Дитя страсти

Дитя страсти

Тихо! Тихо!!!

Курсант Караджич, доложите обстановку.

Хм… Я давно этого ждал. Вот оно и случилось. Ну что же, курсант Цилински, подавайте рапорт. Помочь вам никто уже не сможет. Дальний Космос для вас закрыт надолго. Разве что вам позволят перевестись на штурманский поток. Но это сомнительно.

Нет, я ничем тут помочь не могу. Закон – один для всех. Утешайтесь, курсант, хотя бы тем, что ваша будущая жена – гуманоидного типа.

Человек? Она – человек? Не верю. У человека в голове должны быть мозги. И слышать ничего не желаю про любовь.

Любовь – есть, не спорю. Но в данном случае мы имеем дело с разгильдяйством. Существо женского пола и гуманоидного типа не посетило вовремя врача и не получило инъекцию, как ее там… Ту, что действует полгода. А второе существо гуманоидного типа – я про вас, курсант Цилински! – не погнало подругу к врачу, решив, что как-нибудь обойдется. И себе соответствующую инъекцию оно тоже не сделало.

Тихо! Вранье, будто инъекции блокируют мужскую силу. Вашу мужскую силу заблокируют только металлокерамические трусы, ключ от которых вы сдадите на хранение ректору. И то – не уверен.

Выходит, не обошлось. И скоро ей рожать?

Ну, пожалуй, сессию сдать вы еще успеете. А потом, по итогам генетической экспертизы, вы признаетесь отцом младенца со всеми вытекающими обязанностями. И будете исполнять эти обязанности, пока младенцу не исполнится восемнадцать. Независимо от бракосочетания.

Ах, вы не хотели?!? Вы мечтали о Дальнем Космосе и новых трассах? Так кто же запрещает вам мечтать? Гуляйте с коляской по парку и мечтайте себе на здоровье. На Ауристеле, говорят, есть прекрасные парки.

Когда вы будете заглядывать в коляску и вытирать носик ребеночку, тихо радуйтесь, что у ребеночка спереди – носик, а не хобот и не жвала.

Один такой случай я знаю…

Курсант Лавуазье, найдите-ка в информатории свод указов Медицинской академии, обязательных к исполнению. Номера я, конечно, не помню, но нам нужен тот, где говорится о заборе генетического материала.

Читайте вслух!

Все осознали? Никто не имеет права торговать своим генетическим материалом. Никто не имеет права похищать генетический материал для любых целей! Никто во всем Космосе. За это можно схлопотать десять лет на шахтах Тауринды. Я там бывал – выжить можно, но без всякого удовольствия.

Да, именно об этом материале там речь. Прочий можно получить без проблем, но для опытов нужен именно этот.

Есть институты генной инженерии, где работают с такими биоматериалами. Но все – под строжайшим контролем на государственном уровне.

Именно поэтому на черном рынке цена человеческого генетического материала очень высока. Когда этот рынок контролировали серые пираты, она была значительно ниже – они пользовались материалом пленников и даже своим собственным. Теперь, когда их истребили, за маленькую пробирочку с материалом можно купить домик на морском берегу. Но налоговая служба не дремлет. Если человек, плативший очень скромные налоги, вдруг выкладывает немалую сумму при оформлении контракта, сразу встает вопрос: каким образом этот несчастный вдруг разбогател? А налоговая служба умеет докапываться до правды…

Но на самых дальних трассах возможны всякие чудеса. И бывают предложения, от которых трудно отказаться. Особенно если дома сидит злобная Мэри Орнано и требует денег, денег, денег!

Ну да, эта история приключилась с капитаном Гердером.

О ней мало кто знает, потому что Гердеру пришлось подать в отставку, и где именно он теперь проживает со своей Мэри – я понятия не имею. Знаю только по рассказам.

Гердеру постоянно требовались деньги. Мэри желала жить в несусветной роскоши. Когда она родила дочку – потребности возросли десятикратно.

Имейте это в виду, курсант Цилински.

И тут, дорогие детки, я должен вас предупредить. Охотники за генетическим материалом могут явиться в любом образе. Это может оказаться милая девочка на распределительной базе, это может быть добродушный старичок, якобы отставший от туристического транспорта. Они умеют уговаривать! А уговаривать Клауса Гердера пришлось недолго.

В свое время серые пираты прикрывали один институт, где ставились отчаянные эксперименты. Думаю, таких институтов сейчас несколько. Деньги у них есть. Мы как-то брали штурмом один такой. Пока его выследили – чуть не спятили. Оказалось – какими-то мистическими путями, через очень хитро устроенный банк, этот институт вкладывает средства в освоение Эгриколы и получает сумасшедшие прибыли. А работают там так называемые ученые, у которых понятие о медицинской этике примерно такое же, как у курсанта Эдвардса – об интерлингве. Курсант Эдвардс, в списке на отчисление вы – второй. А кто первый – не скажу.

Стало быть, продал Клаус Гердер свой генетический материал, получил деньги – а как он их получал, это особая история; собственно, проследив движение этих денег, экономическая полиция случайно вышла на след того института, - и, как потом оказалось, забыл о своем подвиге.

И вот вызывает нас с Гробусом высокое начальство.

- Нужно проверить один факт, - говорит начальство. – С одной стороны, это – задание, а с другой – поощрение. Сейчас все поймете. Нужно внедриться в некий социум и проникнуть на закрытую территорию. Как вы это сделаете – ваша забота, техникой обеспечим. И там, на территории, нужно проверить некую информацию. Если она подтвердится – уйти в безопасное место и ждать дальнейших распоряжений.

- Есть! – хором отвечаем мы.

- И подписка о неразглашении сроком на двадцать пять лет.

- Ну, это уж само собой.

После чего нам вручают вводную. И мы узнаем, что оба состоим в законном браке… Нет, не друг с другом! Что у нас очаровательные молоденькие женушки, и мы вместе летим провести медовый месяц на Миранде.

Причем у нас безупречные документы, которые не побоятся любой степени проверки. Так что мы, можно сказать, юридически женаты.

- Надо бы с ними познакомиться до старта, - говорит Гробус.

- Нам добираться через три прокола, - отвечаю я, - из которых один мигрирующий. Дорога займет по меньшей мере две недели, мы еще успеем друг дружке надоесть.

- Значит, сейчас главное – запастись «звездной прозрачной».

- Точно.

Девочки, кстати, оказались очень хорошие, выпускницы медицинского колледжа, которые хотели заработать денег на дальнейшее образование и завербовались на пять лет в Разведкорпус. И, кстати, они не забывали вовремя сделать себе инъекции. Они выполняли несложные задания и имели достаточно времени и средств, чтобы учиться в магистратуре. Так что по дороге они сидели в моей каюте и выполняли задания, а мы с Гробусом сидели в его каюте и развлекались всякой ерундой. Вот такой медовый месяц.

Мы могли заказать коттедж на две семьи заранее, но не стали – нам нужно было сперва определиться с закрытой территорией. Так что мы, прибыв, заказали себе трейлер-амфибию – объяснили, что хотим сперва покататься, изучить местность, а потом выберем коттедж.

Миранда – планета миллиона островов. Некоторые соединены в сеть подводными туннелями. Мы прокатились по этим туннелям. Ну, скажу я вам, подводный мир – красота неописуемая. Мы даже задумались – а не арендовать ли подводный коттедж. Но, поскольку нужная нам территория находилась на одном из островов, мы от этой затеи временно отказались. У нас была амфибия, в которой можно жить, она в автономном режиме могла продержаться десять эталонных суток, чего еще нужно? А коттедж пусть будет поближе к той территории…

Месяц?

Формально медовый месяц – это тридцать суток, но все зависит от твоего банковского счета. Наши позволяли пробыть на Миранде довольно долго. И там был неограниченный кредит, который при необходимости пополнялся Разведкорпусом.

Закрытая территория прилегала к санаторию для больных детишек. То есть, прилегала снизу. Вы знаете, что хирургическую операцию можно сделать и эмбриону. Но обмен веществ – это такая скотина, что вылезает непредсказуемо. Папа и мама за три года до рождения крохи побывали на астероидном поясе Вершинского, работали там в скафандрах самой надежной модели, воздух потребляли, профильтрованный и обогащенный двести раз, а у детки проблемы с легкими, и начнут лечить легкие – протестует печень, угомонят печень – творится какая-то ерунда с желудком.

К каждому такому ребенку был приставлен личный врач, при нем – две личные сиделки и профильные специалисты. Берегли ребенка, как величайшее сокровище. Попасть в санаторий человеку со стороны было практически невозможно. Именно поэтому часть его подвальных помещений использовалась генетическими экспериментаторами. Там они были в безопасности.

Некоторые из этих спятивших профессоров трудились во имя науки – им было любопытно открыть что-то новенькое. А остальные делали деньги. Если, скажем, удалось бы вывести существо, в котором способность к выживанию в любых условиях и к регенерации потерянных конечностей, как у головоногих с Тестры, соединялась с кожным покровом алавитянских броненосцев, и при этом оно плавало на глубине более четырех километров и имело качественные мозги, то такое существо было бы на вес золота при колонизации Дзетты – им бы подавилась даже медуза Винцента, которая умеет переваривать легированную сталь. Как? Говорят, на молекулы разлагает.

Конечно, формально такого монстра не взяла бы на баланс ни одна фирма, ведущая подводные разработки. А фактически – взяла бы, да еще хорошо заплатила.

Так вот, нам нужно было убедиться, что в детском санатории живут монстры, увидеть их, придумать способ их изъятия – такой, чтобы больных детишек не побеспокоить. А потом организовать операцию по изъятию и по аресту экспериментаторов. И уйти подальше в ожидании приказа. Каким будет приказ – мы понятия не имели, пока наших девочек срочно не отозвали, а к нам не прислали бригаду ветеранов, имевших дело еще с серыми корсарами. Бригада была оснащена особым оборудованием, способным прогрызать ходы в грунте любой прочности. Его как раз тогда и разработали – чтобы брать серых корсаров в пещерах на глубине в три километра. Значит, предстоит молниеносный штурм подвалов.

Ну, с заданием мы, конечно, справились. Мы даже сумели захватить архив этого дурного заведения. Их главный пытался уничтожить архив, не успел – Гробус оказался быстрее. Операция длилась около получаса, после чего весь подвал был занят нашими людьми.

Они, эти сукины дети, еще пытались уничтожить своих монстров – убить и спровадить в печь для утилизации биоотходов. Хорошо, что мы вовремя сообразили, куда они тащат малышей.

И тут я вам честно скажу – был миг, когда я остолбенел. Вот так прямо стою в коридоре и смотрю, как сволочной профессор катит террариум, а в террариуме – пасть. Просто пасть, за которой ни головы, ни тела не видно. Вид у нее отвратительный, из нее желтая жижа каплет, в ней то ли языки шевелятся, то ли кто-то живой, кого она жрет. И больше всего на свете хочется эту пасть пристрелить. Но одновременно я знаю, что это – ребенок с человеческим интеллектом, и его надо спасать. Потому что его везут утилизировать.

Ну, что… Именно это. Картечью по ногам, потом – парализатор в задницу. Хотя мне больше всего хотелось этого дядьку спровадить в ту самую печь, куда он тащил ни в чем не повинную пасть. Но моя задача – доставить сволочь на скамью подсудимых…

Шахты Тауринды? А как вы догадались? Да, пожизненно – шахты Тауринды.

А потом перед начальством встал вопрос – что делать со спасенными монстрами. Они там были в количестве дюжины экземпляров, один другого краше.

Я вам уже говорил, что начальство Разведкорпуса имеет извращенное чувство юмора? Нет? Ну так знайте. Наши ребята разобрались в архиве и установили, какой монстрик из чего слеплен. А дальше началась торговля. Разведкорпус вышел на связь со всеми государствами, чьи несознательные граждане продали генетический материал, и потребовал отдать монстров их биологическим родителям. Ой, что тут было! Дошло до Генерального арбитража.

Именно родителям – пусть воспитывают, как знают. Монстрики-то еще маленькие, на службу их определить невозможно. Ах, один родитель – головоногий, другой – чешуйчатый, а третий – вообще филакрийский осьминог, с которым в принципе договориться невозможно? Разбирайтесь сами, но дитя страсти должно жить в семье!

Как это – какой страсти?!

К деньгам, господа курсанты! К деньгам!

Как вы уже догадались, одного из малышей следовало доставить или на Эф-четырнадцать системы Клеофаса, или на Землю-три, в объятия капитана Гердера и Мэри Эрнано.

Эф-четырнадцать – это место обитания существ, которые не поддаются никакой классификации, но они относительно разумны. Настолько разумны, чтобы понять смысл слова «интердукат». Правда, не говорят – говорить им нечем. Зато у них есть головы с четырьмя глазами, и из каждой головы растут два хобота, вроде слоновьих.

Курсант Норихира, выведите изображение слона! А то некоторые его себе даже не представляют.

Два хобота, зато восемь ног. Это нужно видеть…

От этих многоногих слонов у маленького монстра был метаболизм – он любой дрянью мог дышать без вреда для здоровья. Затем – очень интересный способ телепатического общения. И еще какие-то мелочи, всех не упомнишь. Да, восемь ног тоже.

А от человека был интеллект. То есть, человеческие мозги в этой жуткой черепной коробке. И репродуктивная система тоже человеческая. То есть, два пола и вынашивание младенца в чреве. Видимо, предполагалось создать колонию таких существ. У себя-то они размножаются чем-то вроде семян, разбрасывают их по окрестностям – и будь что будет.

И вот вызывает нас начальство…

- Отдавать этого младенца на Эф-четырнадцать просто опасно, - говорит оно. – Младенец там не приживется. Все-таки он человек, хотя и жутко выглядит. Выбора нет – вам поручается доставить его к биологическому родителю Клаусу Гердеру.

- Доставить-то можно, - отвечает Гробус. – Но только это еще опаснее, чем выбросить его на Эф-четырнадцать. Мэри Орнано его не примет.

- Пусть только попробует… - и тут начальство нехорошо засмеялось.

После чего нам с Гробусом показали документы, в том числе иск, который вчиняется капитану Гердеру за торговлю биоматериалом. И нам стало его очень жалко.

С юридической точки зрение все было безупречно. Однако Гердера жалели все. А вот Мэри Орнано – никто. Ясно было, что она, узнав про гигантский штраф, тут же Клауса Гердера бросит. И ему придется в одиночку расхлебывать эту кашу.

- Значит, Гердер уже не капитан, - печально сказал я. – Жаль. Капитан-то он хороший.

- Не капитан, - подтвердило начальство. – И особнячок свой он продаст, чтобы выплатить штраф.

И оно высказалось в том смысле, что мужчине иногда полезно думать головой, своей головой, и не идти на поводу у глупой и жадной тетки.

- Юридически она тут ни при чем, а фактически – она во всем виновата. Нельзя ли как-то установить справедливость? – спросил Гробус.

- Можно.

Это было сказано так весомо, что мы уточнять не стали.

И вот вручают нам бокс, в котором сидит маленький монстрик. Он смертельно напуган, он ничего не понимает, вокруг – какие-то незнакомые рожи, монстрик закрывает свои четыре глаза двумя хоботками, и нам его безумно жалко.

Мы даже не знаем, это он, она или вообще оно.

Всю дорогу мы то кормили его, то разговаривали с ним, то убаюкивали. Гробус наловчился исполнять древнюю колыбельную «Спят усталые игрушки». Почему-то, когда мы включали запись, монстрик пугался, а вот когда пел Гробус – так ему даже нравилось. Лично я считаю, что пение Гробуса может скорее довести до истерики, чем успокоить. Очевидно, возник тот самый телепатический контакт, о котором нас предупреждали.

И вот являемся мы с этим милым детенышем в жилище Гердера. Он там сидит один – Мэри Орнано уже сбежала. И ему очень плохо.

- Ты, капитан, знаешь хоть, что этому ребенку назначено государственное пособие? – спрашивает Гробус. – И вот два бокса с рассадой. Тебе придется построить теплицу, чтобы выращивать корм для малыша.

- Ничего я не знаю… - бормочет Гердер. – Она сказала, что никогда не вернется…

И тут мы слышим рев подлетающего дрона.

И входит в дом Мэри Орнано – злая, как филакрийский осьминог в брачный период. Мало того, что злость никого не красит, так еще и возраст сделал свое черное дело.

А этот старый дурак смотрит на нее с неземным восторгом в очах!

Оказалось, начальство нашло юридическую зацепку в брачном контракте этой парочки. Зацепка – какая-то хитрая формулировка о раздельном имуществе. То есть, Мэри может катиться хоть на Тауринду. Но она при разводе обязана выплатить мужу стоимость половины особняка и еще половины всяких нужных и ненужных вещей, скопившихся за годы брака. А таких денег у нее нет и никогда не будет.

За-ра-бо-тать? Да вы с ума сошли. Станет вам Мэри Орнано работать. А вторую такую выносливую шею, как у капитана Гердера, она никогда не найдет. А кушать она, между прочим, хочет каждый день.

Гип-гип, ура! Развод отменяется!

И вот, дорогие мои детки, где-то на окраине Вселенной, на самом конце какой-то из бесперспективных трасс, живут теперь капитан Гердер и Мэри Орнано. Живут без лишних удобств, без роскоши, как Мэри привыкла. Плохо живут, потому что Мэри вымещает злость на бедном Гердере. Но деваться ей некуда. И они растят маленького…

Ох, а ведь оно уже не маленькое. Оно, скорее всего, уже взрослое и абсолютно никому не нужное.

Оно обречено на одиночество, потому что нигде во всем мире не найдет себе подобных. Конечно, о нем заботятся, ему дали возможность учиться. Строго между нами – ему сделали операцию и поставили нормальные голосовые связки, так что говорить оно может. Мы с Гробусом узнали это по своим каналам и тихо порадовались.

Вот такая печальная история. И всех денег мира не хватит, чтобы сделать это дитя счастливым.

Так вот, курсант Цилински. У вас будет обычный человеческий ребеночек. Вы потратите на него кучу времени, нервов и денег. Вы будете по ночам, убаюкав ребеночка, молча смотреть на звездное небо, которое для вас закрыто. Вы будете бешено завидовать курсанту Перфильеву, курсанту Норихире, курсанту Мганомбе, которые носятся по новым трассам и творят чудеса ловкости.

Но настанет день… Возможно, настанет. Когда они позавидуют вам.