До встречи на солнце

Странно, в какой период мы перестаём верить в сказки, в волшебных существ. Ведь в детстве мы были твёрдо убеждены, что всё это существует, а потом — бац! — и мир переворачивается с ног на голову, точнее, становится серым. Вот мне интересно, что случается в этот период под названием «бац». Кто-то может сказать — это взросление, но это так банально. Нет, тут что-то другое. Нет, вы не подумайте, я не ною и я не инфантильная, а вполне взрослая женщина. Просто... эх.

Автобус приближался к конечной остановке, тем самым выдернув Еву из размышлений. И снова она не могла поймать нить — хотя казалось, ещё пять минут, и она разгадает тайну утраченной веры в мир. Она покачала головой, натянув капюшон, и посмотрела в окно автобуса. Снова дождь. Этот дождь идёт будто целую вечность.

Автобус остановился. Ева вышла из него и, как обычно, оставила зонт дома. Но её это совсем не заботило, и даже то, что она может заболеть. Можно будет отлежаться дома, принимать лекарства и законно жалеть себя. Ева медленно шла домой — единственное, что огорчало, — мокрые кеды, которые уже хлюпали. Вокруг люди торопились, бежали. Три девицы визжали и пытались как можно быстрее бежать на каблуках. Убежать от дождя — забавно, будто это не вода, а какая-то токсичная жидкость. Хотя с нашей экологией это вполне возможно. Но какие краски всё приобретает под дождём — сочно-тёмные. Это же красиво, — думала она, бредя в сторону дома.

Ева дошла до дома, встретив соседку. Та считала Еву странной, потому что «как так — молодая женщина и живёт одна». Как вы поняли, эта «милая» соседка всегда лезла со своими советами и мнением, даже если её не просили. Ева улыбнулась, кивнула и пошла дальше, показывая на наушники в ушах. Она точно не променяет прекрасную песню, что играла сейчас, на разговор с соседкой. Кстати, соседку звали Варвара Степановна — да, да, я понимаю, о чём вы подумали, и наверняка улыбнулись. Ну, я надеюсь — это же забавно.

Ева наконец была в своей квартире и тихо выдохнула. Сняла насквозь мокрые кроссовки, увидела зонт на полке и пригрозила ему пальцем, будто это он специально забылся дома. И тут же к ней выбежало её «мурчащее счастье» по имени Пуфик, или Плюшка, или «сколько можно прыгать на стол». Он был её советником, слушателем, а иногда и критиком, когда, подняв свой пушистый хвост, гордо уходил в другую комнату.

Ева прошла на кухню. Пуфик крутился около ног. Она покормила маленького проглота, улыбаясь тому, как он уплетает еду. Телефон противно запищал. Ева достала его из сумки и, увидев имя звонившего, покачала головой — это звонил её редактор, её босс. Ева была журналистом, но не обольщайтесь — она не писала про моду, звёзд и прочее, она не проводила расследования, и её статьи не были сенсациями.

Ева ответила на звонок: — Да, здравствуйте, Александр Васильевич. У меня же сегодня выходной вроде.

— Ева, деточка, не ворчи. Ты хуже нашей уборщицы тёти Люси, а ей уже шестьдесят. Есть задание для тебя — в соседнем городе открывается новая больница. Съезди туда, опиши это событие кратко и по теме, как ты можешь. Всё, давай, всю информацию вышлю по СМС. Пока.

— Стойте... Да, до свидания.

Спорить с ним было бесполезно. Значит, завтра командировка — новая больница. Вот это уровень Евы. Хотя она не жаловалась — она могла увидеть новые места, но при этом далеко не отъезжать от дома.

Ева пошла собирать все необходимые вещи, после, взглянув на СМС и всю информацию, села перед телевизором и ужинала, над чем-то смеялась, хотя сама не понимала над чем. Это глупое шоу всегда её веселило, наверно.

Рано утром был её поезд. Было туманно и холодно. Холод будто стремился проникнуть под кожу и заморозить и без того заторможенных и сонных людей ранним утром. Ева плотнее запахнула куртку и ждала прибытия своего поезда. Небо казалось серым и тяжёлым после вчерашнего затяжного дождя. Хотя и сегодня обещали дождь, и вроде всю неделю. Вот он — июнь, лето — одно лишь название. Ева хмурилась, хотя и жару она не любила, точнее, не переносила её.

Услышав приближение электрички, она села в новенький вагон около окна. Она смотрела на людей через окно — одни бежали на вокзал, другие, будто замершие скульптуры, смотрели в одну точку. Эта картина ещё больше удручала, будто жизнь и цвета исчезли за ночь, смылись вчерашним дождём.

По вагону ходила девушка-проводница и проверяла билеты. Она будто выбивалась из этой картины — слишком улыбчивая, румяная, слишком яркая что ли. Ева подумала, что это она поглотила все краски этого мира, а может, она злая колдунья. Ева тихо похихикала от своих мыслей. Что только не придёт в голову, когда не высыпаешься.

Поезд мчал — проносились деревья, какие-то деревеньки. А что если взять и сойти на незнакомой станции, и поселиться в одной из таких деревенек, забыть про всю суету города? Нет, это глупость какая-то. Ева выкинула эту мысль из головы.

Через пару часов Ева прибыла в город, в который её отправили. Она никогда не была в нём, но пока ехала в такси до отеля, заметила, что он довольно милый — много зелени и красивых зданий.

На следующее утро, как положено, Ева приехала к этой больнице. Она была только построена — новенькая, с чистым парком вокруг. Всё казалось таким ухоженным, даже стерильным. Но радости от этого вида Ева не испытала — за этим фасадом скрывались боль и болезни. Это была больница для детей с онкологией.

Ева тяжело вздохнула, осматривая территорию. Чтобы никто не видел её хмурого выражения лица, она натянула дружелюбную улыбку и пошла по дорожке, ведущей к больнице. Вокруг бегали дети, весело смеясь, будто даже не подозревая, что за место.

Больница казалась монстром, который готов в любую секунду поглотить этих бедных детей, их надежды, их детство.

Внимание Евы привлекла девочка, которая играла на лавочке с куклой, весело смеясь. Девочке на вид было лет пять, не больше. Её белые кудрявые волосы больше походили на одуванчик. Она сама была похожа на лучик солнца, чем на ребёнка, словно маленький ангел в красивом голубом платьице.

Вдруг девочка подбежала к Еве и с искренним любопытством начала смотреть на неё: — Здравствуйте! Почему взрослые все такие серьёзные и хмурые?

Вопрос девочки застал Еву врасплох. Она пожала плечами и, не найдя что ответить маленькой девочке — она и сама не знала ответ на этот вопрос, — сказала первое, что пришло в голову: — Вырастешь — поймёшь.

Но очевидно, такой ответ не устроил девочку. Она насупилась и продолжила смотреть на Еву. Ева подумала: «Какая настырная, и почему она пристала именно ко мне?»

— Алёнка! — услышала Ева голос женщины, которая подошла к девочке и взяла её на руки. — Вы простите её, она очень любопытный ребёнок, — женщина с доброй улыбкой извинялась перед Евой за свою дочь, неся её на руках и всё так же мягко говоря что-то ребёнку.

Ева заметила, что Алёна оставила свою куклу на скамейке. Ей показалось странным, что кукла была уже не новая, явно пожившая своё. Обычно современные дети такие игрушки выкидывают или забрасывают в самый дальний угол дома.

Девушка подхватила игрушку со скамейки и решила отнести её на ресепшен клиники. Пока шла с куклой в руке, непроизвольно вспомнила про свою любимую игрушку — Тигрулю. Это был потрёпанный тигр, но он был самым ценным для неё, как сокровище.

Где же он теперь? Куда делся? Может, его отдали, или от старости он стал совсем негодным, и его выкинули? Ева пыталась вспомнить, но так и не смогла — будто в один момент он просто исчез. Странно, но от этой мысли она почувствовала себя предателем — что забыла про лучшего друга.

Отдав игрушку, она направилась в кабинет главврача, который ожидал её. Главврач дал интервью для статьи и провёл экскурсию. Стены были в ярких оттенках, с нарисованными героями из мультфильмов. Вся эта аляповатость будто пыталась отвлечь, как ширма. Ева поёжилась — она не хотела знать, что скрывается за этой ширмой.

Больница теперь казалась театром с красочными декорациями, скрывающими настоящую драму.

Главврач с упоением рассказывал, что эта больница оборудована новейшими аппаратами и какой профессиональный персонал работает здесь. Ева кивала и записывала речь на диктофон, но сама почему-то вспомнила ту девочку. Интересно, она нашла свою куклу? Догадались ли её родители спросить на ресепшене?

«Глупые мысли, — думала Ева, — какое мне дело до какой-то девочки и её куклы?» Но беспокойство невольно начало забирать её в свои объятия.

После экскурсии и прощания с главврачом она направилась к девушке, что работала на ресепшене, поинтересоваться, забрали ли куклу. Как оказалось — нет, и никто не спрашивал. Тут беспокойство не просто крепко обняло Еву, но и зашептало: «А ведь эта девочка наверняка расстроится. Ай-ай, Ева, зачем забрала у ребёнка её сокровище?»

Взяв обратно куклу, она быстрым шагом вышла из больницы. «Вдруг они ещё не ушли? Вдруг девочка сидит на той скамейке и рыдает?» — «Что за глупости, они наверняка уже ушли. Что их могло держать тут?»

Пройдя за угол, Ева увидела, что маленькая Алёнка и её родители были здесь. Мужчина вытаскивал ярко-розовую сумку из багажника. И тут Ева осознала и заметила то, что не хотела бы видеть и понимать: маленькая настырная девочка с белёсыми волосами, похожими на одуванчик, не просто так тут — она новая пациентка этой больницы.

В горле встал ком. Она стояла около дерева, сжимая в руке эту злосчастную куклу, и смотрела на родителей. Они старались не подавать вид, что что-то страшное происходит, улыбались дочери и шутили. Но, присмотревшись, было видно красные глаза мамы и трясущиеся руки папы.

Ева собралась с мыслями — она же искала их, чтобы отдать куклу и всё, поехать в отель. Подойдя, поздоровавшись, протянула куклу девочке и уже собираясь уйти как можно быстрее, почувствовала, как маленькая ручка взяла её за руку и потянула вниз.

Присев на корточки, чтобы быть на одном уровне с девочкой, вопросительно посмотрела на неё. И тут маленькая Алёнка со звенящим смехом обняла Еву и сказала: — Ты теперь мой новый друг!

Ева опешила. Как легко и непринуждённо она назвала Еву другом, хотя даже не знает, кто она. Красивая женщина, мама Алёнки, удивилась — обычно её ребёнок не называет незнакомых людей друзьями, да ещё и с таким доверием.

Согласившись на уговоры её родителей, Ева согласилась проводить их до больницы. Алёнка весело побежала вперёд со своей куклой, а Ева успела познакомиться с её родителями — они были милыми, простыми людьми. Мама Алёнки работала в детском саду логопедом, а папа был врачом-терапевтом. От коллег он узнал про этот центр.

Ева старалась не думать, не чувствовать, пока шла и разговаривала с ними. Она боялась зацепить ту боль, что невидимой тенью шла за ними, как уродливый монстр, издеваясь и глумясь над этими несчастными людьми. На миг Еве даже показалось, как этот монстр тянет свои костлявые руки к маленькой Алёнке. Моргнув, она с облегчением выдохнула — это её бурная фантазия разыгралась.

Попрощавшись и пообещав, что она придёт завтра поиграть, Ева поехала в отель.

Стоя у окна своего номера — небольшого, но уютного отеля, — она задумалась: некоторые взрослые люди не ценят свою жизнь, бездумно прожигают её алкоголем и чем-то ещё похуже, а эта девочка чем провинилась? Ей всего пять лет, а у неё уже самая страшная болезнь в мире.

Почему? За что? — эти вопросы засели в голове Евы, и она не заметила, как по её щекам побежали предательские слёзы.

В этот момент будто её сознание переместилось в другой мир — в сказочное королевство, где страшный, огромный монстр сидит на троне и пожирает маленьких беззащитных фей, обнажая свой уродливый рот и ловя маленькие создания, жадно пихает в пасть и смеётся.

Ева вздрогнула от звона разбитого стакана, выпавшего из рук. Под ногами была лужа воды и осколки. Чертыхнувшись, она осторожно убрала всё. Приняв душ, она решила пораньше лечь — сон же должен помочь ей собраться и не разбиться, как этот стакан.

На следующий день Ева приехала в больницу пофотографировать палаты и помещения для статьи. Увидев в одной из семейных палат Алёнку, она подошла к ней. Ребёнок что-то сосредоточенно рисовал. Увидев Еву, она радостно улыбнулась и тихо заговорила, будто рассказывает великую тайну:

— Ева, а ты знаешь, что я принцесса солнечного королевства, и на меня наложила чары злая ведьма? Чтобы её победить, я должна быть сильной и провести какое-то время в этом месте. Да-да, это правда — мне так сказал папа.

Ева улыбнулась и кивнула.

Алёнка придвинула к ней листок и карандаши: — Ты должна порисовать со мной — ведь я решила, что ты станешь рыцарем моего королевства.

Ева уставилась на листок и карандаши. Она рисовала последний раз, наверно, на уроках ИЗО, да и получалось это у неё ужасно. Но отказать такой искренности она не могла. Ева склонила голову в знак признания присвоения такого высокого титула и начала рисовать, не зная что.

Пока Ева рисовала, Алёнка без умолку болтала и смеялась, рассказывая про то, как они ездили на море, как в деревне у бабушки ела клубнику, какой у неё велосипед.

Ева не заметила, как прошло время, и в палату пришла мама Алёны с врачом — забрали её на процедуры. Женщина благодарно кивнула Еве и повела дочь за врачом.

Ева посмотрела на рисунок, что она нарисовала. Это был далеко не шедевр, но в нём было что-то трогательное, и внутри появилось давно забытое чувство, будто ей снова шесть и она с упоением рисует. И ей было всё равно, что это больше было похоже на каракули — для неё рисунки имели особый, можно даже сказать, сакральный смысл. Но это наваждение быстро прошло, и взрослый взгляд, словно волк, прогнал маленького кролика.

Ева взяла свой фотоаппарат и пошла на выход.

Больница теперь виделась ей не монстром, а временным пристанищем, местом борьбы, где за яркими стенами скрывается не только боль, но и надежда.

Все материалы для статьи были собраны, и вроде пора уезжать домой, но что-то не давало сделать это. Уговорив босса продлить командировку, чтобы она могла лучше осветить эту тему, она каждый день приходила в больницу, играла с Алёнкой, рисовала, гуляла, рассказывала сказки, которые знала. Родители Алёнки были только рады, что их ребёнок отвлекается от всех процедур, и сами подружились с Евой.

В этот день должны были прийти анализы Алёнки после процедур. Все, в том числе и Ева, были уверены, что болезнь отступила. По дороге в больницу она зашла в кондитерскую, что была по соседству, и купила чудесный и вкусно выглядящий торт.

Птицы щебетали, солнце мягко обнимало всех людей, заставляя щуриться и улыбаться. Ева подходила к больнице — ослепительно белые стены будто мерцали на солнце. Улыбнувшись, она пошла внутрь.

Больница в этот момент казалась светлым замком, крепостью добра, где происходят чудеса исцеления.

Отдав торт родителям Алёнки, она обняла их, будто старых друзей. Этим утром они весело смеялись, пили чай с тортом. Алёнка показывала всем свои новые рисунки, и все восхищались её талантом. Да, все взрослые были в ожидании результатов, но ни у кого даже капли сомнения не было, что всё — они победили болезнь. А иначе и быть не может. Верно же?

Когда пришёл врач, все замерли. Но когда он сказал, что анализы показали ремиссию, всех захлестнула необыкновенная радость и облегчение. А Алёнка, не понимая, почему они так радуются, предположила, что они в восторге от её рисунков и вкусного тортика.

Командировка Евы подходила к концу. Обменявшись контактами и пообещав приехать к ним в гости, она поехала домой. По дороге она вдруг заметила, что перестала быть «угрюмой букой», как её называла Алёнка, когда погружалась в свои тревожные мысли. Даже город встретил её солнечной погодой, хотя обычно шёл дождь. Ева улыбалась прохожим, бодро шагая к дому.

Встретив свою соседку Варвару Степановну, что копошилась в клумбе около дома, Ева улыбнулась ей и даже сделала комплимент — как хорошо она выглядит и какие красивые цветы, — чем дико удивила соседку.

Ева была рада вернуться домой. Взяв на руки своего плюшевого котика, чмокнула того в нос. Пока Евы не было в городе, у неё жила её лучшая подруга, чтобы её пухляш не тосковал в одиночестве. Они посидели, выпили чаю. Ева рассказала своей подруге всё, что она видела и пережила.

— Главное, что всё закончилось хорошо, как в доброй сказке, — подытожила Ева.

Они ещё поболтали час, и подруга поехала домой.

На следующий день Ева сдала статью. Она всем понравилась, и все отмечали, как за такое короткое время она изменилась, стала больше улыбаться, будто в ней зажёгся огонёк.

Так прошло несколько недель, а может, больше.

В этот вечер Ева со всей редакцией сидели в баре, отмечая награду, что получил её коллега. Они болтали, смеялись, вспоминая какие-то забавные ситуации. Атмосфера была создана для дружеских посиделок — все были расслаблены.

На телефон Евы пришло СМС. Она, смеясь, взяла телефон, прочитала сообщение и замерла, будто по бару пронёсся ледяной ветер, безжалостно тушащий её огонёк. Она сидела в оцепенении, словно весь мир замер и тьма окутала это место. Она так и просидела, не зная сколько времени. Коллеги заметили изменение её поведения и что-то спрашивали, но она не понимала ничего — все звуки смешались в один шум, который давил на мозг.

Она помнила всё отрывками: как выбежала из бара, сказав боссу, что ей нужно уехать на несколько дней; в следующее мгновение она уже ехала на ночной электричке. Всё было как слайд-шоу.

На следующий день она мчалась в ту самую больницу. Стоя уже на крыльце, она подняла голову и прочитала вывеску: «Детский онкологический центр». Здание выглядело так, будто сейчас обрушится на неё.

Больница снова превратилась в чудовище — голодное, жестокое, торжествующее.

Зайдя внутрь, не теряя ни минуты, нашла родителей Алёнки.

Спросив, что случилось, она узнала: после того, как их выписали, прошло около месяца, и вдруг Аленка упала на детской площадке. Ее тут же повезли в больницу, и выяснилось, что болезнь вернулась — да еще и быстро дала метастазы. Родители выглядели как зомби, будто тот монстр, что когда-то следовал за ними тенью, теперь крепко сжимал их за горло.

Ева хотела что-то сказать, как-то утешить, но мысли ускользали от нее. Она осела на диванчик и смотрела в одну точку. Ее вывела из оцепенения рука, что аккуратно тряхнула ее за плечо. Это была мама Аленки.

— Она очень хотела тебя видеть. Не могла бы ты зайти к ней, если не трудно? — тихим и будто бесцветным голосом сказала женщина.

Ева тут же встала и на ватных ногах пошла в палату.

Зайдя туда, ей сразу бросились в глаза огромные ярко-розовые шары, куча игрушек — и она. Аленка среди этого соцветия красок и огромных шаров казалась еще меньше. Она лежала на койке, на голове была яркая шапочка, лицо — очень бледное. Ева вспомнила ту улыбчивую, непоседливую девочку с волосами, как одуванчик, когда впервые познакомилась с Аленкой.

Больница сейчас казалась совсем другой — не тем светлым, стерильно-белым зданием с яркими стенами и нарисованными героями мультфильмов. Теперь она превратилась в мрачную крепость, где каждая стена давила своей тяжестью, а яркие краски выцвели, обнажив серую, безжалостную суть этого места. Коридоры, по которым Ева шла к палате, казались бесконечными туннелями, ведущими в самое сердце страдания.

Ева старалась не показать ужаса и отчаяния, что сковало ее. Подойдя к ребенку с улыбкой, сказала:

— Сколько красивых шаров у тебя!

Аленка улыбнулась ей, но эта улыбка была вымученной, будто это она пытается утешить Еву. Ева присела на стул около ее кровати и осторожно погладила по руке. Вдруг Аленка заговорила. Но голос был не звонкий, как раньше, а тихий:

— Ева, я умираю?

Ева подавилась воздухом, будто это спросила не маленькая пятилетняя девочка, а взрослый проницательный человек. Ева не хотела ей врать, но и сказать правду не могла, поэтому просто опустила голову и разглядывала свои кеды.

— Ева, у меня для тебя есть подарок. Помнишь, я говорила — я солнечная принцесса? И видимо, я не смогу защитить свое королевство. Ты должна сделать это за меня, пожалуйста. Ты должна оберегать жителей. А она будет тебе верным советником, как когда-то мне, — с этими словами она протянула Еве свою старенькую, но такую ценную куклу.

Ева с дрожащими руками взяла ее и прижала к сердцу. Малышка тяжело закашляла, и приборы начали противно пищать. В палату забежали врачи и увезли ее в отделение реанимации. Ева вжалась в стену, прижимая куклу, будто это все, что у нее есть.

В палату ворвался ветер через открытое окно и разбросал рисунки. Ева тут же начала лихорадочно собирать их. На одном была нарисована сама Аленка на троне с милой короной, на втором — солнечное королевство с лесами и горами, на следующих — жители этого королевства, забавные милые человечки, а на последнем — сама Ева в образе храброго рыцаря.

— Прости, я не смогла защитить тебя. Я плохой рыцарь, — тихо прошептала она.

Бережно положив рисунки на место, Ева вышла из палаты и побрела к выходу. Сев на скамейку около здания, она горько зарыдала, пряча лицо в ладонях.

Теперь со здания больницы будто упала та ширма, что скрывала ужас и боль этого места. Белоснежные стены потемнели, словно покрылись тенью, и больница предстала перед Евой такой, какой была на самом деле — чудовищем, что открыло свое истинное лицо, пожирая очередную жертву, маленький лучик солнца. Красивые клумбы завяли, яркие детские рисунки на стенах поблекли, и даже воздух стал тяжелым, пропитанным болью и безнадежностью.

Так прошла неделя. Все надеялись, что она очнется и снова звонко засмеется, но с каждым днем надежда угасала, как свеча.

К сожалению, жизнь — не сказка, и малышка так и не очнулась. После похорон мама Аленки подошла к Еве и протянула ей красиво украшенный конверт с разными наклейками.

— Она просила передать тебе это. Она говорила, что это важно, — со слезами говорила женщина.

Ева обняла ее и взяла конверт, но не решилась открыть.

Прошел месяц. Ева взяла отпуск на работе — она не могла видеть и разговаривать с людьми, объяснять им что-то было выше ее сил. В этот августовский вечер она бродила по набережной, бесцельно и бездумно. Лето заканчивалось, и осень потихоньку подступала, вечера становились холоднее. Сколько всего случилось за это лето — будто прошла целая жизнь.

Ева села на скамейку и смотрела на чаек, что летали над водой, как солнце скрывалось за горизонтом, будто пытаясь что-то спрятать от всех. Из сумки выпал конверт — такой ярко-розовый с блестящими наклейками, что казался из другого мира. Ева посмотрела на него и вздрогнула. Она так и не смогла его открыть все это время.

Конверт лежал на сиденье лавки и будто говорил: «Время пришло, пора, будь смелее». Ева кивнула своим мыслям и решилась. Осторожно взяв его в руки, бережно вытащила листок с рисунком, на котором было солнце на весь лист — яркое, с переливами, с прекрасными переходами из одного цвета в другой. У Евы ком встал в горле. Она перевернула рисунок и обнаружила небольшое послание, написанное детским почерком. Каждое слово было разным цветом, буквы будто плясали на бумаге:

«Ева, привет! Красивое солнце, не так ли? Если сейчас грустишь, посмотри на солнышко, что я тебе нарисовала. Пообещай, что мы с тобой еще поиграем. Только когда ты станешь старенькой старушкой, мы увидимся, не раньше. Не забывай, что ты храбрая.

До встречи на солнце!»

Ева больше не могла сдерживать слезы. Она рыдала, будто через слезы вытекала вся боль. Она тихо прошептала:

— Обещаю.

Она смотрела на заходящее солнце и представляла, как ее там ждет маленькая девочка с волосами, похожими на одуванчик, звонко смеется и машет ей рукой. Ева помахала в ответ и, вытирая слезы, решила: раз она пообещала быть храброй, то просто не может не выполнить это.

На следующее же утро она уволилась из редакции, переехала в живописную деревеньку и стала писать детские книги — сказки про солнечную принцессу, ее королевство и храброго рыцаря. В конце каждой книги она писала:

До встречи на солнце.