Думхаммер: Я не хочу здесь находиться!

Проснулся от того, что по спине стекало что-то липкое. Не вода — что-то погуще, словно застоявшаяся кровь, смешанная с машинным маслом. И нет, не совсем тьма — где-то вверху, сквозь переплетение ржавых труб, пробивался тусклый желтый свет. Он дрожал, как сломанная люминесцентная лампа, отбрасывая на стены коллектора длинные, уродливые тени. Тени шевелились. То ли от вентиляторов, медленно вращавшихся внутри тех самых труб, то ли от чего-то другого.

Поднялся, спина прилипла к холодному бетону. Тело не болело. Вообще не болело. Даже голова, обычно раскалывающаяся после долгого сна, была пустой и легкой, будто вычищенной скребком. Пошевелил пальцами — под ними хрустнул мусор: битое стекло, пластик, что-то мягкое, напоминающее плоть. Запах стоял мертвый. Гниль, химия, пот. Воздух густой, как суп, приходилось глотать его, а не вдыхать.

«Где я?» — спросил себя вслух. Голос прозвучал глухо, будто ударился о стены и умер, не долетев до конца тоннеля. Огляделся. Коллектор. Старый, заброшенный, заваленный хламом. Стены покрыты плесенью, пол — лужами неопознанной жидкости. Вентиляторы гудели где-то высоко, их лопасти, покрытые ржавчиной и паутиной, едва двигались. Свет от них мерцал, словно мигающий глаз.

Попытался вспомнить. Последнее, что осталось в памяти: экран компьютера, курсор, танцующий между иконок. *Doom*. Запустил его в сотый раз, выбрал сложность «Насилие — это ответ». Думгай, броня, пушки. Демоны. Кровь на стенах виртуальных баз. Крики какофонии из колонок. Потом… темнота. Без сновидений, без проблесков. Как будто кто-то выдернул штекер из розетки.

Постоял, прислушался. Тишина. Даже капли не падали. Только гул вентиляторов, далекий, как шум поезда в метро. Посмотрел на свои руки — и сердце провалилось в таз.

Ладонь. Большая, грубая, покрытая шрамами. Пальцы — толстые, будто сломаны и сращены заново. Ногти — черные, под ними засохшая кровь. Не моя. Не моя рука. Не мое тело.

Отшатнулся, споткнулся о мусор, упал на спину. Голый, только в плавках — черных, простых, как у пловца. Но кожа… Кожа была бледной, как у трупа, но пронизанной жилами. Мускулы — буграми, будто под ними жили змеи. Живот — рельефный, с глубоким шрамом от пупка до ребер. Провел пальцем по шраму — тело дернулось, как от удара током.

«Это сон», — прошипел. Ущипнул себя — больно. Вскочил, ударился головой о трубу. Звон в ушах. В глазах поплыли красные пятна. Прислонился к стене, ощущая, как бетон крошится под весом тела. Не моего тела. Чужого. Сильного.

Пошел вдоль тоннеля. Босые ноги хлюпали по лужам, но холод не проникал внутрь. Тело горело, будто печь. В груди что-то урчало — не голод, а злость. Тупая, старая злость, словно ее копили годами.

Тоннель раздваивался. Справа — темнота. Слева — слабый свет. Выбрал свет. Прошел мимо груды покрышек, из которой торчала человеческая кость. Не стал присматриваться. В воздухе запахло серой.

«Думгай», — мелькнуло в голове. Смешно. Невозможно. Но руки… Руки были его. Те самые, что держали BFG 9000 в игре. Те самые шрамы. Даже родинка на предплечье — точь-в-точь как у модели из последнего ремейка.

Замедлил шаг. Впереди — обрушенная часть коллектора. Арматура торчала из бетона, как ребра гиганта. На полу — следы. Не человеческие — что-то с когтями, с тремя пальцами. И кровь. Много крови. Она блестела в свете вентиляторов, черная, как нефть.

Тело напряглось само. Спина выпрямилась, пальцы сжались в кулаки. Злость в груди закипела, затопила разум. В горле вырвался рык. Не мой. Низкий, хриплый, как у зверя.

Из-за завала донесся скрежет. Что-то большое, темное, сгорбленное копошилось в груде мусора. Шея вытянулась, голова повернулась. Глаза — красные, без зрачков. Пасть, полная игл.

Импульс. Тело рвануло вперед само, будто кто-то дернул за нитки. Кулак врезался в морду твари. Кость хрустнула. Существо взвыло, отлетело к стене. Вторая рука схватила его за горло. Пальцы впились в плоть, рвали, давили. Тварь билась, царапала когтями, но кожа лишь покрывалась царапинами — не кровоточила.

Злость. Восторг. Адреналин.

Череп хрустнул, как яичная скорлупа. Тело твари обмякло. Я отшвырнул его, дыхание учащенное, но ровное. Руки дрожали — не от страха, от жажды. Хотелось больше.

«Что я…» — начал было, но из тоннеля донесся вой. Не один голос. Много. И топот. Десятки когтистых лап.

Развернулся. В темноте зажглись красные точки. Сотни. Тысячи. И запах — сера, гниль, смерть.

Тело уже бежало навстречу.

***

Я шел дальше по туннелю. Под ногами хрустело стекло, острые обломки впивались в кожу, но она была крепкой, словно бронированной. Я не чувствовал боли, только легкое давление, будто наступал на мелкие камешки. Зрение постепенно привыкло к темноте, и теперь я мог различать очертания стен, потолка, груды мусора, разбросанного по полу. Тоннель был широким, с высоким потолком, но его своды терялись в темноте, словно уходя в бесконечность.

Было холодно. Холод проникал сквозь кожу, но не доходил до костей. Я чувствовал себя… странно. Не так, как должен был бы чувствовать человек в такой ситуации. Мое тело словно адаптировалось к этим условиям, будто оно было создано для этого места. Воздух был густым, пропитанным запахом гнили, серы и чего-то химического, от чего обычный человек, наверное, потерял бы сознание. Но я дышал ровно, спокойно, как будто это был обычный день.

Мысли путались. Я пытался вспомнить, как оказался здесь. Последнее, что я помнил, — это экран компьютера, игра *Doom*, курсор, танцующий между иконок. Потом темнота. И вот я здесь.

«Меня похитили?» — подумал я. Но кто? И зачем? Или это бред? Галлюцинация? Может, я в коме? Или… я умер?

Я остановился, пытаясь ухватиться за хоть какую-то мысль, но память была пустой, как вычищенная скорлупа.

Тоннель тянулся дальше, уходя в темноту. Я двинулся вперед, стараясь не думать о том, что ждет меня впереди. Под ногами хлюпала вода, смешанная с чем-то густым и липким. Иногда я наступал на что-то мягкое, и это заставляло меня содрогаться, но я не останавливался.

Вдруг впереди что-то мелькнуло. Я замер, приглядываясь. Это было что-то выпуклое, лежащее в куче грязи. Осторожно подойдя ближе, я понял, что это был труп.

Он лежал на боку, его тело было полусгнившим, кожа покрыта язвами и плесенью. На нем была оранжевая роба, изодранная и испачканная грязью. На руках и шее виднелись татуировки — кривые линии, символы, которые я не мог разобрать. Похоже, это был заключенный.

Я стоял над трупом, чувствуя, как отвращение поднимается в горле. Но что-то заставило меня опуститься на колени. Может, надежда найти ответы. Или просто инстинкт выживания.

Я начал обыскивать труп. Карманы робы были пусты, но на шее я заметил что-то блестящее. Это был медальон. Я снял его с тела, стараясь не касаться гниющей кожи.

Медальон был холодным на ощупь, его поверхность покрыта тонким слоем ржавчины и грязи. Я попытался протереть его пальцем, и под слоем грязи проступил рельеф. Это был двуглавый орел.

Я замер, разглядывая фигурку. Почему она казалась такой знакомой? Где-то я это уже видел. В учебниках истории? В фильмах? Или, может быть, в игре?

Мысли путались, как будто кто-то намеренно стирал мою память, оставляя лишь обрывки.

Я сжал медальон в кулаке, чувствуя, как его холод проникает в кожу. Он был тяжелым, словно сделанным из настоящего металла, а не дешевого сплава. Двуглавый орел… Почему это так важно?

Вдруг из глубины тоннеля донесся звук — глухой, металлический скрежет, как будто что-то огромное и тяжелое двигалось в темноте. Я замер, прислушиваясь. Звук повторился, ближе. Сердце заколотилось, хотя тело оставалось спокойным, будто готовым к бою.

Я встал, сжимая медальон в одной руке, а другой нащупывая стену, чтобы не потерять равновесие. Тоннель был темным, но я мог видеть достаточно, чтобы двигаться вперед.

Звук приближался. Теперь я слышал не только скрежет, но и тяжелые шаги, словно что-то огромное шло по тоннелю. Я огляделся, ища укрытие, но вокруг были только голые стены и груды мусора.

Вдруг впереди появился свет. Тусклый, желтый, как от умирающей лампы. Он мерцал, отбрасывая длинные тени на стены. Я двинулся к нему, стараясь идти как можно тише.

Свет исходил из небольшого помещения, примыкающего к тоннелю. Это была комната, заваленная хламом: сломанные стулья, ржавые трубы, куски проводов. В центре комнаты стоял стол, на котором лежала лампа.

Я подошел ближе, разглядывая стол. На нем были разложены какие-то бумаги, покрытые пылью. Я взял одну из них, стараясь не порвать. Это была карта.

Карта тоннелей. Они тянулись на километры, пересекаясь, разветвляясь, уходя вглубь. На карте были отметки — красные кресты, круги, стрелки. Я не понимал, что они означали, но одно было ясно: это место было огромным.

Вдруг за спиной раздался шум. Я обернулся, но было уже поздно.