Дитя Бури

Корчма "Семь котов" в деревеньке Вроницы никогда не славилась изысканной публикой. Прокопченные стены, залатанная соломенная крыша и вечно скрипящая вывеска — всё здесь говорило о том, что Велен остаётся Веленом, несмотря на окончание войны. Однако этим промозглым вечером что-то изменилось.

Звуки лютни, доносившиеся из корчмы, не походили ни на что, что когда-либо слышали местные жители. Мелодия казалась странной, почти неземной — то взмывала ввысь, как песня жаворонка, то опускалась в глубины, словно шёпот подземных вод. Даже вечно угрюмый корчмарь Олаф застыл, приоткрыв рот, с недомытой кружкой в руках.

В центре зала сидел незнакомец. Его одежда, хоть и покрытая дорожной пылью, была сшита явно не в здешних краях - слишком яркая, слишком необычная. Длинные тёмные волосы были небрежно перехвачены кожаным шнурком, а на поясе висел меч, но не стальной и не серебряный — его клинок словно был соткан из застывшего звёздного света.

— Благодарю за гостеприимство, — произнёс он, закончив играть, и улыбнулся так искренне, что даже самые подозрительные крестьяне невольно расслабились. — Меня зовут Корвин, и я всего лишь путник, ищущий ночлега.

— Ты не похож на обычного менестреля, — проскрипел старый Збышек из угла, прищурив единственный глаз. — И уж точно не похож на ведьмака, хоть и при мече.

Корвин рассмеялся, и его смех был подобен весеннему ветру, разгоняющему тучи.

— О, я много кто, уважаемый. Но сегодня — просто уставший путник, готовый заплатить за ужин честной монетой и новой песней.

Он достал из кармана горсть монет - к удивлению Олафа, незнакомой чеканки, но явно золотых.

Корчмарь с подозрением осмотрел монеты, но золото есть золото - даже если чеканка незнакомая. Олаф кивнул и отправился за элем, а Корвин снова взялся за лютню, наигрывая что-то тихое и задумчивое.

— А правда, что за Туманными горами живут драконы? — подал голос молодой Войтек, сын кузнеца.

— Драконы живут везде, — ответил Корвин, и в его глазах мелькнул огонёк, — вопрос в том, умеешь ли ты их видеть.

— А ты видел?

— О, я видел существ куда более удивительных, чем драконов, — Корвин отхлебнул эля. — Например, однажды встретил демона, который коллекционировал детские улыбки. Не крал, заметьте - просто собирал воспоминания о них.

Збышек хмыкнул в своём углу:

— Складно врёшь, менестрель.

— Я никогда не вру, — подмигнул ему Корвин. — Просто иногда правда бывает настолько необычной, что люди принимают её за выдумку.

Он провёл пальцами по струнам, извлекая новую мелодию - более живую, игривую. По корчме словно пробежал свежий ветерок, заставив пламя свечей затанцевать. Даже вечно хмурый Олаф начал притопывать ногой в такт.

— А что это за меч у тебя такой? — не унимался Войтек. — Никогда такого не видел.

— Этот? — Корвин слегка коснулся рукояти. — Подарок от одной очень мудрой госпожи. Она говорила, что он выкован из застывшего лунного света и закалён в дыхании звёзд.

— Опять байки травишь, — проворчал кто-то из посетителей.

— Ничуть, — Корвин сделал глоток эля, пожав плечами. — Просто иногда самые удивительные истории случаются там, где их совсем не ждёшь. Например... — он внезапно замолчал, прислушиваясь. За окном послышался топот бегущих ног.

Дверь с грохотом распахнулась. На пороге стояла женщина, её лицо было искажено ужасом:

— Помогите! Кто-нибудь! В лесу... там моя дочь! Утопцы... целая стая!

Повисла тяжёлая тишина. Крестьяне отводили глаза — каждый знал, что значит встреча с утопцами в сумерках. А Корвин... Корвин уже поднимался со своего места, и что-то неуловимо изменилось в его облике. Словно за маской беззаботного менестреля проступило что-то от опытного воина.

— Показывайте дорогу, сударыня, — произнёс он спокойно, но необычайно твердо. — Думаю, сегодняшний концерт придётся немного отложить.

Корвин похлопал себя по карману, где лежала горсть диковинных монет, и, подмигнув корчмарю, застывшему с открытым ртом, вышел из-за стола. На улице уже сгущались сумерки.

Лес встретил их промозглой тишиной. Женщина, представившаяся Мареной, почти бежала вперёд, то и дело спотыкаясь о корни. Корвин двигался следом почти беззвучно, его лёгкая поступь не нарушала лесной тишины, словно он был частью самого леса.

— Мы собирали грибы, — сбивчиво рассказывала Марена. — Я отошла буквально на минуту... А потом услышала крик Яськи. Их было много, не меньше дюжины...

— Утопцы обычно охотятся группами, — спокойно заметил Корвин. — Но они медлительны на суше. У нас есть время.

Внезапно он остановился, положив руку на плечо женщины. В сгущающихся сумерках его глаза словно светились изнутри — не жёлтым, как у ведьмаков, а мягким лазурным светом.

— Я слышу их, — произнёс он тихо. — И вашу дочь тоже. Она жива, забралась на дерево. Умная девочка.

Марена всхлипнула, но Корвин уже стягивал с плеч свой плащ.

— Останьтесь здесь. И что бы вы ни услышали — не приближайтесь.

Он достал из-за пояса небольшую свирель, и на мгновение это показалось настолько неуместным, что Марена решила — незнакомец сошёл с ума. Но затем он поднёс инструмент к губам, и...

Первая нота прорезала воздух как клинок. Вторая заставила листья на деревьях затрепетать. А потом началась музыка, совершенно не похожая на ту, что он играл в корчме. Это была песня битвы и свободы, гимн хаоса и справедливости.

Корвин шагнул в темноту, и воздух вокруг него начал искриться. С каждым его шагом, с каждой нотой, вокруг него закручивались крошечные вихри света, словно светлячки в брачном танце. Марена могла поклясться, что слышит тихий смех, доносящийся откуда-то... отовсюду.

А потом она услышала утопцев. Их шипение и бульканье прорезало ночь, но теперь к этим звукам примешивалось что-то ещё — визги боли и страха. В отблесках света Марена увидела, как из земли вырвались сияющие лианы и оплели одного из утопцев, а в следующий миг он просто рассыпался облаком светлячков. Они метались, словно обезумевшие, а в центре этого хаоса продолжала звучать удивительная мелодия.

— Мама! — детский крик заставил её сердце подпрыгнуть. — Мама, я здесь!

Не успела Марена и шагу ступить, как рядом появился Корвин с перепуганной, но невредимой Яськой на руках. Его одежда была забрызгана болотной жижей, но его лицо светилось торжеством и облегчением.

— Простите за задержку, — сказал он, опуская девочку. — Пришлось объяснить нашим водоплавающим друзьям, что невежливо хватать незнакомых детей. Боюсь, некоторые из них оказались не слишком музыкальны.

Яська, вопреки всему пережитому, хихикнула.

— Ты заставил их танцевать! А потом они стали лопаться, как пузыри!

Корвин подмигнул девочке.

— Просто небольшой урок хореографии. Но, думаю, нам пора возвращаться. В корчме ждёт горячий ужин, а я обещал ещё одну песню. — Он помолчал и добавил уже серьёзнее: — И, пожалуй, разговор о том, почему маленьким девочкам не стоит гулять в лесу после заката.

Он улыбнулся Яське, всё ещё крепко прижимавшейся к матери, и, подхватив с земли свой плащ, жестом пригласил их следовать за собой. Обратный путь обещал быть недолгим, но возвращаться в деревню в одиночестве Корвину не хотелось.

Корчма встретила их приглушённым гулом голосов. Завсегдатаи "Семи котов" собрались вокруг пустого стула Корвина, тихо переговариваясь и бросая взгляды на дверь. Когда она открылась, воцарилась тишина.

Корвин вошёл первым, пропуская Марену с дочерью вперёд. Его походка оставалась легкой, несмотря на забрызганную тиной одежду и следы недавней схватки. Кровь утопцев на его необычном мече уже начала испаряться, превращаясь в легкую серебристую дымку.

— Клянусь Мелитэле... — пробормотал кто-то из посетителей.

— Живая! — воскликнула старая Агата, бросаясь к Яське. — Девонька моя, живая!

Корчмарь Олаф молча поставил на стол большую кружку пива и жестом указал на дымящуюся миску похлёбки. Корвин благодарно кивнул, но прежде чем сесть, повернулся к Марене:

— Присоединитесь? Думаю, вам обеим не помешает горячий ужин.

Марена попыталась возразить, но он уже достал из кармана несколько золотых монет.

— Я настаиваю. К тому же, мне нужна благодарная публика — я ведь обещал ещё одну песню.

Когда они устроились за столом, вопросы посыпались со всех сторон. Корвин отвечал скупо, больше слушая рассказ восторженной Яськи о том, как она забралась на самую высокую сосну и как "светящиеся бабочки" танцевали вокруг странного менестреля.

— А правда, что ты не ведьмак? — спросил Войтек, сын кузнеца. — Но ты же убиваешь чудовищ...

— Правда, — Корвин отхлебнул пива. — Ведьмаки — уважаемые профессионалы. Я же... скажем так, просто не люблю, когда обижают слабых.

— Но кто ты тогда? — не унимался Войтек.

Корвин на мгновение замер, глядя в свою кружку. По его лицу пробежала тень, словно воспоминание о чем-то далеком и важном.

— Путник из далёких земель, — наконец ответил он. — Из мест, где свобода ценится превыше золота, а справедливость порой носит странные маски. — Он обвёл слушателей взглядом, и что-то в его манере держаться и голосе заставило всех собравшихся придвинуться ближе. — Хотите, расскажу вам историю о тех краях? О месте, где демоны могут быть благороднее людей, а хаос иногда приносит больше пользы, чем порядок?

— Только не пугай девочку, — встревоженно произнесла Марена. — Ей и так досталось сегодня...

— О, эта история не о страхе, — мягко возразил Корвин, доставая лютню. — Она о надежде. О том, как однажды целый мир восстал против тьмы… — Его пальцы тронули струны, извлекая первые ноты мелодии, которую здесь никто никогда не слышал. — О крестовом походе против демонов и о том, как одна душа может изменить судьбу целого мира.

Яська, уже почти засыпающая на плече матери, встрепенулась. В углу корчмы Збышек придвинул свой стул ближе, а молодой Войтек и вовсе сел прямо на пол у ног странного гостя.

— Всё началось в городе, название которого вам ничего не скажет, — начал Корвин, и его голос, словно вплетаясь в музыку, приобрел новое качество. — В Кенабресе, прекрасной жемчужине королевства Мендев, где однажды открылась рана между мирами...

За окном сгущалась ночь, где-то вдали выли волки, но в корчме "Семь котов" этого никто не замечал. Все слушали историю о другом мире, о демонах и героях, о падении и искуплении. И только старый Збышек, прищурив единственный глаз, замечал, как иногда, когда Корвин говорил об особенно личных моментах, вокруг него словно начинал кружиться едва заметный вихрь крошечных огоньков.

В этот момент дверь в корчму снова распахнулась, прерывая рассказ Корвина на полуслове. На пороге стоял высокий мужчина в промокшем плаще, с которого стекала вода. За его спиной маячили ещё трое, и у каждого на поясе висел меч.

— Вот значит как, — протянул вошедший, стягивая капюшон и являя миру шрам, пересекавший всё лицо от виска до подбородка. — Местные греют уши у костра, пока мы в темноте да в грязи за ними приглядываем.

— Господин Ярре, — пробормотал Олаф, нервно протирая стойку. — Мы не ждали стражу сегодня...

— А должны были? — Ярре прошёл к стойке, его сапоги оставляли мокрые следы на полу. — Особенно когда по лесу бродят утопцы. И не только утопцы, — его взгляд остановился на Корвине. — Говорят, кто-то устроил там представление. С музыкой и огнями. Прямо как в сказке.

Корвин спокойно отложил лютню. Его движения оставались плавными, но что-то неуловимо изменилось в воздухе — словно перед грозой.

— Добрый вечер, господа стражники, — вежливо произнёс он тем же располагающим тоном. — Рад, что в этих краях так заботятся о безопасности путников. Позволите угостить вас элем?

— Чужак, — Ярре окинул взглядом Корвина. — Со странным мечом и ещё более странными монетами. Откуда будешь, менестрель?

— Издалека, — Корвин пожал плечами. — Из мест, где стражники обычно представляются, прежде чем начинать допрос.

По корчме пробежал тихий шёпот. Яська, всё ещё сидевшая рядом с матерью, инстинктивно придвинулась ближе к Корвину.

— Осторожнее со словами, чужак, — один из спутников Ярре положил руку на меч. — Мы здесь закон.

— Закон? — в голосе Корвина появились новые нотки, от которых у некоторых посетителей корчмы побежали мурашки по спине. — Интересно. А что же говорит закон о стражниках, которые не пришли на помощь ребёнку в беде?

— Ты... — начал было Ярре, но осёкся. В глазах Корвина плясали искры, и теперь это явно не было игрой света.

— Я всего лишь усталый путник, — мягко произнёс Корвин. — Который хочет закончить свой ужин и историю. И я искренне надеюсь, что господа стражники присоединятся к нам. Ведь в такую ночь лучше быть среди людей, верно? Особенно когда в лесу творится... всякое.

Последние слова он произнёс с какой-то особой интонацией, и на мгновение показалось, что снаружи, в темноте, что-то отозвалось — то ли смех, то ли шёпот ветра в кронах деревьев.

Ярре медленно провёл рукой по шраму.

— Ты прав, чужак. Ночь нынче неспокойная. Но утром... утром мы продолжим разговор. И тебе лучше иметь убедительные ответы на мои вопросы.

Он развернулся к выходу, жестом приказав своим людям следовать за ним. Уже у самой двери Ярре остановился:

— И да, менестрель... Добро пожаловать в Велен. Надеюсь, ты понимаешь, что здесь не любят тех, кто нарушает естественный порядок вещей.

Когда дверь за стражниками закрылась, в корчме повисла тяжёлая тишина. Корвин задумчиво смотрел им вслед, и на его губах играла странная улыбка.

— Прости, — тихо произнесла Марена. — Ярре... он здесь недавно. С тех пор, как старый войт умер. Говорят, его прислали из Новиграда...

— Не извиняйтесь, — Корвин жестом остановил её и снова взял в руки лютню. — В каждой истории должен быть антагонист. Иначе она рискует стать слишком пресной. — Он провёл пальцами по струнам. — Так на чём я остановился? Ах да, Крестовый поход... Знаете, в той истории есть один занятный момент о коррумпированных стражниках и о том, как справедливость иногда приходит в самых неожиданных формах...

Корвин замолчал, прислушиваясь к наступившей в корчме тишине, а затем, улыбнувшись, продолжил наигрывать на лютне, словно ничего и не произошло.

Ночь постепенно вступала в свои права. Большинство посетителей корчмы разошлись, оставив лишь самых стойких слушателей — Войтека, который всё ещё сидел на полу, старого Збышека в его углу, да Марену с задремавшей Яськой.

— Пора бы и нам, — Марена осторожно погладила дочь по волосам. — Только... господин Корвин, может, переночуете у нас? После всего, что случилось...

— Не стоит, — мягко прервал её Корвин. — Не хочу навлекать на вас неприятности. К тому же, — он лукаво взглянул на Войтека, — у меня здесь уже есть комната. Олаф любезно согласился принять постояльца.

Корчмарь, протиравший кружки, хмыкнул:

— За такое золото я б и конюшню в спальню переделал.

Когда Марена с дочерью ушли, старый Збышек наконец поднялся со своего места и, прихрамывая, подошёл к столу Корвина.

— Я служил при старом войте, — произнёс он без предисловий. — И знаю, когда в воздухе пахнет бедой. От Ярре ею несёт за версту.

— Неужели? — Корвин рассеянно перебирал струны лютни, извлекая тихие, задумчивые ноты.

— После войны многое изменилось, — Збышек тяжело опустился на лавку. — Нильфгаард ушёл, но... появились другие. Говорят, в Новиграде снова костры горят. Тише, чем раньше, но горят. И не только для чародеек.

— Для кого же ещё? — в голосе Корвина появилась странная вибрация, от которой пламя свечей на столе едва заметно затрепетало.

— Для всех, кто слишком… другой, — Збышек понизил голос. — Слышал я, что охота теперь идёт не только на магию. Любая необычная сила, любой дар... Церковь Вечного Огня называет это "очищением мира от хаоса".

Корвин тихо рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

— Забавно. Там, откуда я родом, тоже была одна... организация. Они тоже любили порядок. Настолько, что готовы были уничтожить целый мир, лишь бы всё встало по линеечке.

— И что с ними стало? — подался вперёд Войтек.

— Они проиграли, — просто ответил Корвин. — Потому что порядок, доведённый до абсолюта, становится страшнее любого хаоса.

Збышек кивнул.

— Может и так. Но сейчас мы не там, а здесь. И Ярре... он не просто стражник. Говорят, он из особого отряда. Охотники на ведьм они были раньше, а теперь... теперь они охотятся на всё, что считают угрозой естественному порядку.

— И много их здесь? — Корвин отложил лютню.

— Пока четверо. Но прибывают новые, — Збышек поморщился. — После того, как старый войт умер при странных обстоятельствах... говорят, его нашли в лесу. Говорят, он пытался что-то кому-то доказать. Что-то о древних силах в здешних лесах.

— Древних силах? — теперь в глазах Корвина появился неподдельный интерес.

— Легенды, — Збышек махнул рукой. — О том, что в самой глуби Велена есть места, где грань между мирами тонка. Где иногда случаются... странные вещи. Старый войт считал, что нужно их защищать. А новые власти считают, что нужно зачистить.

Корвин задумчиво побарабанил пальцами по столу. Вокруг его руки на мгновение словно вспыхнул и погас рой крошечных радужных мотыльков.

— Знаете что, друзья мои, — произнёс он наконец. — Думаю, я задержусь в ваших краях. Хочу услышать больше местных легенд. И, возможно, сочинить несколько новых.

— Это опасно, — предупредил Збышек. — Ярре не из тех, кто легко отступает.

— О, — глаза Корвина озорно блеснули. — Поверьте, там, откуда я родом, мы питаем особую слабость к тиранам, которые пытаются загнать свободу в клетку. И у нас есть свои способы объяснить им их ошибки.

Когда все посетители разошлись, Корвин поднялся в свою комнату на втором этаже корчмы. Ему случалось ночевать и в худших местах, чем эта комнатушка с узкой кроватью и единственным окном, выходящим на темный лес.

Он сел на подоконник, достал свирель и начал тихонько наигрывать незамысловатую мелодию. Через несколько мгновений воздух вокруг него начал мерцать, и появилась маленькая фигурка, сотканная из лунного света и звёздной пыли.

— Привет, Эйрин, — тепло произнёс Корвин крошечной фее. — Что скажешь о здешних местах?

Существо сделало несколько кругов вокруг его головы, оставляя за собой мерцающий след. Её голос звучал как звон хрустальных колокольчиков.

— Да, я тоже это чувствую, — кивнул Корвин. — Здешняя магия... она другая. Древнее. Грубее. Но в чём-то даже более свободная, чем в нашем мире. — Он помолчал. — И она действительно в опасности.

Эйрин издала серию звонких нот, которые заставили пламя свечи затрепетать.

— Нет, маленькая, мы не можем просто превратить этого Ярре в жабу, — рассмеялся Корвин. — Хотя идея заманчивая. Но здесь нужно действовать... тоньше.

Внезапно фея замерла, её свечение стало ярче. Корвин тоже напрягся, прислушиваясь к ночи.

— Ты тоже это слышишь? — прошептал он. — Кто-то поёт...

Действительно, откуда-то из леса доносилось пение. Не человеческий голос — нечто более старое, похожее на шелест листвы и журчание подземных вод одновременно.

Эйрин взволнованно закружилась вокруг его головы.

— Спокойно, — Корвин поднял руку, и фея послушно опустилась на его палец. — Я знаю, что это приглашение. Но давай не будем торопиться. У меня есть подозрение, что наше появление здесь не совсем случайно.

Он достал из своей дорожной сумки потрёпанный журнал в кожаном переплёте. Страницы были исписаны красивым почерком на незнакомом языке, а поля покрыты странными символами.

— Смотри, — он показал фее один из рисунков. — Помнишь, что говорили другие Азаты перед тем, как открылся портал? "Иногда миры зовут тех, кто им нужен". Тогда я думал, это просто очередная эльфийская загадка...

Эйрин издала задумчивый звук.

— Именно, — Корвин провёл пальцем по странице. — Этот мир... он словно балансирует на грани. Между порядком и хаосом, между старым и новым. И кто-то или что-то решило, что ему нужен представитель истинной свободы.

Пение в лесу стало громче, к нему добавились новые голоса. Теперь это звучало почти как приглашение на праздник.

— Что ж, — Корвин закрыл журнал. — Думаю, было бы невежливо отказываться от приглашения. Но сначала... — он достал из сумки небольшой кристалл, внутри которого плясали разноцветные искры. — Небольшая предосторожность не помешает. Всё-таки мы не знаем, кто ещё может бродить в ночном лесу.

Эйрин согласно звякнула и растворилась в воздухе. Корвин тихо спустился по скрипучей лестнице, стараясь не разбудить Олафа. У двери он остановился, прислушиваясь к ночным звукам.

— Знаешь, подруга, — прошептал он в пустоту, зная, что фея его слышит, — кажется, эта история становится интереснее, чем я ожидал. Надеюсь только, что местные духи разделяют наше чувство юмора...

С этими словами он выскользнул в ночь, навстречу таинственному пению, а в воздухе вокруг него уже танцевали едва уловимые всполохи света. Губы Корвина тронула усмешка - похоже, что не только он был не прочь немного повеселиться.