Другие

Вы договорились встретиться. Вчера её голос был взволнован. Она что-то нашла. Блестящая выпускница журфака, твоя лучшая подруга с первого курса: с ней в огонь и в воду, иногда буквально, ради ярких новостей на первой полосе. Её красные волосы всегда контрастировали на фоне твоих чёрных, как смоль кудрей. Ты степенная, она ветреная. Но это всегда помогало делать яркими репортажи, дополняя твоими весомыми аргументами и её невероятными подробностями.

Ты ждёшь уже час. Да бывало, она опаздывала, но всегда писала тонну сообщений, от которых твой телефон превращался в нескончаемый поток «прости», «я рядом», «проклятая электричка» и тонна кружочков с поцелуйчиками и селфи с пассажирами, чтобы ты не думала, что она банально проспала, а действительно едет в метро или бежит через парк, поскальзываясь на наледи. Разбитая коленка, пролитый кофе, забытое удостоверение от проходной. Ты к этому привыкла. Твоя подруга — шторм, в лучшем его проявлении.

Но сейчас твой телефон молчит. Ты начинаешь волноваться. Пританцовываешь у кафе, потягивая второй стаканчик с латте. На термометре ноль, но февральская промозглая погода пробирается даже сквозь твои толстые подошвы ботинок.

Ты набираешь её снова и снова, но звонок срывается. Ты шлёшь ей тонну смс, всюду, где она есть, но в ответ тишина.

— Где же ты, белка? — рычишь ты на замёрзшие пальцы, стучащие по клавиатуре. Сообщения улетают с ошибками, Т9 меняет некоторые слова. Ты уже не редактируешь текст.

Второй час в кафе за столиком превращается в одни сплошные дозвоны и сообщения. Наконец ты понимаешь, что случилось что-то внештатное и подхватывая сумку, срываешься из помещения, хлопая дверью.

Издательство рядом. Тебе хватает нескольких минут, чтобы у пропускной системы воевать с «галстуком», врываясь в лифт, ползти на пятый этаж в душной кабине и прямиком ворваться в кабинет к выпускающему редактору.

— Она пропала! — кричать с порога, делать страшное и вымученное лицо и видеть своего начальника на планёрке и остальных коллег. — Она пропала. Она нашла его!

И ронять фотографию человека, на след которого она вышла, чьё фото переслала тебе по почте. Ты распечатала его через цветной принтер и теперь у тебя есть доказательства, но не всё остальное. Белка не успела тебе переслать остальное. Вы договорились встретиться сегодня.

— Помедленнее, кого она нашла? — говорит редактор, мужчина средних лет, в сером скучном мятом пиджаке. Остальные присутствующие смотрят на тебя. А ты чувствуешь, как твои руки дрожат.

— Он замешен в похищении людей, — говоришь ты медленно, словно боишься самих этих слов, понимая, что он мог добраться до твоей подруги, ведь она добралась до фактов первой.

А у тебя нет ничего, кроме её вчерашних слов, взволнованных, этого распечатанного лица. Белка боялась, что её прослушивают.

— Это серьёзное заявление, — говорит мужчина и просит остальных покинуть кабинет. — Нужны факты.

— Факты… остались у белки, — сообщаешь ты и падаешь на свободный стул. Ноги не держат.

— Ты звонила ей?

— Она не берёт трубку, — отвечаешь ты и снова смотришь на дисплей своего телефона.

— Ты звонила её родным, друзьям? — идёт встречный вопрос.

— Маме. Она говорит, что белка поехала на встречу со мной. А друзья… я её единственный друг… подруга, — голос садится, смешиваясь со слезами, дрожит.

— Давай подождём ещё немного, и я подключу своих людей.

Ты киваешь и до последнего веришь, что белка по рассеянности могла просто не взять с собой телефон и снова бежишь на старое место у кафе, в надежде, что она ждёт тебя там. Спрашиваешь бариста в кафе, но он твою подругу не видел. Никто не видел.