямо в предплечье. Ударив кулаком невиданную тварь, вырвал свою руку и рванул в переулок. Не знаю, как долго я бежал, но в итоге забрёл в странное местечко, похожее на вокзальную площадь. Там забился куда-то в угол, весь дрожа и сжимая голову руками. Я поверить не мог, что всё это происходило со мной. Тело трясло, желудок скручивало, а по предплечью стекала сукровица из ровного круга следа зубов. Спасибо, хоть не сильно глубоко.

Я медленно поднял голову. Заметив вывеску над зданием вокзала, просто взвыл.

Эти уроды и моё попадание произошли прямо в моём родном городе Ярославле. Страшило то, что я будто бы находился в параллельной вселенной, где привычный мир стал чужим. Не мог поверить в существование жутких тварей, не понимал, что происходит, ещё и нормальных людей не видать! Красивые чистые улочки, всё целое, никаких признаков ЧП!

Да, постепенно на город опускалась ночь, но это ведь не значило, что с наступлением темноты нормальные люди прятались в свои норы, лишь бы не пересекаться с невообразимыми тварями? Мне хотелось исчезнуть, вернуться в момент взрыва и не видеть всего этого. Я молился, чтобы всё, что произошло, оказалось лишь галлюцинациями. Но нет, я продолжал сидеть между почтовыми ящиками, накрывшись картонными коробками. Мимо то и дело проходили ужасающие монстры, слишком сильно похожие на людей. Они не замечали меня, просто слонялись вокруг, то завывая, то постанывая.

Так я просидел до самого утра, забившись в угол и глядя оттуда полными страха глазами. Но постепенно меня отпускало нахлынувшее напряжение. Просыпался голод, да и замёрз я сильно. И когда этих тварей вокруг уже почти и не осталось, осторожно встал, едва не завалившись обратно на затёкших ногах. Если чего и успел понять за эту ночь, так это то, что из отражения в луже на меня смотрел совсем другой человек. Как только не понял этого при падении? Пожалуй, было не до того. Теперь же я знал, что я — больше не я. Нет волшебного воскрешения и перерождения в новом теле. Просто... попал в другого человека.

Если конкретнее, это был парень лет восемнадцати, самый обычный, без лишних конечностей и слезшей кожи. С таким лицом и стилем затеряться в толпе — как нечего делать. Разве что под курткой была рубашка белая и галстук. Выходит, студент. Ну, таким было моё первое впечатление. Волосы тёмные, когда-то, наверное, были осторожно уложены, потому что где-то даже остались куски геля. Хотя от падения шевелюру разметало так, что у меня тогда так и не получилось пригладить растрёпанное стихийное бедствие.

При себе у парня не оказалось ни документов, ни портфеля, чтобы узнать место, где он учился. Ну, тогда я думал, что он всё ещё учился. Телефон отсутствовал, как и какая бы то ни была техника. Зато в кармане нашёл пару банкнот, приятно удивившись родному рублю. Правда, тогда я решил, что всё-таки немного сбредил. Ведь с пятисотки на меня смотрел фиолетовый гуманоид, восседающий на инопланетной альтернативе лошади.

Тогда меня это пригрузило настолько, что пришёл в себя только тогда, когда на небе рассвело, а на улицу вышли первые нормальные прохожие. В голове зрела цепочка, что ночные монстры — это дети людей и гуманоидов с купюр, хотя, конечно, полноценные люди вызывали слёзы облегчения. Я не один в этом месте, а значит, не всё так ужасно. Мне ничего не оставалось, кроме как смириться с происходящим и выживать. Взял себе цель на перспективу, состоящую из двух вариантов развития событий. Мне нужно либо подстроиться под жизнь моего вместилища, либо начинать всё заново.

Легче было, конечно, подстроиться. Всё-таки у нас нельзя просто так взять и появиться новой личности. Документы там нужны, бэкграунд какой. А то меня здесь, вероятно, вообще не существует. Тогда я просто встал, направившись к открывшемуся ларьку с сосисками в тесте. Пахло оттуда просто потрясающе: мой желудок, как девчонка, истекал соками, правда, желудочными. Не став шибко сопротивляться, я замер около меню, рассматривая ценовую политику и наименования. Конечно, ларёк был со всех сторон окружён острыми пиками, а на окошке продавца виднелись толстенные решётки.

Но я смотрел только на еду. От одних красочных картинок рот наполнился слюной, а уж цены заставили меня перестать корить себя за трату последних денег. Чебурек стоил семь рублей. Семь! Сочный, жирный, с мясом. Как эта хрустящая корочка лопалась при укусе. Ну, это я тогда просто фантазировал около ларька, ожидая своей очереди. Сделав заказ, протянул пятьсот рублей продавцу.

Тот наворчал на меня, что с утра такие огромные купюры, но всё же наскрёб четыреста девяносто. На ещё за три рубля дал мне стаканчик чая, хотя тот стоил четыре. Эх, вот она русская душа! Чёрт его пойми, когда, зачем я, а люди свои всегда согреют. Прямо как чебурек с чёрным крепким чаем. И спокойнее на душе стало, и желудок не крутило. Я ещё поискал туалет — нашёл только платный, но в целом, был готов искать и самого себя. То есть… самого не себя.

Пока раздумывал, как вообще это сделать, на меня сзади кто-то налетел. Сильный удар в висок, под колени, и вот я лежу в луже, закрывая голову руками. Так быстро и неожиданно, что я даже не успел осознать происходящее, как на меня уже надели мешок. Но даже понимая, что меня сейчас убьют, был рад, что это сделают нормальные люди. Лучше так, чем в следующую ночь быть разорванным в клочья.

— Живой, сучёныш, — проговорил с одышкой взрослый мужик, одетый в стиле лихих девяностых. Весь в чёрном, на боку борсетка. Это вообще единственное, что я успел разглядеть, пока меня не стали грузить в подъехавшую машину. — Ничего, тебе же хуже! Лучше бы мутанты тебя задрали, бесполезный ты кусок человека.

Теперь и я пожалел, что не разбился, тогда бы и монстров не встретил, и на этих похитителей не наткнулся. В это время мы круто развернулись, рванув прочь с привокзальной площади. Трясло меня ужасно, ещё периодически прилетало носками тяжёлых ботинок то в живот, то в голову. Зато система работала и сообщала, что я могу вызвать полицию, если мне угрожает опасность.

Этот вариант я не отсекал, просто хотел понять, к чему меня приведёт эта дорога. Документов нет, воспоминаний — никаких. И что я потом говорить буду после перестрелки? Извините, амнезия? Поэтому этот вариант оставил на крайний случай, а пока я старался прислушиваться к разговорам и не шибко истекать кровью — нос мне, очевидно, сломали.

Правда, очень быстро опомнился. Ну так, пришло запоздалое осознание, что когда меня будут убивать, полиция может и не успеть приехать. Так что я тогда спешно подтвердил, что мне угрожает опасность, а система голосом холодной суки запросила пароль. Ну и пошло всё к чёрту! — решил я. Получив ещё раз в лицо ботинком, упал и так и провалялся до конца дороги.

— Приехали, голубчик, — хмыкнул второй голос, но видеть говорившего я не мог. — На выход.

Меня грубо схватили прямо за куртку на спине и вышвырнули из машины. Я упал на живот, сильно ударившись подбородком. Спасибо, что язык не прикусил. Может, и надо было сопротивляться, сражаться с ними, но… честно говоря, способен был я только не плакать, а в той ситуации это уже был небывалый успех.

Меня быстро подняли и поволокли по грязи, а я едва успевал перебирать ногами. Промокшие штаны неприятно липли к телу, один из ботинок вообще потерял, так что шёл в том, который остался. Носок моментально промок, между пальцев забивалась грязь, но это явно не самое худшее, что ждало меня впереди.

Я пересчитал все ступеньки, ведущие вниз, а затем и пару пологих спусков, и меня кинули, словно игрушку, в стену. Болело всё, что только было, даже мелочь в кармане и та наверняка покрывалась синяками. Я ждал, что будет дальше. Ждал безжалостного выстрела, пыток, да даже экспериментов.

Только через час, по данным системы, меня усадили на какой-то стул, крепко стянув верёвками по рукам и ногам. Ещё пара ударов в живот, и неизвестные сняли с меня мешок. Я поморгал, фокусируя зрение. Находился тогда в каком-то жутком месте, где воняло так, что меня едва не вырвало. Стены земляные, подпёртые какими-то сваями, державшими потолок.

Бугаи, притащившие меня сюда, вообще не могли встать в полный рост, потому что буквально упирались головами в потолок.

Я слышал, как за стеной кипела жизнь, но громилам было плевать на гул человеческих голосов. Они посмеивались, пропуская ко мне, очевидно, главного зачинщика моего тура с мешком на голове. Это был лысый человек, в чёрной водолазке с закатанными рукавами и джинсами, у которых мотня весела так низко, что, казалось, штаны вот-вот будут волочиться по полу. Но, как я полагал, такой стиль был последним писком моды этого… подземелья.

— Что, узнаешь местечко? — ехидно спросил тот, а я тогда поблагодарил бога, что лысый не настолько высокий, чтобы приседать. Иначе реально выглядело бы, что его штаны не просто так скользят за ним по земле.

— Честно говоря, нет, — прохрипел я, получив за острый язык в живот. Должно быть, тогда у меня сработал защитный механизм в виде стальных яиц, хотя сейчас понимаю, насколько жуткой была обстановка.

— Значит, разговаривать будем по-другому, — покивал сам себе лысый. — Отдай нам коды, иначе мы будем повторять твой полет с высотки бесконечно! Как долго доходит до щенков! Сколько ещё раз тебе нужно?!

Так я тогда и понял, что о моих способностях известно всем. Ну, и что падал я оттуда не впервые.

— Какие коды? — спросил я, за что получил ещё удар. — Чёрт, да понятия не имею, о чём ты говоришь!

— Освежить тебе память? — лысый схватил меня за волосы, закидывая голову назад. — Коды системы! Ты позавчера принимал инкассаторов, мне нужны пароли!

— Зачем? — удивился я, видно так искренне, что даже лысый опешил, отшатнувшись.

— Ты что, больной? — он для пущего эффекта, ещё раз ударил меня. — Чтобы бабки снять со счетов, идиот! Только такие бесхребетные клерки, как ты, имеют доступ к кодам.

— Да мне хоть свой бы знать, — пробурчал я, уже ожидаемо получив удар в челюсть. — Знал бы — не сказал. Но не знаю. Моя система перезагрузилась, пока тянулось падение, я выбрал «начать сначала». Даже полицию вызвать теперь не могу, не то, что… ещё что-нибудь.

Лысый понял меня. Правда, отреагировал по стандартному плану, начав меня избивать. Благо скоро ему это надоело. Он махнул рукой, подзывая человека, что долгое время сидел передо мной с ноутбуком, клацая клавиатурой и гневно вздыхая. Он что-то сказал Лысому, и тот снова меня ударил. Я уже и не понимал за что, молясь, чтобы пытка поскорее кончилась. Но мне пришлось ещё не менее пары часов буквально висеть привязанным к стулу, пока в полнейшей тишине стучали по клавишам и моей голове.

— Ничего не выйдет, — отрезал тот с ноутом, и Лысый отошёл, поглаживая свою плеш почти в отчаянии.

Но к этим эмоциям, очевидно, привёл я. И за них и расплатился.

Под градом ударов стул завалился, и мужики уже просто допинывали меня ногами, приговаривая, что я бесполезный кусок дерьма.

Особенно сильный удар в голову, и…

Темнота.