Договор

— Не помешаю?

В небольшом скупо обставленном кафе столики были забиты под завязку. Даже на краю света хватало искателей новых ощущений — никогда не мог их понять. Мой глаз зацепился за рыжего парнишку в старомодном свитере, задумчиво покусывающим пальцы. Он плохо вписывался в общую атмосферу возбужденного гула и бряцанья бокалов.

— Падай.

В одно движение мой вынужденный сосед по столику убрал свою красную куртку со стула. Я присел. Столик был пуст — если не считать чашку остывшего кофе и странную жестянку с треугольником на крышке, с которой парнишка не сводил глаз. Голубые глаза за толстыми стеклами перебежали с коробочки на меня, и из задумчивого лицо вдруг переменилось на тот тип дружелюбия, где не поскользнуться бы и не угодить в ледяную прорубь.

— Чего, тяжело дался путь до Ушуайи, братишка? Пиво бы я, кстати, тут пить не советовал — разбавленка.

— Сносно.

Я вернул еще не опробованный стакан темного на стол. Не то чтобы я так сильно поверил незнакомцу — скорее и сам не хотел пить. Почти двое суток дороги из Москвы сильно меня вымотали. Если бы меня не мучила совесть за потраченные в пылу эмоций деньги на это безумное путешествие и за увольнение в никуда — возможно, я бы выспался и не так зеленел от проникающего искусственного света ламп в баре и от болтовни с незнакомцем. Но увы.

— Будем дружить — Женек.

Парнишка не замечал моего настроения.

С пару секунд я смотрел на протянутую ладонь. Линии жизни глубоко впились в гладкую кожу, напоминая шрамы. Это был обычный жест, но от него хотелось убежать подальше. Улететь обратно, скрыться в стенах моей одинокой Московской двушки.

Я медленно выдохнул и отогнал наваждение.

Поправив часы на левой руке и ухватив взглядом «без четверти девять» на экране телефона на столе, протянул руку в ответ.

— Андрей. Ты из группы «Рустрип»?

— Ага. Ты как-то не сильно похож на путешественника, — Женек усмехнулся, смотря на мою небритую физиономию. — Деньги пищат?

— А я и не путешественник. Так, решил понять есть ли смысл за пределами работы. А ты тут чего забыл?

— В прошлый раз не застал кашалотов — теперь у них, чертей, нет шансов уйти от меня, — Женек сощурил свои хитрые глаза. — А еще я рассчитываю поймать корабль-призрак!

Я прыснул. Такой глупости я давно не слышал.

— Нет, правда! Смотри, — он пододвинул ко мне жестяную коробочку с треугольником на крышке, которая вблизи оказалась скорее механизмом. — Это ловец мертвецов. Я его на ебей выловил — дорогой, зараза. Если повернуть вот тут крышку и шепнуть свое желание, то мертвец заключит с тобой договор. Так говорят.

— Фредди Меркьюри или Иван Грозный?

Шутит Женек, или правда верит в эту чепуху, — я пока не понял. Но от того, как собрались морщинки у него меж бровей, у меня похолодело внутри.

— Тот, что больше всех нуждается в твоей помощи. Он тебе желание, ты ему, сечешь?

— Безделушка это, — пришлось прочистить горло, голос подводил. — Ты откуда прилетел?

Женек подался ближе, уперевшись локтями в стол и положив голову на сплетенные пальцы. Вопрос он пропустил мимо ушей. Непроизвольно я уперся спиной в спинку стула.

— Завтра у нас начнется путь. Там и расскажу.

Отстранившись, он легко щелкнул по полному стакану темного. Я выдохнул и отлепился от спинки. От нелепости я усмехнулся и поднял руку, подзывая официанта.

— Пускай так.

— Черт, — Женек остановил взгляд на моих часах и вскочил со стула, натягивая куртку. — Прости, братишка, но мне надо бежать. Надо объектив тут у одного любителя подрезать. Увидимся.

Красная куртка мелькнула в проеме и скрылась с глаз. Где-то за спиной затянули заунывную звучную песню моряки. Я ни слова не понимал, но по безысходному мотиву догадывался, что это что-то о долге и море.

Жестяной бочок коробочки сверкнул на столе. Я вздохнул — надо будет вернуть ее Женьку. Коробочка была совсем небольшой и легкой. Мелькнула мысль, с которой я посмеялся — но останавливать себя не стал, а лишь покрутил механизм.

— Хочу найти свой смысл жизни.

Я дернулся от резкого хлопка и неожиданно накатившей темноте. Общий гул кафе затих, все взгляды я ловил на своем столике. Мой же взгляд был прикован к осколкам лампы, усеявшим столик.

***

Всю ночь я не спал. Не знаю, что было намешано в бокале — я не узнавал ни свою комнату, ни вещи, ни самого себя в зеркале. Кровать стояла у другой стены, вещи словно поменяли цвет на более темный, а собственные черты лица мне казались острее, старше. Бред мучал меня до утра.

— Добро пожаловать, господа туристы.

Волны мерно шумели, плотный запах соли щекотал нос. На небе разливалось рождение нового дня.

Я снова нажал на кнопку включения телефона — но видел лишь мертвую черноту экрана и отражение серых уставших глаз. Глубине мешков вокруг них мог бы позавидовать сам океан.

Ветер усиливался и уже пробирал через куртку.

— Андрей Черкасов — вы тут?

Плотный хмурый капитан с усами-щеткой оглядывал толпу туристов. Он проскрипел свое имя — но я совершенно его не запомнил. Увидев мою спешно поднятую руку, он что-то отметил в своем журнале. Быстро проведя перекличку, пригласил нас на борт — но не того корабля, который я ожидал увидеть по фото с сайта тура. Нужный корабль был пришвартован дальше.

— Простите, но разве мы плывем не на Диане? В туре было обозначено так.

Я встретился с мутными, как омут глазами. И сразу почувствовал холодок где-то в животе — глаза эти смотрели сквозь меня.

— Мы плывем на Андреа. По договору это совершенно точно так, — капитан расправил усы. — Вас что-то смущает?

Сломался телефон, теперь оказывается я купил тур не на тот корабль. Я уже не знал, каких еще сюрпризов ждать от этого спонтанного и самого дорогого в моей жизни приключения — но будь что будет.

— Просто спросил.

В кармане я без конца вертел коробочку. Женька так и не было нигде — неужели проспит?

До последней минуты я сверлил глазами борт Дианы неподалеку и пытался высмотреть рыжую копну волос. Так и не случилось — что ж, верну вещицу после плавания.

Я сделал шаг на трап, начал подниматься на борт. Ветер выдал рывок такой силы, что сорвал шапку с моей головы и чуть было не сбил меня с ног. Капитан каким-то чудом оказался рядом и успел меня ухватить.

Шапка же плавала далеко внизу.

***

Так плохо я еще никогда себя не чувствовал.

Мне казалось, что вокруг меня существует только потолок, со всех сторон. И он качается — то влево, то вправо, то ближе, то дальше. Кровать в каюте была отвратительно мягкой, и я быстро переместился на пол — дальше пола я не упаду, это немного успокаивало.

Не помню, что я ел и ел ли вообще в эти дни. Виделся ли я с кем-то из туристов, видел ли команду. Кажется, я видел капитана — а может мне приснилось.

Каждую секунду, каждый момент, я не отпускал чертову коробочку из рук.

На четвертый день пути я четко понял, что обязан поговорить с капитаном. С трудом разогнувшись, пробираясь словно сквозь кисель вместо чистого, соленого воздуха я брел по коридорам. Откуда-то у меня была уверенность, что я найду капитана на палубе.

— Доброго утра, Андрей.

Знакомый скрипучий голос встретил меня вместе с облаком морозного пара. Рассвет уже растекся по горизонту, плавно вливая розовое молоко в воды океана. И эти воды вовсе не были спокойными.

— Доброго, капитан.

— Хреново выглядишь. В первый раз на борту? И сразу в такие воды? Смело.

Я усмехнулся и сел рядом на палубную скамью.

— Месяц назад я бы смеялся над дураками, кто на такое подписывается.

Мы молча смотрели, как розовое марево сменяет чистота морской синевы. И вдруг я увидел китов. Кашалотов. Огромные туши бороздили океан — живые, блестящие. В них жизни было больше, чем во всех людях, с кем я был знаком. И было настолько радостно видеть эту жизнь вместо бесконечных документов, лиц на экранах, что я только сейчас понял как правильно я поступил. Вот что важно — жизнь вокруг, красота мира.

— Я вот не успел детям письмо передать, — ржавый голос капитана заставил меня оторвать взгляд от вод. — На-ка, возьми. Там есть адрес — вернешься, можешь подсобить?

— Да не вопрос. А чего сам не отправишь?

Капитан хрипло рассмеялся и вытащил из нагрудного кармана конверт. Мне вдруг показалось, что в глазах у него засветился огонек.

— Сам? О нет, сам я не могу. И вот еще, — он протянул мне сложенный вчетверо лист. — Посмотри потом, как блевать перестанешь. Уверен, это тебе понравится.

Я убрал конверт и листок в карман, чувствуя как начинает накатывать тошнота.

— Спасибо, — я спешно встал, уходя в сторону кают. Обернувшись, я капитана уже не увидел — если бы мне было лучше, то размышления как он так быстро исчез меня бы занимали.

Муть в голове усиливалась. Каждый шаг давался с трудом, желание тела провалиться в бред было сильнее меня. Я упал прямо в коридоре.

Было жутко холодно — и даже куртка не спасала. Меня бил озноб. Я с трудом открыл глаза и ужаснулся — меня окружало ржавое железо. Наверху, сбоку — повсюду. Вместо уютных дверей кают на меня пялились пустые глазницы ржавых стен. Пахло железом и солью. Как трезвеют в одно мгновение — так и я, кажется, пришел в полное сознание.

— Что за черт?

Ноги держали меня с трудом. Чудилось мне это, или я просто спал — но мысль выбраться наружу меня вела. Сквозь проем в конце коридора ветер задувал снег. Я шел на этот снег, на этот холодный поцелуй ветра.

И вот, когда, не помня себя от страха бреда, выбежал в этот проем, я почувствовал как налетел на кого-то и сбил с ног.

— Мать вашу, аккуратнее… Ээ. Ты?

На меня смотрели ошарашенные голубые глаза. Я же таращился ничуть не меньше. Женек валялся рядом со мной, обняв фотоаппарат и, кажется, мелко дрожа. Все та же красная куртка, все тот же торчащий из-под нее нелепый свитер, все те же дедовские очки.

— Женек? Ты же опоздал на корабль.

— Я? Да ты. Ты же исчез после кафе. Как?

К нам спешили люди. Я слышал, как кто-то охает, слышал щелчки камер. Вдалеке я видел пришвартованную Диану.

Рывком я сел и залез в карман. Письмо и листок были на месте. Пропуская мимо ушей вопросы Женька, я развернул лист — из него выпали две золотых старинных монеты.

Несколько мгновений я разглядывал их — и вдруг рассмеялся. Громко, на всю силу своих эмоций.

— Значит, посыльный. Хорошая работа.

Коробочку Женьку я решил не возвращать.