Древняя кровь

– Вон та туча похожа на горного тролля, курящего трубку, – сказал Милорд.

Я глянул туда, куда указывал командир. На мой взгляд, туча как туча. Если на что и похожа, так на пень с торчащей веткой. От которой почему-то курится дымок, это да. А тролли – кто их видел? Может, прапрадеды прадедов нынешнего поколения, да и то вряд ли.

Милорд и сам пыхнул трубкой, выпуская колечки дыма. Вот откуда у него такие ассоциации. Эх, я б и сам не отказался перекурить, а то вон даже облачному троллю можно, а я чего? Но уж больно несолидно молодо моя рожа смотрится, с трубкой выгляжу нелепо. А с самокрутками тут проблема ввиду плохого качества и дороговизны бумаги. Так и пришлось завязать с пагубной привычкой. Ну, оно и к лучшему, конечно.

– А не знаешь, где Шило? – как бы между прочим обронил Милорд.

Но это, конечно, был скрытый приказ. Пойти, найти, выяснить и пресечь. Вот прикажи командир напрямую, я бы начал ерепениться. Всё же давно уже не самый молодой член отряда и не новобранец! Но новобранца Шило слушать не станет, скорее уж пырнёт. И проторчим мы тогда на этом постоялом дворе не неделю, а все две или три.

– Узнаю, – кивнул я и одним прыжком перемахнул парапет террасы, сиганув во двор.

В зале и наших комнатах Шила не было. И вряд ли он вышел за ворота и попёрся в лес. Охотиться не умеет, чего ему там делать, да и вообще в трёх соснах заплутает, у него совсем другие навыки.

Огляделся по сторонам. Справа возле купальни – если сарайчик с двумя кадками заслуживает такого громкого наименования – суетится хозяйка. Я бы не заподозрил Шило в склонности к мытью поутру, но всё же проверил бы. Однако с хозяйкой ещё какой-то паренёк, вёдра из колодца таскает. То ли сынок ейный, то ли наёмный слуга, уж не знаю. Я его вовсе впервые вижу. Вчера-то въехали мы уже ночью, видали только саму хозяйку, дочку её да конюха.

Значит, остаётся конюшня слева. Ну или выгребная яма на заднем дворе, но это если нам сильно повезёт. Что вряд ли. Но и в конюшне как-то подозрительно тихо. Я подошёл ближе. Всё равно тихо. Поднял взгляд.

Драные Древние!

Это кто ж додумался над воротами вырезать узор тишины? Чтоб постояльцев конское ржание не беспокоило, что ли? Ну и сервис высшего уровня, хотя тут и слова-то такого не знают! А ежели пожар или зверь какой внутрь проберётся? Или грабитель...

Или вот маньяк-садист с шилом, например. Вот как сейчас.

– Ну, какого тролля лысого, Шило, – обречённо протянул я, прикрыв за собой дверь.

Хотя заорать в момент нарушения открытой дверью контура тишины было некому.

Конюх лежал навзничь посередь свободного пространства. Рубаха залита кровью и истыкана дырками, да и штаны на бёдрах тоже. Ноги почему-то босые, но на удивление чистые. Глаз нету. Под рукой валяются окровавленные вилы.

Шило сидел на полу в шаге от него, куда кровь не успела натечь, вполоборота к двери и голый по пояс. Сверху пока что. И кривой портняжной иглой штопал свой жирный бок, пропоротый вилами. Ну, ему не впервой, судя по узору шрамов. Любой ветеран обзавидовался бы и поставил кружечку.

– Ал, это ты, – протянул Шило, на мгновение повернув голову. И снова вернулся к своему важному занятию.

Да, Ал – это я. Хотя это не имя. Мы в отряде именами вовсе почти не пользуемся. Это сокращение от данного мне прозвища – Алебастр. За бледную до белизны кожу. Книжник придумал, упокой его мёртвые боги. Но слишком длинно вышло, вот и сократили в обиходе.

Я перевёл взгляд на третьего человека в помещении. Дочка хозяйки, деваха лет двадцати. Всё при ней, что особенно заметно, когда от платья одни рваные лоскуты. Ну, не рваные, а посечённые шилом. Не в смысле жирным ублюдком по прозвищу Шило – хотя это тоже. Я про его инструмент, вон, воткнут в землю, одна рукоять наружу торчит.

Рот девахи замотан портянкой. А вторая, видимо, в пасть забита. Вот почему конюх босой. Хм, а уши-то у девки круглые, ночью я и не приметил. Странно, в её мамаше явно течёт кровь Древних.

Перевёл взгляд на Шило. Он ещё так удобно сидит боком ко мне. Нет, точно ухо круглое, не подрезанное. Что ж он живучий-то такой, а? Ведь ни дня на передовой не воевал. Я бы скорее поверил, что шрамы заработал, пока был чучелом для тренировок в лагере новобранцев. На большее эта жирная тварь в бою не годится. Но ведь живёт и здравствует! Хотя и похож на жопу слона, который сел в терновый куст и долго в нём елозил!

– Ну, и что ты тут устроил? – спросил я.

– Вот, девочку нашёл, – он мотнул головой в сторону связанной девахи. – Мы будем играть в пчёлку!

Я закатил глаза. Опять пятью пять двадцать пять. А пятнадцать на пятнадцать – двести двадцать пять. А двадцать пять на двадцать пять... Так, всё я успокоился. Выдыхай, Ал.

«Игра в пчёлку» – это когда рукоятка шила оказывается у девки в заднице. А лезвие торчит наружу, как пчелиное жало. И если рукоятка простецкая, деревянная, натурально от портновского шила, то вот лезвие... Железяка работы Древних, способная удлиняться и менять форму, от всё того же сраного шила в нож или кинжал, вплоть до рапиры. Или, скажем, в отвёртку или открывашку может трансформироваться, но кому они тут нужны...

И ведь не завязано на магию крови, как моё оружие. Кровавая связь человекам недоступна. Но при этом в чужих руках не работает, только у Шила. Почему?!

Лесник всё шутил, что оригинальная рукоять у Шила в жопе осталась. Оттуда и связь с оружием. И эта дурацкая «игра в пчёлку». Только вот Лесник уже почти полгода как тропы мёртвых богов изучает, а этот жирный ублюдок всё ещё поганит мир живых своей вонью.

Я покосился на девчонку и махнул рукой в ответ на её умоляющий взгляд. Ничего с ней страшного бы не случилось, даже не зайди я сюда. Чай, не маленькая давно. Если в зад ещё не пользовали, то пора бы и начинать. Если не хочет каждый год рожать. Тут хоть и дикое средневековье, но о том, что у баб не одна дырка, а три все давно в курсе. И от использования двух из них – бастардов не бывает. А рукоять Шило жиром мажет, так что...

Но какая глупость. Ведь девку ни в какой позе нормально не попользовать, когда у неё из зада лезвие ножа торчит!

– Вира за конюха, – проронил я. – Лишён выплат за два месяца.

– Ага, – без споров кивнул Шило.

Он как раз закончил шить раны и убирал игру за голенище сапога. Так, убрал...

Я размахнулся и пнул его в висок. Не со всей силы, но не особо сдерживаясь. Были б мозги – было бы сотрясение. А так... Оклемается, не в первый раз. Каждый раз надеюсь, что в последний, но... Оставь надежду, всяк сюда входящий.

Эх, взять бы вилы, да проткнуть ему глотку. Уж тогда вряд ли выживет. Но Милорд будет недоволен. Отряду наёмников иногда нужен пыточных дел мастер. И гораздо чаще – лекарь.

Ещё и девку придётся в расход, как свидетеля. А она красивая. Можно, конечно, в расход потом... Но нет, не люблю я так.

Так что пусть живут. Оба. А за конюха откупимся.

– Не ори, – попросил я девку, развязывая портянку и помогая ей выплюнуть вторую. – Верёвку резать?

– Нет... Наша... – проблеяла она.

Ага, хозяйственность проснулась. Хорошо, значит, в норме. Эх, придётся с узлами возиться, что тут Шило накрутил кривыми руками... Чтоб ему потом мёртвые боги в глубокой яме ведро дерьма выдали, а ложки не хватило!

Эх, вот нам подопечная графинька скандал закатит... А если не эта овца чахоточная, так её ближники-телохранители.

– А вы Древний? – промычала деваха, уставившись на моё ухо.

– Молодой я ещё. И красивый, – огрызнулся я.

– Это да... – протянула она.

Что есть, то есть. Смазливая у меня рожа. И даже щетина до сих пор не растёт. Может, никогда и не будет. Древняя кровь ночного народа...

Вон, Милорд длинноух поболее моего. Но при этом бородат и коренаст. Кровь Древних – она разная бывает.

Я ухватил девку за волосы и заставил держать голову ровно, чтобы смотреть глаза в глаза.

– Сходи к себе и переоденься. Тихонько, на глаза никому старайся не попасть. Тряпьё сожги, – приказал я.

Авось хоть за неё виру платить не придётся. Можно бы заставить её вообще всё забыть, но это сложнее. Да и не стоит возни, остальные следы всё равно не замести.

– Что там? – спросил Милорд, когда я высоким прыжком взлетел обратно на приподнятую над двором террасу, едва коснувшись рукой ограждения.

– Конюха встретили мёртвые боги, – сообщил я. – Шило согласен на виру.

Командир кивнул и выбил давно погасшую трубку о перила.

– Идём завтракать. Пока не началось.

Я криво усмехнулся. Авось болезная графинька завтрак проспит, и её сопровождение тоже к столу не выйдет. Дадут нам пожрать спокойно. А то ещё неделю тут с ними зависать, пока встречающие не сообразят, что мы чего-то навстречу не едем, и сами прибудут забрать этот груз с наших шей.