Дозорный

Норграт никогда не славился тёплой погодой, но этот месяц даже по меркам северного королевства выдался довольно суровым. Завывающий в камнях бастиона ледяной ветер подхватывал мелкие снежинки, сбивая их в рой крошечных белых ос, что кружили над головой и жалили лицо, и без того горящее от холода. Стоило бы намотать шарф поплотнее, натянуть шапку на брови и оставить себе лишь щель для глаз, да только шарф остался в караульной и в ближайшие три часа там и останется. Если, конечно, никто из братьев по оружию не решит наложить на него руки.

Не то чтобы шарф был самой большой из его потерь, но ни о чём другом Виндред сейчас не сожалел так, как о его отсутствии. «Эх, Винд, голова дрявая, что твоё ведро!» как говаривал всегда его отец, и в последнее время, нужно признать, Виндред всё чаще ловил себя на мысли, что отец был прав.

Он перевёл взгляд налево, выхватывая глазами огни других постов, тени его братьев, трепещущие на стенах Шрама в свете факелов, бьющемся на ветру подобно дикому кабану в силках. Тени причудливо плясали, перетягивая на себя внимание, за что он был им благодарен. Эта пляска хоть немного отвлекала от общей картины.

Внизу простиралась огромная, не меньше двух миль в длинну и полумили в ширину, трещина в земле. Она уходила так глубоко, что даже в полдень было невозможно разглядеть её дна. На отвесной стене, срывающейся прямиком в пропасть, были сбиты из досок и брёвен стальдрева площадки. Их соединяли промеж собой мостки, отстающие от стен так же, как и площадки, на добрые восемь футов. От них тянулись вверх тяжёлые, стальные цепи, закреплённые на массивные кольца, торчащие в камне. Снизу конструкция держалась на добрых балках из всё того же стальдрева. Виндред наслышан о том, что Скарлинги между собой зовут эти части бастионов «Эшафотами» и смысл такого названия маячил на границе его сознания, но каждый раз выходя в дозор, он гнал эти мысли прочь.

Над «Эшафотом», чернея на фоне светлого зимнего неба, возвышались форпосты, сложенные из тёмных гранитных блоков. На вершине каждого из них распологался большой сигнальный костёр. Дозорные должны зажечь их в случае нападения, оповещая весь бастион об опасности, после чего в замке, венчающем собой Шрам, пробьют в набат. Но первыми загорятся огни на «Эшафоте». Виндред ещё не видел, как ярко горят огни форпостов и искренне надеялся, что никогда этого не увидит. Он здесь всего два месяца, но по ощущениям минуло не меньше двух лет. Время здесь тянется.

Будто бы целую жизнь назад он и семеро других новоприбывших мальчишек впервые заглянули за край Шрама, взглянув в бездну. Впервые ступили на «Эшафот», бросив факел вниз, чтобы посмотреть, через сколько тот достигнет дна. За эту выходку Дурной Глаз заставил их неделю драить нужники в замке. «Не буди лихо, пока оно тихо! Слыхали о таком, щенки? Хотите потревожить бездну — лучше сразу сиганите головой вниз с Эшафота, меньше мучаться!». Так он им тогда сказал. Эх, сейчас Виндред с радостью бы отдраил каждый нужник в замке и за его пределами, лишь бы не торчать здесь, высматривая в темноте неведомо что.

Из-за облаков показалась луна. Серебрянный диск, щит бесстрашного Илио, отдавшего свою жизнь в обмен на жизнь всего мира. Вот бы и ему, Виндреду, сыну лесоруба Виндольфа, хоть крошечную толику его храбрости. Серебристый свет выхватил из лап ночной тьмы контуры дальних форпостов. Всего на Воющем бастионе таких восемь с каждой стороны и один — в противоположном от замка конце Шрама. Они расположены на расстоянии трёх сотен футов друг от друга, а промеж них возвышается зубчатая стена с бойницами. Стена высится на пятьдесят футов, отделяя шрам от города, выстроенного вокруг него. Между стеной и обрывом ещё около двадцати футов плаца, на котором установлены котлы с маслом, груды тяжёлых камней и пушки с взрыв-ядрами, по одной у каждого форпоста. На одном из них – кажется, на том что справа – сейчас стоит дозором Ада. Если судьба будет милостива, он ещё увидит её прекрасные, огненные локоны и пронзительные глаза цвета чистого зимнего неба... «Отныне вы — Скарлинги, зарубите себе на носу! Мужчины ли, женщины ли, всем плевать, что у вас свербит или болтается промеж ног! У вас нет пола, есть только долг.»

Эти слова Дурного Глаза всегда вспоминались Виндреду после мыслей об Аде. Он прав, пожалуй, в конце концов, если бы не девчонка, быть бы Виндреду по прежнему сыном лесоруба, а не стоять на «Эшафоте» в Воющем бастионе. Хельга, дочь бронника. Высокая, статная, с русой косой до пояса и зелёными глазами, в которых можно утонуть. Она была очень... Ласкова с ним, в отличии от её отца, Бриньольфа, пообещавшего сжить Виндреда со свету. А бронник слово держал и имел много влиятельных друзей по всему королевству, а то и за его пределами. Так что чем бегать от города к городу, спасаясь от гнева оскорблённого отца, несостоявшийся герой - любовник решил податься к Скарлингам...

В сагах скальды часто поминали стражей Шрамов добрым словом, воспевая их доблесть и отвагу. Рисовали стихами отважных воинов в сверкающих золотом латах, готовых без раздумий отдать жизнь за Свет, не знающих сомнений и страхов. А домом им служили, по словам поэтов, несокрушимые крепости из белоснежного мрамора... Авось, пару веков назад так оно и было. Правда мрамором и золотом в Воющем бастионе даже не пахло, как, собственно, и героизмом. Разве что, от Леобарда Дурного Глаза шёл слабый душок. Но Виндред бы не стал биться об заклад, что это не запах прокисшего эля. Давно в лету канули герои, что самозабвенно жертвовали собой во имя Света, ныне же бастионы полнятся такими же, как сам Виндред — напуганными юнцами, или не менее напуганными старцами, которым нигде в мире места боле не нашлось.

По подсчётам Виндреда минуло уже три из четырёх отведённых ему в карауле часов и вскоре Хольгер Солёный Ус сменит его на посту. Дожить бы. Холод пробирал всё крепче и чтобы разогнать кровь, дозорный начал бродить кругами по «Эшафоту». Под высокими, подбитыми овчиной сапогами хрустел снег, доски в ответ поскрипывали под весом доспеха — старой потёртой кольчуги, треть колец которой рыжели под облепившим её ледяным покровом. Под кольчугой был надет серый, утеплённый шерстью дублет, заправленный в тёплые штаны, на которых с каждым шагом позвякивали стальные пластины. Шлем, надетый поверх шапки был слегка большеват, то и дело сползал на глаза. Настоящие воины, одетые с барского плеча в полный комплект доспехов посмеялись бы над обмундированием Скарлингов, но по заверениям Леобарда, в доспехах главное — не внешний вид, а способность защитить в бою.

Печать под правым глазом страшно зудела, но попытки почесать её приводили к пронзающей боли. Круглая эмблема, состоящая из двух полукругов, разделённых промеж собой пылающим копьём, источала еле заметное золотистое свечение. Таким символом в ходе присяги «награждают» каждого Скарлинга. Присягу проводят трое; градоупарвитель, капитан и маг бастиона. Именно рукам последнего принадлежат печати. Правый полукруг изображает герб королевства, а левый — герб бастиона. Копьё же — символ ордена Скарлингов. С помощью этой печати можно легко понять, откуда именно её обладатель, в какой части Света он бы ни находился. Строго говоря, обладатели этой метки за пределами бастиона живут ещё меньше, чем в его стенах. Наказание за дезертирство - смерть. «Хотите променять один эшафот на другой? Милости прошу, можете идти. Но если вам в голову вдруг взбредёт покинуть свои посты, вспомните о том, что здесь ваша смерть принесёт куда больше пользы, чем танец в петле на потеху толпы!». И в этом Виндред тоже был согласен с Дурным Глазом.

«Бездна забери Солёного Уса!», проклинал брата по оружию Виндред, нарезая, пожалуй, сотый круг по площадке. Стараясь не смотреть вниз, он всё так же оглядывал соседние посты, как вдруг, в очередной раз скользнув глазами по ближнему к себе, его поразила мысль. Тень. Тень на стене пропала, а значит, пропал тот, кому она принадлежала. Липкий, мокрый страх пополз по спине по спине Виндреда, поднимаясь от поясницы к шее, обхватывая её своими ледяными руками. Ноги подкосились, и чтобы не свалиться на дощатые доски, он попытался ухватиться за перила, но неловким движением задел факел, тот выскочил из крепления и полетел вниз. «Эх, Винд, голова дрявая, что твоё ведро!» Явственно услышал он голос отца будто у себя за спиной. Ему не оставалось ничего, кроме как смотреть на удаляющийся огонёк, освещающий стену Шрама своим неровным сиянием. Мгновение тянулось целую вечность, как вдруг, свет факела выхватил из тьмы нечто, ползущее вверх по стене, прямо из бездны. На короткий миг существо показалось из липкой, непроглядной темноты в каких-то ста футах внизу, после чего тут же исчезло, а факел продолжал лететь вниз. Показалась ещё одна тварь, за ней ещё две, а под ними стена будто ожила, превратившись из гранитной тверди в бушующие воды.

«Предупредить остальных», пронеслось в голове у Виндреда. Он обежал глазами «Эшафот»... Да, вот оно, гонимая мысль таки настигла его, эшафот - последнее, что видит осуждённый на смерть. Он сумел прийти в себя за долю секунды, в два прыжка покрыл расстояние до противоположного края площадки, выхватил факел из кольца и ткнул им в жаровню. Хворост в основании на мгновение полыхнул, но порыв ветра тут же задул пламя, разметав искры. Ещё одна попытка и... «Эшафот» под ногами содрогнулся, подняв глаза от жаровни, в которой занялось пламя, Виндред тут же подалел об этом. В десяти футах от него, на перилах, словно на жерди, сидела тварь. Силуэт, схожий с человеком, но кромешно-чёрный, настолько, что казалось будто он поглощает свет. Неестественно длинные руки с длинными, как стилеты, когтями и лицо... Если это можно назвать лицом. Пустое, без глаз, без носа, без ушей и волос. Единственное, что было на звоём месте - зияющее отверстие на месте рта. Без губ, без языка, без зубов.

У твари небыло глаз, но Виндред мог поклясться, что она смотрит на него и... Улыбается? Существо неестественным рывком склонило голову набок. Раздался щелчок. Он будто вывел Виндреда из оцепенения, дав сигнал «Бежать!». И Виндред побежал. На ходу выхватил меч, он метнулся к мостку, стараясь балансировать на скользких от снега досках. Он бежал сломя голову, не оглядываясь назад и на середине мостка, схватив ближайший факел, начал размахивать им с криком «Тревога!». Он бежал и кричал, но только ступив на другую площадку понял: Здесь тоже нет дозорного. Казалось, Виндред физически ощутил, как волосы на голове стремительно сидеют от страха. Он хотел было возжечь жаровню на этом «Эшафоте», но за спиной вдруг раздалось «Щёлк!» и Виндред снова побежал. Благо, с этой площадки была лестница наверх. Едва не подскользнувшись, он добежал до основания лестницы. Свет факела выхватил пятна крови. Бардовые на белоснежном снегу. «Бездна забери того, кто сделал такие узкие ступени!» кричал про себя часовой, прыжками покрывая лестницу, как вдруг снежная шапка под его ногой предательски соскользнула. К счастью, его реакции хватило, чтобы удержаться за перила и не улететь кубарем вниз, чего не скажешь о мече, который он выпустил из руки. Инерция сыграла свою роль, повернув Скарлинга на сто восемьдесят градусов и у основания лестницы он снова встретился взглядом с тварью. Она могла бы одним прыжком настигнуть его, но прыжка не последовало. «Да она же играет со мной, бездна её забери!», понеслось в голове Виндреда.

Одна когтистая лапа рывком опустилась на перила, за ней последовала другая. Зрелище пугало до смерти, но завораживало не меньше. Сумев совладать с собой, Виндред поднялся, развернувшись ползком и подгоняемый страхом взлетел вверх по лестнице. Тут до его ушей донеслись удары набата и бросив взгляд вверх, он понял, что на всех форпостах горят сигналы. Он справился. Он сумел подать сигнал, который спасёт жизни многим жителям бастиона, а может, спасёт всё королевство. Он, Виндред, сын Виндольфа, стал настоящим героем...

«Щёлк!» снова раздалось позади. «Бежать! Прятаться!» вопило сознание. «Если уж вы задумаете сдохнуть, сделайте милость, прихватите пару тварей с собой.» Вспомнились слова Дурного Глаза. Но «Сдохнуть» не входило в его планы. Перед глазами вспыхнула копна огненно-рыжих волос и глаза, цвета зимнего неба. «Ада!» промелькнуло в голове Виндреда. «Если мне и суждено сдохнуть, я хочу на последок увидеть её!». Он помнил, что Ада сегодня на посту в четвёртом форпосте от замка, но в правом или левом? Скарлинг понадеялся на удачу и побежал в сторону правого.

Набат звенел, из-за стены слышались звуки суматошной толчии народа, бегущего в укрытия. Над головой свистели горящие стрелы, которые его братья посылали с бойниц, стараясь сбить тварей обратно в липкую тьму, из которой они выползли. Виндред бежал, дыхание начинало ему отказывать, но остановка была равна смерти. Он не знал наверняка, преследует ли его тварь, но спиной он чувствовал на себе её хищный взгляд. У края Шрама в десяти футах перед Виндредом показалась ещё одна тварь. Она не обратила на него внимания, как и на две стрелы, что вонзились в землю у её ног. Вместо этого, она тремя длинными прыжками покрыла расстояние в 50 футов от обрыва до стены, отталкиваясь от земли сразу всеми конечностями, вцепилась в гранитную кладку и подобно монструозному пауку, вползла на бойницу. Раздался сдавленный человеческий крик. Страх, и без того не дававший ему вздохнуть, нахлынул на Виндреда с новой силой, подстегнув его, словно кнутом. «Если она способна так двигаться, так почему я ещё жив?» подумалось ему. Раздался крик женщины, полный отчаяния, но донёсся он откуда-то из-за стены.

Четвёртый форпост вынырнул из предрассветного сумрака, Виндред на бегу схватил копьё со стойки, попутно опрокинув её. «Хорошо, это замедлит тварь!». Добежав до башни он , влетел внутрь и захлопнул дверь, вставив копьё в ручку, образовав засов. Внутри форпоста было тихо, слишком тихо. Звон набата, крики Скарлингов и гражданских будто разбивались о его стены. На стене висели несколько мечей. Схватив один из них, Виндред взбежал по винтовой лестнице, толкнул свободной рукой тяжёлый люк и выбрался наружу.

Ады там небыло. Виндред тупо смотрел на спину твари, неестественно сгорбившейся над телом его товарища. «Эх, Винд, голова дрявая, что твоё ведро!» снова услышал он голос отца, а следом, пронзительный женский вопль, раздавшийся с противоположного края Шрама. Виндред упал на колени, выпустил меч, звякнувший о каменный пол, закрыл лицо руками. Печать пронзила голову адской болью, а следом он услышал за спиной «Щёлк!»