Дневник Смауга

«Быть драконом – значит уметь выживать».

543 П. Э. Начало лета

Стоял июльский зной. В тени пещеры, скрытой от посторонних глаз, в песке и прохладе родился я. Это была долгая борьба за глоток воздуха и желание покинуть тесное временное заточение. Едва мои крылья обсохли, а глаза привыкли к пятну света, тянущемуся от прохода в тёмных скалах, я обратил свой взор к двум целым яйцам. Мои братья ещё пребывали в тепле колыбели, когда я методично разбивал стенки чешуйчатых оков, добираясь до каждого из них, чтобы съесть.

Моя первая охота была сытной и позволила мне пережить ещё несколько дней во временном убежище, пока я не вышел наружу, навстречу враждебному миру.

Мать-дракон откладывает яйца и покидает выводок. Судьба её детей ей не интересна. Так устроена жизнь драконов. Я был предоставлен сам себе с самого рождения. Страшился и тянулся к неизведанному. Был слишком слаб и мал, чтобы охотиться на зверя, но инстинкты во мне пробуждались день ото дня.

543 П. Э. Конец лета

Сегодня я едва не стал закуской сокола, спикировавшего на меня молниеносно, но зверь во мне впервые высек искру огня, и я подпалил его крыло, заставляя отступить. Это был неравный бой, но полагаю, что сокола я навсегда отвадил от себя.

P. S. Эта глупая птаха решила снова мне досадить. В два раза больше меня, с обожжённым пером, кинулась тенью, едва я оказался в поле её видимости, хватая меня когтями за тело. Я изрыгнул на неё пламя, опаляя птахе хвост. Ах, как красиво он горел, когда она уносилась прочь! Словно кометы хвост в сумерках догорающего дня.

543 П. Э. Начало осени

Я встал на крыло и очень вовремя.

Зарядили дожди. Оказалось, что место моего временного жилья заливает откуда-то сверху водой. Моя чешуя не промокает, но всё же неприятно, когда на голову льёт вода. Мне пришлось покинуть дом и искать себе новый, относительно сухой, тёмный, на отвесных скалах. Я потратил несколько дней, чтобы подобное себе отвоевать. Здесь жили птицы. Двое из них стали моей закуской, а их яйца – аперитивом. Не сказать, что я наелся, но этого хватило, чтобы пару дней не охотиться, а обустраивать своё временное гнездовье, выбрасывая из него всё лишнее, что осталось от прежних хозяев.

543 П. Э. Конец осени

Стало холодать. Мне приходится больше охотиться, но мелкая птица, что здесь обитает, не приносит мне сытости. Я понял, что должен отважиться на серьёзную охоту, и выбрал себе жертву на земле.

Стадо коз паслось на склоне. Особи были крупные, но такие желанные. Я зря зубоскалился – рогатые были мне не по размеру, а вот их детёныши вполне, но поздно я заметил, что не я один прицелился на малютку, пасущегося рядом со стадом.

Ветер донёс до меня чужой запах мокрой шерсти. Воняло так, будто тварь тёрлась о фекалии. Только позже я узрел мастерство волчьей стаи, охотившейся подобным образом: они валялись в дерьме коз перед тем, как на них напасть.

Мы стартовали одновременно с противоположных сторон. Стадо коз рвануло врассыпную, почуяв меня. Волки накинулись на пару особей, а другая часть стаи волков отсекала детёныша от взрослых. Мне не хватило каких-то метров, чтобы перехватить добычу. С досады я опалил шерсть вожака, перехватывающего мой обед. Его скулёж разнесли скалы эхом, привлекая остальных стервятников, и небо тут же ожило.

Козы, отбивая детёныша, рогами вспороли шкуру горе-вожаку, пока тот носился кругами, сбивая пламя со своей спины.

С этой охоты я улетел голодным, злым, но победителем. Однако я научился смирению и точно знал, что однажды это позволит мне стать единственным хищником неба, но пока оно мне не принадлежало.

544 П. Э. Начало весны

Своё зимовье, голодное и злое, я пережил, питаясь грызунами. Птицы ушли из этих мест. Зверь покрупнее пасся на земле. Но там водились свои хищники, с которыми я пока не мог состязаться. Однако я неплохо поднаторел в охоте, повторяя соколиные движения – складывая крылья и пикируя с высоты вниз. Проделывая это снова и снова, чтобы точнее бить в цель, хватая добычу на лету.

Из птичьих перьев уже можно было взбить мягкую перину, и клянусь, что если бы в те времена я умел творить подобное, давно бы стал торговцем и менял бы перья на злато.

Шутка.

544 П. Э. Начало лета

Я вырос за зиму, несмотря на бедствия, и стал размером со среднего элефанта. Это сделало мою охоту веселее. Теперь не было нужды охотиться на детёнышей, в которых было мало мяса и много костей, – теперь мой рацион пополняли звери крупнее, и тело пошло в рост. Но второй сюрприз меня ждал, когда я с добычей в когтях неожиданно узрел малые габариты своего жилища, и так и эдак прицеливаясь, чтобы втащить буйвола в дом сквозь вход, сделавшийся узким оконцем.

Махнув на это дело крылом, я взобрался выше по отвесной скале, оказываясь на её вершине, и был вынужден разделывать пищу здесь, подставленный ветрам. Это никуда не годилось. Спрятать припасы было негде, а моё временное гнездовье уже со скрипом принимало моё тело – из выхода теперь свешивался мой хвост.

544 П. Э. Середина лета

Я искал себе дом, обозревая новые окрестности. Ветер трепал перепончатое крыло. Я был сыт и ленив, чтобы лишний раз бросить взгляд себе за спину. Ко мне пристроился «хвост». Это был огромный чёрный дракон с большим размахом крыла, парящий чуть выше меня. Я оторопел от такой наглости. Развернулся и нагнал его очень скоро. Но дракон был не один – на его спине сидело существо. Еда? Отчего-то я именно так и решил. Двуногий обрубок без крыльев, не похожий ни на что ранее мною виденное, пристукнул передним отростком по голове дракона, и тот, сложив крылья, стрелой спикировал к земле. Я за ним. Мне хотелось достать его огнём, проучить наглеца. Разрыв между нами был небольшим, и едва я накопил газа в лёгких, чтобы снова плюнуть огнём в удирающего от меня соперника, как угодил в раскинутые железные сети, выросшие на моём пути.

Мой плевок огня ушёл в никуда.

Я дал обратный ход, но запутался когтями и крыльями, и сеть сомкнулась на мне капканом. Такие же, как первый, серые двуногие обрубки в железной коже, страшно смердящие, галдящие, захлопнули на мне сеть, и я рухнул с высоты в стремительные воды реки, забарахтался в ней, пытаясь разорвать путы. Нахлебался воды. Не в силах выбраться, издал рёв. Это был крик о помощи, и именно этот обрубок, восседающий на чёрном драконе, вытащил меня за хвост из реки. Одним рывком сбросил с меня сеть и схватил за морду. Я попытался схватить поперёк его тщедушного тела, но получил шлепок по морде. Небольно, но как-то обидно.

— Я Мелькор, твой хозяин. Слушайся меня, служи мне и будешь жить вольготно и сытно до конца своих дней!

— У меня нет хозяина! — прорычал я ему свой ответ и осёкся.

Я разговаривал?! На каком языке?

Вокруг толпились подобные этому существу серые морды в железной коже, ощетинившись острыми когтями из того же железа. Превосходящие меня в силе и общей массе.

— Теперь есть, — двуногое существо погладило меня по голове, притянуло к себе и взглянуло в мои глаза. Я увидел огромное всепоглощающее звёздное небо, раскинувшееся от горизонта до горизонта. Опуская взгляд вниз, я узрел себя, стоящего на зеркальной глади: на меня смотрел я – взрослый и могучий дракон, а вокруг лежало злато. Горы злата.

— Это всё будет твоим однажды, Смауг Золотой, — произнёс он торжественно, всё ещё удерживая мою голову в своих ладонях.

— Хозяин… — я отступил от него, преклонил голову и получил благословение самого Моргота.

Так я пополнил ряды его драконьего войска.