Дубай

Дубай — это одно из самых спокойных и безопасных мест в мире, где можно жить себе поживать как угодно, пока не нарушаешь местные законы. И вот настал момент, когда этот город стал популярным для туристов из стран СНГ, которые решили отдохнуть роскошно, даже если для этого, в отличие от Турции, взять приличный кредит, чтобы насладиться видами на облака с Бурдж-Халифа, самого высокого здания в мире, и поплескаться в водах Персидского залива.

Правда, была такая прослойка, которая считала, что они всем должны за то, что посетили их место и спускали последние кровные на всякие развлечения. Особенно эта прослойка думала, что туристам много прощается, как в той же Турции, например. Эта история поучительная тем, что Дубай, хоть и более интернациональный, где коренных жителей меньше, требовал к себе уважения и особого подхода даже от приезжающих.

И вот самолет из России приземлился в международном аэропорту Дубая. Пашок, немного подвыпивший в бизнес-классе, в криво надетых очках первым сорвался с трапа, будто его ждал личный ковер-самолет и бесплатный мохито. Натаха, местная блогерша среднего пошиба, не прекращала постить свои сторисы, рассказывая, как отдохнет в Дубае. Димон, «переводчик» этой компашки, который учился по английскому на не очень-то твердую «тройку», но считая себя знатоком словарей Оксфорда и Кембриджа, в отличие от своих друзей, последний скромно спустился на землю.

Они ехали отдыхать «как люди». Только понятие «как люди» у всех были разные.

Как они проходили паспортный контроль? В России у них не возникало проблем с этим, но в Дубае…

И вот троица подошла в очереди и ждала, когда им предстояло пройти.

— Гляди, Димон, какие погранцы в белых платьях и с этими… хренями на бошках, — указал Пашок пальцем на них.

— Сразу видно, коренные жители! — ответил он и шепнул. — Может, с ними как-то по-аккуратнее? Я слышал, что шуток они наших не поймут.

— Ты же у нас в инглише шаришь! Вот и объясни, что мы — самые душевные туристы из всех в их городе! — добавила Натаха, и включила новую запись в сторис. — Я прохожу паспортный контроль, посмотрите какие сочные таможенники!

И начала снимать пограничников, один из них крикнул Натахе:

— Ma’am, filming is not allowed.

— Что? — удавилась одна из них.

— Вроде, сказали, что нельзя снимать без разрешения, — ответил гордо Димон, что перевел замечание.

— Скажи ему, что это просто стористы.

— Сэр, итс джаст сторисы! — повторил «переводчик». — Кант ви фильм?

— You mustn’t! — ответил пограничник, Натаха расстроилась, что не дали снимать и опустила смартфон.

И вот Пашок пошел первым, сдал паспорт.

— Хэллоу, май френд! — улыбнулся он, чуть ли не готовый «дать пять».

— Good morning, sir! — строго ответил пограничник, взяв паспорт и посмотрев на русского туриста немного снисходительно, будто на глупого щенка, который вместо домашних тапочек мог принести чужие ботинки. — Purpose of visit?

Вопрос звучал просто. Обычно на него отвечали: «Tourism», «Business», «Visiting family».

— Что? — недоумевал Пашок, что от него требовали. — Димон, что он сморозил?

— Вроде, цель визита…

— А-а… ви… отдыхать! Отель! Свим, битч!

На последнее слово у пограничника дернулся глаз.

— You mean, tourism?

— Да, туризм! — он обратился к Димону. — Скажи ему, что мы душевные люди!

— Сэр, ви ар нормал пипл! — крикнул он из очереди. — Вери душевны!

Пограничник закатил глаза и продолжил:

— Please, look into the camera.

Пограничник вернул паспорт, затем жестом показал на небольшую стеклянную стойку справа, с такой вежливостью будто намекая, что выбора нет, говорю по-хорошему… пока.

— Вот? — спросил Пашок по-английски. — Вот камера? А!

Перед ними стоял аппарат, похожий на дорогую кофемашину, только без кофе и с тонкой холодной рамой вокруг объектива.

Пашок наклонился, пытался держаться расслабленно, но глаза вели себя так, будто он сдавал алкотест у гаишника.

— It’s done. Welcome to Dubai! — вздохнул с облегчением пограничник, но при этом решил поставить эту троицу на учет, чтобы она, на всякий случай не натворила бед.

Натаху и Димона он решил не спрашивать, потому что понимал, они если и знали что-то по-английски, то только «Hello», «Goodbye», «Thank you». Те тоже прошли паспортный контроль и отсканировали свои сетчатки и лица перед указанной камерой и пошли дальше.

Троицу пропустили, те же зеленые индикаторы, те же незаметные строки в базе данных. В системе были их лица, сетчатки, и теперь пошли бы эти данные в систему и показали, куда вошли и когда.

Дубай не предупреждал. Он просто запоминал.

Тихо. Системно. Навсегда.

И вот они вышли, где искали машину такси, и нашли одну кремового цвета и желтыми шашками. Таксист вышел, увидел туристов и позвал к себе.

— Good morning! Where to? — спросил он, уже загружая чемоданы.

— Хеллоу! — сказал Димон. — Ту Бурдж-ареа Отель, плиз!

— Ah, I know it! — водитель начал погружать чемоданы троицы в багажник, пока эта самая троица садилась: Натаха и Пашок сзади, а Димон спереди, как «переводчик», водитель проверил снаружи машину, чтобы ничего не упустил, сел за руль и включил счетчик, на котором уже мелькало «25.00».

— Кажется, нас обманывают! — подумал Пашок. — Почему не «ноль»?

— Сэр, вай нот зеро? — спросил Димон таксиста, указывая на счетчик.

— The boarding from the Airport is twenty five dirhams! Fixed price! — ответил он.

— Так… это типа, из аэропорта сразу двадцать пять ихних… ну… денег.

— А сколько это вообще в наших? — спросила Натаха. Димон начал считать в уме, но быстро сдался:

— Нормально, не очень много, думаю.

Он сказал уверенно, хоть не понял ничего. Пашок откинулся и вздохнул:

— Ну ладно… лишь бы сервис был на уровне.

Водитель посмотрел в зеркало и улыбнулся, но в ней была лишь деловая вежливость, никаких душевных эмоций.

Машина мягко тронулась. Десять минут троица ехала в полной тишине.

— Что-то скучно! — сказал Пашок. — Дим, пусть водила включит музыку! Че-нибудь нормальное!

— Сэр, мьюзик плиз! — перевел он, тот включил местную арабскую эстраду, которая заполонила салон, а сам водитель подпевал в такт.

— О нет! Только не эти завывания!!! Пусть че-нибудь нормальное русское! Шамана, например! — перекрикивала Натаха.

— Сэр, ю ноу рашн мьюзик? Шаман там, Михаил Круг ор Куртукова фор экзампл! — пытался объяснить на ломаном английском Димон.

— No Russian music! — ответил водитель.

— Что значит «ноу»? Не уважает нашу музыку? — оскорбился Пашок.

— Это не Россия, — объяснил другу Димон. — Тут своя музыка.

— Мы сами включим.

В салоне заиграла российская эстрада, которая была в какофонией с арабской и была даже громче, что отвлекало таксиста.

— This is Dubai. — пауза. — Guests must be respectful, — не выдержал он.

— Ви ар респект! — ответил Димон и показал два больших пальца вверх, но водитель после этого жеста перестал улыбаться, стараясь держать настроение максимально нейтральным, насколько возможно, ему оставалось лишь молиться, чтобы его пассажиры что-нибудь не сломали.

Такси остановилось у входа. Высокое стекло, хром, ковровая дорожка такого синего цвета, будто его выбирали по каталогу «успокаивающая роскошь». Пашок и Натаха, как обычно, решили отметить свое прибытие, как это делали неоднократно в Турции.

— Ну что, братва, за прибытие! — сказал первый и полез за бутылкой водкой из Duty-Free в рюкзак. Он вынул свои пол-литра счастья и выпил залпом.

— Слушай, это, может быть, плохая идея…

— Не будь целкой, Дим!

— Но… я читал, что алкоголь запрещен на улице.

— Ой, что такого тут? — пыталась успокоить его Натаха и достала телефон. — Давай, Паша, пей до дна!!! — он допил до конца. — Вот это уровень!!!

Троица так увлеклась собой, что не заметили, как на них смотрел местный полицейский в темном форменном жилете и солнечных очках. Он стоял неподвижно, не сделал замечания, просто смотрел на них, а после достал планшет и сделал снимок, как они выпивали.

Никаких эмоций, никакого замечания, ничего. Просто факт регистрации события, как пальцем отметить точку на электронной карте.

— Встречай нас, Дубайск! — крикнул Пашок.

— Это точно! — кивнула Натаха.

Холл был прохладным. Воздух пах лилиями и дорогим спокойным ароматом, созданным будто специально, чтобы человек, зайдя сюда, перестал повышать голос.

За стойкой стояла девушка в темном хиджабе и аккуратной форме, на бейджике латинскими буквами было написано: «Dina».

Она заговорила на английском мягко, как будто расставляла стеклянные фигуры:

— Good morning! — улыбнулась она. — Welcome to our hotel! May I have your passports, please?

— В мае иметь наши паспорта? — пытался понять Димон.

— Может, наши паспорта выдать ей? — подумал Пашок.

— Да, давайте! — ответила Натаха.

Димон сделал шаг вперед, как представитель на переговорах, как «знающий» английский язык:

— Ви хэф бук оф румс ин ёр отель. Ноу проблем?

Администраторша Дина снисходительно улыбнулась гостям на то, что они пытались сказать. Как только паспорта были переданы туристами, ее пальцы будто сами бежали по клавиатуре быстро и при этом тихо.

Натаха уже снимала сторис:

— Девочки и мальчики, смотрите, тут вот такая красота, и вот такие куклы нас заселяют… ну, сами видите.

Камера медленно прошла по стойке, по хиджабу Дины.

— Вот эти… — Натаха сморщила лицо, — в платках, я таких уже в Москве навидалась… везде теперь!

Дина слышала, что она говорила, но продолжила работать, и ни один мускул на лице не дернулся.

— Could you sign here, please? — спросила она троих, уже не улыбаясь, и, держа нейтральное выражение лица, пододвинула три анкеты для регистрации.

Но Натаха уже вошла в раж.

— Да-да, щас. Вы заметили, да? Куда ни придёшь — одни эти… восточные принцессы. Вот откуда они такие появились.

Пашок присоединился к сканированию.

— Да! Вообще не отличишь, кто местный, а кто из кавказских рынков!

Димон заметил, как Дина смотрела на этих двоих уже не так улыбчиво, как и у нее на мгновение задернулся правый глаз после ксенофобского замечания.

— Ребята, тихо! — крикнул он им. — Не надо!

— Стоят они покрытые, такую красоту они скрывают, не то что у нас, — продолжал Пашок.

— Мы наши деньги привезти, и отдыхать мы имеем полное право так, как захотим! — отрезала Натаха.

Теперь Дина заговорила на чистом русском.

— Дама и господа! Это общественное место, ведите себя прилично! — сказала она, уже несколько укорительно.

Троица замерла, как будто по полу прошла тень.

— Че? — Натаха моргнула. — Ты… русская?

Дина не изменила выражение лица:

— Не совсем… из Казани.

Пауза. Та самая, перед тем как падает стеклянная люстра.

Натаха вспыхнула:

— Ну… ты вообще обнаглела! Ты че себе позволяешь?

— Чего сразу не перешла на русский, если знала, откуда мы! — оскорбился Пашок. — Это не по-нашему!

Это было сказано на весь холл, а он был очень большой.

Дина не повысила голос, не ответила на оскорбление, но после улыбнулась, когда увидела полицейского, стоящего сзади.

— Excuse me! Please, follow me! — сказал он без эмоций, будто пригласил не в полицейский участок, а в ресторан.

— Советую вам пойти с ним, — холодно указала Дина.

— Мент что-ли?

— Паш, тихо, — сказал Димон.

Вся троица подчинилась, а Дина продолжила работать на ресепшене, будто ничего не произошло.

Помещение в полицейском отделе было не страшным, не темным, не как в кино. Светлые станы, столы ровно в линию и запах кондиционера.

Все трое сидели в кабинете следователя, который что-то писал, смотрел в компьютере или в телефоне Натахи, она дрожала от страха — от непонимания, у нее впервые в жизни ее собственный телефон использовался против них, потому что полицейский смотрел каждый отснятый сторис.

Димон держал свою сумку на коленях так, как собственного ребёнка.

И тут дверь открылась. Вошел мужчина лет сорока: серый костюм, аккуратные очки, лицо без выражения.

Это был переводчик, настоящий переводчик, держащий папку в руках, и, который своим видом не хотел показать душевности или панибратства, как бы ожидали от земляка эти трое.

Он сел напротив и сложил руки.

— Добрый день. Меня зовут Артур. Я переводчик, аккредитованный Министерством правосудия Объединенных Арабских Эмиратов. Я переведу вам, что вам предъявлено, и какие дальнейшие действия возможны.

Троица выдохнула, они подумали, что наконец кто-то «по-нашему» объяснит и разрулит.

— Отлично! — обрадовался Пашок. — Слушай, братан, скажи им, что это недоразумение…

Артур ответил тоном, который не требовал никакого возражения:

— Я вам не друг, и не братан. Перестаньте позориться, иначе я еще одну жалобу подам. На вас и так уже достаточно проступков.

— Но мы же отдыхать приехали, никто раньше не возражал против такого, — пытался противостоять Пашок.

— Вы были ранее в Дубае?

— Нет, — ответил Димон.

— Но в Турции это прокатывало, — грустно отметила Натаха.

— Турция — не Эмираты, — сказал переводчик и открыл папку. — В отношении вас составлено дело по статье «Public indecency» — грубое, непристойное поведение в общественных местах.

Пауза. Слова упали как стеклянные шарики — тихо и неотвратимо.

— Чего? — Пашок уставился. — Мы просто… отдыхали!

Артур кивнул — профессионально, не одобряя и не отрицая.

— Я поясню по пунктам.

Он поднял взгляд впервые:

— Первое. Аэропорт. Фото- и видеосъемка сотрудников без разрешения и нарушение порядка прохождения контроля.

Натаха попыталась возразить:

— Да мы просто для сторис…

— Это зафиксировано камерой аэропорта, — спокойно продолжил Артур, никаких эмоций, лишь факты. — Всякие съемки в режимных объектах запрещены. Предупреждение было сделано. Оно проигнорировано.

Натаха сглотнула. Артур перелистнул страницу.

— Второе. Такси. Включение громкой музыки, мешающей водителю, и отказ выполнить его законные указания. Также зафиксировано на веб-камеру салона.

— А как же этот водила? ОН включил музыку? — пытался возразить Пашок.

— Он сначала ездил без музыки, а после вы сами попросили музыку, которую он включил тихо, а вы стали включать громкую российскую эстраду, чем нарушили порядок и не выполнили законные требования водителя. Такси, кстати, государственное. Дальше — третье. Распитие алкоголя в публичном месте перед входом в отель. Это запрещено законом, инцидент снят сотрудником полиции.

Пашок медленно опустил глаза. Артур перевернул последнюю страницу.

— Последнее четвертое. Оскорбление сотрудницы отеля, выраженное в уничижительных комментариях относительно ее религиозной одежды и происхождения. Это классифицируется как «Discrimination and verbal harassment», то есть «Дискриминация и словесные оскорбления».

Он поднял взгляд на троицу. Те были морально побиты, что их выставили преступниками.

— Но… но мы же туристы… — прошептала Натаха.

Артур кивнул.

— Да. Именно поэтому вам не предъявлены уголовные обвинения. Только административные: крупный штраф и немедленная депортация.

Слово депортация упало ровно, как точка в конце предложения. Пашок, Натаха и Димон просто молчали.

Теперь оставалось только то, что улететь, заплатив все свои деньги с кредитной карты в качестве штрафа. Димон, Натаха и Пашок уехали ночью в тот же день.

Пашок сидел у окна и смотрел в иллюминатор, где проплывали песчаные поля и ровные, как чертеж, дороги. Он впервые молчал дольше пяти минут. Натаха пыталась снять сторис дважды, но от телефона она отвела глаза впервые за долгое время. Димон держал паспорт, не за обложку — за весь, ладонью, как будто мог потерять. И ни один из них так до конца и не поняли, что именно пошло не так. Потому что в их голове отдых был прост: пить где хочешь, говорить что хочешь, считать свою норму — нормой всех остальных.

Поэтому они улетели там, где было самое место — домой.

Дубай не объяснял, он действовал.

Теперь Пашок, Натаха и Димон были лишь небольшой запись в местной системе.

Номер дела.

Дата.

Три фамилии.

Точки.