Доктор из будущего

Хирургическая лампа заливала холодным, беспощадным светом операционный стол, отражаясь бликами на инструментах. Доктор Пьер Дюран склонился над пациентом, его глаза за прозрачными очками сияли точностью и спокойствием. Ассистенты и медсестры замерли в напряжении, ожидая каждого движения хирурга.

— Зажим, — коротко произнёс Пьер, вытянув руку.

Молодая медсестра поспешила подать инструмент, аккуратно вложив его в его ладонь. Пьер сосредоточенно наложил зажим на повреждённый сосуд, останавливая кровотечение.

— Давление падает, доктор, — сказал анестезиолог, внимательно наблюдавший за мониторами.

— Введите допамин, увеличьте темп инфузии жидкости, — не отрывая глаз от операции, ответил Пьер.

Ассистент-хирург, молодой доктор Анри, беспокойно шепнул:

— Возможно, лучше перейти к резекции, доктор?

Пьер, не поднимая головы, спокойно ответил:

— Пока не время. Нужно стабилизировать гемодинамику. Мы не можем рисковать его состоянием.

Анри замолчал, слегка сконфуженный, снова углубившись в наблюдение за движениями Пьера. Операция продолжалась уже несколько часов, и усталость постепенно наваливалась на всех присутствующих.

— Сестра, подайте аспиратор, — попросил Пьер. — Нужно убрать кровь, чтобы увидеть источник кровотечения.

Аппарат тихо заурчал, убирая из раны кровь и позволяя хирургу лучше рассмотреть повреждение.

— Вот оно, повреждение верхней брыжеечной артерии. Малейшая ошибка, и мы потеряем его.

— Что будем делать? — спросил Анри, пытаясь скрыть волнение.

— Наложим сосудистый шов. Тонкая работа, но другого выхода нет.

Наступила абсолютная тишина. Пьер осторожно подхватил специальную иглу, тончайшую нить и, сдерживая дыхание, начал аккуратно накладывать швы. Ассистенты следили за каждым его движением.

— Доктор, частота сердцебиения снова падает! — воскликнул анестезиолог.

— Адреналин внутривенно! — мгновенно скомандовал Пьер, продолжая работу с предельной точностью. — Нам нужно всего несколько секунд.

— Доктор, пациент не выдержит долгой процедуры, — осторожно заметил Анри.

Пьер, не останавливаясь, тихо и уверенно ответил:

— Он выдержит. Я знаю.

После долгих, напряженных минут работы, Пьер наконец выпрямился, глубоко вдохнув:

— Кровотечение остановлено. Теперь стабилизируйте его полностью.

Анри облегчённо вздохнул:

— Восхитительно, доктор! Каждый раз поражаюсь вашей точности.

Пьер слабо улыбнулся, снимая очки:

— Точность — это не всё, Анри. Главное — терпение и уверенность. Только так мы можем подарить им ещё один шанс на жизнь.

Команда расслабилась, напряжение постепенно покидало их тела.

— Доктор Дюран, пациент стабилизирован. Показатели в норме, — сообщил анестезиолог с удовлетворением.

— Отлично, — с облегчением произнёс Пьер. — Теперь закрываем операционную рану и переводим его в реанимацию.

Выйдя из операционной, Пьер ощутил усталость каждой клеткой своего тела. Он устало прислонился к стене и закрыл глаза. Его мысли медленно поплыли, вспоминая все детали прошедшей операции, вновь и вновь проверяя каждое действие, каждое решение.

— Доктор Дюран, вы просто волшебник, — мягко произнесла старшая медсестра Мари, осторожно касаясь его плеча. — Идите домой, вам нужен отдых.

Пьер медленно кивнул, понимая, что, несмотря на усталость, в его душе царит спокойствие от того, что он сделал всё возможное, чтобы спасти человека. Он снял хирургическую шапочку и халат и тихо произнёс:

— Благодарю, Мари. До завтра.

Пьер медленно направился к выходу, его шаги отдавались глухим эхом в пустынном коридоре, а в голове всё ещё звучали слова о точности и терпении. Он не знал, что именно эти качества вскоре будут необходимы ему в совершенно другом мире.

*****

Пьер вышел из больницы на улицу, вдохнув прохладный ночной воздух. Париж окутывала мягкая дымка, фонари отражались в лужах, а улицы были почти пустынными. Он устало посмотрел на часы: почти три часа ночи.

— Доктор Дюран? Вы всё ещё здесь? — раздался знакомый голос.

Пьер повернулся и увидел молодого ассистента Анри, спешившего к нему через стоянку.

— Да, задержался немного. А вы почему не уехали домой, Анри? — спокойно спросил Пьер.

— Хотел удостовериться, что пациент стабилен. Да и знаете, немного взбудоражен после операции, — признался Анри, улыбаясь с юношеским энтузиазмом. — Вы блестяще справились, доктор!

Пьер тихо улыбнулся, отмахиваясь от похвалы:

— Просто опыт, Анри. С годами приходит уверенность, но уходит спокойный сон.

— Почему вы так говорите? Вы ведь настоящий мастер!

Пьер посмотрел в глаза молодого коллеги и серьёзно сказал:

— Чем больше людей ты спасаешь, тем острее понимаешь, как тонка грань между жизнью и смертью. Мы с вами всего лишь проводники между двумя этими мирами.

Анри на мгновение замолчал, переваривая услышанное, а затем тихо ответил:

— Думаю, я понимаю, о чём вы. Сегодня я впервые ощутил этот страх — что потеряю пациента. Это было... тяжело.

Пьер ободряюще положил руку на плечо молодого хирурга:

— Это чувство никогда не покинет вас полностью. Но оно и не должно. Оно будет заставлять вас совершенствоваться.

Анри благодарно кивнул:

— Спасибо, доктор Дюран. Вы правы, это ценный урок.

— Езжайте домой, Анри. Отдыхайте, завтра будет новый день.

— Спокойной ночи, доктор!

Анри поспешил к своей машине, а Пьер остался один посреди пустой стоянки. Он медленно направился к своему автомобилю, стараясь не думать ни о чём, кроме сна. Его голова была тяжела от усталости и мыслей.

Едва он сел за руль, телефон зазвонил. Пьер устало вздохнул, глядя на дисплей: звонила его бывшая жена, Клер.

— Алло, Клер, — тихо ответил он, заводя машину.

— Пьер, прости, что звоню так поздно, — голос Клер звучал встревоженно. — Просто Эмма сегодня очень беспокоилась за тебя, спрашивала, почему папа так редко приходит к ней.

— Я сожалею, — мягко ответил Пьер. — Передай ей, что папа снова задержался на работе. Я завтра заеду к вам и поговорю с ней лично.

Клер помолчала, затем произнесла более мягким тоном:

— Пьер, ты не можешь продолжать так жить. Эмма скучает, да и я беспокоюсь за тебя. Ты постоянно работаешь, почти не отдыхаешь...

— Клер, моя работа — это всё, что у меня осталось. Это единственный способ, которым я умею существовать, — устало произнёс он, стараясь сохранить спокойствие.

— Пьер, подумай об Эмме, — сказала Клер с лёгкой горечью в голосе. — Подумай о том, что жизнь проходит мимо тебя.

Пьер вздохнул и ответил тихо, но твёрдо:

— Я подумаю. Обещаю. Спокойной ночи, Клер.

Он положил трубку, и сердце его сжалось от нахлынувшей тоски. Город за окнами мелькал огнями и тенями, а в голове крутились мысли о дочери, о бывшей жене и об одиночестве, которое стало его постоянным спутником.

— Что я делаю не так? — прошептал он, словно обращаясь к себе.

Внезапно яркий свет фар встречной машины ослепил его, и раздался громкий гудок. Пьер резко повернул руль, машина пошла юзом по мокрой дороге. Сердце забилось чаще, в голове пронеслись последние слова Клер.

— Нет! — крикнул Пьер, пытаясь вернуть контроль над автомобилем.

Удар оказался внезапным и жёстким. Машина сорвалась с дороги и понеслась вниз по откосу, переворачиваясь несколько раз. Последнее, что увидел Пьер, — вспышки света и обрывки воспоминаний о дочери и тех, кого он спасал.

Затем наступила тьма и тишина, в которой исчезли все его сомнения и страхи.

*****

Пьер медленно приходил в себя, чувствуя сильную боль в голове. Он осторожно открыл глаза, но увидел лишь мутное пятно света, проникавшее сквозь старые деревянные ставни. Комната, в которой он находился, была чужой и непривычной.

— Он проснулся! Позовите отца Франсуа! — донёсся женский голос, наполненный тревогой.

Пьер попытался приподняться, но головокружение заставило его снова лечь.

— Не торопись, сынок, тебе нужно время, чтобы прийти в себя, — услышал он глубокий мужской голос.

Пьер повернул голову и с трудом разглядел старца в сутане, сидящего рядом с кроватью. Лицо его было доброе и спокойное, глаза мудрые и проницательные.

— Где я? — слабо прошептал Пьер.

— Ты в деревне Сен-Мартен, сын мой. Я отец Франсуа. Нашли мы тебя у лесной дороги, совсем без чувств и в странной одежде. Кто ты такой и откуда будешь?

— Меня зовут Пьер Дюран, я врач, — ответил он, пытаясь собраться с мыслями. — Из Парижа.

Старик нахмурился и задумчиво произнёс:

— Врач из Парижа? И что же ты, сынок, делал ночью один в лесу, да ещё и в такой диковинной одежде?

Пьер осторожно осмотрел себя: его одежда жителя европейского мегаполиса была разорвана, испачкана и выглядела совершенно нелепо для окружающей обстановки.

— Я попал в аварию, — неуверенно пробормотал он, всё ещё не понимая, что происходит.

— Аварию? Не слышал я такого слова прежде. — Отец Франсуа нахмурился ещё сильнее. — Но кажется, беда у тебя немалая. Пока отдыхай и набирайся сил. А потом расскажешь всё подробней.

В комнату вошла молодая женщина с платком на голове, держа чашку с горячим настоем.

— Выпейте это, господин, — тихо сказала она, смущённо опустив глаза. — Это отвар из ромашки и зверобоя, боль должна стихнуть.

Пьер с благодарностью принял чашку и отпил глоток. Горячая жидкость немного успокоила боль и прояснила мысли.

— Как вас зовут? — спросил он женщину.

— Я Маргарита, господин, дочь местного кузнеца. Это мой дом, мы нашли вас неподалёку.

— Благодарю вас, Маргарита, — произнёс Пьер, чувствуя искреннюю признательность. — Как давно я здесь?

— Уже третий день, господин, — тихо ответила девушка. — Мы боялись, что вы не очнётесь.

Пьер встревоженно посмотрел на отца Франсуа:

— Три дня? Как такое возможно?

Священник покачал головой:

— Всему своё время, сын мой. Господь даровал тебе новую жизнь, не стоит торопиться её понять сразу.

Пьер вздохнул, чувствуя нарастающую тревогу:

— Но мне нужно понять, что происходит. Я должен вернуться в Париж, в больницу!

— Больница? Что это? — удивлённо переспросила Маргарита.

Пьер замолчал, осознавая, что его слова здесь звучат нелепо.

Отец Франсуа снова мягко вмешался:

— Пьер, ты упоминаешь странные вещи. Здесь нет никакой больницы, лишь старый лекарь да знахарка. Если ты и вправду врач, твоя помощь была бы для нас весьма полезна.

— Я врач, и, поверьте, я мог бы помочь многим, но… я не понимаю, где я, — почти отчаянно сказал Пьер.

Священник внимательно посмотрел на него и серьёзно произнёс:

— Возможно, тебе будет непросто это принять, сын мой, но, кажется, ты попал к нам из иного мира, неведомого и странного для нас. Времена нынче сложные, и то, что кажется нам невозможным, вполне может оказаться правдой.

Пьер посмотрел в глаза отцу Франсуа и почувствовал странное спокойствие. Что-то в словах старца заставило его задуматься.

— Из какого сейчас времени я разговариваю с вами, отец? — осторожно спросил он.

Отец Франсуа удивлённо вскинул брови и, помедлив, ответил:

— Год тысяча семьсот пятьдесят восьмой от Рождества Христова.

Пьер почувствовал, как комната начала кружиться вокруг него, и снова откинулся на подушки.

— Отдохни, сын мой, — мягко сказал отец Франсуа, ласково касаясь его руки. — Утро вечера мудренее.

Пьер закрыл глаза, пытаясь осмыслить невозможное: он оказался далеко от дома и привычного времени. В его сознании медленно формировалось осознание, что он оказался не просто в чужом месте, а в чужой эпохе. Пьер снова провалился в сон.

*****

Пьер проснулся от криков, доносившихся с улицы. Он поднялся с кровати, почувствовав, что головокружение почти прошло. Выйдя из дома, он увидел, как несколько крестьян несут молодого мужчину, стонущего от боли и покрытого кровью.

— Что случилось? — спросил Пьер, быстро направляясь к раненому.

Маргарита подбежала к нему, волнуясь:

— Это мой брат Жак, он упал с телеги и сильно поранился. Лекарь ещё не приехал, а знахарка не берётся, говорит, рана глубокая!

Пьер немедленно подошёл к молодому человеку, внимательно осматривая его:

— Отнесите его в дом, быстро!

Крестьяне замешкались, удивлённо переглядываясь.

— Скорее же! — повторил он строго и уверенно, заставляя их повиновение.

Когда Жака положили на кровать, Пьер осмотрел рану, глубокий порез на бедре, из которого продолжала сочиться кровь.

— Нужна горячая вода, чистые ткани и игла с ниткой, если есть, — распорядился он чётко.

— Игла с ниткой? — удивлённо переспросила Маргарита.

— Да, быстро! — подтвердил Пьер.

Пока крестьяне выполняли поручения, в комнату вошёл отец Франсуа.

— Что ты собираешься делать, сын мой? — спросил он с любопытством.

— Я остановлю кровь и зашью рану, иначе он потеряет слишком много крови и умрёт, — уверенно ответил Пьер.

Священник слегка побледнел, но уверенно кивнул:

— Действуй, сын мой, пусть Господь направит твою руку.

Когда инструменты были готовы, Пьер тщательно промыл рану и внимательно осмотрел её. Повреждённые сосуды нужно было немедленно зашить.

— Жак, будет больно, но потерпи, иначе умрёшь, — сказал Пьер, глядя в глаза испуганного молодого человека.

Жак кивнул, стиснув зубы и сжав кулаки.

Пьер начал аккуратно накладывать сосудистые швы, тщательно соединяя края сосуда, чтобы остановить кровотечение. Он действовал уверенно и аккуратно, словно находился в привычной ему современной операционной.

— Господи, никогда такого не видел! — прошептал кто-то из крестьян.

Маргарита дрожащими руками держала таз с водой, удивлённо наблюдая за мастерскими движениями Пьера.

— Господин, что вы делаете? — спросила она в полголоса.

— Спасаю твоего брата, — спокойно ответил он, не отвлекаясь от своей работы.

Наконец, сосуд был зашит, кровотечение остановилось. Пьер аккуратно наложил на рану относительно стерильную повязку, сделанную из прокипячённой ткани.

— Теперь ему нужен отдых и покой. Рану нужно промывать отваром ромашки и менять повязку дважды в день, — сказал Пьер, вытирая руки.

Маргарита со слезами на глазах посмотрела на него:

— Благодарю вас, господин, вы спасли моего брата!

Отец Франсуа подошёл ближе, внимательно глядя на Пьера:

— Ты действительно врач, сын мой, и, кажется, очень искусный. Где же ты научился такому?

Пьер на мгновение задумался, затем тихо ответил:

— Там, где я жил, это обычное дело. Медики делают подобные операции ежедневно.

— Неужели люди там настолько умелые? — спросил священник удивлённо.

Пьер улыбнулся с лёгкой грустью:

— Люди там научились многому, отец Франсуа, но всё равно боятся того же, чего и вы — боли и смерти.

Священник задумчиво покачал головой:

— Ты был послан сюда Господом не зря, Пьер. Здесь тебе предстоит многое сделать, и твои знания могут спасти не одну жизнь.

Пьер посмотрел на спящего Жака, облегчённо вздохнув:

— Я сделаю всё, что в моих силах.

Крестьяне почтительно смотрели на Пьера, теперь в их глазах читалось уважение и надежда. Он понимал, что только что сделал первый шаг к новой жизни, полной ответственности за тех, кто нуждается в его помощи. И хотя будущее было весьма неопределённым, внутри Пьер чувствовал спокойствие и уверенность — он был снова там, где нужен.

Пьер сидел у окна, наблюдая за тихим закатом над деревней. Он все еще не мог поверить в происходящее. Тишину нарушил осторожный стук в дверь.

— Войдите, — спокойно произнёс он.

Дверь скрипнула, и в комнату вошёл отец Франсуа с серьёзным лицом.

— Простите, что беспокою, Пьер. Но есть одно дело… весьма необычное.

Пьер настороженно посмотрел на священника.

— Говорите, отец.

— Один человек в деревне болен, но болезнь эта не простая, — старец помедлил. — К нему никто не смеет приблизиться. Считают, что он проклят.

— Проклят? — удивлённо переспросил Пьер. — Почему так решили?

— Он покрыт страшными язвами и лихорадит несколько дней. Люди напуганы, говорят о дурном знамении.

Пьер задумчиво поднялся с кресла:

— Отведите меня к нему, отец. Я должен видеть это своими глазами.

Священник замешкался, затем тихо произнёс:

— Хорошо, сын мой, но знай — если ты подойдёшь к нему, обратного пути может уже не быть.