Добрая сказка на ночь

Антон находился в препоганом настроении. Мало того, что Надюшка решила поддержать мать и не разговаривает с ним вот уже второй день, не реагируя ни на лесть, ни на шантаж, даже своего любимого Гарри Поттера слушать не желает. Так ещё и шеф заслал на это странное никчёмное дежурство, в приют на окраине, где абсолютно ничего не происходит. Детишки спят, никаких проблем, пришлых, объектов особого ранга и прочего непотребства в округе не наблюдается, да и вообще тишь и благодать. А хочется что-нибудь совершить, что-то кому-то доказать. И не себе ли?

Свалить Антон решил только под утро, когда до окончания дежурства оставалось пара часов. Для очистки совести прошёлся незаметной тенью на втором слое сумрака по спальням детей. Ничего. Никого подозрительного. Даже мха не осталось, который он выжег подчистую ещё в самом начале бессмысленного дежурства.

Вот спальня мальчиков, спят все. Кроме одного – читает с фонариком под одеялом. Странно. Нет, и этот уснул. Выйдя из сумрака, Антон выключил фонарик, вытянул книжку из-под одеяла, мельком глянув на обложку: «Гарри Поттер и Орден Феникса». Невольно открыл книгу посредине, прочитал пару строк, да и увлёкся. Вроде и читали с Надюшкой всё, а надо же занять чем-то два часа. Уходить до прихода Семена всё-таки свинство, так что Антон решил остаться и скоротать время за чтением. А утром вернёт книгу пацану.

Устроившись на чердаке с удобством, на старой продавленной кровати, Антон немного повертелся и открыл «Гарри Поттера и Орден Феникса» в самом начале.

До какого момента дочитал, Городецкий сказать бы не смог, может просто задремал и не запомнил, где остановился. Но чувство опасности, заставившее его подскочить от неожиданности, вывело из дремоты так резко, что книга полетела на дощатый пол, а сам он пребольно ударился виском о колченогую тумбу, нависающую над углом кровати.

В голове плыли круги всех цветов радуги, тупая боль заставила зажмуриться и пару секунд приходить в себя, после чего удалось медленно подняться с пола, на котором непонятно как оказался, одновременно открывая глаза.

Следом нахлынула паника — мало того, что оказался непонятно где, так ещё и в сумрак выйти не удавалось. Вообще ничего не выходило, словно он мгновенно перестал быть иным.

Впрочем, подавить панику удалось быстро. Следовало сначала оценить, где он оказался, а потом уже… Так, темно. Но в тусклом лунном свете, падающем сквозь маленькое оконце, похожее на бойницу, виден захламлённый стол, на котором красуется свеча в подсвечнике и спички.

Ощущение в желудке Городецкому категорически не нравилось, да ещё резко захотелось курить.

Антон зажёг свечу и осмотрелся. Каморка, в которой он очнулся, оказалась вполне жилым помещением, даже уютным. Небольшая совсем — метра три на три, с минимальным набором мебели — стол, табурет, кровать, и пара высоких шкафов напротив. Во всяком случае, никакой заброшенности он не чувствовал. Об этом свидетельствовала едва прикуренная сигарета, дымившаяся в пепельнице, стоящей на табуретке. Значит, хозяин только вышел? Что ж, подождать его для начала ничего не мешает. Заодно переждать боль, прострелившую спину очень некстати. Вроде никогда радикулитом не страдал.

Пересилив брезгливость, Антон взял сигарету из пепельницы и сделал затяжку, глубоко вдыхая дым, чувствуя, как разом успокаиваются нервы. Крепкий табак и вкус странный, но для данного момента — самое то. Присел на аккуратно заправленную узкую койку, решив докурить и продолжая осматриваться. На столе стопка книг, сплошь на английском, и на вид то ли старинные, то ли сильно потрёпанные. Одна брошюра обёрнута газеткой и раскрыта на середине, судя по тексту — детектив Агаты Кристи.

— Н-да — неплохая замена «Гарри Поттеру», — проворчал досадливо.

В случае, если он в западне, хотя бы почитает. Заодно и язык освежит в памяти.

На столе Антон увидел большую кружку, наполовину заполненную темной, ещё горячей жидкостью. Не кофе и не чай, травки какие-то заварены. Проверить на вкус желания не возникло. Кто знает, что за тип тут живёт и чем болеет. Другое дело сигарета. Кстати, и початая пачка обнаружилась тут же. Только без обозначения марки, так рисуночек странный, то ли лисичка, то ли песец. Белый, ага, полярный, на чёрном фоне. Очень символично!

Докурив, Антон поднялся, с досадой ощутив, что спина разгибается с трудом, радикулит отпускать и не думал. Но осмотреться дальше стало жизненной необходимостью, организм словно не родной какой-то, требовал найти удобства. Пройдя в узкий проход, по чисто выметенному дощатому полу, оказался в узком коридорчике, из которого вели три двери: прямо — явно на выход, причём грубая щеколда была опущена в положение «закрыто». Куда делся хозяин «апартаментов» стало совсем непонятно. Ушёл через сумрак? И ещё две двери — справа и слева. Слева оказалась кладовка, забитая хламом под завязку.

А вот справа вполне современный санузел. И душевая кабинка приличная и унитаз. И раковина со старинным мутноватым зеркалом, с полочкой, на которой лежали бритвенные принадлежности и большой кусок мыла.

Расстёгивая штаны, Антон с холодком внутри осознал, что одежда на нём чужая, вместо джинсов — простые черные брюки, довольно добротные. И свитер тоже не его. Но настоящим шоком было не это. А загрубелые здоровые руки, и самое дорогое, требующее разгрузки… Лоб покрыла испарина, и, наспех справив нужду, Городецкий ринулся к зеркалу, оправляясь на ходу и забыв о больной спине.

Отражение вызвало шок и длинную матерную фразу.

— Кто ты? — хрипло спросил вслух, с трудом притушив внезапно накатившую неконтролируемую злость. Ответа ожидаемо не последовало.

Однако! Вот этот суровый старик, с высоким лбом, длинными до плеч волосами, что называется «соль с перцем», густыми бровями, римским носом, сурово сжатым ртом с тонкими губами, обветренным лицом и пронзительным взглядом бледно-серых, глубоко запавших глаз — и есть он? Да ладно!

Впадать в отчаяние, подумав, отказался.

Но выкурить вторую сигарету Антон счёл оправданной необходимостью. Логически поразмыслив, пока курил, нервно затягиваясь и меряя шагами коморку, пришёл к выводу, что он и есть хозяин этого места, а значит что-то или кто-то перенёс его в другое тело со всеми вытекающими. Понять бы ещё, зачем и кому оно надо, а главное — кто он теперь такой.

А значит первым делом найти документы. Или что-то меморабельное. Карманы, за исключением носового платка с вышитыми буквами «A.F.», не содержали ничего интересного. Огрызок карандаша, кусок шершавой бумаги без единой записи, ещё один коробок спичек и смятая узкая чёрная лента.

Вздохнув, Антон использовал ленту по назначению, собрав волосы в хвост. Обрезать бы их под ноль, да только стрёмно так обращаться с чужим телом.

Осмотр шкафов и кладовки напротив санузла, тоже не слишком прояснил ситуацию — одежда да какой-то хлам. Впрочем, хлам как раз оказался не совсем обычным, и зародил в голове неприятную догадку.

Куча свёрнутых трубочками пергаментов, какие-то предметы непонятного назначения, посохов штуки три причудливой формы, пара мётел, и мелочёвка на полках, среди которой особо выделялась старая потёртая палочка с резной рукояткой. Волшебная?

Впрочем, долго теряться в недоумении ему не дали. Робкий стук во внешнюю дверь вывел из ступора. Пора было покинуть безопасную нору, и, по крайней мере, выяснить, кто его навестил.

Распахнув дверь, Антон с удивлением уставился на двух подростков, абсолютно одинаковых, с одинаково взъерошенными рыжими шевелюрами и совершенно идентичным выражением шкодных лиц.

— Мы на отработку, мистер Филч…

— Простите за опоздание…

— Близнецы… — отреагировал Городецкий, проникаясь всем юмором ситуации. Он, мужчина в самом расцвете сил — тридцать лет не возраст, а достижение — попал в тело старика-сквиба Аргуса Филча в грёбаную сказку мадам Роулинг? Весело, просто слов нет. То есть, слова как раз есть, но не при детях же.

Шутки Сумрака? Шефа? Дневных? Или обоих?

Хотелось рассмеяться, но ситуация к этому явно не располагала. И без того близнецы пялятся на него в явном удивлении.

— Отработка, значит, — проговорил он, с удивлением понимая, что неплохо владеет английским. И даже, кажется, думает, на нём же. — Что ж, чем бы вы меньше всего хотели заняться, молодые люди?

Уизли, а сомневаться в их идентификации как-то не получалось, хотя на киношных героев они походили лишь отдалённо, недоуменно переглянулись, но тут же выдали хором:

— Чистить награды!

Делая вид, что купился, и испытывая потребность отделаться от них по-быстрому, кивнул:

— Отлично, вот и займитесь. Где взять чистящие средства напоминать не надо?

— Нет, сэр.

— Ну и чего ждём? — Рявкнуть получилось вполне грозно, и парней словно ветром сдуло.

Не успел Антон вернуться «к себе», заперев дверь, стук повторился.

На этот раз парочка испуганных девчонок, наверняка первокурсницы, хотя одиннадцати Антон не дал бы ни одной. Максимум — девять.

— Здравствуйте, сэр. Мы на отработку.

Охренеть, ещё бы он помнил, какие тут вообще отработки есть. Вроде как очень злой зельевар посылал Рона мыть утки в больничное крыло, да Гарри приходилось скрести котлы в классе Зельеварения. А младших детишек Филч как раз направлял в зал Славы чистить награды, но там сейчас близнецы Уизли. Н-да, знать бы, что натворили эти крохи.

— Очень хорошо, — протянул он. — Но мне, юные леди, сейчас не до вас. Отработка откладывается на…

В голове отчётливо щёлкнуло, и в подсознание ворвался крик:

«Ты что себе возомнил! Думаешь за две недели похоронить мою репутацию?»

— … на две недели, — ухмыльнулся Антон девчушкам. — А сейчас марш отсюда, пока не передумал.

Первокурсницы что-то радостно пропищали и, быстро перебирая ножками, бросились наутёк.

Городецкий вернулся в покои Филча, достал сигарету из пачки с белым песцом, развалился поперёк кровати и мысленно позвал:

«Алло, старче! Ты ещё здесь?»

Молчание. И не простое. Ощутимое и обиженное.

«Я жду, — Антон закинул ноги на стол, устраиваясь поудобнее. — Итак, если ты не пойдёшь на сотрудничество к моменту, как я докурю сигарету, пеняй на себя!»

Загасив сигарету в пепельнице, Антон поднялся:

«Ну, ты попал, дедуля!» — подумал с угрозой.

«Да тут я, тут! — возникло плаксивое причитание. — Только помоги!»

«Ну вот, — Антон с удовольствием потянулся. — Другое дело! Вздумаешь ещё раз поиграть в партизана, и от твоей репутации останутся одни клочки. Усёк?»

Вздох партизана Аргуса был долгим и обречённым.

«Понял», — буркнуло в сознании.

«Отлично. Даю вводную. Отвечаешь на вопросы мгновенно, не пререкаешься, не стонешь и не орёшь как потерпевший. И будет тебе счастье».

«Вы уничтожите его?» — смиренно осведомился дух Филча дрогнувшим голосом.

Антон представил себе змееподобное лицо Волдеморта, палочку в его руках, выпускающую круциатусы в приспешников, и усмехнулся: «А почему бы и нет. Не знал, что ты так печёшься о судьбах магической Британии».

«Вы поняли меня! — обрадовался старикашка. — Я всем говорил, что Пивз мешает жить не только мне, но кому есть дело до слов старого сквиба».

«Молчать!»

«Да, сэр!»

«Итак, разберёмся. Ты вызвал меня… Кстати, как ты это сделал? Впрочем, нет, молчи, об этом позже. Ты вызвал меня, чтобы я в срок две недели избавил школу магии и волшебства всея Британии «Хогвартс» от полтергейста Пивза. Я правильно понимаю?»

«Так точно, сэр!»

«Прелестно. Кажется, так любит выражаться местный злодей Снейп?»

«Северус тут самый порядочный маг!»

«Да что ты! А что же он тебя от Пивза не избавил? Ладно, ладно, не пыхти. Это был риторический вопрос. А теперь кратко и по существу — как ты меня вызвал, старче?»

Из путаных объяснений Аргуса складывалась довольно жалкая картина. Книгу с ритуалом Филчу посоветовал незабвенный Снейп — ещё когда. Но старик всё медлил, боялся тёмного ритуала, да просто руки не доходили. Ага, аж добрых десять лет. А тут окончательно впал в отчаяние и решился. Собственно, книгу завхозу подогнала старушка мадам Пинс, библиотекарь, ещё до поступления в школу Гарри Поттера. О том, как Аргус её уговорил, старик отвечать оказался наотрез. Что ж, если Антону не изменяла память, к сей почтенной даме у Филча было особое отношение. Ну и не стал мучать страдальца.

Вопрос о кошке, миссис Норрис, поверг мрачного завхоза в такое замешательство, что Антону стало откровенно жаль старика. В конце концов, оно понятно, что любимое существо Аргус оградил от тёмной магии лучше, чем себя. Так что бормотание о том, что в «Кабаньей Голове» завелись мыши, и Филч отдал кошку Аберфорту буквально на недельку — выслушал благосклонно и уверил, что вполне его понимает.

«Теперь главный вопрос, — потирая спину, Антон решил временно прервать допрос и что-нибудь уже совершить. — Как ты лечишь свой радикулит?»

Повестушку о припарках, народной медицине и чудодейственном снадобье от мадам Розмерты из «Трёх мётел», помогающем аж на целых двенадцать часов, решительно прервал.

«А что колдомедик ваша, Поппи Помфри, или старина Снейп? Не могут дать какое-то средство более действенное?»

Гордое бормотание было пресечено также на корню. И Антон отправился на розыски зельевара под горестные причитания Филча.