Драгомиров. Наследник стихий. Путь возмездия. Книга 1

Я открыл глаза, с трудом соображая, где нахожусь. Глаза заливала кровь, мешая разглядеть что-либо вокруг. Попытался поднять руку, чтобы стереть алую пелену, но острая боль пронзила тело, словно тысячи игл впились в плоть. Сознание начало меркнуть, утягивая меня в спасительную темноту.

Последнее, что я запомнил — оглушительный взрыв и чей-то крик. Чей? Мой? Или кого-то другого? Мысли путались, превращаясь в вязкий туман.

Когда я снова пришёл в себя, то почувствовал под спиной что-то твёрдое и холодное. Камень? Или металл? В воздухе витал запах гари и чего-то металлического — крови. Много крови.

Попытался пошевелиться, но тело не слушалось. Каждая попытка движения отзывалась новой вспышкой боли. Что со мной произошло? Где я? Вопросы роились в голове, но ответов не было.

Внезапно я услышал шаги. Кто-то приближался. Медленно, осторожно, словно боясь быть замеченным. Или, может, боясь обнаружить меня?

— Жив, — раздался хриплый голос откуда-то справа. — Твою мать, как же ты так вляпался?

Я попытался ответить, но из горла вырвался лишь хрип. Горло пересохло, будто я не пил воду несколько дней.

— Тихо, не напрягайся, — голос стал ближе. — Сейчас я осмотрю твои раны.

Чьи-то осторожные руки коснулись моего лица, стирая кровь. Пальцы были тёплыми, почти горячими.

— Держись, парень. Помощь уже в пути.

В этот момент я почувствовал, как что-то тёплое разливается внутри меня. Магия? Да, определённо магия. Знакомое ощущение силы, текущей по венам, возвращало меня к жизни, прогоняя тьму.

Но вместе с возвращением сознания пришло и понимание — что-то пошло катастрофически неправильно. И теперь мне предстоит разобраться, что именно.

Если, конечно, я выживу.

***

Я резко открыл глаза и поднялся с кровати. Сон… это был опять тот же сон. Каждый раз одно и то же: кровь, боль, тьма. Но в этот раз что-то было иначе. Что-то изменилось.

Сердце колотилось как сумасшедшее, а по лбу стекал холодный пот. Я провёл рукой по лицу, пытаясь прийти в себя. В комнате было темно, лишь слабый свет луны проникал сквозь тяжёлые шторы.

Часы на стене показывали три часа ночи. Опять. Этот сон всегда приходил в одно и то же время. Словно кто-то заводил невидимые часы моей памяти, отсчитывая минуты до очередного пробуждения.

Я подошёл к окну и распахнул его. Прохладный ночной воздух ворвался в комнату, принося с собой запахи дождя и озона. Где-то вдалеке грохотал гром, предвещая скорую бурю.

«Это всего лишь сон», — прошептал я, пытаясь убедить сам себя. Но что-то внутри кричало об обратном. Эти видения были слишком реальными, слишком… настоящими.

В зеркале напротив отразился мой силуэт. Молодой мужчина с тёмными кругами под глазами, взъерошенными волосами и напряжённым взглядом. Взгляд, который видел слишком много для своих лет.

Внезапно я почувствовал это — слабое покалывание в пальцах, знакомое ощущение силы, дремлющей внутри. Магия. Она всегда появлялась после этих снов, словно пытаясь что-то сказать, предупредить.

Но о чём? И почему именно сейчас?

Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. Сила текла по венам, словно расплавленный металл, обжигая изнутри. Это было больно, но в то же время… правильно.

Когда я снова открыл глаза, в комнате что-то изменилось. Воздух искрил от напряжения, а по стенам пробегали едва заметные всполохи света. Магия пробуждалась, откликаясь на мой зов.

«Что происходит?» — прошептал я, наблюдая за происходящим. Ответа не было. Только тишина и ожидание чего-то неизбежного.

Я снова лёг в кровать и попытался уснуть. Но, как обычно после таких пробуждений, чёртов сон упорно не шёл. Мысли крутились в голове, словно рой назойливых мух, не давая покоя.

Три часа… Всего три часа до подъёма. А потом — адские тренировки на плацу под палящим солнцем или под холодным дождём. Кадетское училище для сирот — место, где боги, если они вообще существуют, явно забыли проложить свои пути.

Здесь каждый день — борьба. Борьба за место под солнцем, за кусок хлеба, за право называться человеком. В этих стенах выживают только сильнейшие. Те, кто не сломался под грузом унижений и издевательств.

Я повернулся на бок, уставившись в тёмную стену. В памяти всплыли лица товарищей по несчастью — таких же сирот, как я. Кто-то уже не выдержит завтрашнего дня. Кто-то сломается под тяжестью нагрузок. А кто-то… может быть, найдёт в себе силы стать сильнее.

В углу комнаты скрипнула половица. Обычный звук для этого старого здания, полного призраков прошлого. Но сейчас он показался мне зловещим. Словно кто-то невидимый наблюдал за мной в темноте.

Часы на стене тикали невыносимо громко. Каждая секунда тянулась, как вечность. А до подъёма оставалось всё меньше времени. И я знал — этот день будет тяжёлым. Как и все предыдущие. Как и все последующие.

Но я должен выдержать. Ради памяти о том, кем я был. Ради надежды на то, кем я стану. Ради права на месть, которая горит в моей душе ярким пламенем.

Потому что здесь, в этих стенах, я научился одному — никогда не сдаваться. Даже когда весь мир против тебя. Даже когда боги забыли о твоём существовании.

И даже когда сон отказывается приходить, а впереди ждут изнурительные тренировки в училище, где каждый день — борьба за выживание.

Утро в кадетском корпусе началось как обычно — всех выгнали на плац. Кадеты, ещё сонные и не до конца проснувшиеся, строились в шеренги. Но сегодня что-то было не так. Обычно тренировки начинались с первыми лучами солнца, а сейчас все замерли в ожидании.

Капитан Пётр Зарубин, один из командиров кадетского корпуса и наш непосредственный наставник, учитель, тренер — просто «отец родной», стоял возле строя, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Его суровое лицо, обычно не выражающее никаких эмоций, сейчас выдавало лёгкое беспокойство. Он озирался по сторонам, словно ожидая чего-то важного.

Кадеты перешёптывались, пытаясь угадать причину задержки. Кто-то говорил о проверке из столицы, другие шептались о возможном переводе в другое подразделение.

И вот, словно по заказу, к Зарубину подбежал подпоручик, вытянулся по струнке и протянул запечатанный конверт. Капитан небрежно вскрыл его, быстрым взглядом пробежал по строчкам, и его лицо стало ещё более непроницаемым.

Мы замерли в ожидании, чувствуя, как напряжение в воздухе нарастает с каждой секундой.

— Да у них совсем там крыша поехала! — заорал на подпоручика капитан Зарубин. — Они же отправляют это «мясо» на убой! Какая помощь в зачистке Центрального разлома? Чем помогут эти юнцы, многие из которых ещё даже не научились магическую кольчугу на себя накидывать?

— Господин капитан, я только передал приказ генерального штаба. А там вы сами с ними разбирайтесь, — подпоручик медленно стал пятиться назад, так как письмо в руках капитана вспыхнуло огнём и моментально сгорело.

Кадеты переглянулись между собой, не понимая, что происходит. Центральный разлом — одно из самых опасных мест в империи, где даже опытные маги не рисковали появляться без серьёзной подготовки. Опаснее него только Сибирский разлом, который считается самым большим в империи. Его глубины таят в себе неведомые силы, а вокруг разлома построена защитная стена, которую охраняет армия, иначе монстры уже давно бы шастали по империи.

А тут — их, зелёных юнцов, собираются отправить в самое пекло! Многие кадеты побледнели, осознавая масштаб надвигающейся опасности. Шепотки пробежали по строю, но быстро стихли под тяжёлым взглядом капитана.

— Всем построиться! — рявкнул Зарубин, взяв себя в руки. Его голос звучал твёрдо, хотя в глубине души он явно был не согласен с приказом.

— У нас есть три дня на подготовку. И я клянусь, что за это время вы научитесь хотя бы выживать! Каждый из вас получит усиленную тренировку. Кто не справится — тот просто первым сдохнет в разломе, пойдя на корм монстрам. Хотя, возможно, ваше мясо даст шанс сбежать остальным! Никаких поблажек!

Строй дрогнул, но подчинился. В воздухе повисло тяжёлое предчувствие надвигающейся беды. Никто не знал, что ждёт их впереди, но одно было ясно — их жизнь уже никогда не будет прежней.

Некоторые кадеты начали перебирать в памяти всё, чему их учили: базовые заклинания защиты, техники создания магической брони, способы выживания в экстремальных условиях. Но теперь всё это казалось таким незначительным перед лицом реальной опасности.

Капитан Зарубин обвёл строй тяжёлым взглядом:

— Слушайте меня внимательно. От того, как вы подготовитесь за эти три дня, будет зависеть ваша жизнь. Нам надо помочь регулярной армии зачистить первый уровень разлома. Ночью был прорыв со второго уровня, армия несёт потери. Генеральный штаб отправляет в разлом всех, чтобы сдержать прущих на поверхность тварей.

Слова капитана повисли в воздухе, заставляя каждого кадета осознать серьёзность ситуации.

— С этого момента вы — полноценная рота численностью в сто кусков мяса. А значит, два взвода по пятьдесят человек. В каждом взводе по пять отделений, — капитан огляделся, кого-то высматривая.

— Подпоручик!!! — заорал капитан. — Где опять болтаются эти двое кретинов?!! Чтобы через две минуты ты их нашёл и привёл сюда!

Кадеты переглянулись между собой, чувствуя, как холодок пробегает по спине. Теперь они не просто ученики кадетского корпуса — они солдаты, которым предстоит столкнуться с настоящей опасностью.

Через две минуты на плац прибежали два поручика, тяжело дыша после бега. Нас быстро поделили на два взвода, и тут же поручики принялись распределять своих подчинённых по отделениям. В воздухе витало напряжение — каждый понимал, что от этих назначений может зависеть его жизнь.

Вскоре командиры отделений были назначены из числа кадетов. Мне повезло — в моём отделении командиром назначили Михаила Романова, моего друга и, как он любит хвастаться, потомка царского рода. Хотя, если честно, в его россказнях правды было не больше, чем в сказках о драконах. Михаил был отличным товарищем, но уж очень любил приукрасить свои истории.

Когда все перестроились согласно купленным билетам, капитан Зарубин отдал приказ:

— С этого дня начинается интенсивная подготовка к боям с монстрами! Сейчас вы все отправитесь на завтрак, после чего последуют теоретические занятия. Вам расскажут всё о монстрах первого и второго уровней Центрального разлома.

Его голос звучал твёрдо и уверенно, не оставляя места для возражений.

— Далее вы будете учиться их убивать, действуя в составе своих отделений и взвода. Так как вы ещё не развили свои магические ядра, сражаться магией вы не сможете. Максимум, который вам доступен, и то далеко не всем — магическая кольчуга.

Капитан обвёл строй строгим взглядом:

— Кто ещё не научился накидывать на себя кольчугу, у вас есть три дня! Это единственная защита, которая у вас есть и будет. И запомните: от того, насколько хорошо вы освоите это умение, будет зависеть ваша жизнь!

Кадеты переглянулись, осознавая серьёзность ситуации. Многие из них только начинали осваивать магию, и мысль о том, что им предстоит сражаться с монстрами, казалась пугающей. Но приказ есть приказ, и отступать было некуда.

Строй замер в ожидании дальнейших указаний, понимая, что эти три дня станут решающими в их судьбе.

Поручики повели нас на завтрак чётким строем. В воздухе витало непривычное напряжение. Ещё на плацу, получив приказ отправляться в столовую, нам объявили о грядущих переменах.

Когда-то здесь царил настоящий хаос: более сильные кадеты проталкивались вперёд, а те, кто послабее, вынуждены были ждать своей очереди. Теперь же всё выглядело иначе — мы двигались организованно, сохраняя равнение в шеренгах.

Входя в столовую, каждый ощущал, как меняется привычный уклад. Вместо привычной суеты и толчеи — строгая дисциплина. Поручики распределили нас по отделениям, указав конкретные места за столами.

Дежурные офицеры внимательно следили за порядком, их взгляды были сосредоточенными и серьёзными. Никто не решался нарушить установившуюся тишину. Даже воздух, казалось, пропитался ожиданием чего-то важного.

Мы рассаживались молча, осознавая, что эти изменения — не просто прихоть командования. В каждом движении чувствовалась новая дисциплина, в каждом взгляде — серьёзность момента. Прежняя вольница закончилась, началась новая эра в нашей жизни.

Даже привычная еда — каши, супы, хлеб — теперь воспринималась иначе, словно пропитанная атмосферой грядущих перемен.

Три дня слились в один бесконечный, изматывающий поток тренировок. Время словно растворилось в череде бесконечных занятий, где каждый миг был наполнен напряжением и усталостью.

Теория по монстрам сменялась занятиями по теории боевой магии, а те, в свою очередь, переходили в изнурительные тренировки по контролю маны. Мы пытались сформировать магическую кольчугу, но она получалась у немногих, а у остальных выходила лишь бледная тень желаемого результата.

Тактические занятия поглощали всё внимание: сначала отрабатывали действия отделением, потом взводом. Каждый маневр, каждый шаг должен был быть отточен до автоматизма. Личные тренировки на мечах выматывали до предела, заставляя мышцы гореть от напряжения.

Короткие перерывы на обед и ужин казались единственным шансом на передышку, но даже они не приносили должного отдыха. Организм требовал сна, но нам давали не больше пяти часов на восстановление.

Я чувствовал, как с каждым часом силы покидают меня. Мы все были на пределе: кадеты падали от усталости, но поднимались и продолжали тренироваться. Кто-то тихо стонал от напряжения, кто-то держался из последних сил, но никто не смел показать слабость.

В голове крутились только мысли о том, как бы дожить до следующего дня. Мы все подыхали — морально и физически, но продолжали идти вперёд, потому что знали: эти тренировки — наша единственная надежда выжить в предстоящем сражении с монстрами разлома.

На четвёртый день нас снова собрали на плацу. Солнце едва поднялось над горизонтом, а мы уже стояли в строю, едва держась на ногах после трёх дней непрерывных тренировок.

Капитан Зарубин медленно шёл вдоль шеренг, внимательно рассматривая каждого. Его взгляд был тяжёлым, пронизывающим, словно он пытался заглянуть в самую душу.

— За эти три дня, — начал он негромко, но его голос эхом разнёсся по плацу, — вам были переданы максимально возможные знания и тренировки. Это всё, что мы могли сделать, чтобы вы не подохли ещё здесь, в стенах училища.

Он сделал паузу, давая нам осмыслить сказанное.

— Сегодня у вас есть сутки на отдых. Никаких занятий, никаких тренировок. Пользуйтесь этим временем с умом.

Его слова повисли в воздухе тяжёлым грузом. Мы переглянулись, не веря своему счастью.

— Завтра в шесть утра придут грузовики. Вас увезут к Центральному разлому. Там вы поступите под командование регулярной армии.

Капитан остановился в центре плаца, обвёл нас взглядом.

— Надеюсь, хоть кто-то из вас выживет, — произнёс он тихо, почти шёпотом, но эти слова прозвучали для нас как приговор.

Строй замер. Никто не шевелился, никто не дышал. Мы понимали — это не просто слова. Это реальность, с которой нам предстоит столкнуться лицом к лицу.

Капитан развернулся и пошёл прочь, оставив нас стоять в оцепенении перед лицом неизвестности.

— Я подыхать в разломе не собираюсь, — прошептал я, наклонившись к уху Мишки, чтобы никто больше не услышал этих слов.

Романов повернулся ко мне, его глаза блестели решимостью в утреннем свете.

— Саня, ты думаешь, я стремлюсь сдохнуть? — ответил он таким же тихим, но твёрдым голосом. — У меня ещё ни одной бабы не было, так что я там точно не подохну. Зубами буду их грызть, но выползу оттуда живой!

Мы переглянулись, и в этом взгляде читалось всё: страх, решимость, надежда. Никто из нас не хотел умирать, каждый цеплялся за жизнь всеми силами.

— Мы выживем, — добавил я, чуть крепче сжав рукоять меча. — Нас ведь тренировали, мы готовы.

— Точно, — кивнул Мишка. — Главное — держаться вместе. Как учили. Отделение — сила.

В строю воцарилась тяжёлая тишина, прерываемая лишь редким дыханием уставших кадетов. Каждый думал о своём, но мысли были похожи: выжить, вернуться, доказать, что все эти тренировки не прошли даром.