До того, как пришла тьма

Из века в век бывает так,

Что всем испортит жизнь чудак -

Поверит слепо в клевету,

И канет мир наш в темноту.

Чьи-то надежды и мечты

Разрушат всё, чем жил здесь ты!

Чьи-то деяния сотрут

В пыль, в мелкий сор тяжёлый труд.

И по итогу что сказать?

Сам виноват. И исправлять

Никто не будет за тебя.

Иди. Верни нам свет, дитя.

От автора

- Сюда?

- Вроде бы нет, не этот путь.

- Тогда сюда?

- Да. Иди вслед за мной.

Два тёмных силуэта, один высокий, а другой совсем низенький, освещали дорогу масляными лампами, но огонь почти не рассеивал мрак. В подземном тоннеле было очень темно. Кроме того, у пещеры имелось много ответвлений и сбиться с пути было легче лёгкого.

- Ты уверен, сынок? – с тревогой в голосе произнёс на следующей из развилок мужчина, и по лёгкой сипоте в голосе стало понятно, что он не только стар, но и простужен. - Здесь всё так похоже. Это место почти ничем ни отличается от тех, что мы уже прошли.

- Это оно, пап. Видишь? – пальчики ребёнка лет эдак пяти-шести, облачённого в потрёпанный пуховик слишком большого для него размера (а потому и несуразно подпоясанного), не смогли дотянуться до выцарапанного на камне сердечка, в который были вписаны буквы «Д» и «В», да плюс между ними.

- Это вы рисовали, да?

- Не мы, я. Вероника начала сомневаться, и я… - малыш неподдельно горько всхлипнул и крепко зажмурил глаза, а через мгновение резко замотал голой, как если бы хотел стряхнуть с себя наваждение. Этот жест выглядел столь взрослым, он нисколько не соответствовал возрасту мальчика. Да и интонация, с которой тот произнёс свои последующие слова нисколько не соотносилась с его юным внешним видом. – Короче, нам сюда. Я уверен.

Мальчик указал рукой на ответвление тоннеля, но глаз от сердечка не отвёл, а потому не увидел, каким грустным и вместе с тем недоверчивым взглядом посмотрел на него отец. Собственно, быть может, даже смотри мальчик на него, то ничего бы он не заметил. В пещерах было слишком темно. Трепыхающиеся в лампах огоньки давали очень мало света. Благодаря им были видны разве что покрытые помётом летучих мышей тёмные камни и облачка пара, срывающиеся с губ. Всё же вокруг было очень холодно. В пещерах всегда холодно. И пробирающий до костей мороз заставил взрослого мужчину громко хлюпнуть носом, а после вытереть нос тёплой шерстяной варежкой. Он даже кашлянул несколько раз, прижимая ладонь к груди, как если бы нутро его сильно болело из-за болезни, но мальчик на эти звуки не обернулся. Напротив, он наконец-то отвёл взгляд от нацарапанного на стене пещеры сердечка, прекратил бездеятельно стоять и сделал первый шаг в избранном им направлении. Этот шаг был медленным. Таким, как если бы ребёнок проходил через внезапно уплотнившийся воздух. Но, само собой, никакой аномалии в пещере не было. Подобное произошло только из-за погружённости мальчика в собственные мысли.

Прошло немногим более семи лет, как он был здесь в последний раз, но эти годы порой казались ему семью веками. Слишком глубокие перемены произошли как во всём мире, так и в нём самом за это время. Исчез глупый подростковый задор, утихло неуёмное любопытство, пропало бесстрашие. Он повзрослел, а взрослые намного чаще детей перед тем, как сделать что-то, задаются вопросами: «Зачем? Для чего? Что в результате выйдет?». Увы, юности такой мудрости не хватает. И потому один недалёкий парнишка пятнадцати лет, заполучив в свои руки древний фолиант, не задумался, не остановился в своих тщеславных стремлениях…

«Возможность попробовать что-что новое, получить опыт в невероятном, возможность исполнить свои сокровенные мечты… Ах, как же это вкусно!» - с задором подумал Дима и, улыбаясь своей подружке, сказал:

- Вероничка, сладкая моя, харэ дрейфить. У нас всё получится.

- У меня дурное предчувствие. Может, вернёмся?

Предложение заставило пятнадцатилетнего парня упереть руки в бока. Он посмотрел на девушку с возмущением и недовольством. Его сердце нисколько не тронул обеспокоенный взгляд серых глаз и то, каким нервным движением поправила Вероника свои светлые волосы.

- Дим, ну давай вернёмся. Давай. Пожалуйста.

- Ага, то есть мы только ради вот этого вот сюда припёрлись?

Говоря, Дима поднял с пола пещеры один из булыжников и нацарапал на стене достаточно крупное сердечко. Его собственное сердце при этом стучало в раздражённом темпе, а потому содеянного ему показалось мало. Поглядев на виновато молчащую девушку, Дима сперва нацарапал внутри сердечка их инициалы, и только потом спросил:

- Вот ради этого, да, Вероника?

- Какой же ты дебил. Я просто пытаюсь донести до тебя, что мне страшно. Понимаешь, мне страшно! – истерично взвизгнула девушка, и в тот же момент её налобный фонарь замерцал.

- Ба, нашла чего бояться. Темноты, как маленькая, боишься, что ли? Так у меня в рюкзаке запасной фонарь и даже батарейки.

- Да я не темноты боюсь, - тут же огрызнулась Вероника и попутно шлёпнула себя по тому месту на поясе, где крепился её запасной фонарик.

- Тогда чего-ты? Всё, твой светильник опять нормально пашет.

Налобный фонарь девушки действительно больше не мерцал, но её лицо спокойнее не стало. Напротив, разговор Веронику разозлил. Она недовольно поджала губы и с полминуты молчала, прежде чем произнесла:

- Можешь называть это бабской придурью, но всё внутри меня кричит, что нам надо вернуться. Мне не нравится эта пещера. И книга твоя тоже не нравится… В конце концов, ты, конечно, просил тебя не спрашивать, но всё-таки. Дим, вот откуда у тебя эта жесть какая странная книга?

Ненадолго парень замялся. Во-первых, тон вопроса больше походил на ультиматум. Во-вторых, ему безумно нравилась Вероника, он любил её и поэтому хотел быть честен с нею. В конце концов, именно так он представлял себе жизнь в паре. Чтобы если и имелись секреты, так только общие.

… Чего он не представлял, так это как объяснить любимой всё, что с ним произошло.

- Не хочешь мне ничего говорить, - тут же озлобилась девушка. – Требуешь тебе помогать, но ничего говорить не хочешь. А, может, я не хочу вот так вот?

Фыркнув, Вероника развернулась, чтобы уйти, но Дима ухватил её за локоток и сказал:

- Блин, Вероника. Ну чего ты, а?

- А ты чего? Чего ты молчишь? Что скрываешь?

- Да ничего такого.

- Тогда расскажи мне уже всё.

Дима посмотрел в глаза Вероники, и понял, что на этот раз девушка ни на какие уступки не пойдёт. Ему это было неприятно, он даже тяжело и устало вздохнул, прежде чем скосил взгляд на фолиант, что нёс подмышкой. Фолиант был обёрнут в кусок старых обоев, и такая обложка хорошо скрывала его истинную суть. Но… Но если ты кого-то впускаешь в свою жизнь, то нужно быть готовым с этим человеком событиями этой самой жизни делиться. Их никак нельзя прятать под старыми обоями, а потому Дима отпустил руку Вероники и всё же сказал:

- Ладно. И да, можешь мне не верить, но никакой жуткой истории нет. Реально нет. Никто не приходил ко мне посреди ночи в чёрном балахоне, не стучали в мою дверь некие сектанты, не нашёл я ничего в кладовой школы, когда из-за дебоша на уроках меня завалы разгребать заставили в качестве трудотерапии. Реально ничего такого не было…

- Дима, мне пофиг, как оно не было, поэтому хватит фантазировать, - с раздражением перебила девушка. – Тебе пора перейти к тому, что произошло на самом деле. Я вообще-то именно это хочу знать.

- Ну, - взлохматил он рукой тёмно-русые волосы, - было бы чего рассказывать. Предки ушли к тётке на семейные посиделки, а я, так как с ними посрался, остался дома. Пошёл в душ. Думал, что помоюсь, гнев на них пройдёт. Но ничерта меня не отпустило. Из-за этого я вышел из ванной да в отместку полотенце, которым вытирался, на пол швырнул. Потом поуспокоился, конечно. Всё же поднял полотенце, в ванную его понёс. А там, прикинь, прям сбоку раковины, уже эта книга лежит. Вот и всё, собственно.

- Что «всё»? – нахмурилась Вероника. - Разве ты не задался вопросом откуда она на раковине образовалась?

- Конечно, я задумался над этим. Но я так и не нашёл ответа, да и всё так банально выглядело, что… Наверное, именно по этой самой причине я нагонял таинственность и ничего тебе не объяснял.

- Ладно, тут тебе не сложно поверить, - согласилась Вероника. - Уж хвастать ты мастак, а тут реально ничего не цепляет. Однако, Дим, отчего именно тебе эту книгу подсунул кто‑то? И отчего только ты понимаешь написанное?

Задав вопрос, Вероника поправила джемпер и, смахнув с ближайшего валуна пыль да грязь, уселась на камень. Она явно намеревалась расспросить своего парня обо всех подробностях, и Дима, хотя ему нисколько не хотелось на эти расспросы отвечать, сел ближе к подружке. Вместе с тем прошло его раздражение. Он вдруг осознал насколько у него ноют ноги, и оттого захотелось заныть ему самому.

«М-да, добирались мы до этих пещер трындец как долго», - устало подумал он.

- Дим, так почему только ты написанное понимаешь?

- Наверное, я избранный. Может, же такое быть?

- Может, - ответила Вероника и ненадолго поджала губу. – Не, действительно может. Недаром это самый популярный сюжет у киношников, что самая жуткая фигня отчего-то вдруг начинает происходить с самыми банальными задротами.

- Слушай, не нагнетай. Я ничерта не задротот, да и где тут жуткое? Где страшное? – яро возмутился Дима. – Если бы не темнота в этой заднице мира, то более спокойное место ещё поискать надо. Ни шума машин, ни мусора.

- Это-то и пугает. Какого лешего люди сюда ещё народную тропу не проложили? Вот где засрано, там и безопасно.

Дима звонко рассмеялся. Ему вдруг сделалось весело, и его смех разрушил некую напряжённость. Вероника тоже улыбнулась, а затем даже взяла ладонь Димы в свою. Парень тут же с удовольствием сжал её пальчики.

- Знаешь, мне как-то на всё это пофиг. Но меня всерьёз задевает, что ты мне не веришь.

- Тебе я верю, а вот этой жути, - кивнула девушка на книгу, что Дима положил подле себя, - нет.

- Но она реально работает. Смотри.

Вытянув свободную руку, Дима сосредоточился, и по центру его ладони тут же вспыхнуло пламя. Не огромное. Так, как огонёк от зажигалки. Но глаза Вероники всё равно выражали восторг, ей явно хотелось научиться также.

- А ещё эти пещеры, - продолжил говорить Дима. – Про них же в интернете ни слова, но книга была права – они есть. И теперь, когда мы в шаге от чего-то невероятного, ты предлагаешь сбежать?

- Наверное, нет, - не особо уверенно сказала Вероника, но Диминой уверенности хватило бы на сотню человек.

- У меня всё получится. У нас получится, - сказал он, и Вероника, мягко улыбнувшись, спросила с наигранным задором:

- Тогда пошли, да?

- Да.

Дима ответил столь поспешно не столько по причине того, что хотел поскорее сделать всё, что так настойчиво требовала книга. И не столько по причине того, что, пока Вероника по новой не начала сомневаться, следовало идти. Он просто хотел как можно скорее потушить огонёк в ладони. И нет, нисколько он не обжигал кожу Димы. Просто чем чаще он проделывал этот «фокус», тем больше ловил себя не непонятном беспокойстве. Некое предчувствие шептало: «Не надо, а то сгоришь на ерунде».

«Хватит, надо сперва сделать всё, что велит книга. Вдруг и правда этот огонь пока для меня опасен», - подумал Дима, а потому поспешно поднялся с камня.

- Блин, - тут же простонала Вероника. – Давай ещё немного посидим здесь? Я так задолбалась идти и идти.

- Ха, вообще-то я тоже.

Дима вернулся на камень, и там парочка молча посидела ещё пару минут. А затем Вероника хитро улыбнулась и поцеловала Диму в губы. И хотя не был этот поцелуй их первым, обоих ребят охватило приятное волнение. Эти двое были по-настоящему влюблены друг в друга. Влюблены первой яркой любовью. Также, многое их объединяло: постоянные ссоры с родителями, один класс, общие интересы, включая желание научиться менять этот мир. Они со времён первого просмотра «Гарри Поттера» мечтали стать магами. И что тут сказать? Всякий подросток чем-то увлекается, и мечта стать магом ничем не хуже, стремлений прочих стать рок-музыкантами, великими учёными, миллиардерами или звёздами подиума. Интересы у всех разные, но именно эти интересы влияют на поступки. Так что, если будущий инженер начинает конструировать, то начинающий маг жжёт свечи и вовсю призывает духов. Для подростков это развлечение. Мало кто из них думает, что на некий ритуал кто-то во вселенной захочет откликнуться. Да ещё и тот, кого приглашать в наш мир никак не стоит…

- Я люблю тебя, - прошептал Дима и покраснел. В его возрасте было сложно признаваться в подобном, поэтому слова «я люблю тебя» впервые сорвались с его губ.

- И я тебя. Очень.

Сердце Димы радостно забилось. Пожалуй, никогда ранее он не чувствовал себя таким счастливым, а потому он хотел было прижать Веронику к себе, чтобы снова поцеловать её. Но девушка ловко увернулась и, покинув камень, рассмеялась.

- Ну уж нет, - через смех сказала она. – Когда я поцелую тебя снова, ты уже станешь магом и никак иначе. Давай, пошли заканчивать мутотень с твоим причастием к великому.

- А и да, - испытав невероятный азарт, согласился Дима, и они, следуя подсказкам в книге, продолжили идти. Благо, до места, где находился алтарь из белого мрамора, было уже совсем близко.

- Ого, зачётненько, - оценила новый зал пещеры Вероника. – Только глянь какая красотень.

- Ага, - разглядывая непонятные, но интересные для взгляда узоры на алтаре, согласился Дима. – И всё как в книге.

- Отлично. Раз всё так, то закончим мы быстро. А то тут, знаешь ли, трындец как холодно.

Сказав так, Вероника начала стягивать с себя одежду. Она нисколько не стеснялась, так как без ничего Дима видел её и не раз. Да ещё фонари, которые они расставили по периметру зала, всё равно не давали нормального освещения, из-за этого во всех подробностях девичье тело было не рассмотреть.

- Ты, главное, не переживай, - счёл нужным сказать Дима. - Там написано, что нужна кровь, но про количество ни слова. Поэтому только маленький порез. Один единственный.

- Да хватит талдычить одно и тоже, ты мне это уже раз в сотый говоришь, – с раздражением воскликнула Вероника и смело легла на неуютный холодный алтарь. – Всё, приступай. Здесь звездец как холодно, поэтому чем быстрее ты справишься, тем быстрее я согреюсь.

- Блин, мне стрёмно тебя резать.

- Не, ну ты нормальный? – уставилась на него девушка с возмущением. - Ты же сам меня уговаривал.

- Знаю, но…

- Короче, Дим, я сама согласилась, так что давай. Это ведь немыслимо круто. Представляешь, мы сможем открыть врата в другой мир. В другой мир, вау! И, право слово, кто знает? Вдруг это не кто-то явится, чтобы учить тебя заклинаниям, а мы проскользнём, покинем это серое болото и отправимся в мир реального волшебства. Где магия такая же обыденность, как гамбургер.

Вероника поглядела на своего парня влюблёнными глазами. Дима улыбнулся в ответ и одновременно закончил последние приготовления к ритуалу.

- Окей. Сейчас зачитаю эту абракадабру и всего один маленький порез. Помни, всего один маленький порез.

Вероника с тоской закатила глаза, и из-за этого стало яснее некуда, что в настоящий момент из них двоих больше всего переживает он. Поэтому Дима поудобнее устроил в руках книгу и принялся за чтиво.

Сила откликалась на его зов. По другому, собственно, и быть не могло. Ритуальный круг был построен по всем правилам. Древние слова, не раз звучавшие в голове мальчика во сне, проговаривались им с правильной интонацией. Спящая доселе энергия пришла в движение. Она подчинялась приказу мага, никак не вникающего в потаённую суть фраз. Дима знал, каков будет конечный итог, и этого ему было достаточно. Так что он решительно ухватил нож за рукоять и (уже не так уверенно) поднёс его к шее любимой. Ему снова захотелось сказать: «Не бойся, Вероника, всего капля крови». Он хотел так сказать, но побоялся насмешек девушки, а потому молча коснулся лезвием тонкой кожи и замер.

Диме было страшно - сделать больно человеку, да ещё и любимому, оказалось для него сложной задачей. А затем он сам не понял, что произошло. Вроде бы действительно едва царапнул кожу подружки, как вдруг будто бы нечто с силой толкнуло его под руку. В следующее мгновение Вероника ухватилась руками за горло, а сам Дима выпучил от ужаса глаза. Нож вошёл в тело девушки глубоко, где-то на треть лезвия. Его любимая захрипела от боли и страха, на губах её появилась кровь. Но ещё больше крови полилось на алтарь из раны.

- Вероника.

От испуга Дима словно лишился голоса, из его горла вырвался только шёпот, да и сам он словно утратил подвижность. Дима застыл, не зная, что ему делать, но вскоре ничего и нельзя стало бы поделать. Полные ужаса глаза Вероники начали медленно закрываться, а алтарь вдруг засветился да так, что этот свет резанул по глазам Димы.

- Вероника, - жалобно простонал парень и, через силу, открыв глаза, дотронулся до безжизненной ладошки. – Я не хотел, Вероника. Это не я. Я не хотел так, не хотел…

Будучи донельзя растерянным, Дима мог бы причитать долго, но тут сильные, даже свирепые, порывы ветра заставили его убрать руки от девушки. Движение воздуха подняло каменную крошку и пыль. Чтобы сберечь зрение, парню пришлось прикрыть глаза сгибом локтя. При этом его движение вышло таким резким, что он нечаянно уронил фолиант, но в настоящем Диме не было дела до его драгоценной книги. Ему было до чёртиков больно. Его сердце разрывалось на части из-за того, что произошло с Вероникой. А ещё ему было страшно, и этот страх вынудил Диму всё же выглянуть из-за сгиба руки.

Ветер всё ещё свирепствовал, заставляя жмуриться, но Дима смог увидеть, как безжизненное тело Вероники поднялось над алтарём. Её кровь, словно вокруг возникла невесомость, тоже поднялась в воздух и осталась капельками висеть в нём. Это уже было жутко. Однако, едва Дима набрался смелости, чтобы подойти ближе, как тело его девушки стало чернеть и исчезать по кусочкам. Выглядело всё это так, будто плоть тлела сродни обычной бумаги, и, превращаясь в пепел, оседала на землю.

- Да что же это такое? - жалобно пролепетал Дима.

Паренька сковал смертельный ужас, но через страх к нему всё равно подкралось осознание, что пока ещё в его силах нарушить ход ритуала. Для этого ему всего-то нужно было выйти за пределы ритуального круга, однако… однако, Дима не мог сделать ни шага. Ни вперёд, ни назад. А пепел тем временем затрепетал и закружился вихрем, пока не превратился в тёмное-фиолетовое смазанное пятно портала. И нет, нисколько бы не получилось у Димы осуществить свой тайный план. Ни за что не получилось бы у него с разбега попасть в чужой таинственный мир, это осознание тоже пришло к нему. А потому он с трепетом наблюдал, как это из чужого мира (мира, из которого уже были высосаны все соки) в нашу реальность ступают пятеро уродливых старцев-карликов. Вместо глаз у них были выпуклые наросты более светлого оттенка, нежели остальная белёсая кожа. Кончики их длинных носов едва не касались нижней губы. Короткие ноги выглядели кривыми, а животы вздутыми.

- Ты справился, глупый потомок магов.

- Да-да, ты справился.

- Вот только, будучи идиотом, совсем не подумал, что с тобой играют в смертельно опасную игру, - язвительно сообщили морщинистые уродцы на своём древнем языке, и всё же Дима прекрасно понял их речь. Он не раз слышал этот язык во сне, и, видимо, там научился ему.

- Я. Я. Я, - начал заикаться подросток и, наконец, пролепетал. – Эм-м, а кто вы такие?

- Мы создатели нового царства. О да, на эти земли вновь вернулась Чудь Белоглазая. Мы вернулись в этот мир. Ха-ха, благодаря тебе, между прочим. Право, ты прекрасно справился со своей задачей, малыш-маг. И твоя вселенская глупость достойна памятной награды.

- Чего он там хотел, Магрим? – с кривой ухмылкой проскрипел другой карлик.

- Он хотел увидеть чудеса.

- Ха! Так он уже узрел нас, и, значит, глаза ему больше не нужны.

- Погоди, - коварно улыбнулся тот, кого звали Магримом, - этот глупец возжелал не только этого. Он хотел не просто увидеть чудеса, но вовсю мечтал сам стать чудом и при этом нисколько не стареть.

- Ах-ха-ха, - протянул уродец со смехом. – А что, пусть он отныне только чудесным образом молодеет. Это ещё веселее!

Все карлики жутко рассмеялись и вдруг единовременно притопнули левой ногой да после хлопнули в ладони. При этом раздался такой грохот, что Дима вздрогнул. Оцепенение тоже вмиг спало с него. Честно, он даже не подумал наклониться за фолиантом, а просто рванул со всех ног прочь из пещеры. Инстинкт самосохранения требовал от него этого.

- Поймаем его? – ещё услышал он за спиной.

- Не-е, пусть бежит, дурачок. Всё равно от смерти своей не скроется.

- Да, займёмся другим. Как я соскучился по настоящему делу в этом заключении!

Большего слух Димы не смог уловить. Да и паренёк был не в том состоянии, чтобы останавливаться и прислушиваться Ему было плохо, больно, страшно! Он не мог представить, как ему теперь жить без Вероники, и как вообще заявиться домой. Что ему делать? Рассказать предкам? Молчать?

… Честно говоря, этот страх был в Диме даже сильнее ужаса осознания, что он натворил тех ещё дел. Карлики-маги намеревались сотворить с миром нечто ужасное. Дима не знал, чего именно они хотят, но он почувствовал их злобу, их намерения.

«Хоть бы всё обошлось. Ну, пожалуйста», - умоляюще поднял он глаза к небу, когда вышел из пещеры на солнечный свет.

Увы, в тот же миг солнце закрыла тёмная грозовая туча. Подобное показалось Диме дурным предзнаменованием, а потому он всхлипнул от горя и наконец-то кристально чётко осознал - некоторые вещи лучше не делать. Никогда.

- Это оно? Это место?

- Да, здесь всё произошло, - тихо ответил своему спутнику ребёнок и выровнял огонь лампы так, чтобы тот в будущем светил ярче. Взрослый мужчина поступил аналогично. Темнота сразу попятилась, попыталась скрыться в укромных уголках.

- И что теперь, сынок?

- А теперь жопа, пап. Теперь можно терять надежду, - раздражённо сказал мальчик.

- В смысле?

- Ну, мне хотелось верить, что книга осталась лежать где-нибудь здесь, но… но, конечно же, эти твари её унесли.

Слова были правдивы. Из постороннего, чужого в пещере, валялись только пыльные полусгнившие тряпки, некогда бывшие одеждой Вероники, пара покусанных мышами свечей, давно потухшие фонарики и нож… нож, покрытый бурыми пятнами.

- Неужели это всё? Подумай, сынок, подумай. Ты же у меня умный парень, придумай что-нибудь.

- Есть шанс, конечно, что я вспомню, - размыслив, сказал мальчик. - Я же прочитал все страницы книги, так что их содержимое здесь, в моей голове. Нужно только как-то пробудить мою память.

- И как мне помочь тебе?

- Пап, не будь дураком, никаких волшебных пилюль, чтобы вспомнить все события своей жизни, нет, - в ещё более раздражённом тоне ответил ребёнок, а после грустно вздохнул и сказал: - Свет. Сделай хотя бы так, чтобы здесь было больше света, а я пока постараюсь вспомнить.

Мужчина задумчиво поджал губы. Пожелание сына было не так-то просто исполнить, у него ведь не было при себе никакого фонарика или хотя бы факела. В их распоряжении имелись только две едва работающие масляные лампы. Самодельные. Тяжёлые.

- Блин. Может, мне встать повыше, а? – задумчиво предположил мужчина и, не дождавшись от сына ответа, вскарабкался на алтарь да поднял вверх руку с лампой.

Держать тяжёлую лампу вскоре стало утомительно для него, но бедняга старался не думать об этом и не шевелился. Отчасти ему помогало созерцание лица мальчика. Он видел, какая возникла на нём сосредоточенность.

Последующие полгода Дима жил не своей жизнью. Он кардинально изменил быт. Забросил увлечения мистикой и превратился в на редкость послушного подростка. Его родители (будучи людьми нисколько не верующими) даже сходили в церковь и поставили в благодарность свечку. Они вознесли хвалу богу, так как сочли, что не иначе божественное вмешательство помогло их сыну преодолеть трудный переходный возраст. Им ни на секунду в голову не приходило, что таинственное исчезновение девочки из того же класса, в котором учился их сын, могло быть столь тесно связано с переменами в их ребёнке. Они не знали, что Дима и Вероника встречались. Они не знали, что их мальчик уверял следователя, что ничего-то он о судьбе Вероники не знает. Они не были в курсе всего этого. Всё знал один только Дима, но за лучшее он предпочёл забыть прошлое, как страшный сон. Наверное, у него это даже получилось. Постепенно вечера за просмотром сериалов перешли в общение с друзьями. Дима вновь начал ходить в спортивную секцию, согласился развлечься на дискотеке, и вскоре радости разгульной юности захватили его без остатка. Но, увы, ненадолго. И, как ни странно, предвестником грядущих жутких событий стал не ряд новостей о природных катастрофах, а хмурое замечание мамы: «Дим, а чего тебе твои вещи малы не становятся? Ты чего, как будто не растёшь вовсе?».

После этого последовали еженедельные замеры роста, и через полгода (тогда, когда все волновались из-за обилия пожаров, цунами, засухи, наводнений и прочего) его родители забили тревогу из тревог – их сын не просто не растёт, а ещё и уменьшается! Тогда пришло время сдачи различных анализов, бесконечных посещений докторов и даже регулярных семейных визитов в церковь. Последнее казалось Диме сущей глупостью, но он покорно делал всё, что ему велено. Намного страшнее для него выглядело признаться, что он знает причину своего недуга – это всё проклятие жутких карликов, некой Чуди Белоглазой.

Однако то, что Дима продолжал хранить свою тайну, не говорило о том, что он не пытался справиться с нависшей над ним бедой. О нет, парень досконально прошерстил интернет в поисках того, кем же могут быть уродливые слепцы, и как вообще можно снять с себя их злые чары. Но ничего толкового о Чуди Дима не отыскал, да и заклинания из сети не помогли. А вскоре его дни стали наполнены совсем иными заботами.

- Ха, ну ты блин даёшь! Как ты про это мог не слышать? – искренне удивился Димин сосед по парте Витька. – Везде же пишут, что обнаружен подземный город. Я все выходные даже провёл за просмотром чего там ушлые блогеры нарыли на эту тему.

- Слушай, я загородом с предками был, а на нашей даче сеть едва ловит. Там вообще, походу, хоть фильм ужасов снимай, ничерта нет, кроме речки-говнотечки, – пояснил Дима, прежде чем едко усмехнулся. – А с чего у тебя к заброшкам интерес такой? В археологи заделался, что ли? Так ты свои завалы в комнате сперва разгреби, даже новую цивилизацию откроешь. У тебя там явно новая жизнь завелась.

- Ребят, да он вообще не в теме! – ничуть не обидевшись, громко воскликнул Витька и загоготал. Но другой Димин одноклассник не стал смеяться, а пояснил:

- Фишка в том, что механизмы там обнаружили до сих пор работающие. Причём всё типа чистый стимпанк. Крутится, вертится. Шестерёнок до дуры.

- Ого, – округлил глаза Дима.

- На, сам глянь.

На экране телефона было именно то, о чём ребята сейчас говорили, да и название статьи соответствовало, а потому Дима решил, что вряд ли это розыгрыш над ним. Но вот то, что…

- Да пранк над идиотами это, - уверенно заявил он. – Ради хайпа кто‑то расстарался.

- Ага, я тоже так думаю, - согласился тот самый одноклассник, что совал Диме телефон под нос. - С чего бы это при углублении шахты на нечто внеземное наткнуться? Но сделано зашибись. Реально клёво. Если даже рисовали, то вообще ништяк. Я тут, кстати, одну игруху гамал, и там графон тоже на высоте...

Димин сосед по парте, слушая отзыв по игре и при этом наслаждаясь отсутствием учителя после звонка, принялся раскачиваться на стуле. Из-за длины его ног смотрелось всё это как в «Ералаше».

- Ха, а чё за название игрухи? – заинтересовался отзывом Дима, но тут кто-то из девчонок позади него пронзительно завизжал. - Ты это чего, Марин? – ошарашенно спросил Дима, оборачиваясь. Девушка в ответ только указала подрагивающей рукой на окно.

Окно было закрыто вертикальными жалюзи так, что Диме с его места улицу было почти не видно. Ламели специально прикрыли, чтобы яркое весеннее солнце не мешало учёбе. Однако, и сквозь щели Дима разглядел нечто неладное. По этой причине он быстро встал и, суетно пройдя между партой и стульями, дёрнул за цепочку управления. Жалюзи рывком отъехали в сторону, и всем стало видно, как из-за ближайшей многоэтажки в небо по спирали неторопливо поднимается что-то чёрное. И это был не дым, и не птицы. Нет, нечто плотное и тягучее, отдалённо напоминающее гудрон, вздымалось к небесам.

- Ого. Что это за лажа? – спросил ни пойми у кого Витька, и весь класс затараторил предположения. Одно хлеще другого.

Дима вынужденно слушал предположения ребят, но сам в панической беседе не участвовал. Он смотрел на небо и отчётливо ощущал, сколь быстро забилось сердце в его груди. Предчувствие вопило о беде. С потоком же, пока ребята обсуждали его, происходили быстрые изменения. Едва чёрная масса достигла огромной высоты, как она разлетелась, словно брызги салюта.

- Красиво-то как, - тут же сказала одна из девчонок, но Дима не был с ней согласен. Ему сделалось на удивление мерзко и стыдно.

«Трындец, стыдно-то мне отчего?» - ещё успел он подумать головой, прежде чем внутренний голос сказал: «Как отчего? Это всё ты натворил».

Эта мысль не просто обрушилась на Диму. Он вмиг ощутил себя беспомощным, как тогда в пещере. Его ладони нервно сжались в кулаки, щёки покраснели от переживаний, трясущиеся губы поджались. Но его состояния ребята не заметили, они были сосредоточены на том, что творилось за окном.

Тёмный поток устремлялся всё выше и выше, при этом увеличивая радиус. Он, словно нефтяная плёнка на поверхности океана, быстро распространялся по небосводу, рассыпался чёрными каплями. Одновременно с этим вдали стал виден ещё один схожий поток. И ещё один. И ещё. Они так же, как и первый, сперва поднимались ввысь по спирали, а затем, распрямившись, словно вялые цветы, поставленные в вазу, взрывались каплями мрака.

- Что это? Инопланетяне?

- Какое-то биооружие?

- Не знаю, - звучали испуганные голоса ребят.

Это «не знаю» было последним, что услышал Дима, прежде чем чёрные капли превратились в кляксы. Они сначала медленно, а затем стремительно принялись расти, поглощая бирюзу майского неба, закрывая собой яркое тёплое солнце.

- Же-е-есть, - протянул Витя, когда в классе резко потемнело.

- Блин, я боюсь, - наперебой запричитали девчонки.

В мире воцарились сумерки. Солнца почти не было видно. Его яркие лучи старались пробиваться сквозь крошечные щели, оставленные непроницаемой чёрной массой, но этого было недостаточно для первой половины дня. Приближался полдень, а ощущение было таким, будто вокруг царил глубокий вечер. Из-за этого Дима чувствовал, будто оказался в могиле – тёмной, холодной, сырой.

- М-да, кто там заказывал апокалипсис? – совсем не весело пошутил Витька

- Заткнись, дурак.

- А чего заткнись? Прикольно. Уроков сегодня точно не будет.

Ответ вызвал лёгкие смешки. Дети были напуганы, конечно, но всё ещё могли смеяться. Им нисколько не верилось, что тьма может прийти надолго.

- Прости, но я больше не могу, - едва не плача, сказал мужчина, а затем со стоном опустил подрагивающую руку с лампой вниз и устало сел на пол пещеры. На лице его отражалось отчаяние. Из глаз ручейками потекли слёзы.

- Па, прекращай сырость разводить, - тут же разозлился мальчик, а там, со злостью швырнув в стену один из мелких камешков, добавил. – Знаешь, если кому здесь и стоит плакать, так это мне. Это я, как полный придурок, повёлся и теперь ничерта не могу исправить. И что, как тебе, пап, легче от этого моего признания?

- Нет.

- Вот и мне от твоих слёз не легче. Сам же мне говорил, что слезами делу не поможешь. Так что давай, прекращай.

Подобный разговор взрослого и ребёнка выглядел нелепо. Они как будто поменялись ролями, хотя в действительности никаких детей в пещере не было. В ней находилось двое взрослых людей. Переживших очень многое людей. Чрезмерно многое.

- Да, Дим, ты прав. Конечно, я зря расклеился. Но мы столько добирались до этого поганого места, что я начал верить – стоит прийти сюда и всё разрешится.

- И как оно разрешится?

- Не знаю. Как-то само собой, что ли, - попытался пошутить мужчина, и ребёнок поддержал его улыбку. Это сподвигло отца мальчика на продолжение разговора в более оптимистичном русле. – Знаешь, Дим, иногда выход из самой паршивой ситуации кроется в какой-либо ничтожной мелочи. Вспомни досконально то, что здесь было. Подумай. Может, возможно, как‑то время повернуть вспять, а?

- Если бы это было возможно, то обратно в прошлое я точно не хочу. Для меня достаточно было пережить его единожды, - грубо ответил мальчик, но было видно, что он всерьёз задумался над советом. Ведь повернуть прошлое вспять, изменить его – это была его сокровенная мечта.

К настоящему дню тьма держалась всего два с небольшим месяца, но жизнь на планете уже кардинально переменилась. Растения чахли и гибли, им не хватало света и тепла. Людям тоже не хватало света и тепла. И жителям стран, которые считались жаркими, пришлось тяжелее всего. Солнечные батареи перестали работать, а ветряки не производили достаточно электроэнергии. Северные страны, продолжающие использовать атомные реакторы, ещё как-то держались, но и там подача электричества стала непостоянной из-за нагрузок на сети. В результате положенные за сутки часы света (время, когда появлялась возможность включить лампочку и обогреватель) население ждало с нетерпением.

- Ну когда же уже? – с тревогой спросила мать Димы.

- Да погоди, - ответил ей муж, - всего на минуту включение задерживают.

- А что, если нет? Что если не на минуту?

Ответ на вопрос не понадобился, так как электричество всё же дали. Отец Димы тут же звонко рассмеялся.

- Ну вот, всё. Чего ты переживала?

Мать промолчала, чтобы не объяснять очевидное - электричество сейчас означало жизнь. Именно поэтому все люди так его ждали. Все, кроме Димы. Дима нисколько не страдал от холода. Когда он ощущал, что мороз подбирается к нему совсем близко, он ставшим привычным усилием призывал огонь, но не выпускал его наружу, а держал внутри тела. И этот огонь грел его. Однако, ни его родители, ни прочие так не умели. Не умели, хотя, быть может, могли. Диме было страшно пробовать учить других людей своему умению. Ведь тогда могли последовать вопросы, а ответы на них… Нет, ответы на них ему не хотелось произносить.

- Фу-х, наконец-то этот пуховик снять с себя можно, - с облегчением вздохнула мать и, отбросив стёганое пальто на диван, положила руки на масляный радиатор. Он был уже очень горячим, но женщина так замёрзла, что с лёгкостью касалась металла. Жар ей нравился больше холода.

- Эй, полегче, не то сгоришь, - прокомментировал отец Димы, и его жена, всё же убрав руки от радиатора, буркнула:

- Погреться не дашь. Вообще жизни с тобой нет. Всегда не было, всегда мог найти к чему придраться и даже теперь… - голос женщины стал истеричным, но резко прервался. Мать Димы замолкла и, виновато глянув на сына, сказала: - Пойду обед готовить.

Съестных припасов пока ещё хватало, но просто так в магазине еду уже нельзя было купить. Правительство с прошлого месяца начало выдавать населению недельные пайки, причём нормальные. В них были и крупы, и тушёнка, и консервированные овощи. И всё же централизованное распределение продуктов питания пугало людей. Все понимали, что если ситуация не изменится, то вскоре паёк будет уменьшен. Ведь со дня на день должна была наступить осень. А за осенью всегда следовала зима. Насколько ледяной эта зима была бы? И стоило ли ждать весны, если без нормального прохождения лучей солнца никакие посевы не взойдут никогда?

- Телевизор, что ли, включить? – задумчиво пробубнил отец Димы и взял в руки пульт. Раньше он не представлял своей жизни без телевизора. Даже если ничего толкового по каналам не показывали, то Димин отец включал телевизор для фона. – Эй, мать, включить телек, а?

- Как хочешь, только если автомат снова вылетит, я тебя прибью. Не хочу сидеть без электричества и тепла, покамест электрика ждём, - донеслось с кухни.

- Вот, дожили, - с брюзжанием обратился отец к Диме, устроившемуся в кресле, чтобы почитать книгу, покуда свет (а, значит, и освещение) в квартире есть. – Теперь уже два радиатора и телевизор – это непозволительная роскошь.

- Ну, электрики правильно всем автоматы заменили. Всегда дураки найдутся впустую электроэнергию жечь.

- Вот такие, как ты, благоверный ты мой, - с ехидством поддержала слова сына женщина и ненадолго сунула свой нос в комнату, чтобы укорить супруга. – Вот к чему тебе телевизор? Там всё равно одни помехи. Выступление какого-либо очередного политика только через час будет. Сам знаешь. До этого никто ничего транслировать не станет.

- А и бес с ним, мне всё равно так приятнее, - упёрто ответил мужчина, после чего уселся на диван и демонстративно включил телевизор. Тут же раздалось противное шипение.

- Хотя бы на беззвучный режим поставь.

- Тогда зачем я телек включал? – поразился сказанному отец.

- Не знаю, я тебе сразу сказала, чтобы не включал. Меня этот звук раздражает.

- Да тебя всё раздражает, - огрызнулся мужчина, прежде чем смирился. – Ладно, убавлю звук, раз он тебе жить мешает.

Мать Димы с укоризной покачала головой и вернулась на кухню, откуда уже распространялись приятные ароматы пищи. Дима тоже ничего не сказал родителю. На упрямство отца он смотрел с равнодушием, так как отчасти был с ним согласен. Диме самому ужасно хотелось выйти в интернет, но в настоящем это стало чем-то из сферы фантастики. Интернет больше не работал, а потому мальчик уткнулся в книгу, хотя история в ней не казалась ему хоть мало‑мальски интересной. Недаром за семнадцать лет своей жизни он ни разу и не брал это произведение с книжной полки. Одной тоскливой аннотации хватало с лихвой.

Однако, вскоре Дима вчитался, строки постепенно стали для него увлекательными. Он даже пропустил мимо ушей разговор родителей о том, как хорошо, что для их сына покамест не требуется одежда большего размера. Было достаточно того, что на той неделе мама достала из гардеробной старые вещи, которые так и не отправились к младшему троюродному брату. И куртка, и утеплённые штаны, и варежки – на Диму всего хватало, чтобы не мёрзнуть, поэтому им не пришлось идти на барахолку, чтобы обменивать еду на чьи-то старые шмотки.

- О, наконец-то, - вдруг радостно сказал отец и в предвкушении потёр ладони – начиналась трансляция новостей.

Мама Димы тут же прекратила уборку по дому и едва вспомнила про то, что надо бы сперва проверить, как там будущий обед, а только потом присаживаться на диван. Дима так не суетился, но всё равно не стал дочитывать последний абзац до начала новой главы, а загнул край страницы и устроился возле отца. Вся семья ждала новостей.

Увы, сигнал шёл с помехами, да и оптимизмом выступление президентов на мировом совете не отличалось. Зато, быть может, это был исключительный случай, когда политики решили показать обычным людям неприглядную правду. Они не стали думать о том, что истина может привести к панике, а открыто признали – в настоящем ничего поделать с катастрофой нельзя.

- Да как это нельзя? – аж покраснел от возмущения Димин отец и разразился гневной тирадой, но жена вскоре прикрикнула на него.

- Тише ты! Они какой-то специальный репортаж сейчас покажут.

Судя по всему, кинооператором был далеко не профессионал (так дрожала камера, и столь скудные комментарии доносились до зрителей). Но это было не важно. Главное, этот человек сумел проникнуть под землю, в механизированный город, что был открыт незадолго до катастрофы мирового масштаба.

- Видите? Смотрите внимательно, - вдруг прошептал голос кинооператора.

И все люди действительно увидели и поняли. Отныне не имелось никаких сомнений, что тьма оказалась результатом работы странных механизмов.

- С космической станции видно, - между тем начал пояснять некий голос за кадром, - что чёрная плёнка на небе сродни солнечным батареям. Некто собирает энергию нашего солнца немыслимым для человечества способом. И для чего – неизвестно.

- А разрушить всё это к едрене фене нельзя, что ли?! – со злостью воскликнул отец, и диктор, словно услышав его вопрос, продолжил:

- Попытки провести диверсии не увенчались успехом. Наше оружие неспособно уничтожить эти механизмы. Их окружает некое защитное поле…

Дима опустил голову. Чувство вины давно прогрызло в его душе огромную дыру и эту пустоту с удовольствием занял страх. Чем больше мальчик корил себя, тем больший страх перед могуществом карликов охватывал его, тем больший ужас он испытывал от того, что однажды правда об его участии во всей этой истории вскроется.

«Но ведь… Но ведь я даже помыслить не мог, что такая мелочь, как какая-то книга, может изменить весь мир и даже уничтожить всё человечество» - проскользнуло в его мыслях, как Димин отец вдруг ударил кулаком по столу и в ярости выкрикнул:

- Да врут они всё!

Грохот и вопль отца вырвали Диму из тягостных размышлений.

- Ты чего, пап? – прошептал он в испуге.

- Хватит, - тут же через слёзы сказала мама Димы. – Замолчи, не пугай мальчика.

- Врут они. Врут. Они-то найдут куда спрятаться. Наверняка у них будет какое‑нибудь убежище с ядерным реактором, где даже тысячу лет без хлопот прожить можно, а вот мы…

- Успокойся. Пожалуйста, успокойся, - тихо попросила мама Димы, но муж её не услышал.

- Вам будет оказана помощь, продолжится выдача пайков, - передразнил диктора отец и жёстко осведомился у экрана: - А что дальше? Что будет, когда не вырастет трава и погибнут водоросли в океане? Чем мы будем, чёрт вас подери, дышать? Почему никто не говорит о таких «мелочах»?

Некогда заданный отцом вопрос въелся в Димину память, и в настоящем пульсировал у него в голове. Содержание кислорода действительно значительно снизилось, а это заставляло паниковать куда как больше, нежели холод и голод.

«Нет, надо успокоиться. Хватит бояться. Не для того я всё рассказал отцу, не для того мы несколько месяцев тащились через промозглую пустошь, чтобы умереть в пещере карликов, так ничего и не сделав!» - вдруг пронеслось у него в мыслях.

Дима, чтобы подстегнуть свою память, встал с пола пещеры и начал собирать всё вокруг себя в одну кучу: истлевшую одежду, старые неработающие фонари, нож, свечи. Кстати, по раздумьи свечи он не стал складировать со всем остальным, а поставил на камни и зажёг их одним прикосновением.

- Меня от этого волшебства в дрожь бросает, - тут же признался Димин отец. – Как это только у тебя получается?

- Не знаю, - пожал мальчик плечами. - В той книге было сказано, что огнём можно управлять, и я, прочитав об этом, загорелся желанием уметь также. Вот и попробовал. И раньше пробовал, конечно, но не получалось. А тогда всё вышло. Само собой.

- И всё? То есть ты просто хочешь что-то поджечь, и оно горит?

- Нет, не так, - улыбнулся Дима непониманию отца. – Сначала я зову огонь к себе. А там, когда он откликается, то ощущаю, как нечто тёплое искорками бежит по венам к сердцу. Это и больно, и чертовски приятно одновременно. А затем сердце колотится как бешеное, но зато разогревает искорки так, что мне даже нечем дышать. Тогда я касаюсь чего-либо или просто пристально смотрю на что-нибудь. И эта вещь загорается. Если может гореть, конечно. Камни вот просто греются. Наверное, если разогреть огонь внутри себя достаточно сильно, то даже камни расплавятся. Но мне страшно призывать огонь такой силы. Боюсь, сердце не выдержит. Мне кажется, что тогда я сам запросто сгорю.

- Это просто жуть какая-то.

- Да, это жутко. Но знаешь…

- Знаю что? – спросил Димин отец.

- Мои ощущения отчасти похожи на ощущения глубокого горя. Когда умерла мама, я чувствовал тоже самое. Во мне горела уверенность, что моё сердце вот-вот не выдержит и разорвётся. Что ещё чуть‑чуть и меня не останется в живых.

- Тогда это действительно жутко.

- Нет, так как это всё можно вытерпеть. А вот маму… маму уже не вернуть.

На глазах Димы блеснули слёзы, но, потекли они по щекам или нет, было не понятно. Мальчик опустил голову очень низко. Он чувствовал себя виноватым. Во всём.

Мать Димы умерла в конце третьего года тьмы. Она повесилась. Не смогла выдержать то, во что превратилась её жизнь. И никто не осудил её за это. Скорее, люди даже вздохнули с облегчением. Благодаря этой смерти, их общих запасов пищи теперь хватило бы на более долгий срок.

Люди теперь жили небольшими общинами. Лишь единицам из десятков тысяч повезло попасть под правительственную программу спасения. Их тайно увезли куда-то, где ещё была электроэнергия и под светом специальных ламп выращивались растения. Прочие люди остались неприкаянными живыми мертвецами и постепенно сбились в стаи, чтобы попытаться совместно пережить тяжёлое время. И так как жизнь нынче была сосредоточена вокруг генераторов, то ради выживания сами собой возникли странные порядки.

Некоторые умники продолжили добычу нефти и производили электричество путём её сгорания. Возле буровых вышек выросли закрытые посёлки, накрытые герметичными колпаками, призванными не дать улетучиваться кислороду. Там над полями горели лампы дневного света и продолжались сельскохозяйственные работы. Были даже выгоны для скота. Кто-то рассказал Диме о том, как там всё отлично устроено. Кто-то, у кого имелась мощная военная рация и нашлись друзья в таком сообществе. Однако, отец Димы на восторг сына отреагировал вяло. Он сказал, что подобные сообщества долго не продержатся. Кислорода, являющегося неотъемлемой частью процесса сгорания, становилось всё меньше. И однажды того О2, что нефтяники производили на своих плантациях, оказалось бы недостаточно для всех их нужд.

Были те, кто выживал по-иному. «Труд и движение – жизнь!» - оптимистично заявляли они. Вместо нефти электричество в их бункерах вырабатывали сами люди. В обязанность каждого входило по несколько часов в день крутить педали на специальных установках.

Также, нашлись умельцы, что подчинили себе энергию ветра и воды, хотя это было опасное направление развития технической мысли. Движение воздушных масс начало меняться из-за изменения климата, а реки в зимнее время промерзали до дна. Света солнца, проникающего сквозь щели завесы тьмы, едва хватало, чтобы их водам отогреться летом.

Но ещё больше было людей, которые ничего стоящего так и не придумали. Не всем суждено родиться отличными инженерами-изобретателями. А потому многие пошли древним путём спасения и принялись за вырубку мёртвых лесов. Они бесконечно жгли дрова в намерении согреться и медленно и неотвратимо умирали. Безысходность поглощала их так же, как в одном из известных рассказов про девочку со спичками.

В похожей общине оказалась Димина семья. И они бы очень хотели иной судьбы для себя, но не вышло. Там, где люди наладили свою жизнь, пополнения населения никто не жаждал. Попрошаек отпугивали сначала выстрелами в воздух, а затем и более прицельно – в голову. Территории оазисов тщательно охранялись. И Димин отец так и не смог пристроить в один из них свою семью. А собственными умениями создать нечто с нуля он не обладал. Вроде и знал как инструмент в руках держать, но одно дело уметь стены шпаклевать, проводку прокладывать, доски строгать, детали паять, а другое агрегат какой‑либо построить. Для этого ему надо было, как минимум, книгу с подробной инструкцией найти. А где эти полезные книги нынче сыщешь? В первый же год общественные строения стали разбирать на топливо. И бумага ценилась лишь как отличное средство для растопки. Столько учебников и научных трудов оказалось сожжено!

- Мама, - ошарашенно произнёс Дима, когда увидел покачивающийся на верёвке труп матери и в ужасе прижался к отцу.

Несмотря на свои двадцать с небольшим ему теперь было на вид не больше десяти лет, а потому смотрелся он очень жалко рядом со взрослыми. Совсем как малыш.

Отец машинально погладил сына по голове, но его движения были какими-то одеревенелыми. Горе сковало его. А затем в какой-то момент он вздрогнул всем телом, упал на колени и закричал, прямо-таки завыл от горя. Это было страшно. Дима даже оторопел. Ему никогда ещё не доводилось видеть такого беспросветного отчаяния. И лишь ехидный голос в голове, прозвучавший отчего-то голосом карликов Чуди Белоглазой, шепнул: «Это ты виноват. Запомни, глупый маг. Ты».

- Это я виноват. Я во всём виноват, - тихо вымолвил Дима. – Нельзя было быть таким беспечным. Надо было сначала трижды подумать. А то и все семь раз!

- Мы пришли сюда не сожалеть, а пытаться исправить содеянное, - в строгом тоне напомнил отец, хотя в его глазах не было никакой веры. В них не светился даже слабый огонёк надежды.

- Исправить? А что ты хочешь исправить, дурачок?

От звука этих слов оба человека вздрогнули. Дима округлил глаза и вовсю уставился на мерзкого морщинистого карлика. Этот уродец явился один, но вскоре к нему присоединились остальные четверо его собратьев, хотя каким образом они появились в этой пещере было толком неясно. Глаза едва улавливали молниеносное движение чего-то вращающегося. А затем миг, и это нечто останавливалось, оставляя на месте себя металлическую клетку, внутри которой находился очередной карлик. Затем прутья клетки раскрывались, как бутоны цветов, чтобы выпустить своего хозяина наружу. Наверное, это был некий транспорт, но Дима никогда не видел ничего подобного и уж точно не знал, как такое в принципе может работать.

- О да, это наш дурачок вернулся. Узнаю его мерзкий запах, - противно захихикал карлик, что прибыл последним, когда жадно втянул в свой длинный нос воздух.

- Ничего удивительного, люди до сих пор предсказуемы, - зевая, сказал другой. – Не было сомнений, что Магрим прав.

- Я всегда прав, - с ворчливой ноткой в голосе сказал третий старец, а затем с угрозой обратился к мальчику. – Итак, к чему тебе делать новую глупость, маг? Зачем ты пришёл? Тебе мало нашего подарка? Ещё один хочешь?

«Раз они пришли сюда, да ещё все вместе, то чего-то боятся», - сквозь пелену окутавшего его страха вдруг понял Дима. И, наверное, это произошло из-за того, что последние годы он жил в ужасе, вот и научился чувствовать страх чужой.

Осознание подарило столь желанную надежду. Увы, оно же её и отняло, так как причину для боязни карликов Дима не видел.

«Время. Мне стоит потянуть время», - однако, пришло к нему решение, и Дима спросил:

- Не нужны мне ваши «подарки». Нисколько! А вот зачем вы создали тьму я знать хочу.

- Какую ещё «тьму»? – наигранно удивился Магрим, но другой карлик, тот, что ранее зевал, недовольно проворчал:

- Бу, брось притворяться, братец. Ты же понимаешь, что он говорит про наше миленькое Каменное Небо.

- Я хотел пошутить, - недовольно буркнул Магрим.

- Ну уж нет, шутить о том, что нам, слепцам, темнота неведома, мне наскучило ещё три тысячи лет назад. Иначе пошути.

- О чём это ты с ними беседуешь, сынок? – между тем шепнул отец Диме. Он не понимал ни слова. Однако, мальчик не стал ничего пояснять родителю. В настоящем было важнее слушать.

- Иначе? Хорошо, как ты предлагаешь пошутить?

- А давай мы расскажем ему правду? Это будет более интересной шутихой.

- Хм. Может, и да, - подумав, согласился карлик и хитро улыбнулся, прежде чем обратился к Диме. – Ты ещё маленький и глупенький, ты не поймёшь, что такое Каменное Небо, пока не узнаешь - однажды ваш человеческий Белый Царь заставил Белоглазую Чудь уйти из этого мира. Он сжигал заживо наш народ, говоря, что мы не созданы для света, что деяния наши несут в себе только зло, а потому и лик наш оскорбителен для людей. И тогда, когда нас осталось всего пятеро, мы сумели найти того, кто помог бы нам преодолеть границу мира, кто открыл бы для нас врата в иную реальность.

- Горстка нас, чудов, отправилась в неведомые края, - прохрипел другой карлик.

- Верно, - подтвердил Магрим. – И там мы познали тайну из тайн. Мы овладели секретом бессмертия. И, будучи магом по крови, ты должен догадаться, в чём заключён его особый ингредиент, хи-хи-хи. Чувствуешь, о чём я говорю?

Уродец повернул голову в сторону Димы и уставился на него так, как если бы мог мальчика видеть. При этом кожа на его глазных наростах немного раздвинулась и стали видны мутные белые прорези. Однако, Дима, пожав губы, молчал, хотя прекрасно понял, каких слов от него ждут. Из-за этого Магриму пришлось договаривать самому.

- Там, где начинается бессмертие, жизнь заканчивается. Мы заберём себе ваш свет, и оставим от земель, что вы, люди, считаете своими, лишь мёртвый холодный камень. И тогда перед нами откроется новая вечность.

- Даже если всё так, то почему я должен счесть это смешным? – наконец с возмущением сказал мальчик. – Разве в этом есть хотя бы доля шутки?

- Есть, есть, - довольно проговорили карлики и хищно заулыбались.

- Ты, дурачок, никто иной, как прямой потомок Белого Царя. Мы чувствуем это в мерзком запахе твоего тела, - усмехнулся Магрим, прежде чем оскалился, показывая заострённые зубы, и рассмеялся. – Ха-ха-ха. Твой предок почти уничтожил Чудь, он изгнал последних из нас, а ты вот взял и призвал Белоглазую Чудь обратно!

Наверное, нужно бояться семь долгих лет. Семь долгих лет просыпаться посреди ночи, ощущая липкий пот на спине, оборачиваться на каждый шорох, всё время ждать некой беды, чтобы в какой-то момент устать от этого так, чтобы уже ничего не бояться. Дима понял, что от слов карлика ему должно быть страшно, но не страшно совсем. Напротив, он ощутил облегчение, так понял, наконец-то понял, что ему делать!

«Я сейчас нахожусь в месте силы. Этот зал способен помочь воплотиться любой магии, даже я справлюсь… Я? А что мне делать? Мне так нужна помощь! – вновь впал в отчаяние Дима, прежде чем перед его внутренним взором ярко возникло лицо Вероники, а затем и одна из страниц древней книги. Взгляд Димы сосредоточился на строках: - Первое правило жизни – это огонь, и самый яркий огонь - белый. Правящий им никогда не допустит величие тёмных сил».

Да, когда-то эти слова казались Диме написанными лишь для красоты. Но теперь они обрели для него очевидный смысл, а потому Дима привычно мысленно потянулся к горячему ядру планеты и требовательно позвал его пламя к себе. Как и обычно, оно откликнулось. По венам пробежали колючие искорки, и они нашли своё пристанище в сердце. Однако, на этом Дима не остановился. Он отбросил первобытный страх смерти, прикрыл глаза и начал собирать в себе жар немыслимой силы. Сердце от нагрузки забилось в сумасшедшем ритме. Голова мальчика закружилась, но он старательно копил и копил внутреннее пламя.

- С ним что-то не так. Я чувствую… Не-е-ет, он призывает силу! У него получается! – вдруг закричал Магрим, но нисколько не успел помешать.

- Первое правило жизни – огонь. И первый его шаг - разрушение, - негромко сказал Дима, когда открыл веки. На месте его глазниц пылало белое пламя.

Вместе с этими простыми словами горячий подземный слой планеты дёрнулся и стал вырываться наружу. Поверхность сотрясло от землетрясений. Лава вырывалась из вулканов наружу. Горячая расплавленная порода проникала в подземные тоннели Чуди Белоглазой, заполняла их и разрушала находящиеся там механизмы.

- Нет! – завизжал кто-то из карликов и попробовал применить чары. У него это не вышло. Огонь опалял нити мрака, что он выпустил из своих пальцев. Тогда уродец, выхватив из-за пояса длинный мясницкий нож, попытался пырнуть им Диму, но попытка убийства тоже не удалась. Тело мальчика, казалось, стало невозможно горячим. Лезвие раскалилось добела, и расплавленным металлом потекло на пол, не коснувшись даже одежды. Карлик тут же с воплем выпустил более‑менее целую рукоять из рук. Кожа его ладони обгорела.

Разрушения продолжились. Огонь буйствовал так же, как миллионы лет назад на самой заре зарождения планеты. Излучатели Каменного Неба плавились в нём, и лишённая подпитки чёрная плёнка рухнула с неба на твердь.

- Первое правило жизни – огонь. И второй его шаг – смирение, - бесстрастно проговорил Дима.

Подчиняясь его воле, пламя принялось отступать в обозначенные ему пределы. Местами земля продолжала обваливаться, но бурные реки лавы постепенно теряли свою мощь. Равновесие мира возвращалось. Реки прогрелись, лёд растаял, и воды снова зажурчали. Моря и океаны пришли в движение. Тёплый ветер задул над землёй и принёс первые дождевые облака. С них звонко закапали живительные капли. Они впитывались в почву и насыщали влагой уснувшие семена.

- Первое правило жизни – огонь. И третий его шаг – оберег.

Все пятеро карликов неистово завизжали. Под их ногами запылало пламя. Они прыгали и скакали, боясь коснуться земли, но ничего не могли поделать. Огонь жёг их пятки так, что в конце концов Магрим на последних остатках сил совершил свою последнюю волшбу. Желая сбить пламя, он обрушил пещеру. Камни посыпались с потолка. Их вес расплющил колдунов Чуди, но ни Диму, ни его отца обвал не затронул. Вокруг них образовалась огненная сфера.

- Идём, - безжизненным голосом сказал Дима и пошёл вперёд сквозь каменную породу.

Мужчине ничего не оставалось, как идти вслед за сыном по создаваемому огнём тоннелю. Ему было до смерти страшно, но пламя его отчего-то не обжигало.

- Дима, что это? Что это было? И что с тобой, сынок? – бесконечно спрашивал он, но Дима не отвечал, покуда не вывел отца на поверхность.

- Первое правило жизни – огонь. И последний его шаг – не давать никому над собой власти дольше необходимого. Тот, кто не откажется от своей силы, принесёт миру смерть.

- Дима? Ты о чём, Дима?!

Мальчик не ответил. Он посмотрел на сияющее на бирюзовом ясном небе солнце и улыбнулся. Как можно объяснить элементарное? Как донести, что ему больше не страшно? Какими словами выразить, что в его душе наконец-то настал мир?

И на этой мысли человеческое сердце не выдержало собранной им силы огненной стихии. Оно перестало биться.