Дневник Малькольма Грейвза

“Если этот дневник нашли, то я вероятнее всего мертв. Шанс этого намного выше, чем потерять свою записную книжку. Все деньги, которые у меня найдете - отправьте моей семье, прошу, хотя бы малую часть. Небольшая деревня Брана на великих долинах, наш дом находится возле сосновой опушки леса. Моего отца зовут Мартин, его знает вся деревня, а мать Кристиной, она обычно всегда находится дома, охраняя его очаг, вместе с моими сестренками.

Да… Понимаю, никому это не нужно, ехать куда-то в глушь, исполнять волю очередного мертвеца, и вряд ли вы меня послушаете, может вы даже не смотрели мой дневник, а просто обобрали труп и бросили меня где-то в поле, а может вы меня и убили... Но кому же не всё равно, и кто колеблется – послушайте мою историю, мою исповедь, хотя бы развеселите себя, а там посмотрим, что вы решите. Я буду по-настоящему честен, наверное, первый раз в жизни.

***

Меня зовут Томас, это моё настоящее имя, которое мне дал отец. Родился я в многодетной крестьянской семье первенцем. Как раз в то время мои родители построили дом и переехали в деревушку, завели хозяйство, знакомства и плотно прижились к местным.

Отец мой, на тот момент, был молодым и влюбленным парнем, променявшим жизнь богослужителя на любовь. Да. Любовь. Мило не так ли? Ну и чем-то глупо. Представьте: с детства тебя воспитывают религиозные и фанатичные родители, который плотно связаны с религией, отдают в воскресную школу, позже в семинарию, предвкушая твоё становление как священника. А “Город вечного света”, в котором ты живешь, сплошь и рядом пропитан религиозным прошлым, а его богословные практики положили начало всем религиозным традициям в мире. Твои мозги напоминают религиозную кашу, а не разум обычного молодого парня. Всё, выхода нет. Твоя мысль навеки ограничена “познанием” всего высшего, а жизнь походит на насмешливую песнь какого-то дешевого трактирного барда. Но тут появляется она… Моя мама. На тот момент молоденькая швея-сирота, к которой отец зашел просто зашить свою робу, которую протер сидением на утомительных семинарных уроках. И так обычный поход к швее, оказался для моего отца роковым. Он и разрушил его жизнь, и подарил новую. Любовь была невозможна по многим причинам. Во-первых, разница в сословиях запрещает их любовь. Во-вторых, сам запрет духовенству на браки. В-третьих, родители отца не могли допустить такой союз, союз с глупой и бедной простолюдинкой, недостойной даже их внимания.

Но, отвечая на это, во-первых, любовь превозмогла всё, отец всегда рассказывал мне с особым трепетом, как полюбил её, говоря с таким воздыханием, словно в первых раз:

”Эти оливкового цвета глаза, нежный стан, пытливый и горячий ум. Увидев её, я задумался… Я буду священником, и меня будут окружать день и ночь зазнавшиеся и забитые богословы, с которым можно поговорить только об одном – о Боге, которого мусолят тысячелетием одно по тому. Хочу ли я этого? Увидев её, её ход мыслей, её простоту и в тоже время непостижимость, понял, вот она – загадка, тайна, предвкушение и запретный плод, я готов с ней говорить не тысячелетиями – вечностью. И будь что будет”

Такую женщину было невозможно не полюбить, это мне стало понятно только с его горящих глаз. Во-вторых, моя мама была не просто “глупой швеей” и объектом воздыхания, а профессиональной домушницей. Отец, множество раз просившего благословения на брак, лишь прокляли и выгнали из дома, запретив даже приближаться к семейному имению, и, естественно, претендовать на хоть какое-то имущество. Ему даже не дали забрать его перо и чернила, выгнали из дома в одном исподнем, отказавшись даже признавать его как отдаленного члена семьи. Он был вычеркнут и подавлен, столько лет упорного труда, и таков результат? Моя мать не смогла с этим смириться.

Одной ночью, когда отец ночевал у неё, она тихо и бесшумно ушла из дому. Нацепив на себя черный плащ и удобную кожаную одежду, она пробралась в имение отца, что было не сложно для такого профессионала. Выкрала всё золото, что смогла найти, его личные вещи, и заодно изрезала не один десяток картин, просто, в назидание. Вернувшись уже под утро, отец застал её прямо в дверях. Он был в бешенстве. Не из самого факта кражи, а что она подумала, будто он примет эту подачку от родителей. Но на обсуждение времени не было. Они быстро собрали все свои вещи и кинулись бежать из города, попутно раскидывая всё добытое золото и драгоценности на улице, одаривая толпу. В конюшне, обменяв личную позолоченную чернильницу на двух лошадей, они умчались из города, навстречу миру, навстречу новой жизни, которую получил отец.

***

Они провели в путешествиях и приключениях целый год, пока не заработали целое состояние на покупку дома и хозяйства. Поселились они в небольшой деревушке Брана, построив просторный дом на опушке леса. Зачав и родив меня, они окончательно обосновались там. Заведя целое стадо коровок, засадив целое поле пшеницей, они были счастливы, и захотели осчастливить ещё больше людей, подарив мне много сестренок. Алиса, Ева, Роза, Лина, Елизавета… Удивительно, как своё имя я иногда забываю, а их всё ещё помню. Причем помню не только имя… Голос, глаза, взгляд, характер… Алиса любила гулять в глухом лесу, не любила выполнять обязанности и помогать другим сестрам убираться, из-за чего её постоянно ругала мама. Ева наоборот, любила заниматься хозяйством по дому, готовить и убирать, начищать деревянный пол до блеска. Роза любила коровок, бегать среди них, играть и кормить сухими листьями и сеном, доить и водить на пастбище. Лина любила гулять с другими детьми деревни, была настоящей душой компании и её знали все в городе. А Лиза научилась читать раньше всех, её научил отец, она обычно сидела на крыльце дома и зачитывалась разными книжками, рассказывающих сказки о подземельях и драконах. А я?.. Уже и забыл кем я был, что любил и что делал. Помню лишь до сих пор, что любил свою семью больше жизни, постоянно защищал сестренок, маму, выполнял поручения отца. Я не был дома уже 6 лет… Мне 22. Интересно, какие они сейчас? Ищут ли меня? Интересно, как сильно я изменился…

***

В основном меня воспитывал отец. И да, если кому-то интересно как обычный крестьянин научился писать и читать – вот ответ. Папа научил меня всему, что знал сам, всей грамоте, письму, многим наукам, которые знал на академическом уровне. А мама…научила меня всему, что знает сама, стрелять из лука, скрытно передвигаться, охотится, как говорить с людьми, чтобы тебя слушали, как врать и изгибаться. И её уроки, как оказалось, очень даже пригодились. Пока не родились и не выросли сестры, я помогал в хозяйстве, водил на выпас коров, собирал пшеницу в поле, а в свободное время я играл с друзьями в карты, кости, ходил в лес, следить за дикими животными, некоторых убивал из лука и приносил домой. Мать всегда восхищалась моей точностью, скрещенной с гибким умом. Однажды я попал кабану прямо в глаз с 600 футов, при очень сильном, почти ураганном ветре, при этом он находился не прямо передо мной, а прятался между кустов и деревьев, и его было почти не видно. Когда выросли сестры, я в основном и сосредоточился на охоте, принося домой ежедневно туши животных, этого хватало с лихвой, даже на большую семью. И я всё так же занимался с отцом науками, ведь он настоял, что хорошее образование обязательно в нашем мире, и мне это обязательно пригодится.

Честно, я нехотя ходил на уроки. Мне было непонятно, зачем? Я спросил отца: зачем мне это надо, если всё что нужно мне дает природа, зачем мне знать, как двигаться по звездам, как вести теологические дебаты, и как работает алхимия с естествоведением? Папа долго думал и ответил “Томми, идём покажу кое-то”. Он отвел меня на чердак, предварительно зажегши свечу, на который обычно никто не заходил, там не было окон, было грязно и пыльно. Проведя меня сквозь лианы паутин, мы подошли к большому столу. Возле стола было подозрительно чисто и убрано, а прямо на нем стоял большой канделябр, который отец зажег. И тут весь чердак озарился светом, и на столе я увидел ещё кое-что. Множество начерченных от руки схем, на которых лежал непонятный мне механизм. Похоже было на странного вида металлическую трубу с ручкой. Отец своё творение назвал “Револьвер”. Он предложил мне пройтись глубоко в лес, показать, как оно работает. “Почему в лес?” – спросил я, “Увидишь” – ответил он.

Уже вечерело, мы сказали маме что пойдем в лес на прогулку, отец расскажет о видах съедобных и несъедобных грибов. И шли мы по лесу настолько долго, что он реально мне рассказал и показал о всех что знал сам… Но в один момент мы остановились, отец достал пушку, и сделал выстрел в ближайший пень. Я прямо подлетел от страха, все птицы тут же с галдежом поднялись с веток и улетели прочь, а в кустах послышались звуки убегающих животных, мелких и крупных. В пень, в который выстрелил отец, пуля вошла так глубоко, что невозможно было поверить, что на такое способно такое маленькое оружие. Я даже подумал, что отец волшебник, но он открестился, сказав, что это отнюдь не магия, а наука, которой он меня обучает. Да… Он знал, как подогреть мой интерес. Идя обратно домой я желал услышать всё, что он мне расскажет, как оно работает, как обслуживать это, как собрать такой же. А он всё мне охотно, с улыбкой рассказывал, и рассказывал столько, что запомнить всё было не в силах.

После, уже вместе с отцом, мы провели не одно испытание. Он усовершенствовал, я стрелял. И довели мы его до такого состояния, что это скорее можно было назвать шедевром, чем механизмом.

Отец запрещал мне кому-либо рассказывать об этом, ведь оружие такой силы может начать новую веху в истории людей. Но как мог 16-ти летний пацан слушать какие-то там предостережения? Спустя пару месяцев уже вся деревня знала, что мой отец изобрел что-то, что требует внимания свыше. Сначала к нам пришел глава деревни, от которого мы открестились, потом пришли соседние деревни, требуя показать изобретение. Потом пришли лорды из местных городков, малая знать, а потом всё более влиятельные и влиятельные личности. Многие очевидцы из местных подтверждали, что слышали будто раскаты грома, прямо возле дома, но к их удивлению, небо было чистое и голубое, как и всегда. Лишнее внимание раскрыло старые раны. Родители отца наконец нашли его, послали своих лакеев, которые с постановления судьи потребовали возместить ущерб равный десятью нашим домам и всему хозяйству. Мы продали всё что могли, стали бедными и нищими. Отец уже было хотел продать револьвер и его чертеж, но чинуши захотели взять его бесплатно, потому что это “интеллектуальная собственность общества”, а религиозные элиты уже объявили моего отца еретиком, что создал демоническое оружие, которым руководит дьявол. Они захотели сжечь моего папу, а оружие изничтожить (а точнее спихнуть властям). На этом моменте надо было действовать. Я виновен в этом, что поднял шум, виновен в том, что отца нашли, за это нужно платить.

В один из дней, когда к нашему дому уже подошла инквизиция, требуя смерти моему отцу, я взял все чертежи отца, его оружие, и встал перед своей семьей говоря: “Глупые черви, вы думаете этот убогий богослужитель мог произвести такое? Нет! Это был я, я сделал это оружие, я заключил контракт с самим сатаной, всё это моё. И сейчас вы прознаете ярость моего господина”. И тут, обученный и опытный стрелок, я начал шмалять по всем, кого видел, убив почти всех, кто пришел к отцу. Некоторые разбегались в страхе, и я их тоже убивал, а после кинулся бежать, напоследок лишь мельком взглянув в лица своих родных. Отец, мама, мои сестры, все стояли и застыли с ужасом на лице, но они всё поняли… Поняли, что я хотел сделать. И я, 16-ти летний пацан, бежал со слезами на глазах к конюшне, украл лошадь, и скакал день и ночь пока у моего коня не отказали ноги.

С того времени я дома не появлялся… Лишь зарабатываю деньги и отправляю их домой через посредников, чтобы мой отец рано или поздно выплатил свой долг, и надеюсь, что я тоже отплачу свой долг перед ним. У меня нет надежды, что когда-либо их увижу… Да и не думаю, что меня хотят когда-либо видеть, ведь я больше не их Томас, я Малькольм Грейвз “Блудный сын”.

***

Не забудьте

Небольшая деревня Брана на великих долинах, наш дом находится возле сосновой опушки леса. Отец Мартин, а мать Кристина.”