Дочь Будущего

Учительница остановилась и подошла ближе.

— Я должна уведомить школьный совет, — сказала она, не подчиняясь протестующему жесту Эвды Наль. — Мы извлечем некую пользу из вашего приезда.

— Лучше извлекайте пользу вот из кого, — Эвда представила Веду Конг.

Учительница истории залилась румянцем и стала совсем юной.

— Очень хорошо! — Она пыталась сохранить деловой тон. — Школа накануне выпуска старших групп. Жизненное напутствие Эвды Наль в сочетании с обзором древних культур и рас, данным Ведой Конг, — удача для нашей молодежи! Правда, Pea?

Дочь Эвды захлопала в ладоши. Учительница устремилась легкой побежкой гимнастки в служебные помещения, находившиеся в длинной прямой пристройке.

— Pea, ты пропустишь труд, и мы погуляем в саду? — предложила Эвда дочери. — Я не успею навестить тебя ещё раз до выбора тобой подвигов. В прошлый раз мы окончательно не решили...

Pea безмолвно взяла мать за руку. Занятия в каждом цикле школы чередовались с уроками труда. Сейчас был один из любимых уроков Реа — шлифовка оптических стекол, но что могло быть интереснее и важнее приезда матери?

Веда пошла к видневшейся вдали маленькой астрономической обсерватории, оставив мать и дочь наедине. Pea, по-детски прильнув к сильной руке матери, шла рядом, сосредоточенно думая.

— Что тревожит тебя, дочь? — наконец спросила Эвда.

— Мы с Кари стали очень близки, — призналась Реа с открытой доверчивостью ребенка эры Кольца, никогда не испытавшего обидной насмешки или непонимания. — Но нам не позволили стать ещё ближе!

— Вам не позволили жить в одной комнате? — догадалась её мать и Реа кивнула. — Я сама испытала на себе это. Но никогда не нужно забывать, — продолжила Эвда Наль, — что путь к нашему совершенному обществу не был, да и не мог быть легким и простым. Потребовались страшные потрясения Века Мары, едва не погубившие всё человечество, чтобы понять, что злейшим врагом человека является его эгоизм, слепая замкнутость на собственных желаниях при полном равнодушии к страданиям окружающих! И что победа над этим врагом невозможна без разрушения семьи, этой стихийно сложившейся ячейки человеческого общества, его величайшей опоры и величайшего проклятия!

— Но это страшно! — воскликнула Реа. — Отказаться от возможности всегда быть рядом с любимым человеком, от возможности воспитывать своих детей!

— Но именно семейное воспитание порождало эгоизм повсеместно, постоянно и в массовом масштабе, — твердо продолжила Эвда. — Особенно в последние века ЭРМ, когда семья стала малодетной и окруженный родительской заботой ребенок рос с искалеченной душой, считая себя самым важным существом в мире! Понимание этой проблемы далось нелегко, и ещё труднее далось её решение. Но вот уже тысячи лет вы, наши дети, ограждены от удушающей родительской опеки — так же, как и родители ограждены от необходимости жертвовать всем ради ребенка, отдавая ему десятки лучших лет жизни!

— Пусть так! — воскликнула Реа. — Но трудно принять невозможность быть всё время рядом с любимым!

— И тем не менее, наши законы недаром запрещают совместное проживание людей, — сказала Эвда. — Именно оно убивает любовь, превращает величайшее счастье встречи с любимым в тягостную и неотступную повинность, лишает человека величайшей свободы — свободы самому выбрать, где жить и чем заняться, выбрать самое подходящее ему дело!

— Но это и есть эгоизм! — возразила Реа.

— Единство противоречий — это основа диалектики, — улыбнулась Эвда. — Мы недаром учим вас, что величайшее счастье человека — счастье победы над собой, над своими мелочными желаниями и чувствами, ради величайшего счастья — счастья служения всему человечеству, осознания того, что ты нужен не только узкой группе близких, как обычно и бывало в ЭРМ, но и всем и каждому!

— Но совместная жизнь позволяет... — Реа покраснела.

— Постоянную доступность близости? — Эвда проницательно посмотрела на дочь. — Но разве ты не понимаешь, что постоянное повторение одного и того же убивает желание, превращает величайшее счастье любви в механически повторяемый процесс, который неизбежно приедается и толкает либо в нелепые поиски нового партнера, с которым повторится то же самое, либо в излишества и даже в извращения, в напрасной попытке зажечь вновь угасающие чувства! Да, любой здоровый и полный сил человек нуждается в том, чтобы время от времени погружаться в неистовство Эроса, давая разрядку половым гормонам, без которых невозможна постоянная алертность, освежая чувства, давая передышку мозгу, который и так загружен сверх всякой меры! Но, по великому закону диалектики, такие вспышки не должны, да и не могут быть частыми, они должны перемежаться долгими промежутками спокойной работы и полового покоя, иначе неизбежно ослабление психики, да и просто быстрый износ организма. Вот почему Академия Горя и Радости дала любой паре право взять отпуск на два или три дня, чтобы в уединении погрузиться в буйство чувств. Но лишь раз в месяц, не чаще! Иначе неизбежна гибель любви, превращение её в алчную животную страсть, губящую психику или переход к равнодушию — самой страшной болезни человека!

Реа глубоко задумалась.

— Но разве не неверно лишать ребенка права быть вместе с родителями, участвовать в их делах, набираясь знаний и опыта? — вдруг спросила она.

— Неверно! — возразила Эвда. — Нет ничего более раздражающего для взрослого, чем назойливость ребенка, постоянно отрывающего его от дел. И нет ничего более обидного для ребенка, чем раздражение взрослого, отсылающего его прочь! Здесь, в школах, вы ограждены от этого. А мы, взрослые, ограждены от утомительной необходимости следить за вашей безопасностью в нашем огромном мире!

— Здесь, в школе, мы живем, как узники! — воскликнула Реа.

Эвда рассмеялась.

— Разве вас тут запирают на замок, разве запрещены вам дальние прогулки?

— Нет! — Реа вся вспыхнула. — Но мы не можем никуда поехать, кроме как на экскурсию или какой-то праздник!

— Разве вам мало этого? — тон Эвды стал серьёзным. — И ваше расписание занятий не позволяет вам иного.

— Расписание! — воскликнула Реа. — Бесконечные занятия, тренировки, упражнения, лишь вечером у меня остается пара свободных часов!

— Ничего не поделаешь — человек в нашем обществе должен много знать и многое уметь. Впереди тебя ждут Испытания Афины — от того, как ты их пройдешь, будет зависеть твоё право выбора профессии! Очень многие из них тяжелы и опасны — к ним не могут быть допущены не знающие или не умеющие.

— Но разве не в наших силах устранить опасность, сгладить трудности? — удивилась Реа. — Наша техника достаточно могуча!

— Здесь ты подошла к величайшему противоречию нашего общества, — неожиданно печально сказала Эвда. — С одной стороны, для нас нет ничего более важного, чем человек, его жизнь, его счастье! Но настоящее счастье человека — всегда на краю его сил, на краю опасности и гибели. Было бы безумием лишать его этого счастья.

— Но люди часто гибнут! — воскликнула Реа. — И часто потому, что не могут вызвать помощь или она не успела к ним из-за несовершенства транспорта!

— И, тем не менее, они прекрасно понимают риск гибели и идут на него, — возразила Эвда. — Ибо именно опасность придает жизни остроту чувств, без которой она превращается в пресное, унылое существование!

— Но...

— Но мы могли бы обеспечить каждого, кто уходит в путешествие, индивидуальным транспортом, аппаратами связи, даже оружем на случай встреч с опасными животными? — проницательно спросила Эвда.

Реа потупилась.

— Да!

— Вас учили, как важно сохранять баланс между развитием производительных сил и сохранением природы, — сурово возразила Эвда. — И без того безумное расточительство веков ЭРМ лишило Землю нефти — даже пластмассы мы теперь вынуждены завозить с Венеры! Истощены и запасы многих других ресурсов, металлов и даже минералов. Вот почему так строга наша жизнь, вот почему даже человеку времен ЭРМ наш быт показался бы убогим. Но есть и другая причина. По великому закону диалектики, богатство духовной жизни невозможно без ограничения богатства материального, без освобождения человека от гнета вещей, от необходимости содержать свой дом, усадьбу, замок — всё равно!

— Но связь...

— Вас учили, как вредны на самом деле излучения связи для организма человека — да и всех живых существ! Потому так ограничено число станций, потому разрешены лишь аппараты направленной связи — неизбежно сложные и дорогие. С оружием же ещё проще — оно было запрещено ещё в ЭОТ, едва отпала необходимость в охоте и насилии для поддержания порядка. Таков же и закон Кольца! И без того в нашей жизни много могучих машин и аппаратов, неосторожное обращение с которыми может причинить ужасный вред! Вот почему даже сотрудники истребительных отрядов, часто вступающие в бой с опасными животными, оснащены лишь оглушающими, но не убивающими устройствами, хотя изготовить их нам не составило бы ни малейшего труда. Даже астролетчики не берут с собой оружия, ибо всегда есть риск ужасной ошибки принять любопытство разумного существа за агрессивность животного!

— Но ужасная гибель экипажа «Паруса»...

— Ещё не расследована до конца. И не будет расследована — до прибытия «Тинтажеля». Даже там, на планете железной звезды, нельзя исключать наличия разумной жизни, нельзя исключать случая трагического непонимания!

— Но Эрг Ноор...

— Поступил так, как ему диктовала необходимость спасения товарищей и его долг перед Землей. Мы не вправе осуждать или оправдывать его, не зная всех обстоятельств! Но неразумные чудовища, проникнув на борт «Паруса» и погубив остатки его экипажа, не смогли бы закрыть за собой дверь, покидая корабль. Для этого, как минимум, небоходимо знать, что такое двери — то есть, обладать разумом.

— Но разумное существо не может нападать на разумное существо, тем более, убивать его!

— И вновь ты судишь, не зная. Экипаж «Паруса» исчез бесследно — нет никаких доказательств, что он жив, но нет и следов его гибели! Он мог быть захвачен, как мы сами поступили с медузами. Это не подразумевает злую волю, только жажду нового.

— Но нас учили, что лишь человек может обладать разумом! Неважно, родился ли он на Земле или на планетах других звезд. Неужели учили неверно?

Эвда вздохнула.

— По законами диалектики — и да, и нет. Безусловно, лишь человек способен достичь разума. Но наша Вселенная простирается бесконечно в пространстве и во времени. Нелепые представления конца ЭРМ о её якобы рождении из некой сингулярной точки отброшены давным-давно. Само существование железных звезд опровергает это — для их возникновения нужны секстеллионы лет! А таких звезд в окрестностях Солнца намного больше, чем обычно.

— Но какое это имеет отношение...

— Самое прямое! Если звезда невообразимо стара — стары и её планеты. Даже скудные сведения, доставленные тридцать седьмой звездной, говорят о том, что планета железной звезды лишена всех признаков вулканизма, со сглаженным рельефом — то есть, давно утратила внутреннюю активность. Это возможно лишь через десятки, сотни миллиардов лет после её формирования! А может, и ещё намного больше. А теперь вспомни развалины, найденные экипажем «Амата» на Плутоне. Им, по меньшей мере, двести миллиардов лет!

— Всё равно, я не понимаю...

— Пока что нет никаких доказательств — но планета железной звезды тоже могла быть родиной некой невообразимо древней цивилизации. Вряд ли спиральный звездолет опустился на неё случайно! Это цивилизация могла существовать миллиарды лет, десятки миллиардов. Так ли невозможно предположение, что она могла наделить разумом некие породы прежде неразумных животных? И что они остались на планете, когда их создатели вымерли или просто покинули свой родной мир?

— В твоих рассуждениях есть ошибка, мама, — возразила Реа. — Вы учите нас, что бесконечное восхождение — есть неизбежный путь разума. Но, будь так, вся Вселенная ещё бесконечно давно была бы заселена и освоена. А мы видим иное — ужасную пустоту с редкими искрами разума!

Эвда Наль задумалась.

— Ты очень умна, дочь. Я горжусь тобой — ты сама вышла на величайшую загадку нашего бытия. В вечности Вселенной не может быть сомнений — мы знаем, что её материя регулярно обновляется, исчезая в черных дырах Э-звезд и вновь возникая из белых. Должен быть вечен и разум. Мы знаем, что в шаровых скоплениях, в центре нашей Галактики цивилизации существуют уже миллиарды лет...

— Что же помешало им заселить её целиком?

— Нежелание вмешиваться в естественный процесс развития, как считают.

— Нежелание вмешиваться в бездны инферно, которыми отмечено восхождение разума едва ли ни на каждой планете? — возмутилась Реа. — Так не может быть! Кари говорит, что развитие разума не безгранично, что есть потолок, в который он неизбежно упирается — и гибнет.

— Это обычная бравада юности, склонной, по законам диалектики, видеть всё в черном свете от избытка жизненных сил, пока не находящих применения.

Реа вспыхнула.

— Нет! Разве и наша цивилизация не достигла уже порога развития? На Земле ещё в ЭОТ было сделано всё, что можно было сделать. Давно освоена уже и Солнечная система. А все наши межзведные экспедиции, так или иначе, — топтание на жалком пятачке Галактики диаметром в полсотни световых лет! Ещё десять таких экспедиций, или двадцать, или даже сто — и у нас кончатся запасы золота, необходимого для производства анамезона. И что ждет нас тогда? Вечное заточение в тесном мирке Солнечной системы? Увы, оно не будет вечным. Или движение вперед или регрессия — третьего не дано! Вы сами учили нас этому. Уже сейчас ЭОТ считается самой великолепной эрой в истории человечества, ей посвящены тысячи картин и песен — потому что это была эра великих свершений, уже невозможных в наше устроенное время. Мы живем в настоящем золотом веке — но не станет ли он золотой осенью человечества?..

Эвда Наль помолчала. Её лицо стало очень хмурым.

— Ты унаследовала мой ум — а может быть, и превзошла его. С кем ты говорила об этом?

Реа вновь вспыхнула.

— С Кари Ану. И с его лучшим другом, Мау Лаем. Больше ни с кем!

— О, ты ещё умнее, чем я думала.

Реа опустила глаза.

— Мау говорит, что Вселенная чудовищна, что она пожирает разум так же, как Кронос древних эллинов пожирал своих детей!

— Это впечатление от трагической Зирды. Он не одинок в своих мыслях.

— О! Наконец кто-то заметил, что нас окружают мертвые бездны — там, где должен блистать разум!

— Реа, прекрати! Ты ведешь себя, как ученица первого цикла!

— Что прекратить — прекратить думать? Мау провел много месяцев, изучая записи Дома Неба — и первой из них был взрыв Крабовидной туманности, уничтоживший всё на пятьдесят квадриллионов километров! Тысячи тысяч космических катастроф — целые планетные системы, выжженные вспышками Новых, разметанные в пустоте темными телами, пришедшими из внешнего космоса, поглощенные ундуляциями антипространства! Как долго нам ждать, когда что-то вышвырнет и нас из космоса?

— Ничего из этого, в обозримом будущем. Наши астрономические наблюдения вполне надежны. Вокруг Солнца нет близких темных тел, нет ундуляций антипространства, нет звезд, которые могли бы вспыхнуть Новой!

— По законам диалектики смертельное оружие Природы двуостро, — сказала вдруг Реа. — Меч космических катастроф, подрубающий наше физическое бытиё — и меч жестокости её законов, подрубающий наш дух. Связь с Кольцом позволила нам изучить историю тысяч цивилизаций. Многие из них, так или иначе, подошли к трагическому концу. Даже высшая форма общественного устройства — коммунизм, не смогла предотвратить его! Напротив, именно оно толкнуло многих в гибельную ловушку безбедного, но и бездумного существования.

— Но наше существование не бездумно! — усмехнулась Эвда Наль.

— Да, но почему? Вы — да, именно вы, Контроль Чести и Права — нарочно ограничиваете уровень материальных благ, допускаете возможность трагических катастроф и несчастных случаев — вот цена, которую мы платим за своё развитие! Но и его возможности уже почти исчерпаны. Мвен Мас хотел пойти дальше — и где теперь Мвен Мас?

— Ты пугаешь меня, дочь.

— О, дело вовсе не в моей якобы проницательности! Я узнала твой вектор Вещего Мозга — своим обычным способом, подслушала. Эта могучая машина помнит много!

— Ты не должна была так поступать! — Эвда Наль вспыхнула.

— И тем не менее, я так поступила, мама. Из тяги к знанию — высшего стремления человека! О, не волнуйся, я знаю, почему обо всём этом не говорят в школе. Несмотря на все ваши усилия, интересы большинства людей всё ещё ограничены интересами их собственного дела и их коллектива. Пусть даже это важное и ответственное дело — всё равно! И вы должны ограждать их от излишнего знания.

Эвда Наль сплела руки в замок.

— Полагаю, что мы добрались до сути. Да, это так! Ибо наша задача — как и задача вообще любого человека — неустанная забота о благе человечества, о его счастье. А увеличит ли его счастье знание о тысячах мертвых планет, обитатели которых уничтожили себя по неразумию, или, хуже того, просто вымерли, потеряв интерес к жизни?

— Оно позволит нам избежать их ошибок!

— Безусловно. Это уже позволило нам избежать множества ошибок, которые могли бы стать трагическими. Но это знание не сделало их счастливее. Отнюдь нет. Да посмотри наконец на себя — ты потеряла покой и вряд ли сможешь вернуть его когда-либо. Вправе ли мы желать такого всему человечеству?

— О, не всё ли равно, что желать человечеству, если впереди его ждет неизбежная гибель? Через тысячу лет, миллион или миллиард — всё равно!

Эвда Наль вздохнула.

— Но тебе отнюдь не всё равно.

Реа смутилась. Потом вдруг остро взглянула на мать.

— Я сама удивлена этим. Сейчас мне семнадцать. Я доживу до ста семидесяти — но что потом? Светлая память потомков? А не всё ли равно?

— Дочь, ты знаешь, что законы энтропии неумолимы. Ни одно живое существо, особенно высокоразвитое, не может существовать вечно!

Реа вновь остро взглянула на мать.

— Вот мы и добрались до сути, да, мама? Всё живое смертно, это так. Но разве разум возможен лишь в живом? Разве древние цивилизации не состоят из разумных машин, живущих вечно, хотя бы очень долго?

Глаза Эвды удивленно расширились.

— Откуда...

Реа улыбнулась.

— О, ничего необычного. Твой личный вектор и немного интереса Мау к записям Великого Кольца. Говорят, что они непонятны — но это чепуха. Там просто нет людей, вот и всё. Только машины. Вечные, разумные машины. Просто интереса ради я посчитала, сколько вычислительной мощности надо, чтобы полностью имитировать деятельность человеческого мозга — спасибо твоей библиотеке по нейробиологии. Оказалось, что не так уж и много — современная универсальная машина типа ИТУ вполне с этим справится.

Эвда испуганно взглянула на дочь.

— И ты бы хотела стать машиной, утратить всё человеческое?

Реа смущенно опустила взгляд.

— О, я полагаю, это всё равно лучше, чем превратиться в кучку черных костей. На самом деле, что угодно лучше. А ИТУ может управлять звездолетом! Стать могучим кораблем, уйти в просторы Вселенной — можно ли желать лучшей участи?

Эвда задумалась.

— Но я не представляю, как сознание человека можно поместить в машину. Насколько я помню, никто не занимался этим. Никому не приходило в голову...

— О, мне вот пришло. И Кари. И Мау. Теперь и тебе. Так или иначе, мы знаем, что это разрешимая задача и наверняка не очень сложная на нашем уровне развития — опыт великих цивилизаций Галактики говорит за это. Итак, не пора ли нам вступить на новую ступень эволюции? Ведь человек — это всего лишь то, что нужно превзойти.