Доставка на пороге апокалипсиса

Я как раз готовился к старту внутрь этой системы, звезда-корабль «Нибиру» тихо урчал в доке, грея гиперпространственные двигатели. До вылета на уничтожение какой-то там очередной Земли оставалось всего ничего—пара тысяч циклов, а я ещё не получил провизию и свежий воздух.

Тут в шлюз неслышно вполз курьер. Настоящий рептилоид, чешуя как у новорождённого кометного василиска, от холода поблескивает. За спиной — контейнер с едой, кислородом и хрустящими гранулами радости. Стандартный набор для межзвёздного геноцида.

— Привет, — сказал он. — У вас тут прохладно. А в центре аж вспотел.

Я приподнял голову, мигнул вертикально и вежливо ответил:

— Ну так мы же в низине докового кольца. Здесь всего лишь сто тринадцать уровней над нейтронным морем. А градский сектор на пятьдесят-шестьдесят уровней выше висит, вот там и жарко.

Мы выгрузили контейнер, я отсчитал причитающееся — стандартная плата: один жетон, две капли крови и подпись хвостом поперек хребтины. Курьер уже собрался уходить, как вдруг резко развернулся, вытянул мандибулы и проскрипел:

— Грщщ-криии-пшш-трааа!

Я аж хвостом по переборке хлопнул. Это был их язык. Хитиновый. Арахноидский. То самое скрипение, от которого у рептилоидов эмоции вихрями закручиваются... оккупанты, твою, блин, галактику, расплодились!

— Ты чего? — прошипел я. — С каких пор мы общаемся на этой клещевой свистопляске?

Курьер замялся, клацнул когтями:

— Начальство велело… Понимаешь… Пока ты летел, арахноиды систему окончательно захватили. Теперь требуют говорить на их языке с клиентами: вдруг кто-то пожалуется.

— Да какие «кто-то»? Мы же свои, теплокровка тебе в пасть! — вздохнул я. — Слушай, давай так больше не делай. Рептилоид с рептилоидом — без скрипа, хорошо?

Курьер облегчённо закивал, метнул взгляд на «Нибиру» и спросил:

— Так что, вылет всё равно состоится?

Я хмыкнул, проверяя панель запуска реактора разрушения миров:

— Конечно состоится. Приказ есть приказ. Землю уничтожить надо. То, что нас слегка окуклили эти восьмиглазые, ничего не меняет.

Он почесал затылочную чешую и уважительно присвистнул:

— Вот за это люблю клиентов космического масштаба: у вас расписание, как у червоточины — стабильное.

Раскрыл шлюз, пополз прочь, а я смотрел ему вслед. Ну хоть еду принес вовремя. А Земля? Земля подождёт. Пять минут туда, пять минут обратно. Не парсеки наматывать.

Перекусив и надышавшись, я вернулся в кабину, запустил двигатели, и «Нибиру» мягко скользнула в пространство. За кормой ещё слышалось его далёкое, но искреннее:
— Грщщ-криии-пшш-трааа!

Привык уже, жаль родину... И я, чтоб его не обидеть, тихонько прошипел в ответ, по-нашему:

— И тебе не болеть, дружище.

Гипердвигатели «Нибиру» сладко взревели, и пространство вежливо разошлось передо мной, как туман перед разогретым гребнем. Я вышел к Земле точно по расписанию — даже арахноиды в своих восковых берлогах не смогли бы так пунктуально.
Смотрю: планета крутится, голубенькая, пушистая. Приятная такая. Жаль, конечно. Но работа есть работа.

Я активировал «Сферу Величавого Истребления № 3». Кнопка красная, блестящая, с надписью:
НЕ НАЖИМАТЬ ПЕРЕД ОБЕДОМ

Но у меня обед был уже позади, так что нажимать — самое время.

И тут — бззз-ззз-з!

Панель управления мигнула, засвистела и показала надпись:
ОШИБКА 404. ПЛАНЕТА НЕ НАЙДЕНА.

Я вылупил глаза. Ещё раз.
ОШИБКА 404. ПЛАНЕТА НЕ НАЙДЕНА.

Планета передо мной висит. Большая. Синие океаны, белые облака. Всё как положено.

— Алё, — шиплю прибору. — Она же вот! Вот же она, я её вижу!

Прибор задумался и выдал:
ВОЗМОЖНА МАСКИРОВКА. ПРОВЕРЯЮ НА НАСЕКОМОИДНОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО…

Хвост похолодел.

Неужели опять эти арахноиды?

И действительно — через секунду над Землёй распахнулся огромный трещиновидный портал, из которого высунулась хитиновая морда. Пушистые мандибулы, восемь глаз, голос как ржавая дверь:

— Скррииии-трааааа! Земля теперь под нашей защитой!

— Чего? — спросил я вежливо. — С каких пор?

Арахноид моргнул всеми восемью глазами не сразу, а по кругу — жуткое зрелище:

— Мы вчера аннексировали. По документам всё правильно. Вот бланк!

И сунул мне в иллюминатор формуляр на 600 страницах, заполненный исключительно скрипом в транскрипции.

Я сразу понял: бюрократия. А значит — надолго.

— Землю уничтожить надо, — объясняю ему. — У меня приказ. И талон с печатью. И скидка действует только сегодня.

Арахноид нехотя перелистал свой восковой планшет:

— Ну… эээ… можно, конечно… но надо заполнить форму «ЗП-У-38: Уничтожение планеты, находящейся под временным паучьим покровительством». В трёх экземплярах. На нашей мове... скрррип... языке.

Я побледнел, а чешуя потускнела.

На их языке?

На ЭТОМ скрипе?

Да я лучше в чёрную дыру прыгну!

И тут приборы завыли:
ВНИМАНИЕ: С ВАМИ СВЯЗЬ. ВХОДЯЩЕЕ СООБЩЕНИЕ ОТ: «КУРЬЕР ИЗ ДОМА»

Я включил экран.
Там курьер. Мой. Тот самый. Чешуя на пузе слегка облупилась, видно, спешил.

— Слыши-и-ишь, — задыхаясь сказал он. — Я тут узнал… Землю нельзя уничтожать! У них акция! Купи планету — вторую получишь в подарок! Арахноиды хотят первой воспользоваться!

Я задумался.

С одной стороны — приказ.

С другой — халява.

Но тут Земля сама повернулась ко мне подходящим боком. В облаках будто проступила надпись:
ПОДОЖДИТЕ, НЕ НАДО, МЫ ЕЩЁ ТОЛКОМ НЕ РАСПАКОВАЛИСЬ

И я понял: что-то с этой планетой не так. Она живая, дерзкая, и явно собирается устроить мне неприятности.

Я выключил «Сферу Истребления», почесал хвост и сказал:
— Ладно. Надо разобраться на месте.

И направил «Нибиру» вниз, к этой голубой шарообразной наглости.

Корабль тихо подрагивал, будто пытался предупредить: «Командир, может не надо? Смотри, что-то эта планета многозначительно молчит…»

Но было поздно — я уже входил в атмосферу. А там уже творились странности. Земля… разговаривала.

Не словами — погодой.

Бах! — левый борт накрывает грозовая туча в форме кулака.

Бух! — правый борт обливает дождём, но только строго по форме исчезнувшей пятницы.

А под кораблём вдруг вспыхивает радуга, но не обычная — семицветная надпись:
ПРИСЯДЬ И ПОГОВОРИМ

Я мрачно втянул воздух отечества из консервной банки:

— Ну и куда мне сесть?

И сразу подо мной раздвигаются облака, указывая стрелочкой:
ТУДА

Стрелочка состоит из облачных барашков, которые, кажется, недовольно блеют.

Я посадил «Нибиру» на небольшую зелёную площадку. Почва подо мной мягко подрагивала, словно планета растягивала мышцы.

Вокруг — деревья, трава, какой-то дом.

Огромный, а с виду избушка.

И тишина.

Я открыл люк. Снаружи пахло чем-то подозрительно живым.

— Эй, Земля? — осторожно спросил я. — Выходи, поговорим.

И тут…

Дом рядом дрогнул, будто кто-то внутри встал с дивана, подошёл к окну — и захлопнул шторы из облаков.

Трава вокруг меня согнулась, формируя стрелку:
ЖДАТЬ

А деревья замерли, как охрана.

Жду.

И вот предо мною выросла… форма.

Не человек, не дерево — что-то среднее. Как будто сама Земля решила собрать себе аватар: корни — ноги, воздух — лёгкие, вода — глаза, а в центре — шарообразный огонёк ядра.

— Ну что, рептилоид, — сказала форма голосом, который одновременно шёл из почвы и из облаков. — Зачем прилетел уничтожать меня? Я тебе что, космический налог не заплатила?

— У меня приказ, — честно сказал я. — И талон. И скидка.

Земля всплеснула ветками-руками:

— Да сколько можно! Уже третьи за месяц! То гуманоиды, то энергосущности, теперь вы. А у меня, между прочим, тут развитие жизни в процессе. Птенцы ещё не оперились. Хоть подождать можно?

— Агааа… — протянул я. — Только вот у меня ведомство строгое. Если я не уничтожу, меня уничтожат. Работа такая.

Земля прищурила облака:

— А давай без бюрократии. Хочешь я выдам тебе справку: «Планета уничтожилась сама, из-за скуки»?

— Не прокатит, — вздохнул я. — У нас инспекторы. Жрут мозги в прямом и переносном смысле.

Земля задумалась… и вдруг хитро улыбнулась всеми океанами сразу:

— А хочешь сделаем по-другому? Ты меня не уничтожаешь… А я тебе устраиваю алиби.

— Какое?

Деревья вокруг шепнули, поверхность содрогнулась от этого шёпота:

— План. Большой план. План на всю галактику.

Земля наклонилась ко мне, и ядро в её груди вспыхнуло озорным огнём:

— Ты станешь моим «официальным куратором по вопросам неизничтожения». То есть как будто бы ты всё время готовился, но обстоятельства мешали. Понимаешь?

Я моргнул горизонтально.

— Например?

Земля щёлкнула вихрем:

— Например, у меня климатическая комиссия бастует. Или чёрные дыры перекрыли трассу. Или — это моё любимое — меня уже кто-то уничтожил вчера, я просто плохо сложилась обратно.

— Эээ… это… звучит как… фальсификация отчётности.

Земля хмыкнула вулканом:

— Добро пожаловать на мою поверхность. Тут иначе не выживают.

Я стоял, чесал хвост и думал:

«Ну и вляпался. А ведь всего лишь продукты заказывал».

И вот я уже почти согласился, как вдруг с неба упала огромная тень.

Я поднял голову.

Это был гигантский арахноидский крейсер.

И он открывал боковые створки.

Земля сказала тихо, но очень злым ветром:

— Так… Рептилоид. Держись. Сейчас начнётся то, что в ваших методичках называется «Фаза Непредвиденной Галактической Дипломатии».

Крейсер арахноидов медленно раскрыл брюхо, и оттуда посыпались посадочные капсулы. Они приземлялись с мягким плюхом — Земля, видимо, специально делала почву вязкой.

Первая капсула вскрылась, и наружу выполз инспектор. Типичный арахноид: хитиновый костюм строгого покроя, восковые подписи на панцире, восемь глаз — все смотрят так, будто ты не принёс нужной справки.

— Крииик-скра-скрааа-тррр! — заявил он, что переводилось примерно как:
«Предъявите отчёт о проделанной разрушительной работе и талон на уничтожение планеты!»

Я выгнул хребет и показал официальный жетон, пытаясь выглядеть компетентным, хотя за спиной у меня маячил аватар Земли, делая мне знаки: «Не переживай, я сейчас…»

Арахноид щёлкнул мандибулами:

— Кррр-трах-киииии?

То есть:
«Почему планета всё ещё существует?»

Я открыл рот, чтобы начать придумывать оправдания, но Земля опередила меня. Она подняла одну корневую руку и торжественно выдала:

— Итак, букашка! Проблема — не в исполнителе. Проблема — во мне!

Инспектор заморгал всеми глазами:

— Чего?

— Во мне, — повторила Земля, драматично раскачивая облаками. — Я слишком… разрушительно устойчива. Я не хочу, но у меня организм такой. Само-вос-ста-нав-ли-ва-ющий-ся. Отменять апокалипсисы. Генерировать жизнь без спроса. Знаете, как это тяжело?

И Земля запустила несколько цветущих деревьев в воздух, как доказательство своей «избыточно жизнепроизводительной способности».

Арахноид наклонился вперёд, записывая:

— Крии-тра-пшш…
«Зафиксировано. Подозрение на хроническую планетную неуничтожимость…»

Земля оживилась:

— Именно! Вот видите! Я могу даже показать симптомы.

И вдруг — бах! — в небе выросла огромная радуга.

Вжух! — на лугу появились пять новых видов цветков.

И чпоньк! — родилась новая гора. Просто так. И тут же родила новую мышь.

Инспектор медленно повернулся ко мне.

— Кри-иии-кскт?
«Вы это видели?»

— Это не я, — быстро сказал я. — Я вообще только что прилетел.

Земля подмигнула мне землетрясением — аккуратным, милым.

Арахноид почесал мандибулой панцирь:

— По протоколу… если планета имеет синдром самовоскресания… её уничтожение запрещено до проведения технической диагностики.

Земля сделала вид, что падает в обморок — облака накрыли её аватар, трава проросла пузом вверх, ручей застонал. Чуть не переиграла, актриска.

Инспектор торопливо отметил:

— Криии!
«Срочно сообщить в отдел планетарных дисфункций. Возможен карантин.»

И добавил:

— А вы, рептилоид…

Он подумал, повращал глазами и ткнул в меня мандибулой.

— …обязаны остаться здесь. На поверхности. В качестве временного наблюдателя.

Я чуть не упал на хвост:

— Что-что?

Земля радостно сверкнула всеми вулканами:

— Отлично! Прямо ко мне на ПМЖ!

Арахноид щёлкнул:

— Нарушать приказ запрещено. Пока мы обследуем планету, вы обязаны жить среди местной биоты и фиксировать все аномалии.

— Какие аномалии? — спросил я.

И тут в пяти стадиях от меня загоготало нечто огромное, розовое и двуногое. Оно забрало мой коммуникатор, присело и заявило:

— Хе-хе-хе!

Я вздрогнул:

— Что это?!

Земля тихо сказала:

— Это… ребёнок человеков. Ты с ними осторожнее. Они непредсказуемые.

А ребёнок уже уставился на мой хвост и объявил:

— Ты динозаврик? Я тебя буду кормить травкой! И козявкой! И мухами! Будем дружить!

Инспектор записал:

— Крии-тра-пшшш…
«Первые проявления местной фауны: агрессивные социальные особи.»

А я стоял, задрав голову, смотрел на малыша и думал, зачем я вообще вышел из корабля?

Земля шепнула мне ветром:

— Привыкай. Ты теперь здесь надолго.

Откуда-то из кустов донёсся голос второго ребёнка:
— Мам! У нас тут рептилоид!!!

Корабль арахноидов треснул под каблуком красной туфельки. Надо мною заколыхались два баллона, затянутых в цветастую ткань, и свесились длинные космы волос:

— Ой, какая милая ящерка! Только не трогай её за хвостик, он может оторваться.

Теперь я ящерка Машенька и живу в аквариуме, где раньше жила черепашка.