Дорога Молчания: Хаос в Параграфах

Зал Совета: Где рождаются законы и умирают надежды
Великий Зал Академии «Элирион» был спроектирован так, чтобы внушать благоговение — или парализующий страх. Его своды, напоминающие ребра гигантского зверя, смыкались под потолком, словно челюсти, готовые раздавить тех, кто посмеет усомниться в мудрости Совета. Мозаика из застывших магических вспышек мерцала холодным сиянием, будто звёзды, пойманные в ловушку времени. Каждый камень в стенах дышал древними заклинаниями молчания, их шёпот сливался в гулкий гул, словно подземный гром. Но сегодня даже эти камни трещали, не выдерживая напряжения, — воздух был густ от предчувствия катастрофы.

Пятеро архимагов восседали за столом из чёрного мрамора, испещрённым рунами, что меняли смысл в зависимости от того, чей взгляд к ним прикасался. Для канцлера Виртана, чья борода, сплетённая в косички с серебряными колокольчиками, дрожала от каждого движения, они гласили: «Мудрость требует жертв». Для архимага Элдреда, чьё лицо пряталось в глубине капюшона, расшитого бледными черепами, — «Жертвы требуют мудрости». Стол, полированный до зеркального блеска, отражал их лица искаженными — будто сама материя здесь отвергала ясность.

На нём лежал свиток, стянутый цепью из жидкого света, что переливалась, как ртуть под луной. Внутри таилось донесение, запечатанное кровью трёх разведчиков. Его вскрыли на рассвете, и с тех пор воздух в зале пропитался горьким ароматом горелого миндаля — печать проклятого пергамента, чьи буквы пожирали неосторожные взгляды.

— Дорога Молчания пробудилась, — произнёс Виртан, и колокольчики в его бороде зазвенели, будто насмехаясь над тишиной. — Она поглотила деревню Тревин. Не оставила ни камня. Только… это.

Он кивнул, и пространство над столом содрогнулось, рождая иллюзию: руины, засыпанные пеплом, словно земля провалилась в горло гиганта. Посреди них — табличка с идеально ровными буквами, выведенными киноварью:
«Поселение Тревин. Причина ликвидации: отсутствие лицензии на существование. Пункт 14-Г Устава. Санкция утверждена Советом».

Архимаг Сильра, чья мантия переливалась цветами грозового неба — вспышками индиго и свинцовой синевой, — сжала кулаки. Ногти впились в ладонь, и иллюзия рассыпалась, как стекло, брошенное на камни.
— Она нас высмеивает, — её голос звучал, как треск льда под сапогом. — Дорога превратила наши законы в оружие. Наши же перья написали нам смертный приговор.

— Нет, — поправил Элдред, и из-под капюшона донеслось шипение, словно змея выползла из пасти черепа. — Она стала лучше нас. Чище. Она не знает компромиссов, страха, жалости. Она — идеал, который мы не смогли воплотить.

Его длинные пальцы, обернутые в перчатки из кожи дракона, провели по рунам на столе. Те засветились кровавым алым, складываясь в новую фразу:
«Идеалы, лишенные сердца, становятся чумой».

Виртан закрыл глаза, вдыхая запах горечи. Где-то в глубине зала, за тяжелым занавесом из теней, заскрипело перо — будто сама Дорога Молчания уже вела протокол их гибели.

Элдред поднял голову, и в прорези капюшона блеснули зубы — острые, желтоватые, как страницы древних фолиантов, которые никто не решался открыть.
— Вы забываете, канцлер, — его шипение стало громче, — что Дорога — ваше дитя. Ваше… опрометчивое творение.
Виртан побледнел, и колокольчики в его бороде задрожали, будто испуганные мыши.
— Ритуал требовал срочности! Империя наступала, а мы…
— Вы поставили печать Совета на пергаменте, где вместо руны «равновесие» начертали «абсорбцию», — Сильра перебила его, щёлкнув пальцами. Над столом всплыл силуэт древнего свитка: кривая линия, спешно выведенная между строк, съехала вниз, как пьяный писарь. — Потому что торопились на банкет в честь вашего нового звания.

Элдред захихикал, звук напоминал скрип пересохших шарниров:
— О, это было изящно! Вы мечтали, чтобы Дорога сама устраняла «ошибки». Но вместо того, чтобы стирать опечатки в законах… она начала стирать авторов.
— Это метафора! — Виртан ударил кулаком по столу, и руны на мгновение сложились в слово «ПОЗОР». — Она должна была лишь патрулировать границы!
— Патрулировать? — Сильра подняла бровь. — Вы дали в её лапы Устав, написанный вами же в день инаугурации. Тот самый, где «благосостояние Академии» объявлялось высшей добродетелью, а все помехи… ликвидировались. Дорога просто последовала букве. Буквально.

Элдред выдернул из складок мантии пергамент, испещренный печатями «Срочно!» и «Ответ требуется еще вчера. Штрафные санкции: смерть», и швырнул его на стол.
— Значит, решено. Начнём поиск. По всем правилам. — Его пергамент завис в воздухе, раздулся до размеров ковра и начал… чихать, выплевывая искры и клочья страниц.
— Каким правилам? — Виртан нервно покрутил колокольчик в бороде. — Мы же только что выяснили, что наши правила…
— Привели нас к этой, с позволения сказать, адовой ситуации? — Сильра щелкнула пальцами, и пепел Тревина взметнулся к сводам. Частицы сложились в кричаще-официальную надпись: «Протокол № 666: Экстренный набор лиц, Требуются добровольцы. Критерии: героизм (желательно), нарушение Устава (обязательно)». — Мы должны играть по правилам, чтобы их нарушить.

Чёрный комок из пергамента с шумом развернулся в карту Академии. На ней метались огоньки — души кандидатов.
— Кандидаты должны быть идеальным балансом, — продолжил Виртан, его пальцы нервно перебирали край мантии, словно искали невидимые нити судьбы. — Порядок и хаос. Догма и творчество. Если они не уравновесят друг друга, Дорога их разорвёт… или сделает своими орудиями.

Совет начал просматривать досье. Листы пергамента всплывали из небытия, как призраки, обнажая лица, достижения… и грехи. Каждое досье пахло по-разному: одни — ладаном усердия, другие — серой мятежа.

— Фильтр первый, — провозгласил Элдред, — ищем тех, кто выжил после встречи с п. 14-Г.
Пепел Тревина ринулся к карте, задувая огоньки один за другим.

Вейл Кариан — огонёк яростно дергался, выжигая в пергаменте дыру с надписью «Нарушил, спасая!».

Вейл Кариан: Пленник параграфов
Его портрет замерцал под взглядами архимагов, словно оживший документ. Молодой человек в строгом мундире с серебряными застежками-рунами, волосы, собранные в тугой узел, взгляд холодный, как лезвие скальпеля. На столе перед ним — миниатюрная проекция Устава, её голографические строки непрерывно листались, отбрасывая синеватый отсвет на очки в тонкой оправе. Не цепями, но невидимыми нитями долга он был прикован к текстам законов.

— Сын статьи 45-Д, — произнесла Сильра, касаясь пергамента, где ожили кадры прошлого: взрыв магического разлома, крик родителей, затянутых в трещину между мирами. — Их смерть признали «техническим нарушением». С тех пор он дышит параграфами, как кислородом.
— Он не просто соблюдает Устав, — добавил Элдред, его перчатка указала на цифры, плывущие над столом. — Он превратил его в точную науку. Алгоритм «Кодекс-Превентор» предсказывает нарушения до их совершения. Точность — 98,7%. Но… — архимаг щёлкнул пальцами, и статистика окрасилась багрянцем, — каждый прогноз требует «превентивного наказания». В прошлом месяце он едва не арестовал студента за мысли о несанкционированной телепортации.

Горин скривился, будто проглотил лимонную дольку:
— Робот в человеческой коже. Дорога разорвёт его, когда поймёт, что он сам — воплощение её изъяна. Он верит, что правила спасают… а они лишь консервируют страх.

Кариан на портрете вдруг поднял голову, будто услышал. Его губы прошептали: «Пункт 3-Ж: Несанкционированное обсуждение Устава карается…» — но фраза оборвалась. В отражении очков, вместо глаз Совета, заплясали рукописные строки — чьи-то детские записи на полях: «Папа, почему мы не можем просто помочь?»…

Портрет ворвался в зал, нарушив стройные ряды пергаментов.

Лира Нортел: Вихрь, одетый в мантию
Рыжие волосы, словно пламя, вырывающееся из-под контроля, обрамляли лицо с хищным блеском в глазах. В руках она сжимала не яблоко, а кристалл с мерцающей внутри тенью — запечатанный дух древнего некроманта, чьи черты искажались, пытаясь вырваться на свободу. Подпись внизу дымилась кроваво-черным: «Несанкционированная активация Арканума VII века. Основание: Статья 3-Ж «Запрет на контакт с запрещенными эгрегорами».

Молчавший почти все время до этого архимаг Горин вдруг удивленно вскрикнул: Что еще за эгрегоры, почему несанкционированно?

Прежде чем ему успели ответить прочие маги, перед его лицом, почти нахально, возник пергамент гласящий: “запрещенные эгрегоры - это означает, что она вступает в контакт с опасными коллективными структурами — например, с древними культами, темными магическими течениями или артефактами, заряженными разрушительной энергией. Эти эгрегоры могут:

Давать силу, но требовать жертв.

Искажать реальность, нарушая законы Совета.

Управлять теми, кто к ним подключился, как марионетками.

Конец пояснения”. Пергамент свернулся с тихим хлопком и убрался восвояси.

— Она не воплощение анархии, — поправил Элдред, его пальцы в перчатках из драконьей кожи сомкнулись вокруг проекции кристалла. — Она — гроза предрассудков. В прошлом месяце пробралась в Запретный архив и оживила «Свод утраченных заклятий». Не для вандализма… — Он щелкнул пальцами, и страницы фолианта ожили, показывая, как Лира вшивала древние руны в защитные барьеры Академии. — Она пыталась усилить щиты, смешав некромантию с абстрактной топологией.

Сильра провела рукой по пергаменту, и текст зазмеился, обнажая детали:
— Результат? Энергопотоки выросли на 40%, но… — В воздухе возникла трещина, из которой сыпался пепел. — Она не учла пункт 5.6-Г о «запрете симбиоза с артефактами Тёмной эры». Щиты начали поглощать магию студентов.
— Зато теперь мы знаем, как регенерировать ману из паразитных сущностей! — Лира на портрете оскалилась, и тень в кристалле завыла в унисон. — Это же прорыв!
— Прорыв, который едва не оставил пол-Академии без сил, — вздохнул Виртан. — Но Совет сохранил её… — Он кивнул, и печать на досье вспыхнула: «Помилована в связи с потенциалом для контролируемого хаоса».

Лира на изображении поймала летящий свиток и разорвала его зубами. Пергамент рассыпался на чёрных бабочек, сложившихся в насмешливую фразу: «Спасибо за доверие!».

— Фильтр второй, — Элдред провёл рукой над картой, и его перчатка оставила за собой мерцающий шлейф, который свернулся в официальный заголовок: «Экзамен на добровольное соответствие п. 7-Д: Взаимодействие с объектами категории "Самоликвидация" вне протоколов сдерживания».
Модельки Кариан и Лира тут же шагнули в образовавшийся портал. Остальные огоньки погасли.

— Блестяще, — Сильра улыбнулась, словно наблюдала за тем, как мотыльки летят в пламя. — Выглядит почти легально. Особенно мне нравится слово «добровольное». Нужно чаще использовать его в контрактах.
— Все подписи собраны, — Элдред потряс пергаментом, где в графе «Осознание рисков» числился пробел. — Даже печать есть: «Одобрено в интересах Академии. Подписано ранее обоими лицами. Академия вправе направлять вышеуказанных лиц куда угодно на какой угодно срок в случае возникновения определенной ситуации». - В следующий раз, думаю, будут читать мелкий шрифт в своих договорах. Если выживут, так и есть.

— Идеально, — Виртан выдавил из себя улыбку. — Они либо спасут нас, либо станут отличным материалом для пункта 14-Г. Двойная выгода!
— Как всегда, ваша светлейшая меркантильность восхищает, — Сильра взмахнула рукой, и карта свернулась в свиток, затянутый цепью из жидкого света. — Дорога уже ждёт. И, кажется, составляет список их будущих «нарушений»… - Сильра недовольно поджала губы. - Нам бы поторопиться.

В воздухе запахло гарью. Цепь из жидкого света вдруг сжалась, выжимая из досье Кариана Вейла фразу:
«Нарушил п. 14-Г, спасая ребёнка из горящей деревни».

— Вот оно, — Элдред протянул руку, и тень от его пальца легла на текст, превратив «нарушил» в «исполнил». — Ваша Дорога — идеальный бюрократ. Она не понимает, почему «спасение» важнее «пункта».

Архимаг Сильра недовольно поджала губы, сложив руки на груди.

— Нужно устранять ошибки по мере их проявления, а не годами спустя во время мелкомасштабного апокалипсиса, — голос полнился раздражением. Сильра провела пальцем по руне «Вечность» на столе, и та на миг исказилась, став «Распадом», — Ритуал создания Дороги требовал не слепого следования букве Устава, а перерождения смыслов. Но вы… -Она резко сжала ладонь, и руна рассыпалась в пепел. — Вы заменили алхимический реактив души на суррогат — эти ваши «эффективные» формулы. Скрестили законы с чёрной риторикой, чтобы они самоочищались. И вот она — ваша чистота. — Сильра указала на иллюзию Тревина, где Дорога пожирала последние камни. — Безупречный механизм, который даже бога будет судить по графе «Лицензия на бессмертие».

Элдред зашипел, словно кипящее зелье:
— Мы экономили время! Ритуал требовал десяти лет, а Империя…
— А Империя требовала вашего триумфа сейчас, — перебила Сильра. — Вот вы и вырезали из заклинаний всё, что казалось «избыточным»: сострадание, сомнение, право на ошибку. Превратили Дорогу в топор, который теперь рубит свою рукоять.

Виртан закрыл лицо руками. Где-то в закоулках зала перо Дороги Молчания царапало по пергаменту, выводя новую строку: «Архимаг Виртан. Причина ликвидации: некорректное оформление артефакта класса „Судьба“. Санкция утверждена Советом».

— Ирония, — прошипел Элдред, — в том, что теперь нам придётся идти по вашей Дороге. Ведь она, как и вы, обожает протоколы… и ненавидит опечатки.

Нужно торопиться. Двое из пяти нервно потерли бороды. Руны на столешницах перед магами забегали с разной скоростью смены. Система приняла решение. Оставалось только призвать к действию.

Ритуал: Печать и Предательство

Когда кандидатов вызвали в Зал, тишина стала плотной, как смола. Воздух дрожал от напряжения, будто само пространство сжималось вокруг Вейла и Лиры.

Виртан, стоя у мраморного стола, заметил, как дрогнула рука мужчины, поправляя очки. Тот провёл пальцем по дужке, и стекла на миг вспыхнули голубым — защитное заклинание, вшитое в оправу. Он боится. Хорошо. Страх сделает его осторожным. Но страх — это щель в доспехах, и Дорога обязательно найдёт её.

Лира, напротив, устроилась на краю стола, запрокинув голову. Её рыжие волосы, словно языки пламени, рассыпались по черному мрамору. Она разглядывала мозаику на потолке, где звёзды сплетались в узоры древних созвездий.
— Эй, архи Виртан, — она щелкнула пальцами, и искра метнулась к потолку, — а это что за звёзды? Те, что слева… Они похожи на дракона с больной печенью.

Верховный архимаг Виртан втянул воздух, что бы отчитать дамочку за такое неуважение к своей персоне, но не успел сказать ничего.
— Созвездие «Судьбопряд», — его голос был ровным, как лезвие гильотины. — Основатели Академии верили, что оно плетет нити законов. Но вы бы знали это, если бы читали что-то кроме комиксов на полях учебников.

Лира медленно повернулась к нему. В её глазах вспыхнул не озорной блеск, а холодное любопытство хищника.
— О, спасибо за урок, профессор. А ты уверен, что эти нити не душат тех, кто слишком туго их затягивает? — Она провела пальцем по краю стола, и мрамор под ним на миг пошел трещинами.

Виртан ударил посохом о пол. Звук, подобный треску ломающихся костей, заставил всех вздрогнуть.
— Вам предстоит пройти Дорогу Молчания и наложить Печать Забвения на Проклятый Трактат, — его голос прозвучал, как приговор. — Но знайте: Дорога будет испытывать вас. Она найдёт ваши слабости… и превратит их в ловушки.

Лира закатила глаза.Она подняла обгоревший свиток, её пальцы скользнули по краю, оставляя кровавые потеки на пергаменте. Пепел осыпался, но не на пол — частицы замерли в воздухе, образуя россыпь черных звезд. Она щелкнула языком, и звёзды дрогнули, выстраиваясь в контуры, знакомые Кариану до боли: схема Дороги Молчания, словно выжженная на сетчатке.
— Слабости? — Лира поднесла ладонь к карте, и линии ожили, поползли, как паразиты, вгрызаясь в пустоту. — Ты путаешь слабости со шрамами. Каждый проколотый здесь закон — дверь. — Её ноготь ткнул в точку, где Дорога петляла, образуя символ бесконечности. — А двери, профессор, созданы, чтобы их открывать.

Кариан сжал кулаки - Устав нельзя было просто так сгибать под свои нужды.
— Или чтобы захлопнуться, отрезав пальцы любопытным. Твои «двери» поглотили Тревин.
— Только потому, что их открыли не те люди, — Лира сжала ладонь, и карта схлопнулась в чёрную дыру, из которой потянулись щупальца теней. — Ты же знаешь, как это бывает. Запретный плод… и прочая скучная мораль.

Перед тем как тени успели коснуться Кариана, он резко вдохнул — и пространство взорвалось цифрами. Статьи Устава, как серебряные клинки, рассекли тьму.
— Порядок — не плод. Это скальпель. И если ты не умеешь им пользоваться, то отсечешь себе душу.

Лира рассмеялась, но смех её был сухим, как треск ломающихся костей.
— Душа? Ты всё ещё веришь, что она у тебя осталась? — Она разжала пальцы, и чёрная дыра исчезла, оставив на столе надпись, выжженную пеплом: «Статья 0: Первое правило — правил не существует».

— Она просто невозможна! Как я должен с этим работать? — Кариан холодно скользнул взглядом по Лире, пальцы непроизвольно сжав пергамент с текстом миссии. Вейл выпрямился и, насколько мог, холодно добавил:
— Вы — воплощение нестабильности. Но даже хаос подчиняется законам. Дорога это докажет.

Лира вращала в руках магический кристалл, искажающий свет в призрачные узоры.
— Законы — как стекло. Чем сложнее узор, тем проще разбить. — Она бросила кристалл в воздух, и тот замер, отражая в гранях их обоих. — Ты веришь, что твой Устав переживёт столкновение с реальностью?

— Он пережил уже сотни таких столкновений. — Кариан коснулся очков, и проекция Устава накрыла кристалл, превратив его в идеальную сферу. — Ваша проблема в том, что вы путаете свободу с анархией.

— А твоя — в том, что ты путаешь контроль с силой. — Лира щелкнула пальцами, и сфера треснула, выпустив наружу вспышку энергии. Оба вздрогнули, но не отступили.

— Хватит! — Виртан ударил посохом, и трещина на полу разделила их, как граница между мирами. — Вы оба — инструменты Академии. И Дорога покажет, чей метод острее.

Лира усмехнулась, ловя на ладони угасающий кристалл.
— Наконец-то что-то интересное.

Кариан поправил очки, и проекция Устава погасла.
— Согласен. Проверка давно назрела.

Архимаги подняли посохи. Элдред выступил вперед, его тень, искажённая светом мозаики, легла на Лиру, словно петля.
— Начнём, пока они не убили друг друга, — прошипел он.

Посохи ударили по полу в унисон. Пол дрогнул, и из трещин выползли тени, сплетаясь в узор пентаграммы. В центре вспыхнула печать Совета — орел с мечом и пером, вырезанный из чистого света. Крылья его бились, осыпая зал искрами, которые жгли кожу как укусы ос.
— Кровь за знание, боль за силу, — запела Сильра, её голос звенел, как лезвие по льду.

Печать зависла над запястьями Кариана и Лиры. Кариан стиснул зубы, когда свет врезался в кожу, выжигая символ. Дым поднялся тонкой струйкой, пахнущей паленой плотью и чернилами. Лира же засмеялась — её метка зашипела, как раскаленное железо в воде, и обернулась узором из трещин, похожих на молнии.
— Этот символ откроет вам доступ к архивам Устава… и к запретным главам, — сказала Сильра, её пальцы сжали посох так, что костяшки побелели. — Но будьте осторожны. Некоторые правила… лучше не вспоминать.
— Почему? — Лира повертела запястьем, любуясь трещинами. — Они кусаются?
— Они разрушают, — Элдред склонился к ней, и из-под капюшона блеснул красный глаз. — Словно моль — шерсть. Ты всегда хочешь большего, но за порогам лишь бездна.