Другой брат

Эта история произошла со мной пять лет назад, когда я, Егор, и мой брат Игорь были еще совсем детьми. Нам тогда было десять и тринадцать соответственно. Казалось, что жизнь была простой, понятной, состоящей из бесконечных игр, домашних заданий, которые мы делали вместе, и тихих вечеров в нашей комнате. Мы с Игорем всегда были неразлучны. Разница в три года ощущалась, конечно: Игорь, старший, брал на себя роль главного затейника и авторитета, а я — его верного спутника во всех приключениях и проказах.

Мы делили одну комнату на втором этаже нашего старого, но уютного дома. Эта комната была для нас целым миром: полем для футбольных матчей с мячом из скомканных носков, лабораторией для экспериментов с самодельными бомбочками, библиотекой с горой комиксов и книжек про приключения. Здесь пахло пылью, старыми бумагами и детскими мечтами. Две кровати, два письменных стола, общие плакаты с супергероями на стенах и пара любимых, уже потрепанных игрушек — это было наше убежище, наша крепость, где не существовало никаких страхов. По вечерам, когда родители уже спали, мы могли часами шептаться о планах на будущее, о школьных проделках или просто слушать шелест листьев старого тополя за окном. Каждый скрип половиц, каждый шорох ветра казался знакомым и родным, частью той надежной и предсказуемой обыденности, в которую мы так свято верили.

Наша комната, расположенная на втором этаже, всегда казалась мне особенной. Большое окно, выходившее на задний двор, пропускало в основном мягкий, рассеянный свет, который к вечеру преображался в длинные, танцующие тени от веток старого тополя. Именно в эти сумерки комната оживала по-настоящему, наполняясь полутонами и загадками, хотя до этого момента они всегда были частью уютной игры, а не предвестником ужаса.

Стены нашей комнаты, когда-то выкрашенные в светло-зеленый цвет, теперь были почти полностью скрыты под слоями плакатов: тут был и грозный Бэтмен, и неуловимый Человек-паук, и постер с нашей любимой футбольной командой. На одной из стен висела карта мира, испещренная пометками: места, куда мы с Игорем мечтали отправиться. Мой стол, более аккуратный, чем у Игоря, всегда был завален учебниками и тетрадями, а на его — царил творческий беспорядок из карандашей, моделей самолетов и стопок книг в жанре фэнтези. Под столом у Игоря прятался старый деревянный сундук, где он хранил свои самые ценные "сокровища" — от найденных во дворе "драгоценных" камней до старых игрушек. Этот сундук всегда казался мне немного таинственным, но я никогда не придал этому особого значения.

Деревянный пол под ногами привычно скрипел, когда мы ходили по комнате, особенно сильно — у порога и возле старого шкафа, который занимал всю стену напротив наших кроватей. Внутри шкафа, помимо нашей одежды, хранились старые игрушки и коробки с настольными играми, которые редко доставались на свет. Его тёмные недра всегда казались немного мрачными, но это было частью очарования нашего старого дома. Запахи в комнате были тоже свои: смесь старой бумаги, чуть застоявшегося воздуха и легкого аромата одеколона, которым Игорь иногда пользовался.

В этот конкретный вечер, как и в сотни других, мы с Игорем готовились ко сну. За окном уже совсем стемнело, и сквозь тонкие шторы пробивался лишь тусклый свет уличного фонаря. Мама заглянула к нам, чтобы пожелать спокойной ночи, и Игорь с неохотой отложил свою книгу. Я уже лежал в кровати, укрывшись до подбородка и пытаясь сосредоточиться на последних главах приключенческого романа, который читал. Игорь, кряхтя, выключил свой прикроватный светильник, и комната погрузилась в почти полную темноту, нарушаемую лишь неярким свечением с улицы. В этот момент я чувствовал себя в безопасности, не подозревая, что эта ночь станет первой, когда привычный мир даст трещину.

Я проснулся от сильной жажды. В комнате было темно, только тусклый свет ночника на прикроватной тумбочке отбрасывал длинные, изломанные тени на стены. Я осторожно поднялся, стараясь не скрипнуть матрасом, и потянулся к воде, которую обычно оставлял на столе.

В этот момент краем глаза я заметил движение. Дверца платяного шкафа, стоящего напротив моей кровати, медленно закрывалась. Я замер, приглядываясь к тени. Должно быть, я сам ее неплотно закрыл перед сном, и она просто... дозакрылась. Но потом, в узкой щели, прежде чем дверцы сошлись полностью, я увидел лицо.

Это было лицо Игоря. Моего брата.

Его глаза были широко распахнуты, и он смотрел прямо на меня. А потом, в мерцающем свете ночника, его губы растянулись в неестественно широкой, пугающей улыбке. Не той озорной, что была у него обычно, а какой-то слишком... радостной и хищной.

И тут раздался голос. Совершенно обычный голос Игоря, тот самый, который я слышал каждый день.

— Егор, иди сюда! Давай поиграем!

Мой желудок скрутило в тугой узел. Я не понимал, что происходит, но инстинктивно чувствовал, что это неправильно. Мозг отказывался обрабатывать увиденное и услышанное. Паника захлестнула меня. Я заорал что было мочи — дикий, животный крик, который вырвался из самой глубины горла — и бросился прочь из комнаты.

Я летел по темному коридору, спотыкаясь о невидимые препятствия. В следующий момент я врезался в что-то мягкое и упал.

Подняв глаза, я увидел... Игоря.

Он стоял посреди коридора, только что вышедший из ванной. Его волосы были мокрыми, а в руке он держал зубную щетку. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, явно напуганный моим криком.

— Егор! Что случилось?! Ты чего орёшь?!

Игорь помог мне подняться. Его рука была теплой, совершенно обычной. Он придерживал меня за плечо, пытаясь удержать на ногах. Я дрожал. Слова застряли в горле, не желая складываться во что-то осмысленное. Я смотрел на него, на его привычное, чуть сонное лицо, и пытался понять, как такое возможно. Тогда кто был там, в комнате? Мои глаза метнулись к приоткрытой двери нашей комнаты. Оттуда, казалось, тянуло холодом. Пустота, что осталась после моего дикого крика, теперь заполнялась чем-то липким и противным — страхом.

— Там... я... ты... — мой голос был хриплым, едва слышным шепотом. Я указал дрожащей рукой в сторону комнаты. — Там... другой... Он... он звал меня играть!

Игорь нахмурился, его взгляд был полон недоумения и легкого раздражения. Он опустил зубную щетку.

— Какой другой? Егор, ты что, кошмар приснился? Ты весь бледный. И руки холодные.

Он потрогал мой лоб, проверяя температуру. Его прикосновения были настоящими, теплыми. Но вместо облегчения я почувствовал лишь еще большую растерянность. Я отшатнулся от него, словно от призрака. Я видел его. Видел тот взгляд, ту улыбку. Это не был сон. Или мой разум окончательно сломался?

— Нет! Это было по-настоящему! Он стоял там... в шкафу... и улыбался! Улыбался так... жутко! И звал играть!

Игорь посмотрел на меня, потом на приоткрытую дверь комнаты, затем снова на меня. В его глазах я увидел смесь недоверия и растущего беспокойства. Он, конечно, не поверил. Кто бы поверил в такое?

— Егор, успокойся. Никого нет в шкафу. Ты, наверное, просто проснулся от плохого сна и не до конца понял, что произошло. Давай, пойдем, я тебя до кровати провожу.

Он попытался снова взять меня за руку, но я инстинктивно увернулся. Доверие, которое я испытывал к нему всю свою жизнь, вдруг дало трещину. Я видел его, моего брата, который заботился обо мне. Но часть меня, та, что видела то существо, кричала: Не верь ему! Не подходи!

Я посмотрел вглубь комнаты. Там было тихо. Слишком тихо. Никакой жуткой улыбки. Просто обычная комната, где мы обычно проводили время. Обычное окно, обычные тени. Но холод, который я почувствовал тогда, не ушел, он остался до сих пор.