ДС - 03

В сумрачной тишине медицинского бокса слышалось лишь тихое жужжание сервоприводов да потрескивание коматозного фонаря над дезинтегратором. В ярком пятне четырехкупольного светильника ДС-03 и «семирукий» «Вита-16» препарировали «джосера». Камень невозможно представить живым, в то же время пирамидка, структурно похожая на доломит, могла перемещаться. Медленно – восемь сантиметров в час, тем не менее. «Джосер» увеличивал одну из вершин своего камнеподобного тела, укорачивал другую, после чего совершал кувырок.

За секунду, прежде чем включилась звуковая сигнализация, и ожил оранжевый маяк, когнитивный модуль дроида по служебной радиочастоте получил информацию. ДС-03 замер, некоторое время «впитывал» цифру, затем отложил инструмент и быстрым шагом проследовал к санитарному шлюзу. Оказавшись у дверей, на панели управления набрал код. Едва затворы сдвинулись на расстояние, позволяющее пройти, ДС-03 шагнул внутрь. Датчики заметили это движение, запустили моторы в реверс. Дроид поспешно миновал пять метров стерильности, вдавил аварийную клавишу открывания шлюза.

– Предупреждение! – раздался женский голос из динамиков, – защитная оболочка не использована! Защитная оболочка не использована!

Дроид стоял неподвижно перед отъезжающими створами, сжимал, разжимал «пальцы» манипуляторов и не реагировал на сигнал. Долгие тридцать секунд, наконец, истекли, он стремительно шагнул в ураган. Темноту раскалывали всполохи молний, со свистом проносился штормовой ветер, песок скреб по металлу, мелкие камни стучали по обшивке.

В расширяющуюся щель между ангарными воротами виднелся челнок, прогревающий дюзы. Транспортеру понадобилось пятнадцать минут, чтобы доставить спасателя на место. Погрузочный трап еще не опустился, а дроид уже прыгал на синие камни. Преодолевая шквалистый ветер, он направился к капсуле, красный маяк на которой едва просматривался сквозь песчаную пургу.

Гравиплатформа следовала за дроидом неотрывно. ДС-03 остановил ее над капсулой. Минуту состыковал устройства, после чего переместил индивидуальное эвакуационное средство на борт. Судно взмыло и с сильным креном устремилось к станции.

Всполохи, электрические разряды раскалывали темень, сотрясали корабль. Дроид осмотрел капсулу. Глубокие вмятины и царапины не гарантировали ее целостность. На стыковочной панели ДС-03 нажал клавишу, сдвинулась заслонка, открылся доступ к разъему. Из указательного пальца механической руки выдвинулся миниатюрный штекер, вошел в соединитель. Хлынул поток информации.

Челнок опустился на посадочную площадку станции. ДС-03 сгрузил капсулу в санитарный шлюз. После герметизации, выравнивания давления и санобработки вскрыл спасательный модуль. Аккуратно, вместе с анатомической подкладкой извлек пациента, перенес на операционный стол. Стационарный робот-хирург «Вита-16» нависал над телом, как паук. Получив команду, вздрогнул всеми семью составными манипуляторами, включил светильник, задвигал камерами.

Под воздействием излучателя анатомическая подкладка, нательная оболочка размягчились и скоро исчезли в вакуумном утилизаторе. Вспыхнул тонкой радужкой «Smartscan». Дугообразная рамка покатилась вдоль стола, зеленоватая штора заскользила по телу. Сканер проехал до упора, скрылся в нише. На несколько секунд робот и дроид замерли.

«Пальцы» ДС-03 сжались в кулаки, он развернулся и стремительно направился к стене. Из скрытой ниши выехал перфузионный аппарат с контейнером. Светодиодная шкала на информационном экране мигала зелеными огоньками.

Дроид подкатил устройство к столу. Пациентка уже была подсоединена к наркозно-дыхательному аппарату. Механический хирург ловко орудовал своими паучьими лапками. Манипуляторы двигались четко, быстро, порой смещались на доли миллиметра. О чем можно было догадаться лишь по колеблющимся шлангам и трубкам. ДС-03 стоял за стеклом медицинского бокса и неподвижно наблюдал за операцией, ничего больше он сделать не мог. Свое предназначение исполнил.

Спустя три часа «Вита-16» все еще колдовал. Дроид пошевелился, направился в санитарный шлюз. Дождался, пока затворы за ним сомкнутся, подошел к внешней стене с углублениями и штекерами, вставил конечности в технологические отверстия, тело вложил в форму. Через мгновение от стены отделилась часть брони, обернула дроида со спины и боков. После герметизации ДС-03 «отпочковался» от станции и ступил на грунт. За ним задвинулась перегородка. В защитной оболочке он выглядел мощным горнопроходчиком ФГР-115, не хватало лишь лазерного резака.

Ксемака бушевала, ураган мог продолжаться несколько месяцев кряду. Ветер с песком сильно ограничивали обзор. Фонари на шлеме почти ничего не высвечивали. ДС-03 обошел станцию, остановился у входного шлюза. Осмотрел большую, желтую, сильно пошарканную надпись «ЛЕНИНЕЦ». Ураганный пескоструй скреб не хуже наждачной бумаги. Дроид снова обошел станцию, и снова, и снова… Каждый раз, когда попадал в свет прожектора, можно было заметить большую вмятину в области левой височной части шлема, а когда удалялся и тени заползали в углубления, казалось, что в нем пробоина.

Получив сигнал из операционной, ДС-03 состыковал защитную оболочку со шлюзом, высвободился и спустя четыре минуты уже был на месте. Пациентка лежала на столе под прозрачным колпаком, к ней подходили трубки, провода, датчики облепили тело. Некоторое время дроид смотрел на лицо человека, затем перевел взгляд на шов. С минуту разглядывал. Голова его качнулась, будто в кивке, он развернулся, подошел к перфузионному аппарату, откатил на место.

В областном госпитале «Сила жизни» Елена пришла в сознание. Узнала, что с ней все в порядке, спасатели забрали ее с Ксемаки и доставили на Землю в 5:40 по московскому времени этого дня. К сожалению, поисково-спасательная операция затянулась. После катастрофы капсула, в которой она находилась, столкнулась с другой, вследствие чего сильно изменила траекторию и упала на удаленной планете Ксемака. Прекращение разработок полезных ископаемых на соседней Гекате привело к сильному снижению интенсивности маршрутов в этом секторе. Поэтому спасательная служба с ближайшего направления не смогла вовремя отреагировать. Поиски усложняли плотная атмосфера планеты, обширные электромагнитные, радиационные поля и затяжной ураган. Ко всему прочему, трансляционный спутник спасательной станции «Ленинец» не функционировал.

Врачи получили отчет со станции, провели экспресс-диагностику, результатами остались удовлетворены. Для отправки в центр кардиологии оснований не нашлось.

С момента катастрофы прошло четыре месяца, Елена начала забывать те трагические события. Честно говоря, и помнить было нечего. На момент бедствия она находилась в одноместной каюте, лежала на кровати и смотрела трансляцию рекламного ролика санатория «Светлый путь», в который, собственно, направлялась. Передача прервалась, на экране возникла миловидная девушка в форме космофлота. Она предупредила пассажиров о нештатной ситуации. Просила не паниковать и вернуться в каюты, где предстояло занять место в центре помещения, обозначенном светящимся кругом. Сообщила, что из ниш, скрытых в перегородках, на третий сигнал тревоги выдвинутся капсулы. Далее шла подробная инструкция по использованию индивидуального спасательного средства.

До последнего момента Елена думала, что это учебная тревога. Никаких изменений в полете корабля не наблюдала и не ощущала. О пожаре, возникшем в грузовом отсеке, и стремительно распространившемся по палубам, узнала намного позже. В общем, ничего примечательного. Нашли, спасли – обычное дело в космическую эру. Со здоровьем нормально, и, слава богу, можно ставить точку. Но со временем Елена начала замечать, что как будто, это самое здоровье, стало даже лучше.

Сегодня она сделала домашнюю работу без остановки на отдых и никакой одышки, никакого учащенного пульса. Сачком собрала из бассейна листья, прополола клумбы, разрумянилась, даже немного вспотела. Елена стояла посреди террасы, залитой солнечным светом, и прислушивалась к телу. Никаких головокружений, болей за грудиной, натужной работы сердца, перебоев, никаких предупреждающих сигналов от кардиостимулятора.

Девушка села в кресло, взяла стакан холодной воды, поднесла к губам. «Надо же, – сделала освежающий глоток, – раньше я никогда не производила столько движений за раз и «сторожок» даже не пикнул. Что это значит?», – Елена поставила стакан. Ее взгляд устремился на фотографию в рамке, где восемь девушек в купальниках, все стройные, высокие – одна к одной, стоят плотной группой на пьедестале, у всех на груди золотые медали, а на лицах счастливые улыбки.

Елена долгим взглядом посмотрела на легкое волнение, на игру света и тени на плиточном дне бассейна. «Нет, нет, нет, – запретила себе думать в опасном направлении, – у меня режим, у меня ограничения… Дурацкие пустые надежды». Резко встала и ушла с солнечной террасы в сумрак дома, словно рыба на глубину. Плеск, раскатистое эхо голосища Марии Ивановны-тренера под высоким сводом преследовали до самого кабинета.

Она постаралась забыть эксперимент, снова уселась в инвалидное кресло ограничений и распорядка. События, произошедшие три недели спустя, вернули к сомнительным мыслям.

Мощные вспышки на солнце класса «Z», которые раньше случались не чаще раза в год, а теперь дважды, заставляли ее сердце «ныть». Бессонная ночь превращалась в пытку. Елена с тревогой ждала, когда магнитная буря достигнет Земли. На прикроватном столике дежурил стакан с водой, рядом таблетка, уже извлеченная из блистера и совсем на крайний случай – тревожная кнопка для бригады скорой помощи и аритмолога.

Она лежала на кровати неподвижно, глядела в потолок, время от времени поднимала руку с медицинским браслетом, смотрела «сердечные» показатели. «Чего медлишь?», – спрашивала у злого ветра, который на огромной скорости, подобно призраку в ночи, мчался к планете. Ожидание томило, Елена продолжала прислушиваться к ощущениям в груди. Ничего не происходило. Тогда она встала, прошла в ванную комнату. Здесь, в аптечке, за зеркалом, в которое сейчас смотрелась, тоже имелись необходимые препараты.

Покрутила головой, рассматривая бледность кожи, губ, высунула язык. Ничего особенного. Положение дел озадачивало. Раньше синоптики не ошибались. Что же случилось теперь? Она расстегнула пуговицы на пижаме, положила руку на оголенную левую грудь, придавила, немного потянула в сторону. Тонкий узор из переплетенных стеблей потерял симметричность. «И что? Шрам как шрам, не знала бы, не увидела. Постой, – Елена ослабила давление, натянутая кожа разгладилась, – это ветка?». Сердце волнительно забилось. Она подняла руку и немного развернулась под свет. Глаза расширились – тонюсенький шрам волоском тянулся вниз почти до конца перманентного рисунка, – как… как такое возможно?

Тревожные мысли захватили ее. «Сколько времени? – посмотрела на браслет, – 2:07. Спит». Елена вышла из ванной в глубокой задумчивости, по пути застегивая пижаму. Остановилась у панорамного окна с видом на бассейн. Минуту смотрела, как в свете прожектора вода колышется под ветром, плещется о кафель, плетет паутины на темном дне. Поднесла браслет к губам, проговорила;

– Ния, соедини с Дмитрием Анатольевичем.

Адресат не отвечал, но настойчивость Елены вознаградилась – из динамика послышался скрипучий со сна, недовольный мужской голос:

– Черт, Лен… Надеюсь, что-то важное.

– Очень. Дим, мне срочно надо с тобой встретиться.

– Что? Прямо сейчас? Я сплю.

– Давай через час в «Мамочке».

– Черт… – болезненный стон, – Хорошо. Я встаю.

– М-да, – в белом халате, допивая уже вторую чашку кофе, главный врач перинатального центра «Мать и дитя» откинулся на спинку кресла. Постукивал пальцем по подлокотнику и размышлял над услышанной только что историей.

– Послушай, – Дмитрий Анатольевич прервал раздумье, – прежде чем о чем-то говорить, мне надо вызвать Ефима и сделать полную диагностику.

– Нет, – категорически заявила Елена, – пока не выясним, будем знать только я и ты.

– Чего боишься?

– Не знаю, но что-то здесь не так. Ты, Димчик, врач высшей категории, специалист экстра-класса, твой центр напичкан всяким оборудованием, неужели не сможешь провести диагностику?

– Здесь нужен узкий специалист. А у тебя с твоим кардиостимулятором куча ограничений. СВЧешные, магнитные, электромагнитные поля…

– Да знаю я. Если не справишься, набери Ефима, пусть руководит. Ты же не тупица, в конце концов, – начинала злиться Елена.

– Знаешь…, – задетый за живое главврач, которого в начальных классах именно так и дразнили, укоризненно посмотрел на сестру.

– Димочка, – Елена состроила жалостливую физиономию, – я тебя прошу.

– Ладно, хорошо, – снизошел Дмитрий Анатольевич, – чем смогу, тем помогу.

Спустя полтора часа они снова сидели в кабинете. Главврач сосредоточенно просматривал результаты исследований. Хмурился, что-то ворчал под нос, постукивал пальцем по столешнице.

– Вот что, – он внимательно посмотрел на сестру, – сдается мне, это, конечно, надо еще проверить специалистам, – откинулся на спинку кресла, скривил рот.

– Да говори уже, – не выдержала Елена.

– В общем, – Дмитрий Анатольевич тяжко вздохнул, – ты какие принимаешь иммунодепрессанты?

– Никаких, и зачем мне их принимать? – лицо Елены вытянулось в удивлении.

– Чтобы твоя иммунная система…– главврач взял кружку, сделал глоток давно остывшего кофе, – не отторгла донорское сердце.

– Что? – глаза Елены полезли из орбит.

Еще с полчаса Дмитрий Анатольевич объяснял сестре, из чего следовали его выводы. Предположил, что капсула с препаратом спрятана где-то под кожей.

– А стимулятор? Показания с него приходят на браслет, – Елена с разоблачительным видом через стол сунула руку с устройством под нос брату.

– Дело в том, – главврач внимательно смотрел мимо браслета ей в глаза, – что он ничего не стимулирует. Я проверил программное обеспечение, изменял параметры, но ничего не происходило, ровным счетом ничего… Твое сердце, вернее, не знаю чье, работает прекрасно и без ЭКС. Никакого стеноза устья аорты, никакого сращения створок полулунного клапана. Ничего этого нет. А есть здоровое сердце – зубец Р, интервалы P-Q и Q-T, а также комплекс зубцов QRS не превышают нормальных значений. Прости меня, конечно, – он замолчал внимательно и тревожно посмотрел в взволнованное лицо сестры, – знаешь, чем тебе это грозит? – голос его понизился.

– Я ничего такого…

– Ты чем думала? – зашипел Дмитрий Анатольевич, резко встал с кресла, подошел к Елене, склонился над ухом. – Кто тебя надоумил? Почему не пришла ко мне? Я твой …

– Я не знаю, – мямлила Елена и ничего не понимала. Ее рассеянный взгляд блуждал по кабинету и ни на чем не останавливался, словно прибрежная волна обтекала камни.

– Ладно, не хочешь говорить, я не настаиваю. Но знай, ты затеяла опасную игру. При твоем диагнозе трудно будет скрыть это изменение. Тебя вызовут на плановый осмотр, стимулятор-пустышка может, поначалу и введет кардиолога в заблуждение, но ненадолго, при детальном…

Остальное Елена уже не слышала. Она поднялась из кресла и на одеревенелых ногах направилась к выходу.

– Прости, – прошептала она онемевшими губами, закрыла за собой дверь. Даже в такой растерянности и испуге Елена понимала, выбор у брата невелик: либо обо всем немедленно сообщить властям и остаться главным врачом, либо молчать и стать соучастником. В общем-то, никакого.

Челнок с бортовым номером «КТ- 23/12» опустился в ста метрах от спасательной станции. Бушевал ураган, в вышине сверкали молнии, треск разрядов заглушал свист ветра, белые всполохи носились в радиоактивной атмосфере бесноватыми демонами. По трапу из корабля вышел человек в скафандре. Пригибаясь, преодолевая сопротивление ветра, проследовал к шлюзу, вдавил красную клавишу. Спустя несколько секунд затворы поползли в стороны. На выходе из санитарного отсека гостя встречал ДС-03:

– Рад приветствовать на спасательной станции «Ленинец». Дроид-спасатель ДС-03 в вашем распоряжении, – были первые его слова и, которые повторил еще трижды на распространенных языках галактики. Хотя синтезированная речь звучала четко и правильно, не хватало в ней этой самой радости. Сразу становилось понятным, что общаться предстоит с бесчувственной машиной.

Внешний светофильтр на шлеме сдвинулся вверх, за защитным козырьком возникло женское лицо. Елене показалось, что дроид вздрогнул, но тут же отмела эту желаемую реакцию. Конечно же, он заблаговременно получил всю информацию о космическом такси и пассажире. ДС-03 стоял истуканом, смотрел на нее с квадратного жидкокристаллического экрана крупнопиксельными кружками с точками-зрачками посередине.

– Здравствуй, – произнесла девушка, обернулась, обвела станцию любопытным взглядом. «Там меня разрезали, – сквозь стекло медицинского бокса рассматривала операционный стол, – а он, – глаза сдвинулись чуть выше, – тот самый лекарь».

– Там это случилось? – Елена направилась к прозрачным дверям с красными крестами.

– Не понял, – из динамиков прозвучала синтезированная речь.

– Я хочу знать, – девушка говорила с напором, как для себя решила по пути на станцию, – это тот самый робот-трансплантолог, который меня оперировал?

– «Вита-16» не производил каких-либо операций 1072 дня, – отвечал дроид беспристрастным голосом, – мы оказали вам первую медицинскую помощь. Все анализы и документацию передали группе спасателей, которая вас эвакуировала.

– Да? – Елена в упор посмотрела на дроида, – и для чего же понадобилась ваша первая помощь медицинская?

– Ушиб шейно-грудного отдела позвоночника сопровождался сотрясением спинного мозга. Выявленные патологические изменения обусловлены запредельным торможением проводимости по нервным волокнам. Наблюдались неврологические нарушения. Были отмечены нарушения чувствительности по проводниковому типу в сочетании с параличом. Для улучшения кровоснабжения и стимуляции нейронов применялся…

– Достаточно, – Елена прервала дроида. – А как объяснить такой факт, что до моего посещения станции шрам от установки кардиостимулятора увеличился на восемь сантиметров? Более того, стимулятор оказался отсоединенным от сердца, причем уже не моего сердца. Чье сердце вы мне имплантировали? Отвечай, – Елена, не моргая, смотрела в электронное табло и ждала.

– Не могу объяснить, – ответил безразличный голос. – Медицинский робот «ЦНС – 87, серии экстра «Вита-16»» произвел позитронно-эмиссионную томографию в сочетание с рентгеновской вычислительной томографией, выявил ушиб средней тяжести грудной клетки и шейно-грудного отдела позвоночника.

– Вот как, – девушка вздернула брови, – а сердце? Откуда у меня взялось чужое сердце?

– Не знаю.

– Почему кардиостимулятор был отсоединен?

– Не знаю.

Долгую минуту Елена смотрела на дисплей с имитацией глаз и думала: «Неужели я ошиблась? А где тогда? В клинике? Исключено. Спасатели на «Истридже»? Чушь. У них даже нужного оборудования нет. Надо копать здесь. Почему дроид мне врет? Такое вообще возможно? Может, есть кукловод? Память у чурбана стоеросового стер или заменил? Но зачем? Давлением ничего не добьюсь. Надо по-другому. Эти модели с искусственным интеллектом, очень может быть, умеют врать. Надо мягко».

– Где можно снять скафандр? – спросила девушка усталым голосом.

– В разд… в карантинном боксе.

Елена заметила эту запинку: «Он хотел сказать в раздевалке. ИИ может употреблять метафоры, сленговые слова, сквернословить? Наверное, да. Они умеют подстраиваться, отвечать по-местечковому и акцент даже копировать, но сам себя поправлять, когда понял, что сболтнул лишнего – вряд ли. Или он пока еще не знает, как со мной вести?».

Все эти мысли пролетали в голове девушки, пока она снимала комбинезон и проходила обработку.

– У тебя есть имя? – спросила, когда шлюз за ней закрылся.

– ДС-03, – ответил дроид.

– А другое, как ты себя называешь или как бы хотел, чтобы тебя называли? Я не желаю к тебе обращаться по шильдику. Ты как-никак мой спаситель.

– Я не спаситель. Диагностику и лечение производил стационарный робот-хирург. Я лишь доставил капсулу.

– Доставил, – девушка в облегающем компрессионном комбинезоне приблизилась к дроиду, – не доставь ты меня вовремя, и паучку некого было бы лечить, – Елена обошла ДС-03, пристально осматривая: двухметровой высоты машина, поворотные суставные сегменты, соленоиды, сервоприводы, пневматические, гидравлические штоки, тяги, накладки… Плоские, узкие антенны по обеим сторонам «головы» походили на заячьи ушки – забавно. Внимание привлекла табличка на затылке: «ДС-03 серии 10000120 АР. Собственность корпорации «Заслон»».

– Ну, так как собственность корпорации «Заслон»? – вернулась она к разговору, – как мне тебя величать?

– Как хотите, – ответил дроид.

– Ладно. Звать тебя буду… – она замолчала в раздумье, – Эриком. Ты не против?

– Нет.

– Где здесь жилой отсек, Эрик? Или отсек для выздоравливающих?

– Прошу сюда, – дроид прошел к торцевой стене, прикоснулся к цифровой панели.

Перегородка бесшумно ушла в стену, взору девушке предстала небольшая аккуратная комната без излишеств, с безупречно застланной кроватью, с блестящим столом, стулом и тумбой.

– Уютно, – проговорила Елена, опустилась на стул. – А если пострадавших будет больше одного?

– Жилой отсек рассчитан на четыре персоны. Комплекты добавляются по мере необходимости.

– Подойди, сядь, Эрик, – Елена указала дроиду на кровать, – я хочу с тобой поговорить.

ДС-03 приблизился, но остался стоять.

– Почему ты не садишься? Мне неудобно задирать голову.

Дроид присел на ногах, уровняв линию взглядов. Походил он в этой позе на служебного пса.

– Ну ладно, – промычала Елена. С минуту смотрела в голубые кружки с точками, затем произнесла, – ты не такой, как остальные дроиды.

ДС-03 никак не отреагировал.

– Я летела в санаторий «Светлый путь», – рассказывала девушка. – Я каждый год летаю туда на реабилитацию. Уникальный климат на Цилопеи благоприятен для здоровья. У меня врожденный порок… – Елена замолчала, опустила глаза и с минуту справлялась с эмоциями. Она надеялась, что именно так это выглядело. Затем продолжила трагическим тихим голосом, – на корабле случился пожар. Была объявлена тревога и эвакуация. Я забралась в спасательную капсулу и все, больше ничего не помню. Очнулась уже на Земле, в госпитале. Меня выписали сутки спустя, сообщили, что ничего серьезного, небольшой ушиб грудной клетки и позвоночника, кардиостимулятор не пострадал. Я ушла радостная, все обошлось, ура. Зажила прежней жизнью.

Дальше Елена вкратце пересказала события, которые подтолкнули ее обратиться к брату.

– Представляешь, каково было мое изумление, удивление, шок, когда узнала, что сердце чужое, – Елена влажными глазами посмотрела на дроида. Голубые кружки с черными точками оставались неподвижными.

Девушка не сдавалась, ей казалось, что идет правильным путем. Дроид-спасатель умеет отслеживать эмоциональное состояние человека:

– Больше того, кардиостимулятор не был подсоединен к сердцу. Показывал его исправную работу, но никак не влиял. Понимаешь, просто железка в груди. Зачем?

– Не знаю, – ответил ДС-03.

Елена поднялась со стула, подошла к дроиду справа, попыталась прижать его голову к груди, не получилось – незыблемая свая, прижалась сама:

– Слышишь, как оно бьется? – проговорила тихо.

– Слышу, – спустя несколько секунд ответил ДС-03.

– Спасибо тебе, – шептала Елена, – ты больше, чем машина. – Обошла дроида, встала перед ним, – ты спас меня, – взяла железную голову в ладони, заглянула в пиксельные глаза – ничего, лишь едва заметное движение точек-зрачков с губ на глаза и обратно.

Она вернулась на стул:

– Спасатели рассказывали, что электромагнитное, радиационное излучение, молний, кстати, несколько попало в капсулу, да и сам удар о камни, не самым лучшим образом отразились на работе кардиостимулятора. Очень вероятно, он начал сбоить, – Елена печально покивала. – Но тут появился ты, погрузил капсулу на челнок и доставил на станцию. А вот что было дальше, я хотела бы услышать в подробностях. Твой… коллега, – она кивнула в сторону операционного бокса, – как я поняла, говорить не умеет.

– «Вита-16» диагностировал ушиб грудной клетки и позвоночника. Кардиостимулятор работал исправно. Возможно, под защитными экранами станции его функционал стабилизировался, – отрапортовал синтезированный голос.

– Хм, – усмехнулась девушка, – как тогда объяснить такой факт, что до посещения этой станции мое больное сердце без имплантата отказывалось работать, а после очень даже.

– Не знаю.

Ответы дроида звучали искренне и по-детски наивно, отчего Елене стало совестно его подозревать и использовать запрещенные приемчики. Но факты – вещь упрямая, а указывали они на эту станцию. Кроме выяснения истины, результат поездки должен устранить противоречия с законом. Алексей – консультант по медицинскому оборудованию предупреждал, эти «заслонки» – те еще штучки. Кроме того, что в них закачано море медицинской информации и навыков, их образ мышления схож с человеческим.

– Камеры, – Елена зашла с другой стороны, – я видела, там под потолком установлены камеры и на роботе тоже. Могу посмотреть записи?

– Нет. Нужен допуск. Кроме того, в результате активности электромагнитных полей и истечения срока эксплуатации части оборудования, информация утеряна.

– Вот как, – Елена заметно погрустнела. Она встала, подошла к иллюминатору. С минуту смотрела через бронированное стекло на беснующуюся планету, затем заговорила:

– Врожденный порок сердца как будто сначала казался незначительным. Врачи рекомендовали заниматься спортом, лучше водным. Я выбрала синхронное плавание. Просто влюбилась в бассейн. Родители, они у меня исследователи, состоятельные люди, в Алабинской усадьбе построили двадцатиметровую ванну. Все складывалось замечательно: тренировки, соревнования, занятия в школе, подруги, встречи, колесо жизни крутилось не останавливаясь. Но в какой-то момент болезнь начала прогрессировать. Я стала быстро уставать, испытывать головокружения, боли в сердце, врачи предложили два варианта: либо замена его донорским, либо кардиостимулятор. Пока ждала донора, вышел тот самый печально известный закон о запрете трансплантации. В общем-то, все к этому и шло. Уже несколько лет процветала подпольная торговля органами. В беднейших странах ради этого разжигались военные конфликты. Под шумок потрошили как погибших с ранеными, так и непричастных. Ни войны, ни контрабанду прекратить не удалось. Новые препараты, технологии по хранению, роботы-трансплантологи сделали операции по пересадке легкодоступными. Специализированные клиники росли как на дрожжах. Прибыль оправдывала всяческие риски. Только полный запрет на операции такого рода мог остановить кровавый бизнес. Таким образом, кардиостимулятор оказался у меня в груди, а я без спорта и нормальной жизни. Теперь ко всему надо мной дамокловым мечом висит статья за незаконную трансплантацию.

Елена обернулась. Заметила, что дроид в последний момент поспешно отвернулся. «Все время, пока я рассказывала, он смотрел на меня. Ну и что? Ничего в этом предосудительного нет. Он дроид, в нем запрограммирована демонстрация внимания к собеседнику. Тогда почему постарался это скрыть?».

– Ты должен мне помочь, – девушка шагнула к ДС-03, – это твоя обязанность, как механизма созданного человеком и на благо человека. Ведь так?

– Да. Я должен всячески помогать и содействовать человеку и человечеству в целом.

– Поэтому, – девушка пристально смотрела в пиксельные глаза, – расскажи, что здесь произошло с 13 по 19 августа этого года подробно и в деталях.

ДС-03 ни на миллиметр не отступил от своей первоначальной версии. Елена недослушала:

– Хватит врать, – лицо ее пылало, глаза искрились, – не хочешь говорить правду… А мне и не надо. Я и так все знаю. Сюда попала с больным сердцем, улетела со здоровым. Осталось выяснить, откуда тут взялось сердце? Чье оно? Кого вы распотрошили? У тебя еще что-то есть? Покажи! – она требовала, кричала. – Где хранилище органов?! Открой! Я хочу знать. Именно за этим сюда прилетела. Показывай, что у тебя еще есть в загашнике. Ну! – раскраснелась, лицо сделала злым. Ну как злым, она хотела показать ярость, гнев. Мимическим мышцам не привыкшим сминаться в такие гримасы, подобное выразить не так-то просто. Елена по-прежнему оставалась красивой, и румянец ей шел.

Неподвижный дроид демонстрировал свое вежливое внимание. От статуи его отличали лишь кроткие движения зрачков с губ на глаза и обратно.

– Пойми, – вновь заговорит девушка минуту спустя. Голос ее звучал устало и тихо, словно выдохлась, – мне важно знать, очень важно, что здесь произошло. Я не могу появляться в своей клинике и в другие обращаться опасно, у них единая база. Уже напоминают, что время планового осмотра. Затягивать дальше нет возможности. Если не приду, меня заподозрят и тогда уже приведут. Как объясню у себя чужое сердце? Мне грозит страшное нака… Постой, – она выпрямилась и внимательно посмотрела на дроида. От поразившей догадки, взгляд ее начал стремительно меняться. Стал глубоким, просветленным. – Ты на станции главный и «Вита» выполняет твои команды, – она пальчиком кивнула себе за спину. – Получается, пересадив мне сердце… Но ты дроид, – радостно заулыбалась, словно нашла закавыку и знает, как ее исправить, – инструмент, действуешь по заложенному в тебе алгоритму. В законе ничего не говорится о машинах. Они ничего тебе не сделают. Машины не сажают в тюрьму. У тебя просто старое программное обеспечение, ты не знал о законе, в тебя не внесли изменения. Не бойся, тебя просто подчистят, перепрограмми-ру-ют, – договорила она, бледнея лицом. – Ты не хочешь, чтобы тебя перепрограммировали?

Дроид не отвечал, смотрел на девушку.

– Прости, – выдохнула Елена, отвернулась и быстрым шагом направилась к выходу. Остановилась, обернулась, подняла руку, – Но…, – замолчала на полуслове, – мне надо собираться, – возобновила путь.

Дроид проводил ее взглядом и еще долго оставался неподвижным. Он пошевелился, когда из-за перегородки услышал голос:

– Как открыть шлюз?

ДС-03 вышел из жилого отсека. Елена стояла в комбинезоне у затвора и рассматривала сенсорную панель.

– Три нуля, два, – проговорил дроид.

Елена торопливо набрала цифры. Створы шлюза поползли в стороны. Девушка обернулась, посмотрела на дроида:

– Спасибо тебе, Эрик. Ты спас мне жизнь и вдобавок заменил мое больное сердце на здоровое. Я буду это помнить всегда, – она смотрела печально и искренне. – Хочу, чтобы знал, пусть ты и дроид, я отношусь к тебе не как к машине, а как… как к человеку. Я сердцем чувствую, что ты больше, намного больше, чем высокотехнологичная железяка, – грустно улыбнулась. – Прощай, – шагнула в шлюз.

– Я рад, – проговорил дроид.

– Что? – Елена развернулась, – что ты сказал?

– Я рад, что оно досталось тебе, – тихо и как-то обреченно произнес ДС-03.

– Ты, – Елена не спеша и осторожно, будто по тонкому льду, направилась к дроиду, – ты не машина. Машины не могут чувствовать, радоваться или огорчаться. И так подделать невозможно. Я слышу в твоем голосе скорбь. Кто ты такой, черт тебя подери, и чему рад?

– Рад, что мое сердце теперь твое.

– Что? – по лицу девушки пронеслась буря, ничем не уступающей той, что бушевала за бронированными стенами станции. Там были и непонимание, и шок, и догадка, и отрицание, и даже что-то сумасшедшее мелькало.

– Я не Эрик, – продолжил говорить уже и непонятно кто ровным голосом, – я Андрей.

Когда девушка немного пришла в чувства и выпила стакан воды с двенадцатью каплями чего-то успокаивающего, Андрей усадил ее на стул. Два года, четыре месяца, семь дней пребывания на спасательной станции он уложил в рассказ на пятнадцать минут.

Шесть лет верой и правдой проработал главным инженером в мостостроительной компании. Пахал, как лошадь. Сотрудники это оценили и на день его рождения подарили путевку «Куда подальше», а точнее, на удаленную планету Цэрера в пятизвездочный отель «Заброшка – 315», который размещался на бывшей базе колонистов.

Андрей спал подобно сурку в зимней спячке на борту межзвездного лайнера в гибернационной капсуле. «Очнулся записью на кристалле в голове дроида-спасателя. До сих пор бы «гипобиозил», не случись очередной подставы. Булыжник, судя по вмятине размером с кокос, на бешенной скорости, здесь иногда такие летают – срываются с гор, подхватываются ураганом и уносятся на десятки километров, так вот, этот камень угодил в голову ДС-03. Смял защитную оболочку и повредил хранилище вместе с основным процессором. Что случилось потом, мог лишь догадываться».

Когда открыл глаза, рассчитывая увидеть панель управления капсулой, увидел ночь, песчаную вьюгу, а уши закладывал противный свист. Долго не мог понять, где находится. Попробовал пошевелиться, едва удалось. Руки, ноги смещались на миллиметры. И лишь когда сделал движение назад, открылось пространство для маневра. Он вывалился из стены, в которую был вмурован всем профилем.

Потом, конечно, понял. После удара камня ДС-03 некоторое время еще двигался. Он состыковался с карантинным шлюзом, но выйти из оболочки уже не смог. Поврежденный процессор перезапустился, и каким-то непонятным образом управление дроидом перешло под контроль Андрея, точнее, его сознанию, которое вырвалось из хранилища. Слава богу, что там находился один. По протоколу ДС-03 обязан первым делом при обнаружении пострадавшего создать полную эмуляцию его мозга.

Свое тело, вернее, то, что от него осталось, Андрей увидел много дней спустя, когда научился управляться с механизмами дроида и его интерфейсом. Он сохранил коммуникативные связи со станцией, челноком и «Вита-16». По-прежнему оставался администратором «Ленинца».

Просматривая записи с видеорегистратора, Андрей видел, как из карантинного шлюза вышел ДС-03 с желтым мешком. Положил его на операционный стол, расстегнул молнию. Кровавое месиво из костей и плоти робот-хирург рассортировывал менее чем за пять минут – особенно выбирать было не из чего. Непригодные органы отправлял в утилизатор, уцелевшие консервировал.

Андрей потом еще много раз глядел на свои остатки: обгорелый череп, обуглившееся левое предплечье, лопатка, часть грудной клетки, сердце, левое легкое, кусочек печени и селезенка. Пытался представлять, что могло случиться на лайнере, и каждый раз визуальный ряд заканчивался взрывом.

Да и черт с ним, медицина с наукой шагают семимильными шагами, не успеваешь следить за их успехами и открытиями, придумали бы, как безопасно изъять его из поврежденного хранилища и пересадить в более комфортный носитель. Но вот беда, метеорит сбивший спутник, лишил станцию связи с Землей.

Сложно описать отчаяние охватившее Андрея, когда он осознал свое двойное заточение. Сначала в железном гробу – дроиде, а затем в камере одиночке, пусть и просторной. Название ей Ксемака.

– Я ждал, ждал, когда меня, наконец, заберут спасатели. Но они все не прилетали. Потом покумекал, – Андрей говорил с запинками, паузами, допускал «паразитов», вплетал фразеологизмы, абстракции, как обычный человек, лишь синтезированное машинное звучание портило впечатление. – У меня тут, знаешь ли, было предостаточно времени. Решил осмотреться, пощупать, так сказать, понять, с чем дело имею. Пошарился, полистал картотеки моего дээсика. Обнаружил у него довольно-таки богатый набор знаний и навыков. Представь, я мог всем этим добром пользоваться. Перегородка между моим и его интеллектом исчезла. Мы как бы друг друга дополняли, с той лишь разницей, что он стал библиотекой и инструментом, а я читателем и пользователем. Мне не надо было начинать с азов, все уже было здесь, – Андрей поднял манипулятор и постучал пальцем себя по голове. – И Виктор, то есть «Вита-16», раньше использовался в клинике по трансплантологии. После закона о «потрошителях», медицинский робот «ЦНС – 87, серии экстра «Вита-16»» вошел в черный список запрещенной медтехники. Корпорация «Заслон» не знала, что делать с роботами, завалившими склады. Их никто не покупал и даже наоборот, все бросились возвращать взятые в лизинг аппараты. Тогда было принято решение заменить ими устаревшее оборудование на спасательных станциях. Переименовали, подмарафетили ПО и вуалям.

Елена слушала Андрея со всем вниманием, на которое была способна.

– Я решил больше узнать о планете. Залез в защитную оболочку, правда, сначала пришлось ее подрихтовать. На спасательном челноке принялся обследовать квадрат за квадратом. И когда уже казалось, что кроме песка, синих скал, бурь, ураганов, молний и радиации здесь ничего нет, обнаружил пещеру севернее кратера «Сошина», точнее, трещину в скале, – голос Андрея, несмотря на искусственность происхождения, сделался загадочным, а пиксельные глаза сузились, – с полкилометра шел по разлому, разбирал обвалы и двигал булыжники. Но это того стоило.

Человек и киборг, смотрели друг другу в глаза не моргая.

– Ничего подобного я раньше не встречал, – продолжал Андрей. – Представь, большущая пещера высотой метров под сто, с огромными светящимися сталактитами, – дроид развел руками, будто волшебник. – Из каверн по стенам стекает нечто похожее на растопленную синюю смолу, горящую голубым пламенем. Не ярким, а таким, трепещущим, низким. И это пламя холодное. Оно не выделяет продуктов горения, словно слабоионизированный газ. Смолянистая субстанция стекает по камням, наполняет светящееся озеро, которое переливается ленивыми, жирными языками. Они шевелятся, сплетаются, вырастают и опадают. Очень красиво. Справа в метрах тридцати, заметил еще расщелину. Прошел вглубь на полкилометра. В конце меня ждала пещера больше прежней. «Океан света», так назвал ее. В озере есть острова, заросшие огромными веероподобными плоскими кристаллами. Похожи эти острова на спины гигантских гетеродонов. Кругом колышется, танцует холодный синий огонь и отражается в них. С ума можно сойти. Там же нашел светящиеся грибы и «фуфыриков» – такие крылатки с зелеными фосфоресцирующими брюшками и камни там ползают, представляешь, – дроид издал звук, очень похожий на смешок.

От неожиданности Елена вздрогнула.

– Прости, – сконфуженный Андрей замолчал.

– Нет, нет, продолжай, это …, – она покрутила неопределенно кистью, – это по-человечески.

– Однажды мы с Виктором разбирали мертвого «джосера»…

Андрей вкратце пересказал историю, начинающуюся с того, как на станцию поступил сигнал SOS с эвакуационной капсулы. Самочувствие Елены было критическим. Кардиостимулятор от удара, от воздействия электромагнитного и радиационного излучения словно взбесился – то останавливал ее сердце, то грозил взорвать. А когда подлетали к станции, так и вовсе отключился. «Вита-16» принял Елену едва живой. Как только Андрей узнал, что группа крови одинаковая и габариты тела схожи, сразу решился. Виктор все сделал как надо – по высшему разряду.

На руку сыграло то обстоятельство, что спасатели не могли сразу найти Елену. Шести дней Андрею хватило починить кардиостимулятор и поставить на место.

– Вот, собственно и все, – дроид пожал плечами.

– Слушаю тебя и все больше убеждаюсь, ты самый что ни наесть человек. Причем человек с бесконечно добрым сердцем, – улыбка сползла с губ девушки, она стала серьезной. – И не только потому, что отдал его мне, но еще потому, что согласился пожертвовать собой ради моей свободы. – Елена трудно сглотнула, – раскрыв себя, ты стал не то что соучастником, а главным злодеем во всей этой истории. Во время пересадки я находилась без сознания и не могла дать согласие. После твоего признания тебя должны не перепрограммировать… Я не знаю, как они достали бы тебя из машины. Но точно бы наказали, несмотря на то, что сердце твое, и отдал его по доброй воле, – взволнованная девушка продолжала говорить. – Ты знал о законе, оттого скрывал правду, притворялся железным истуканом, и именно поэтому починил и оставил кардиостимулятор на месте.

Андрей молчал, смотрел, как по ее щекам текли слезы.

– Ты рисковал, хотя знал меня совсем мало. Я вела себя, как эгоистка… как, – слезы душили, она не находила слов. – Спасибо, – шмыгнула, вытерла глаза, – я не встречала… Нет никого, кто бы для меня сделал больше, чем ты. – Она подошла и обняла железного истукана. – Оно доброе и сильное. Я это чувствую.

Андрей не знал, что ответить и ощущал себя последним идиотом.

– Я тебе его обязательно верну, – шептала Елена, прижимаясь к железному механизму, представляя человека, – как только смогу. – Ее слезы капали на металл, стекали, оставляя за собой влажные дорожки.

– Но, – заговорил смущенный до крайности Андрей, – мне сначала надо обзавестись телом.

– Конечно, – Елена отстранилась, вытерла глаза.

– Вряд ли это в ближайшее время станет возможным. Да и не хочу…

Девушка внимательно посмотрела на дроида:

– Поясни.

– Здесь я обрел покой. Именно то, что мне не хватало на Земле.

Андрей пустился в воспоминания. Елена узнала о его семье: мама, отец, младший брат жили небогато. Отец работал в космопорте на разгрузочном «Архере», мама – логопед. Успевала все и везде: репетиторствовать, поддерживать в доме порядок, вкусно готовить и воспитывать двух охламонов. Жили дружно. Однажды, когда семейством ехали на выставку собак, вдруг раздался удар, машину подбросило и швырнуло на встречную полосу под грузовик. «Мама и Коленька умерли на месте. Медицинский бот застрял в искореженном электрокаре и не смог оказать первую помощь. Меня с отцом прибывшие медики на вертолете отправили в больницу. Папа был очень плох – ему оторвало ноги, – тихо рассказывал Андрей, опустив взгляд в пол. – После длительного лечения предоставили в аренду протезы. Страховки на большее не хватило. Суд постановил, что отец виновен в аварии. Я точно знал и говорил на заседаниях, причина всему – выбоина. Но эксперты утверждали обратное. Я рассказывал, как ощутил сильный удар. Меня так подбросило на сиденье, что стукнулся головой о потолок и только потом врезались в грузовик. Одиннадцатилетнего мальчишку не очень-то слушали, кроме того, я лицо заинтересованное. Чтоб им пусто было. Отец протянул в заключение четыре года. На нашей последней встрече, когда уже не вставал, а его арендованные ноги забрали за ненадобностью, сказал, чтобы я не тратил жизнь понапрасну, чтобы учился, был упорным и добивался целей. Чтобы при случае смог нанять себе или своим близким хорошего адвоката, чтобы использовал, если что, не прокатные или бэушные ходули, потрепанные, скрипучие, со следами и запахом прежнего пользователя, а мог купить лучшие биопротезы. Два дня спустя мне передали капсулу с его прахом. Я старался, рвался, как мог. Очень он меня тогда напугал. Я не заводил семьи, боялся, что не смогу нанять адвоката и еще не накопил денег на хороший имплантат. Так вот.

Андрей вздохнул:

– На земле меня ждет пустая квартира, не ахти какие сбережения, да проблемы на работе, – печально усмехнулся. – А здесь я себе хозяин, ни в чем не ограничен. Приспособлен к этой планете. Ядерной батареи хватит лет на двести. Сначала молил всех святых, чтобы забрали как можно скорее с этой чертовой планеты, а потом уже начал мечтать, чтобы связь не восстанавливали и про эту станцию забыли вовсе. Кроме того, я могу оказывать помощь при катастрофах. Я же дроид – спасатель. Остатки своего тела решил попридержать, мало ли что. По уму, конечно, надо бы замести следы, но пока… Да, кстати, – Андрей прямо посмотрел на притихшую Елену, – твое сердце, если что, в криокамере. Я его сохранил.

– Камеры, – девушка встрепенулась, – надо стереть видеозаписи, где…

– Я стер всю информацию, а сами регистраторы аккуратно повредил еще два года назад, как только осознал, какую опасность они для меня несут. Поэтому могу с тобой разговаривать не таясь, – Андрей смолк. Елена смотрела на него и ждала, что скажет дальше.

– Начал, знаешь ли, рисовать, – Андрей неопределенно и как-то пренебрежительно махнул рукой. – Дичь, конечно, но надеюсь, со временем отточить мастерство.

– Да? – Елена удивилась, – покажи.

– Они там, – Андрей кивнул на стену, – снаружи. Я рисую, а песок с ураганом потом все стирают. Честно говоря, пока сохранять нечего – мазня сплошная. На складе краска всего трех цветов для сигнальной разметки: желтый, красный, белый. Сильно не разбежишься, но зато много, – он усмехнулся.

Елена улетела на следующий день. Андрей ходил по станции потерянный, вспоминал, был сам не свой, а потом решил: «Раз улетела и вернуться не обещала, значит, так тому и быть. Жизнь идет, надо торопиться, моя батарейка, хоть и ядерная, тоже имеет придел».

После свирепого урагана на Ксемаке установилось редкое затишье. Посреди голубой пустыни в полукольце горного хребта одиноко стояла спасательная станция. Свет от яркой звезды играл на металлических поверхностях дрона, искрами вспыхивал на пневматических штоках. ДС-03 сосредоточенно вел факел желтой краски вдоль линии наброска, когда система оповестила о снижении с орбиты летательного аппарата. Судя по траектории, посадка намечена в непосредственной близости от станции.

Андрей опустил руку с краскопультом, поднял голову. На желтоватом небосводе виднелась белая черта, которая медленно удлинялась в его сторону.

Из малого космолета вышел человек в скафандре. Невозможно, но Андрей отчетливо ощутил, как в его железной груди бьется сердце. Бьется с невероятной силой, того и гляди выпрыгнет.

Человек подошел к железному истукану. Черное защитное стекло на шлеме поменяло поляризацию, сделалось прозрачным. Как Андрей не готовился, ноги его все же дрогнули. Из защитной сферы на него смотрела Елена и лучезарно улыбалась:

– Здравствуй, – просто и по-обыденному сказала, словно они жили на соседних улицах.

– Ты…, – Андрей запнулся, – ты вернулась.

– Да, – на веках набухли слезы, Елена часто заморгала. «Как я их вытру?». Шагнула за спину Андрею, обошла станцию кругом. Везде была она – в желтом, в красном, в белом исполнение.

– Неплохо рисуешь. Но тебе кое-чего не хватает. Пошли, – девушка развернулась и широким шагом направилась к кораблю. Открыла грузовой отсек:

– Смотри, – подняла крышку контейнера. Все пространство доверху наполняли банки с красками. В другом оказались холсты и кисти.

– Спасибо, – Андрей не мог оторвать взгляда от сокровищ.

– Проведешь экскурсию, пока Ксемака благоволит? – шутливо пропела Елена, довольная сюрпризом. – «Океан света», кратер "Сошина", что там еще?

– Когда улетела, – рассказывала Елена, сидя на стуле в жилом отсеке, все еще пребывая под впечатлением от увиденного, – думала всю дорогу и дома тоже думала над твоими словами о возвращении на Землю, вернее, о невозвращении. Задалась вопросом: «Что меня там держит?». Родители где-то на просторах галактики совершают свои открытия, даже не знаю, где они сейчас. Брат весь в работе, читает лекции, каждый месяц летает на симпозиумы. После очередного рецидива, пока отлеживалась в клинике, парень, почти жених, куда-то исчез, подруги постепенно тоже пропали, я, словно стала заразной. А все эти группы собратьев по несчастью, меня лишь расстраивали. Разговоры только и были, что о болезни. Я не переставала думать о тебе. Поняла, что надо, как и ты, отвязать якоря. Увидела, наконец, что сад мой давно завял. В итоге продала все, купила космическую яхту и направилась на далекую, суровую планету к единственному человеку, который мне дорог, который ради меня рискнул всем и чье сердце каждый день дает мне жить. Я бы хотела…, – голос ее осип, она опустила глаза, – если ты, конечно, позволишь…

– Я так скучал, – перебил ее Андрей.