До неба и обратно

По всем правила хорошего тона менеджеру Мин Хёку следовало уважительно относиться к новым коллегам. То, что его буквально перекупили у недавнего соперника, мелкой и досадно-упорной «ММ-Соо», не приближало его к небожителям. Точнее приближало — физически, на расстояние вытянутой руки, ведь приютивший его отдел располагался на пятьдесят третьем этаже небоскрёба, в котором строительная корпорация «Гон-энд-Ко Билдингс» занимала четверть помещений.

Ли Мэй методично размешивала свежесваренный кофе. Мин Хёк вряд подозревал, что мысли Ли Мэй крутились водоворотом вокруг его персоны. По крайней мере он даже не поёжился под её долгим взглядом. Ли Мэй не хотела, чтобы её внимание заметили, она желала, чтобы Мин Хёк закашлялся, уронил бумаги на пол, разлил воду из пластиковой бутылки, стоящей возле монитора. То есть искренне желала ему знака от Небес быть внимательнее к коллегам.

Мин Хёк обернулся, поискал что-то взглядом и встал. Ли Мэй и смотреть не надо было, чтобы убедиться: даже не покачнулся, поднимаясь из-за стола и балансируя папкой с бумагами. И в спину идущему по рабочим надобностям Мин Хёку тоже можно было не смотреть.

Ли Мэй опустила взгляд в чашку с кофе, сочла его достаточно размешанным и остывшим. Прикрыла глаза, делая глоток и приказывая себе забыть непочтительного менеджера Мина, много о себе возомнившего. Даже исключительному специалисту подобает сначала выстроить отношения с коллективом, а затем уже проявлять чудеса профессионализма. Ли Мэй проработала дольше в «Гон-энд-Ко Билдингс» и познала тонкости корпоративного стиля, изучила подводные камни и особенности — в пору писать пособие для не столь одарённых работников. Только делиться своими знаниями с Мин Хёком ей не хотелось — из-за его вопиющей неучтивости.

Кофе получился приторно сладким, он слишком остыл и эта сладость перебивала кофейно-молочный вкус. Мэй поморщилась. Мысли о Мин Хёке даже кофе способны испортить! И зачем только она о нём думает?!

Мэй была достаточно сильной, чтобы признать причину: не любила непорядок, а Мин Хёк именно что нарушал устоявшееся равновесие, не следуя правилам. Не только Мэй не нравилось, что Мин Хёк без должного уважения относится к опыту новых коллег, но были и те, которые при виде него забывали собственное имя. Правда, последние обитали за пределами отдела планирования и встречались преимущественно в коридорах.

Но рисовал Мин Хёк изумительно! Даже для архитектора.

Впрочем, он не архитектором пришёл в «Гон-энд-Ко Билдингс», так что Мэй не стоит об этом думать.

Выплеснув остатки кофе в раковину, Мэй сполоснула любимую чашку, промокнула аккуратно бумажным полотенцем и поставила на полку, ручкой вперёд и вправо, чтобы не мешала другим чашкам и чтобы было удобно её подхватить в следующий раз. Говорили, что в «Гон-энд-Ко Билдингс» с каждым этажом добавляется бонусов и удобств работникам. Что ж, Ли Мэй могла подтвердить. Хотя начинала не с сорок второго, а с сорок девятого — почти с середины карьерной лестницы. На достигнутом пятьдесят третьем кофе получался вкуснее, а диваны в зонах отдыха были шире. И в целом в помещениях больше света и простора, так что привкус успешности витал в воздухе.

Ли Мэй привычно посмотрела в потолок, скрывавший оставшиеся три этажа. Там находилось правление, и чем выше, тем важнее посты занимали люди и масштабнее решения принимали. Ли Мэй не волновалась, попадёт ли на следующие этажи, пятьдесят третий уже достаточно хорош. Она знала, что её шансы пройти сквозь высокие двери в зал заседаний правления не как гостья были достаточны — вопрос времени и некоторого усердия.

Она не стремилась принимать судьбоносные для корпорации решения, для счастливой жизни хватало того, что у неё уже было: ум, красота, должность, зарплата и собственная квартира, за которую выплачена ипотека.

Проведя пальцем у донышка чашки, Мэй чуть подтолкнула её вглубь. Кажется, чашка стояла чуть иначе, чем обычно, находясь ближе к опасному краю. Но и задвинуть её так, как было бы удобно Мэй, не получалось.

— Разрешите? — Возле головы Мэй протянулась рука, и крепкие, длинные, как у пианиста, пальцы выцепили из всех чашек чёрную с синими разводами. Чашка Мэй оказалась смещена к стенке, почти зажата другими чашками. — Спасибо!

Рука исчезла, и Мэй зажмурилась. Узнала, кто это был, и пыталась не взорваться негодованием.

Зашумела кофемашина, готовя кофе уже для Мин Хёка. Хлопнула дверца холодильника. Ли Мэй выдохнула, поправила чашку, закрыла шкафчик. И пошла к выходу из кухонной зоны, на ходу приятным голосом озвучив вежливое:

— Приятного аппетита.

Поскользила мимо, избегая даже краем глаза заметить фигуру Мин Хёка.

Да, Ли Мэй не смотрела на того, кто собирался с кофе есть крошечные макароны из пекарни на четвёртом этаже. На того, кто скинул где-то пиджак и теперь белым пятном отглаженной сорочки маячил возле кофемашины. Да, Ли Мэй гордо отвернулась, как только пожелала приятного аппетита.

— Спасибо, — догнало её на пороге. К счастью, отвечать не требовалось.

Мэй дошагала до своего места, уселась в удобное кресло и отвернулась к окну. Потому что рабочее место Мин Хёка располагалось аккурат перед её — через перегородку, позволяющую видеть голову человека.

Тонкая перегородка использовалась для стикеров с заметками, мотивирующих картинок и вдохновляющих фотографий. Главное, чтобы работе не мешало. Ли Мэй нравилось, что на её стороне перегородки висят изображения известных зданий — построенных с участием «Гон-энд-Ко Билдингс» или появившихся раньше, чем «Гон-энд-Ко Билдингс» могла бы поучаствовать в их строительстве. Мэй нравилось смотреть на здания и думать, что своей работой делает мир чуточку красивее и комфортнее.

Теперь же картинки не радовали. Сидящий прямо за перегородкой Мин Хёк перетягивал внимание и неуловимо-неумолимо портил настроение. Даже во время отсутствия Мин Хёка непосредственно за столом его образ незримо сидел там и работал.

За окном, с высоты пятьдесят третьего этажа, открывался шикарный вид на Сеул. И Мэй знала, куда посмотреть, чтобы различить контуры зданий, построенных «Гон-энд-Ко Билдингс». Если позволить воображению пробраться дальше, чем видит глаз, то Мэй различит недостроенные здания и те, которые ещё только в проекте. М-м-м, кое-что из проектов случится при непосредственном участии Мэй, аж сердечко замирало от восторга.

Мин Хёк не вернулся на своё место, и Ли Мэй приосанилась, расправив плечи. Самое время поработать над тем проектом, под который земля ещё не вся выкуплена. Идею подкинул дядя Хван, который и пристроил Мэй в компанию. Конечно, Мэй не отключала мозги, когда дядя что-то ей «советовал», пусть понимала, что отказать вряд ли сможет, но эта идея ей понравилась. Не очередной торговый центр с какой-нибудь новаторской площадкой для каких-то там мероприятий, не клуб для избранных, способных оплатить площадку для гольфа, мишленовский ресторан и уединение со всевозможным комфортом посреди мегаполиса, а действительно полезное и интересное. Ли Мэй предстояло представить, как комплексно разместить и вписать в ландшафт исследовательский центр, спортивно-образовательное отделение и общежитие гостиничного типа. А заодно просчитать стратегию, как получить землю под строительство всего этого и как привлечь дополнительных инвесторов. Дядя Хван, а он занимал должность директора по связям с общественностью, обещал помощь и список лиц, которых можно будет заинтересовать, но и без этого Ли Мэй нравилось просчитывать риски и выгоды от того или иного проекта, как в социально-полезном плане, так и в интересах «Гон-энд-Ко Билдингс».

Центр, где будут изучать, поправлять и пропагандировать здоровье, Ли Мэй назвала коротко — «Феникс». Центр станет местом, которое подарит будущее многим и многим, вернув здоровье и привив полезные привычки. А может, человечество шагнёт дальше и научится отодвигать пределы возможностей человеческого тела без вреда для здоровья. Дяде Хвану предварительное название понравилось, хотя Мэй подозревала, что он вкладывал другой смысл, с человечеством не связанный.

И вот этот проект Ли Мэй хотела вести сама. Вообразить, изобрести, продумать. Подобрать команду, кто сможет воплотить в чертежах и макетах. Отыскать заинтересованных в проекте, тех, кто поучаствует лично и кто — деньгами. Расписать бюджет и представить директорам, чтобы они согласились дать проекту жизнь. «Феникс» Ли Мэй считала своим.

Так какого квисина этот же проект поручили Мин Хёку?! Не назначили его помогать Ли Мэй, а выдали общую идею и приказали проработать детали. Без Ли Мэй. Пошла вторая неделя, как Мэй наблюдает за сосредоточенным на проекте Мин Хёком, игнорирующим законы этики и субординации. Ли Мэй — дольше Мин Хёка работает в компании и в отделе планирования. Она прошла путь с сорок девятого до пятьдесят третьего, добиваясь повышения не красивыми глазами, а профессионализмом и результатами. Она заслуживает уважения!

Досада вспыхнула в груди, словно только ждала упоминания имени Мин Хёка. На языке загорчило неприятно.

Ли Мэй дёрнула ящик стола, в котором прятались леденцы. Вообще-то она не сторонница сладкого, но иногда маленькие конфетки в хрустящих фантиках спасали от тошноты. А Мин Хёк вызывал таковую с завидной регулярностью.

Его сразу привели на пятьдесят третий — этаж, на который многие и не мечтают попасть. За какие такие заслуги, спросила бы Мэй, если бы знала, кто ответит. Мелкая «ММ-Соо» досадно влезала в планы «Гон-энд-Ко Билдингс», но нарушить их не могла. Она как соринка в ботинке — мешала идти, но не останавливала. Так насколько же должен быть гениален Мин Хёк, чтобы его вырвали у «ММ-Соо» и сразу закинули на пятьдесят третий?

Мэй резко крутанулась на стуле. Где этот Мин Хёк? Пусть почувствует возмущение, разрывавшее Ли Мэй, пусть оно пробьёт его толстую шкуру и кольнёт совестью.

Мин Хёка не оказалось нигде. Он должен был допить кофе с мелкими макаронами и вернуться к работе, стучать по клавишам, щёлкать мышкой, всматриваться до рези в глазах в монитор — пытаясь сделать проект раньше Мэй. Но его не было.

Мэй встала, осматривая ряды столов, оргтехнику, раскидистую зелень в кадках, диваны в зоне обсуждения и круглый стол для мозгового штурма за стеклянной стеной. Остальные сотрудники работали, Мин Хёк отсутствовал.

«Каков подлец!» — заключила Ли Мэй с противненьким удовольствием, абрикосовой сладостью леденца расползавшимся на языке. Мэй не могла придумать причину, почему Мин Хёк позволил себе отсутствовать в рабочее время на рабочем месте. Двух недель не прошло, как он ступил на благословенный пятьдесят третий этаж, а уже такие выкрутасы.

И не подумав стать той, кто донесёт на Мин Хёка, Мэй уселась обратно. В «Гон-энд-Ко Билдингс» придерживались мягкой манеры управления, поощряли рвение и исполнительность, создав комфортное окружение. Но бездельников не любили и вычисляли моментально: по продуманно-редким камерам слежения и отметкам пропусков, срабатывающим в контрольных точках.

О! Система пропусков в «Гон-энд-Ко Билдингс» восхищала Мэй. Пропуск давал доступ ко многим бесплатным благам, стоило только его предъявить. Без ограничений. Взамен компания ожидала результатов от работы и лояльность к компании на грани патриотизма, заодно фиксируя, где и чем занимался сотрудник. «Гон-энд-Ко Билдингс» вкладывалась в обустройство рабочего пространства не только для демонстрации потенциальным заказчикам, на что она способна. Подход к организации рабочего процесса действительно давал результаты. Как минимум, это была работа, которую больно потерять.

Так что Мин Хёк не сможет бездельничать просто так. Его заметят и поймают.

Успокоившись, Мэй вернулась к проекту. Список того, что она хочет видеть в центре «Феникс», был готов, но его придётся сокращать. Так что Мэй заранее просчитывала, от чего избавится и как скомпонует оставшееся, чтобы не пострадала общая идея и не порушилась сложившаяся система. Архитектору-художнику в любом случае придётся нарисовать несколько вариантов.

Но интересно, что такого придумал Мин Хёк? Мэй не удалось даже краем глаза увидеть его решение. И кто же из правления поручил Мин Хёку задание, над которым трудилась Мэй? Дядя Хван мог об этом знать больше, Мэй не хотела к нему обращаться, понимала, что в любом случае должна сделать лучше. Это в её интересах — и в интересах дяди Хвана, конечно же.

Рука нырнула в ящик стола за крохотным леденцом. Иногда казалось, что Мэй только с этими конфетками начинала соображать, а расплачивалась приторной сладостью, долго не исчезающей с языка. Но насколько хорош Мин Хёк? Насколько?!

Пустующее место за тонкой перегородкой нахально демонстрировало бесплодность усилий Ли Мэй. Ей не понять, не оценить. Её действительно подвинули в сторону, предпочтя не заметить прошлых заслуг и текущих усилий. И нет, она не недолюбливала Мин Хёка, ничего личного. Она же не знала его как человека и вполне признавала за ним гениальность и прочую ценность для компании. Её возмущали его бесцеремонность и неуважение к старшим. Да, именно это! Мин Хёк вёл себя, словно давно работал, а всех остальных только вот перевели в отдел, ему в помощь, видимо.

Мэй отправила в рот третью конфетку подряд, не доев предыдущую. От удвоенной сладости во рту пересохло. Но рука шарила в ящике, нащупывая четвёртую и не находя. Мэй же не сводила глаз с места за перегородкой, где должна была виднеться голова Мин Хёка и где Мэй не хотела её видеть.

— Возьмите. Кажется, вам нехорошо. — Перед Мэй возникла пластиковая бутылка с водой. Уверенные длинные пальцы с аккуратными бледно-розовыми ногтями — именно эту руку Мэй видела совсем недавно на кухне достающей чашку — одним движением открутили крышку с горлышка.

Мин Хёк отступил, но не отошёл. Его руки, открывающие бутылку с водой для Мэй, чудились возле бутылки без всякой причины. А слова не шли, связанные густой сладостью из-за конфет. И Мэй принять бы помощь, разбавить водой сковавшее язык безобразие. Но это ведь Мин Хёк…

— Кажется, я вам мешаю. — Разумеется, лёгкая насмешка послышалась Ли Мэй, не мог и должен был Мин Хёк насмехаться над коллегой, раз уж пытался помочь.

Мэй обернулась к нему. Серьёзные чёрные глаза смотрели внимательно, выжидательно. Будто Мин Хёк ничего другого, кроме заботы, не имел в виду.

Дрогнувшей рукой Мэй обхватила бутылку. Вода ей была необходима, это факт. Осторожно поднесла к губам, боясь уронить показавшуюся вдруг ненадёжно-скользкой пластиковую бутылку на колени, расплескав воду на ноги и новенькую юбку, — в присутствии непробиваемого Мин Хёка.

Тень присутствия Мин Хёка отступила и вскоре исчезла где-то за спиной Мэй. Первый же глоток из бутылки отозвался облегчением, со вторым Мэй почувствовала себя лучше. С третьим глотком оставшиеся конфетки перестали казаться нечаянным наказанием. И только призрачная обида сдавливала грудную клетку: Ли Мэй теперь обязана Мин Хёку, ей следует хотя бы поблагодарить его. Ей — его. Как того, кто оказался опытнее и разумнее даже в такой мелочи, как леденцы.

Мин Хёк прошёл на своё место и углубился в работу, не поднимая головы, чтобы посмотреть на Ли Мэй. Конечно, поблагодарить вот так, через перегородку, не очень-то достойно воспитанной Ли Мэй, но Мин Хёк и шанса такого не давал. Это одновременно успокаивало и раздражало. Мэй предпочла бы поблагодарить наедине и не бросать драгоценные слова через перегородку, как нечто будничное и прозаичное, будто его помощь ничего на самом деле не значила. Она, конечно, ничего особенного не представляла, Мэй поступила бы так же…

Зажмурившись, Мэй представляла себя на крыше офисного здания, куда её однажды привёл дядя Хван.

«Смотри, — сказал он, — смотри и запоминай. Это не вершина мира, но для этого города «Гон-энд-Ко Билдингс» кое-что значит. И ты будешь её частью, важной частью, если постараешься. Я дарю тебе этот шанс, потому что доверяю».

Мэй смотрела. Здания рядом были ниже, под ногами Мэй и дяди Хвана, отступившего ей за спину. Ветер, неощутимый внизу, вздымал и спутывал кудри, трепал ворот блузки. Мэй осознавала, что предлагаемая «вершина мира» это вовсе не подарок из родственных чувств, но принимала расчётливость дяди Хвана. Он действовал в своих интересах, а ей его предложение подходило, так в чём проблема? А город у ног бурлил осенними красками и суетой на дорогах. Где-то там, внизу, между построенными «Гон-энд-Ко Билдингс» зданиями и торговыми центрами сновали люди. До горизонта, скрывающегося в пыльной дымке, простирался «мир», готовый признать за Мэй право решать, каким он станет.

Да, это Мэй решает, каким попадёт на реализацию проект «Феникс». И это она решает, когда и как поблагодарит Мин Хёка.

Случай представился быстро, как и рассчитывала Ли Мэй. Не то чтобы она мечтала задержаться, оставшись с Мин Хёком наедине, так получилось из-за звонка дяди Хвана, из-за которого она перешла в зону «мозгового штурма». Дядя Хван был краток, только времени хватило, чтобы большая часть коллег отправилась к лифту, Мэй слышала их голоса сквозь наставления дяди Хвана.

Вернувшись, Мэй первым делом увидела макушку Мин Хёка, всё так же склонённую над рабочим столом. Мин Хёк не спешил домой, и Мэй видела этому несколько причин. Первая и важная, понятно-приятная и настораживающе-обнадёживающая — Мин Хёк стремился выполнить порученную ему работу наилучшим образом, чтобы оправдать перевод в «Гон-энд-Ко Билдингс» и высоченную зарплату.

Вторая — проще: Мин Хёку было нечем заняться в свободное время, никто не ждал его дома, а если и ждал, то не радовал своим существованием. И тут Ли Мэй могла бы посочувствовать, но не хотелось. Она тоже жила одна почти всю сознательную жизнь, даже после переезда под опеку дяди Хвана. В семье дяди Хвана никто не обрадовался «лишнему рту» и «деревенской девчонке», только дядя Хван относился с теплом. Но Мэй справилась. Жила в отдельной квартирке, училась, завела подруг, с кем-то встречалась — осторожно и не всерьёз, помня, что теперь принадлежит семье Хван.

Вряд ли Мин Хёк сталкивался с такими же проблемами, они росли в разных мирах.

Мэй выключила компьютер, поглядывая на макушку Мин Хёка. Медленно сложила документы в стопку и спрятала в стол. Ещё медленнее собрала сумочку, проверила в ней кошелёк и телефон. Осмотрела офис. Не все успели уйти, но пустых столов, освещаемых косыми лучами вечернего солнца, было больше.

Всего-то и надо, что позвать Мин Хёка. И поблагодарить вежливо, когда поднимет голову.

Всего-то — позвать по имени. Произнести мягко и твёрдо «менеджер Мин».

Мэй поправила клавиатуру, выровняв её параллельно краю стола, подвинула на середину подложки мышку. На столе Мэй, в отличие от соседних, не было ничего личного. Мэй предпочитала не выставлять фотографии родных, она их носила в бумажнике; обходилась без милых мелких игрушек, призванных создавать настроение; держала из канцелярии только необходимое. Радовало, что на перегородке висели действительно вдохновляющие творить картинки зданий и ничего лишнего.

Но это означало, что Мэй разве что невидимую пыль смахнуть осталось — и можно благодарить Мин Хёка.

Поднялся и ушёл ещё один коллега, на прощание кивнув «задумавшейся» Мэй. За спиной Мин Хёка теперь простирались только опустевшие столы. А позади Мэй…

Она обернулась, пробегаясь взглядом по офису и возвращаясь обратно.

Чёрные глаза смотрели прямо на Мэй. В упор и с прищуром.

— Я хотела… — начала Мэй твёрдо. Шум откатившегося кресла прервал её.

— Менеджер Ли, позвольте спросить. — Мин Хёк не просто поднялся. Он обогнул столы, приблизившись к замершей от удивления Мэй. — Позвольте спросить, — понизил он голос до проскальзывающей мимолётно хрипотцы. Его пальцы оперлись на поверхность стола, без них безупречно пустую. — Вы меня боитесь? Или я вам нравлюсь?