Дневники из чёрной башни

Дневник Ольги, Тридцатое мая.

Начну с того, что мне весело. Прямо сейчас я сижу и улыбаюсь, ведь невозможно без улыбки представлять напряжённые лица моих одноклассников, пытающихся выдавить из себя хоть строчку. Их, людей, которые в жизни ничего не читали и не писали, заставили все первые две недели лета составлять дневник, куда они обязаны заносить свои мысли, впечатления, события каждого прожитого дня. Как же им тяжело-то… Это вам не видяшки для тик-тока снимать, да, овощи? Впрочем, не буду злорадствовать. Мне легче, чем им не только потому, что я люблю читать, но и от того, что я уже давно веду свой собственный дневник.

Это задание должно помочь нам написать выпускное сочинение в следующем году. Если честно, в этом нет особой жестокости. Ты обязан заполнять дневник лишь первые две недели, дальше каждый сам волен решать, продолжать или нет. Как по мне, так это хороший подход, из-под палки никогда не добьешься результата в творчестве. Может кому-то всё это действительно поможет, а может и нет. Насчёт своего сочинения я не волнуюсь, с ним, как и с моим обучением в Солнцегорском литинституте уже всё решено, а на остальных мне как-то плевать. Ведь сегодня первый день каникул. Теперь я не увижу своих «любимых» одноклассников ещё три месяца. Прощайте, овощи. Некоторые из вас настолько глупы, что годятся лишь в качестве массовки в цирк. Ладно, успокаиваюсь. В следующие две недели ничего кроме солнца, моря, позитива и уединения.

Первые две недели лета я проведу в Нахвальском. Мне его так нахваливают. Ха-ха! Прости за каламбур, дорогой дневничок. Не могла сдержаться. Нахвальское – небольшое село в пятидесяти километрах от Солнцегорска. Никакой цивилизации, никаких поездов и самолётов, шумных туристов и многозвёздных отелей, громкой музыки и пьяных криков. В противовес этому, мы получаем все специфические радости приморской глубинки: тишину, умиротворение, чистейший воздух, тёмное ночное небо, не засвеченное огнями города. А на десерт небольшой слабовато обустроенный, но уединенный пляж, покрытый галькой, густой лес и море, море, море.

«Подруги» спрашивают, как же я там выживу целых две недели в одиночестве, ещё и без нормального интернета. Да я только и мечтаю, чтобы побыть подальше от них и поваляться на пляже с первобытно-аналоговой бумажной книжкой в руках. Интернет там конечно есть, все четыре палки от четыре джи, но зачем им знать об этом? Пусть думают, что скорости хватит лишь для того, чтобы обновлять дневник. Мне не сложно забыть про соцсеточки на пару недель. Да, так бывает. Нет, я не робот. На крайний случай я уже завела себе левый аккаунт. Ну а фотки в инсту можно подгрузить и по прибытии домой. Пойду проверю сумки, может что забыла.

***

Ого-го, у меня отличные новости, дорогой читатель! Но сперва, небольшая ремарка. Никакого читателя и не будет. Нет, серьёзно. Хоть министерство образования и обязало всех старшеклассников страны писать эти дневники, читать их никто не имеет права. Тайна личной переписки, спасибо составителям конституции. Впрочем, учителя могут контролировать процесс, отслеживая периодичность заполнения дневника, так что ты не напишешь все пятнадцать записей вечером пятнадцатого июня. И да, набить его бессмысленными повторяющимися словами тоже не получится. Также туда не скопировать какие-то случайные тексты из интернета, ведь антиплагиат не дремлет. Большой брат всё равно следит за нами в полглаза. В остальном полная свобода любого самого отвратительного и тупого творчества. Так что этот текст никто не увидит. Хотя… Я тот ещё графоман. Да и пишу я легко и красиво, может быть, подправлю да выложу в блог в качестве отчёта о каникулах. Фоток только добавить. Так вот, хорошая новость: я не еду в Солнцегорск, я туда плыву, ха! Родители купили мне однодневный билет на настоящий круизный пароход! Хоть я и проведу там всего день, но это будет потрясный день!

***

Сижу в каюте и проверяю, не забыла ли чего, хотя и не распаковывала никаких вещей. Приключение началось! Попрощалась с родителями в порту, они так рады, что я еду к тётке. Сами бы поехали, не будь столько работы. Папа улыбается и делает вид, что счастлив за меня, но его мешки под грустными глазами выдают лёгкую зависть, ха-ха. Ещё он удивился тому, какая у меня тяжелая сумка. Он просто не знает, сколько книг я прихватила. Я не стала объяснять ему, почему нужно было тащить их в бумаге, а не закачать в читалку. Такое не объяснишь.

Несмотря на краткосрочность, плавание удалось. Хоть наш пароход и плыл вдали от берега, я всё равно увидела множество интересностей. Конечно, едь я на поезде, то написала бы намного больше, ведь за окном купе постоянно возникают разные пейзажи, новые станции непохожие своими перронами и вокзалами одна на другую, будто стремящиеся запасть в память случайному наблюдателю, что видит их впервые, - не то, что на море. Но и здесь было куда поглазеть: на волнах играли солнечные блики, вдали проплывали катера, разрезая водную гладь и оставляя за собой пенные следы. По борту то и дело бежали матросы в необычно опрятной полосатой униформе со смешными шапочками. Даже хрипло визжащие чайки сегодня вызывали лишь умиление, а никак не желание пересмотреть Хичкока. Довелось даже увидеть капитана, который неторопливо спускался со своего мостика в пиджаке со сверкающими погонами. Меня развеселило то, что выглядел он довольно молодо и не носил усов. Мне всегда казалось, что капитан – усатый морщинистый старик, всю жизнь ходящий по морям. Конечно, не каждый из них должен быть Ахавом, можно иметь и нормальную ногу вместо костяной, и полный набор глаз, но нужно же как-то соответствовать. Стереотипы-стереотпчики.

Приехала к тётке. О-очень устала, потому что день был полон впечатлений. Тётка накормила меня до отвала, но, услышав, как я беспокоюсь о фигуре, обещала добавить в меню что-нибудь диетическое. После многочисленных расспросов о жизни всевозможных родственников, я всё-таки нашла в себе силы выйти к морю. Пляж был совсем недалеко, так что я легко отыскала дорогу даже в сумерках. Сняв обувь, я прошла по гальке в сторону набегающих волн. Поначалу разноцветные камешки казались твёрдыми, но через несколько шагов ногам стало приятно, будто мои ступни мнут крепкие пальцы массажиста. Пляж был пуст и никак не обустроен, но вдали от воды я обнаружила старый деревянный шезлонг. Завтра не придётся лежать на камнях.

Такой вот первый день. Учителя требовали не менее ста слов в каждую запись дневника, но я перевыполнила план.

Дневник Сергея, Тридцатое мая.

Они требуют от меня невозможного. Сто слов в день? Не каждый мой будничный день можно описать так подробно. Чего же я напишу о каникулах? Зачем издеваться над школьниками? Спать хочется. Весь день ехал на поезде и смотрел в окно в надежде увидеть что-то, о чём напишу в дневнике, но там были только леса и иногда реки. Ничего интересного. Через двенадцать часов я уже был на станции, где меня встретил дедушка. Дед сразу спросил, куда я буду поступать через год. Знал бы я? Ковыряясь в сумке, я нашёл книгу. «Таинственный остров» Верна. Видимо, мать положила в надежде, что я буду читать, а не только играть в приставку, которую я взял с собой. Вечером я сходил на пляж. Он выглядит заброшено. Я нашёл лишь один старый шезлонг, надеюсь, завтра он не развалится подо мной.

Дневник Ольги, Тридцать первое мая.

Завтрак был вкуснейшим. Любой завтрак вкуснее вдвойне, когда просыпаешься не по будильнику. К тому же тётка явно умеет и любит готовить. Я надела купальник и собираюсь на пляж. Через несколько минут я наконец-то погружусь в море, и можно будет считать каникулы официально открытыми!

***

Я в шоке! Казалось бы, утро, ещё нет и одиннадцати, но когда я пришла на пляж, единственный лежак был уже занят. Его занял какой-то парень! Сперва я подумала, что это кто-то из местных и подошла вежливо поинтересоваться, он ли принёс сюда эту деревяшку. Парень, кажется, какой-то странный; испуганно подскочил, схватил свои вещи и уступил мне место. Я надеялась, что он отойдёт куда-нибудь подальше, но он расстелил своё полотенце на гальке прямо рядом и сел. Всё время, что я снимала шорты и футболку, он нагло пялился на меня, почти не глядя в лицо. Хорошо, что мы недалеко от деревни, в случае чего можно громко закричать или убежать. И да, я пишу это всё, тыкаясь в телефон, когда он всё ещё сидит рядом и, то и дело, косится на меня. Действительно, странный тип.

Каникулы начались! Море кажется прохладным, но солнце припекает, не позволяя замёрзнуть при выходе из воды. Я немного почитала книжку, впрочем, Сергей – так зовут моего нового знакомого – решил сразу же мне помешать, расспрашивая, что я читаю и откуда приехала. После пары моих односложных ответов его вопросы прекратились. Временами отрываясь от книги, я смотрела на то, как он мучается от крупных камней, упирающихся ему в спину, и задумалась на момент, не отдать ли ему свой второй коврик. Но он сам виноват. Мог бы и попросить.

***

Я решила поберечь кожу и не слишком долго загорать в первый день, поэтому отправилась домой. Сергей сразу же засобирался, вызвавшись меня проводить. Какой назойливый.

По пути домой я то и дело поглядывала на него. Он был не высок, но жилист, коротко стрижен, так что его волосы высохли сразу, как мы вышли из воды, не то что мои неуёмные космы. Единственное, что выделялось в его образе – зелёные глаза тёмного малахитового оттенка. Из разговора я поняла, что мы ровесники. Идя по деревне, в которой я не была уже лет пять, он тараторил без умолку, то и дело тыкал пальцем в тот или иной дом, рассказывая, кто там живёт. Я же смотрела в основном не туда, куда он указывал, а на вздувшиеся мышцы на его бледных руках и спину, которую он держал прямо, будто солдат на плацу. Не особо-то мне и хотелось болтать, но когда он надолго затих, я ткнула пальцем в первый попавшийся дом и спросила, кто там живёт, поэтому он рассказал мне всё, что знал о местных жителях. Не в силах прервать этот географический экскурс, я не заметила, как сделала большой крюк по пути к дому.

Хотя кое-что из окрестных пейзажей я всё-таки разглядела. Мне запомнилась высокая водонапорная башня, чернеющая над домами в дальнем конце посёлка. Она выглядела такой чёрной, будто была сгоревшей, хотя Сергей рассказал мне, что наоборот, древесина покрыта специальным составом, защищающим как от огня, так и от разрушительной влаги. Хоть башня давно не используется, но местные стараются её сохранить, не знаю уж какая в ней ценность. Я сделала вид, что мне очень интересно, и он тут же сказал, что мы обязательно туда сходим. Звучало это так уверенно, будто мы не просто случайно встретились на пляже, а уже давно подружились. Сдалась мне эта старая грязная башня, одно дело посмотреть издалека и восхититься, и совсем другое – лезть туда. Но он, видимо, вообразил себя крутым гидом, показывающим достопримечательность. Мне показалось это забавным, и я просто рассмеялась.

Можно и сходить, а то ещё обидится. Уделю ему один день, чтобы не уничтожить его самооценку. Может её уже уничтожили, не просто так ведь он в одиночестве торчит здесь в каникулы. Не только он. Большой восклицательный знак, выкинуть это нытьё при редактировании.

***

Дочитала ещё главу из книжки, хотя собиралась прочесть две. Что-то не идёт, мысли сбиваются, и читаю одну строчку по три раза. Это непривычная жара, наверное.

Дневник Сергея, Тридцать первое мая.

Она странная. Та девушка, с которой я сегодня познакомился. С утра я валялся на шезлонге, когда увидел, как моё лицо накрыла тень. Она подошла совсем близко и просто нависла надо мной, будто туча перед грозой. Не успел я ничего сообразить, как она спросила своим высоким голосом мой ли это лежак. Я так и не понял по её интонации, был ли это вопрос или требование уйти. Мне показалось, что она может быть из незнакомых мне деревенских, ссориться с которыми в первый день было худшей идеей, и я просто освободил ей место. Не успел я отойти, как она начала переодеваться, неотрывно глядя на меня. Я смущённо отвёл взгляд, лишь бы она своими серыми глазищами не просверлила насквозь. А вообще она ничего. Стройная, может чуть слишком худая и причёска у неё какая-то растрёпанная, волосы обычные, светло-русые. И ещё, мне показалось, что в ней есть что-то такое…

Так, хватит. Тренироваться в описаниях буду завтра. Тут уже явно больше ста слов.

***

Нашёл ещё немного времени перед сном. Забавно. Вспомнил, как она расспрашивала меня о деревне, о том кто живёт в каждом из домов, мимо которых мы шли, будто пыталась поддержать беседу, не зная о чём говорить, хотя не особо-то мне и хотелось с ней болтать. Я просто хотел проводить её до дома, но судя по тому, как мы шли, ещё не понятно, кто кого проводил. Ещё она заинтересовалась нашей башней. Завтра же сходим туда. Думаю, что ей эта экскурсия и не нужна совсем, просто хочет побыть со мной. Или я слишком самоуверен? Нет, я скорее съем свой телефон, чем позволю кому-то читать этот дневник. Ого, сколько текста! На завтра бы сил оставить.

Дневник Ольги, Первое июня.

Обед, наконец-то! Вы спросите, где же утро? Оно было таким.

Я проснулась рано, разбудили какие-то дико орущие птицы. Нет, не поющие. Именно орущие! Я не могу назвать этот гомон пением. Пение происходит, когда поёт одна-две. Но когда их десятки, и они все галдят наперебой, то это уже не пение. Ладно, чего я ворчу, всё лучше, чем будильник.

Затем мы пошли на море. Серёжа зашёл за мной, но встретила его тётка. Меня она позвала громким криком «Оля, иди сюда, тут к тебе жених пришёл». Господь, сделай так, чтобы эта фраза не существовала. Такого стыда невозможно испытать никаким другим способом. Радовало лишь то, что Серёжа покраснел ещё гуще. Увидев его лицо, я чуть не захохотала. Он даже начал оглядывать себя, видимо решил проверить, не надел ли футболку задом наперёд или носки навыворот.

Я прихватила пару туристических ковриков и, придя на пляж, бросила их рядом с лежаком. Мы быстро искупались. Из воды я вышла позже и увидела, что в этот раз мне не придётся сгонять Серёжу с лежака. Он сразу расстелил полотенце на гальке и улёгся на него. Я кинула один коврик на лежак, а второй протянула ему. Он отмахнулся, сказав, что ему и так удобно, и вообще галька не такая твёрдая, как мне кажется. Дальше он получил свёрнутым ковриком по голове и резко передумал.

После обеда мы наконец-то пойдём на башню.

***

Как же я устала. Но усталость приятная, все мышцы никакие после плавания, а потом ещё и подъёма на башню. Кто же знал, что придётся лезть по какому-то подобию прямой пожарной лестницы. Он пустил меня вперёд, ха-ха. Уверена, что он просто хотел пялиться на мою задницу. Но как-то меня это уже и не напрягает. Напрягало бы обратное. Та-ак, ставим здесь большой восклицательный знак, вырежем при редактировании.

Вид сверху открывался просто чудесный. Вся наша деревня как на ладони и чуть поодаль береговая линия, дугой уходящая к горизонту, где между огромным небом и густым лесом лишь узкая полоска скал.

На башне случилось ещё кое-что. Пейзаж действительно впечатлил меня. Это было так красиво, что мы оба замолчали, уставившись в небольшое окно, как и другие, не имевшее ни стекла, ни рамы. Пока он задумчиво глядел вперёд, я достала телефон, чтобы не упустить момент и накидать пару черновых заметок для дневника. Сначала он неодобрительно посмотрел на меня, а потом… Попросил почитать. Такой наглости я не ожидала. Но тут же подумала, что взамен прочитаю его собственный дневник. Стоит ли оно того? Хочу ли я этого? Хочу ли знать что-то о его жизни вне этого лета? Не могу вспоминать это без смеха. Когда он понял, чтó я пишу, то замахал руками и стал отнекиваться. Он и не думал о дневнике.

Я спросила его, как часто он заполняет свой дневник, он сказал, что раз в день. Ответ меня удивил, неужели ему это не интересно? Тут же я вспомнила, что совсем недавно так легко принижала умственные способности своих одноклассников, а теперь пытаюсь искать лучшее в едва знакомых людях.

Дневник Сергея, Первое июня.

С утра я краснел. Даже не с самой фразы Олиной тётки про «жениха», а с того, куда полетели мои мысли при этих словах. Когда Оля увидела меня, выйдя из дома, она засмеялась так заразительно, что на секунду мне показалось, будто она прочитала мои мысли. Хотелось провалиться под землю, я рассматривал свои ступни в надежде, что под ними разверзнется земная твердь, открыв предо мной врата ада. Ого, какая литературщина попёрла. Точно, общение с моей Олей позитивно на меня влияет. «С моей Олей?». Когда же она превратилась из «той девчонки» в «Олю»? Да ещё и в «мою»?

Только прийдя на пляж, я понял, что забыл коврик. Можно было бы попросить у неё, но я не хотел причинять ей неудобств и просто разлёгся на неудобных острых камнях. Было интересно, как долго я смогу так пролежать, изображая на лице гримасу счастья. Получилось не особо долго. Оля тут же ударила мне по голове свёрнутым ковриком. Сделала она это легко и нежно, но эффект был отрезвляющим. Она понимает меня лучше, чем мне казалось до этого. Она беспокоится обо мне. Или я себя обманываю?

Сегодня выполнил своё обещание провести её в башню. Подъём был тяжеловат. Я подумал, что безопаснее будет пустить её вперёд, чтобы подхватить её, если она вдруг сорвётся. На самом деле, думаю, что я бы не удержал её или не успел бы поймать. Но, как говорил Смит в Таинственном Острове, геройские намерения вдохновляют нас не менее, чем геройские поступки. Вообще-то мне до чёртиков было страшно, когда мы поднимались. Я следил за каждым движением её рук и ног, боясь, что она оступится. В середине пути она посмотрела на меня сверху вниз с какой-то загадочной ухмылкой. О чём она там думает? Все женщины с другой планеты, сто раз прав автор этих слов.

Наверху мы сначала болтали и разглядывали окрестности через окна, выходящие на разные стороны, а потом одновременно засмотрелись на вид, открывающийся на нашу деревню. Это было красиво. Я стоял рядом с ней, ощущая едва заметный аромат её духов, смешивающийся с лёгким запахом пыли. Мы были высоко над землёй, вдвоём. Я уже было хотел вновь нарушить тишину, сказав что-нибудь нелепо-романтичное, как вдруг она отошла, оперлась о стену и начала быстрыми движениями строчить что-то в своём телефоне. Кажется, я упустил момент, и ей просто стало скучно.

Я думал, что она пишет какой-нибудь дурацкий пост в соцсети, или жалуется своим подругам, какой я тормоз. Мне стало так неприятно, что я язвительно попросил почитать. Я действительно тормоз. Она писала в свой дневник. Этим летом все ведут дневники. Ты помнишь, тупица?

Дневник Ольги, Второе июня.

Сегодня был обычный день, хоть он и отличается от всех предыдущих. Серёжа выглядел каким-то сонным, но мы также, по уже сложившейся традиции, пошли к морю, а затем после обеда гуляли, привычно включив в маршрут подъем на башню. Уединённость этого места поражает. Казалось бы, оно стоит совсем рядом, но никто сюда никогда не заглядывает. Будто бы башня это воображение человека, которое есть у всех, но пользуются им только дети и мечтатели.

Я решила помочь ему вести дневник так, чтоб это не было трудом и мукой, чтоб это было легко и непринуждённо. Решено было начать с пары уроков по выдумыванию коротких текстов. Мы поднялись в башню, сели бок о бок на скамейке, едва касаясь плечами, так, чтобы легче смотреть в чужой телефон. По уговору мы выдумывали пять минут, а потом показывали друг другу, что получилось. Он наигранно восхищался моим многословным вздором, а я, смеясь, исправляла его ошибки. Мы честно не подглядывали, он набирал слова медленно; украдкой посматривая на его лицо, я видела, как он сосредоточен. Вдруг Серёжа улыбнулся и быстро зашевелил пальцами, набирая текст. Я не сдержалась и наклонила голову, почти положив подбородок ему на плечо, чтобы подглядеть, что он такое написал. В следующий момент он повернулся и поцеловал меня. На краткий миг я хотела отстраниться, но лишь крепче прижалась к его плечу. Если бы он не решился, то я бы не сделала этого первой.

Пожалуй, я отброшу книжку в сторону и попытаюсь уснуть в попытке остановить ураган и фейерверк в голове.

Дневник Сергея, Второе июня.

Сегодня был самый необычный день, пусть даже кажется, что он похож на все дни до него. Полночи я провёл, листая свою единственную книгу, прочтением которой вчера похвастался перед Олей. Повезло ещё, что её вопросы касались сюжета начальных глав. Наверное, оттого я с утра еле разлепил глаза. Впрочем, даже полуоткрытых глаз хватало, чтобы насладиться очаровательным видом Оли, стоящей на берегу и болтающей своей тонкой ножкой в мелкой воде, которая волнами накатывает на разноцветные круглые камешки, из которых состоит берег.

Утро мы провели на пляже, а потом вновь пошли на башню. Это место стало для меня каким-то магическим. Мне порой казалось, что я не российский школьник, что вся моя жизнь это сон старого волшебника, задремавшего в своей башне, стоящей в дальнем углу королевского замка. Мне казалось, что я сяду на скамейку у смотрового окошка и закрою глаза, а когда открою их вновь, окажусь в другом времени, в другой эпохе. Меня будут окружать не пыльные стены и грязный пол, а дорогие ковры и полки, заставленные редкими фолиантами, написанными на мёртвых языках. Я выгляну в окно и увижу красное небо и зелёное море, средневековый городской пейзаж с лавочниками и крестьянами, провожающими конный отряд с броскими красочными стягами, уходящий через городские ворота. Я настолько не боялся этого, что даже не опасался уснуть в теле молодого и здорового школьника, а проснуться дряхлым стариком.

Что-то примерно такое я и писал, сидя рядом с Олей в башне. Сегодня она снова хотела научить меня грамотно выражать свои мысли и дать пару уроков на тему того, как мне вести дневник. На этот раз мы уселись на узкой скамейке, тесно прижавшись друг к дружке. Несколько раз мы глядели в чужой экран, она делала замечания, я нахваливал все её тексты, пусть иногда и видел какие-то неловкости. Уверен, она не догадалась, что я не всегда искренен. И тут мне в голову пришла эта идея о волшебнике и его башне, кратко описанная выше. Поначалу я быстрее всё записал, боясь позабыть детали, но потом понял, какое это всё ребячество и стал быстро стирать. Я почувствовал, что Оля подсматривает ко мне в экран и повернул голову, чтобы возмутиться, но увидел, что она пытается меня поцеловать. Я заглянул в эти чарующие серые глаза и поцеловал её первым.

На краткий миг мне показалось, что я ошибся. Что она этого не хотела. Будто бы она пыталась отпрянуть, отдалиться. Но этот краткий миг был лишь секундой страха между счастьем в прошлом и будущем. Я до того момента не был уверен в её чувствах в отношении меня, но теперь разве можно было сомневаться?

Дневник Ольги, Третье июня

Серёжа только что ушёл, проводив меня до дома. Вечер мы провели на берегу, пока волны не поднялись до опасной высоты. Поцеловав его на прощание, я почувствовала вкус соли на губах – так долго мы провели в воде, видимо. Этот вкус тут же наполнил моё сердце грустью. Сегодня один из лучших дней этих морских каникул, и как ни странно, именно сегодня я поняла, что рано или поздно мы расстанемся. Мы были так увлечены разговорами о чём угодно, что я даже не знаю, где он живёт. Насколько это далеко от моего дома? Выкроим ли мы время в плотном учебном графике, чтобы увидеть друг друга. Да и захочет ли он видеть меня? Может, он соврал мне и там у него есть девушка?

Кажется, что наши родные города находятся в совсем другом мире. Пустой пляж и малолюдные улочки Нахвальского порой навевают мысли о том, что мы вдвоём находимся в каком-то параллельном мире.

В башне же ощущение нереальности поглощает меня полностью. Это происходит постепенно: когда мы приближаемся ко входу, вокруг ещё видны пластиковые окна и спутниковые тарелки на ближайших домах. Пожалуй, последним барьером реальности является железная лестница, по которой я привычно первой лезу наверх. Но стоит оказаться наверху, взглянуть на эти пыльные каменные стены с узким, похожим на бойницу окном, выглянуть наружу, посмотреть вдаль на заходящий над морем огромный огненный шар солнца, мгновенно представляешь, что оказался в другом времени. Сразу воображаешь, будто сейчас на горизонте появится огромный деревянный корабль с белыми парусами, расшитыми яркими красными звериными фигурами, а позже, когда он причалит, с борта сойдут люди в старинных камзолах, актёры, акробаты и музыканты с пухлыми лютнями и витиеватыми арфами.

Я рассказала об этих мыслях Серёже. Он сказал, что чувствует то же самое. Мне стало интересно, он сказал, что представляет себя волшебником, много лет назад жившим в этой башне. Я так и не поверила ему. Почему? Как-то слишком похожи были наши фантазии. Ну а ещё, потому, что спросила его, какой силой он бы хотел обладать, будь он волшебником. Он ответил, что у него только одно желание, и тогда-то я впервые за сегодня ощутила соль на его губах.

Дневник Сергея, Четвертое июня.

Маг, не ослепший и старый, а вполне себе зрячий и находящийся в расцвете сил, жил в высокой чёрной башне, стоявшей в углу царского дворца. Одна пара окон его комнат выходила на город и дворец, дабы он всегда был в курсе городской жизни и дворцовых интриг, другая же смотрела на море, дабы вид на волны, монотонно разбивающиеся о берег, напоминал о бесконечности времени и силе стихии.

Необходимость покидать своё убежище возникала у мага крайне редко, пока в порт не пришёл корабль со странствующими актёрами. Одна из них, невысокая девушка, худая, с растрёпанными светлыми волосами, так приглянулась магу, что он впервые за месяц вышел из своей башни и заговорил с незнакомкой.

Давно знавшие мага горожане украдкой посмеивались, видя, как он изменился за считанные дни. Сладкие речи актрисы растопили его сердце и пленили его сильнее, чем любая магия.

Маг всеми силами уговаривал её покинуть свою труппу и остаться с ним, но девушка отказывала, говоря, что нет в мире такой вещи, на которую она бы променяла свою свободу.

Долго и безуспешно маг искал подхода к её сердцу, пока не заметил, что корабль с актёрами никак не уходит из порта. Корабль не отчаливал намного дольше, чем было необходимо для того, чтобы все желающие горожане насладились представлением. Тогда маг прознал о том, что отец девушки нездоров, и вылечить его никто из местных лекарей не сможет. На самом-то деле наш маг не умел творить никакой магии, а лишь изредка читал о ней в своих старинных фолиантах. Но это не мешало всем считать его кудесником за его талант обращаться с отварами, эликсирами и настойками, готовить которые он был мастер. Шесть дней блуждал он по болотам, каждый час рискуя утонуть, для того лишь, чтоб отыскать редчайшие травы. Его подгонял страх не успеть найти нужное, пока старик ещё жив. На рассвете седьмого дня из найденных трав маг сварил эликсир, способный вернуть силы человеку на грани смерти, и тайно подменил им лекарство старика, чтобы труппа снова отправилась в путь.

Пришло время прощаться, старик с дочерью пришли в башню мага с целью отблагодарить его. Девушка спросила, почему он отдал эликсир тайно, а не открыто. Маг отвечал, что не хотел накладывать на неё обязательства благодарить его, так как ценил её свободу, но спросил, почему же она сама не обратилась к нему за помощью, ведь знала насколько она дорога его сердцу. Девушка отвечала, что не хотела показаться неблагодарной, ибо знала, что не сможет заплатить ту единственную цену, что назначил бы маг. Девушка боялась, что отец никогда не отпустит её из труппы, ведь её роль так важна. Последнее слово держал отец, сказавший, что важнее счастья дочери для него ничего нет. Он благословил её на брак с магом и с первым рассветным лучом отплыл из порта у Чёрной Башни.

А маг и девушка поселились в той башне и договорились вести дневники, записывая туда самые сокровенные мысли, чтобы не случалось в будущем недомолвок, чтобы любой из возлюбленных в случае сомнений мог открыть дневник и прочитать то, что другой не находит в себе сил сказать.

Дневник Ольги, Четвертое июня.

Сергей даже не знает, где будет учиться через год. Насколько же он не похож на меня в этом. Я же уже всё распланировала.

Мы выяснили, что живём в разных городах. Нас разделяют три сотни километров. Будет крайне неприятно тратить по пять часов на дорогу, ради того лишь, чтобы увидеться на выходных. Никакого будущего у этой затеи. Мы оба поняли это, хоть и не произнесли вслух. Нам, кажется, уже не нужно проговаривать отдельные вещи, чтобы понять их.

Вчера я в шутку предложила Серёже поступить в тот же литературный институт, где буду учиться я. Он выглядел ошарашенным, до тех пор, пока я не сказала, что это шутка. Он спросил, смог бы он там учиться? Откуда мне знать… Я и сама всё ещё обычная школьница. Но я решила дать ему задание написать короткий рассказ, чтобы я почитала и решила, есть ли у него литературный талант. Он воспринял это воодушевлённо. Опять просто подыгрывает мне или?..

Вечером мы сидели в башне, и я слушала, как негромкий голос Серёжи эхом разносится под каменным куполом. Я и не думала, что он что-то напишет. Судя по тому, каким сонным он был и как нервно вёл себя, пока не начал читать, думаю, что процесс написания затянулся до утра, и его весь день переполняло желание поделиться своим творением.

За последние дни я как-то подостыла к литературе, но даже сейчас могла оценить его творение. Сюжет в целом неплохой, есть мораль, но концовочка конечно слита. Единственное, за что я переживаю, так это, если он решит поступить в один университет со мной только потому, что не хочет расставаться. Что, если он потом несколько лет будет заниматься всем тем, что ему не нравится? Наверное, эти мысли отразились на моем лице, потому что он погрустнел, когда дочитал свой рассказ, с таким траурным выражением он спросил «ну как?», будто и не надеялся на что-то хорошее.

Я не ответила и просто обняла его, сомкнув руки на его шее. Пусть он оценит это как похвалу. А я постараюсь запомнить этот момент, вечерний тёплый воздух, немного пыльный внутри башни, закатные лучи врываются в небольшое окно, подсвечивая пылинки. Мы сидим рядом, вокруг никого, полупустой мир, будто бы созданный нашим воображением, где есть всё, что нам нужно и ничего кроме того.

Дневник Сергея. Одиннадцатое июня.

Завтра мой последний день в Нахвальском. А сегодня последний вечер, и этот вечер мне намного важнее. В последний раз я увидел сквозь небольшое башенное окно, как заходит за горизонт солнце.

Я решил провести весь день подальше от дома, бродил вдоль каменистого пляжа, уйдя на несколько километров от того места, где впервые в этом году увидел море. Впервые за две недели я хотел побыть один. Даже телефон был оставлен в доме. Я бродил очень долго и вернулся, когда уже смеркалось. Тем не менее, я знал, что должен встретить закат в башне и направился туда.

Впервые я был здесь один и ощущал, как из этого места исчезло всё волшебство. Не было уже того ощущения погружения, находившего на меня ранее. Теперь не важно, как близко ты был к верхней площадке башни, мир вокруг тебя был таким же реальным, как и всегда. Я залез наверх, выглянул в окно, но не ощутил ничего из тех чувств, что захватывали меня ранее. Я не был каким-то средневековым магом, я не ждал, что из-за горизонта появится красочный парус деревянного корабля. Все эти фантазии рушились на части. Последней каплей стали громкий гул железных ступенек, по которым кто-то торопливо поднимался. Магия этого места исчезла окончательно и теперь его могли видеть другие. Судя по частому женскому дыханию, сюда забирается какая-то другая парочка. Может, они только что приехали и впервые нашли это место. Может быть, они были здесь много раз.

Из люка в полу показалась до боли знакомая голова с серыми глазами и всклокоченной прической.

Что было дальше? Непонятный водоворот наших эмоций, который я не в силах объяснить. Придя домой, я увидел на телефоне одно сообщение от неё, в котором, видимо, она пыталась всё расставить по полочкам. Наверное, всё кончилось. Я около минуты думал, открывать его или нет, но разрядившийся телефон не дождался моего решения, из последних сил завибрировал и отключился. Я решил не думать ни о чём до утра и попытаться уснуть.

Дневник Ольги, Одиннадцатое июня.

Вчера всю первую половину дня Сергей был каким-то отчужденным. Не думаю, что это только от того, что скоро мы поедем домой. Вчера я попыталась… как бы это выразить? Выяснить наши отношения? Это звучит как начало драки, но… Я действительно пыталась понять, что он чувствует по отношению ко мне, и как мы будем общаться дальше. Я хотела спросить об этом как можно мягче, но не получилось. Казалось, что его лицо стало каким-то каменным. Я была уверена, что это пройдёт и на следующий день ждала, что он зайдёт за мной. Он так и не зашёл, может был занят сборами. Я пошла на пляж в надежде, что он догонит меня, так как мы всегда бывали там примерно в одно время.

Но он не пришёл, а когда я заглянула к нему в дом, его дед удивлённо ответил, что Сергей ушёл гулять несколько часов назад. Попытки дозвониться до него не увенчались успехом, телефон оказался выключен. Было очевидно, что он решил не тянуть до последнего дня и вылить мне ведро холодной воды на голову уже сегодня, просто взять и уйти не прощаясь.

Я провела остаток дня дома, ещё раз разобрав чемодан и уложив его заново. Тётка заглянула ко мне в комнату и поинтересовалась, почему это я полдня провела взаперти, и успела ли я попрощаться со своим другом. Я выдавила из себя еле слышное «да» и повернулась к ней спиной, из последних сил сдерживая слёзы; хорошо, что она быстро ушла по своим делам.

Вновь собрав чемодан, я открыла дневниковые записи и начала перечитывать первые главы. Фото. Точно, нужно сделать пару фото с башни. Не важно, что там происходит в голове у парней, нужно просто достигать поставленных перед собой целей.

Было непривычно взбираться по лестнице в одиночестве. Без Сергея, поднимавшегося следом, казалось, будто подо мной пустота, бездна в которую можно сорваться в любой момент. Когда я забралась на башню и увидела его, моё сердце дрогнуло. Прийти сюда в последний день, без меня? Как же это бессердечно с его стороны. Хотелось быть такой же бессердечной, пройти мимо, подойти к окну и сделать фото, а потом молча уйти. Но мои нервы не настолько прочны.

Я подошла и остановилась в шаге от него. Что же делать? Схватить его за руку и всё объяснить? Броситься ему на шею, накричать на него и залиться слезами… Всё это казалось глупым и неуместным. Я молча достала из кармана телефон и уставилась в экран, смахнув свободной рукой каплю, что покатилась по щеке. Несколько движений пальцев и все мои дневники отправлены в сообщении Сергею. Я не знала, что ещё сделать. Всё, на что меня хватило, – просто сказать ему «спасибо за это лето». Он молча смотрел на меня, затем беззвучно зашевелил губами; казалось он не знает что сказать, а может просто не хочет.

А затем я ушла.

Дневник Сергея. Двенадцатое июня. (Последняя запись)

Поезд стучит колёсами, увозя меня из Солнцегорска. С утра поставил телефон на зарядку, но так и не нашёл времени, чтобы прочитать её последнее сообщение, а скорее даже не нашёл в себе храбрости. Сборы увлекли меня, и я то и дело проверял, всё ли на месте. Только сейчас в поезде, я взял телефон и увидел, что Оля прислала мне свой дневник. Даже не читая его, я переправил ей все свои записи, включая эту.

Я отложил телефон на столик и задумчиво глядел на него целую минуту. Я не мог осознать происходящее, но в груди будто бы стало тепло. Будто бы я сел у домашнего очага после долгой осенней прогулки.

Не знаю, что я прочитаю в её дневнике, но думаю, что это честный обмен. Уверен, что добавить туда уже нечего, и наши дневники стоят друг друга. Я выполнил задание на лето и написал эти полтора десятка заметок, теперь в этом тексте часть моей души. Насколько большая часть? Сложно сказать. Пожалуй, я продолжу вести дневник, только если мы с Олей больше никогда не встретимся. В ином случае я скажу ей всё словами. Скажу ей так, как она меня научила, скажу так, как не выразить на бумаге.