Доказательства

В город Гроттенфельд, укрытый в туманных предгорьях, беда пришла в образе человека в чёрном. Брат Григорий был невысок, худ, молчалив, а его глаза, казалось, видели не только стены домов, но и то, что скрывалось за ними. Он не проповедовал на площадях, а стучался в двери.

Первой его выслушала Марта, недавно потерявшая мужа и сына. Брат Григорий не предложил ей утешения.

— Они не умерли, — тихо сказал он. — Они были взяты. Не Богом. Иными.

— Кем? — испуганно прошептала Марта.

— Теми, кто носит человеческие лица, но у кого за спиной тень ложится не так, как у людей. Они живут среди вас.

Слова его, как ядовитый дым, поползли по узким улочкам Гроттенфельда. Сначала им не верили. Но потом старый мельник Йозеф, протрезвев после трёхдневного запоя, поклялся, что видел, как тень городского судьи, почтенного Альберта, на закате оторвалась от его ног и на мгновение задержалась на стене, живая и пульсирующая.

Город замер в параличе страха. Сосед смотрел на соседа, ища в его глазах отсвет иной сущности. Доверие, скрепляющее жителей, рассыпалось в прах.

Тогда брат Григорий вышел на площадь. Его худая фигура внезапно показалась могучей и сильной.

— Я знаю, как их распознать, — провозгласил он, и в его руке сверкнул стальной предмет странной формы — не крест, а нечто вроде заострённого зеркала. — Они боятся святого зеркала, так как их отражение лжёт, а тени не повторяют их движений.

Началась охота. Брат Григорий ходил от дома к дому, поднося своё зеркало к лицам перепуганных жителей. Несколько человек, чьи тени в сумерках показались кому-то «странными», были заперты в подвале ратуши для последующего «очищения».

Наконец, брат Григорий пришёл в дом к самому уважаемому человеку в городе — старому хронисту Людвигу. Людвиг жил один в башне с тысячей книг и скелетом, стоявшим в углу его кабинета.

Свечи отбрасывали на стены неверные, извивающиеся тени. Брат Григорий резко поднял свое зеркало и оно холодно блеснуло.

— Что же, старик, покажи, что ты скрываешь за своей мудростью!

Людвиг, не моргнув, посмотрел в отполированную стальную поверхность. Его отражение было идеально.

— Доволен? — спокойно спросил он.

— Нет, — прошипел брат Григорий. — Ты скрываешься. Я это чувствую. Твоя учёность — лишь маска.

Людвиг медленно обошёл стол.

— Ты пришёл в наш город и посеял зёрна страха. Ты указал на нескольких несчастных, и все ухватились за эту соломинку, лишь бы не видеть настоящей беды.

— Настоящей? — усмехнулся проповедник.

— Да. Той, что пришла вместе с тобой.

Людвиг внезапно ринулся к окну и распахнул ставни. Лунный свет ворвался в комнату, и их с братом Григорием тени гигантскими искажёнными силуэтами взметнулись на противоположную стену.

— Ты говорил о тенях, что лгут, — сказал Людвиг, и его голос приобрёл стальную твёрдость. — Посмотри на свою.

Брат Григорий обернулся. Его собственная тень на стене не повторяла его позы. Она извивалась, как дым, и у её основания, там, где должны были быть ноги, клубилось нечто тёмное и бесформенное, похожее на щупальца или клубки змей.

Из горла проповедника вырвался странный, нечеловеческий звук.

— Ты… как ты узнал…?

— Я хронист, — тихо сказал Людвиг. — Я изучаю людей. А ты охотился. Но охотник всегда оставляет следы. Ты искал не «их», а того, кто может тебя увидеть. Потому что твой род не может размножаться в этом мире… но может захватывать готовые тела. Тела тех, в ком ты посеял страх и безумие.

Брат Григорий (если это ещё был он) выпрямился. Его лицо исказила гримаса ярости, котрая не могла принадлежать человеку.

— Какие… твои доказательства? — просипел он, но в его голосе уже слышался страх.

Людвиг указал на скелет в углу.

— Этот бедняга посетил наш город год назад с похожими речами. Затем он пришёл ко мне и… исчез. Я изучил его кости: они не человеческие. А потом пришёл ты. И тени выдают вас. Так сложно с ними совладать в нашем мире, не правда ли?

…Всю ночь в башне Людвига горел свет, а с утра брата Григория в городе больше не видели. Людвиг сказал, что тот, устыдившись, тайно покинул Гроттенфельд. Заключённых выпустили, и жизнь медленно возвращалась в свою колею.

Но теперь каждую ночь Людвиг подходил к окну своей башни и молча смотрел на спящий город. Он знал, что доказательства, которые он предъявил, были не победой, а лишь отсрочкой. Охота не закончилась. И каждая следующая тень, что постучится в их двери, будет носить всё более убедительное обличье.