Дурачок

С безысходной грустью глядя на гору глиняных черепков, в которую превратились плоды месячной работы, гончар сжимал и разжимал кулаки. Бессильная ярость. Никто и никогда не имеет права прибегать к насилию здесь, в деревушке Термис, что раскинулась на древних благословенных землях. Но и злу здесь не место! Всё зло должно быть обязательно и навеки сослано в подвал старой заброшенной усадьбы, принадлежавшей некогда, тысячу лет назад, последнему злому колдуну мира. С огромным трудом гончар сумел отвести взгляд от груды не исполнившей своего предназначения посуды и посмотрел на виновника этой трагедии –местного дурачка – невероятно глупого парнишки лет двенадцати с открытым взглядом и чистым светлым лицом. Вины тот за собой явно не чувствовал, да и вряд ли осознавал, что натворил. Гончар в очередной раз стиснул кулаки, но уже не разжал. Проронил глухо.

– Как хорошо ты мне помог, спасибо! Теперь не придётся такую тяжесть на ярмарку везти! Молодец, какой! А можешь ещё чуть-чуть помочь?

Дурачок радостно закивал, лучась энтузиазмом. Помогать он любил и стремился. На свой лад, но всегда и всем. Гончар посмотрел в сторону мрачной усадьбы, поколебался секунду, и как с обрыва шагнул.

– Принеси мне, пожалуйста, вон из того подвала… эээ…

Мысли лихорадочно заметались. Нужно было придумать что-то. Что-то, известное дурачку.

– Эээ… Совочек, да! Жёлтенький такой! Как солнышко.

Натруженный жёсткий палец ткнул вверх, дурачок послушно проследил за ним взглядом и тут же зажмурился. Затем приподнял веки, пробивая в окружающий мир узкие щёлочки, и попытался как можно точнее запечатлеть в крохотном сознании Солнце и его цвет. После чего кивнул и убежал в сторону усадьбы. На пороге подвала замер, ещё раз посмотрел на Солнце, и нырнул во тьму. Гончар облегчённо вздохнул. Никто и никогда не возвращался из подвала. Всё зло оставалось там. Навсегда.

Минуло два года. Два безмятежных года, полных счастья, покоя и удачи. А затем на западе поднялась багряная зарница. Тёмный Владыка направил на восток свои полчища нежити и колдовских отродий. Несомая чёрной армией скверна поглощала и отравляла земли, а над каждым захваченным поселением ведущий армию Генерал воздвигал костяной столп. Год ушёл на то, чтобы захватить всё к западу от Термиса, а затем армия подошла и к нему.

Год на подготовку – это не так много, но вполне достаточно, чтобы возвести укрепления, собрать и обучить местное ополчение, а ещё – направить из столицы на помощь отборные части королевской гвардии. Правда, с последним вышла накладка. Войска Генерала успели к Термису на три дня раньше…

Отряды королевской гвардии ворвались в охваченный огнём городок, когда его последний защитник ещё держал меч, но уже получил смертельную рану. Термис продержался три дня – такого отпора Генерал до сей поры не встречал. Отборные части королевской гвардии, не успевший на помощь обречённому городку, простояли лишь сутки.

Город пылал. Цветущие сады, здание ратуши, церкви. Поддалась колдовскому огню даже старая усадьба, тысячу лет успешно противостоявшая самому времени. Запылали и рухнули во тьму ворота подвала. И вот тогда из них вышел он.

На вид его можно было посчитать ровесником этой усадьбы – пепельновласый, с белёсыми, словно светящимися изнутри, глазами. Но горстка уцелевших, оставленных Генералом для забавы, горожан – особенно гончар – узнали пришельца почти сразу. Дурачок. Только чуть иначе одетый, подпоясанный неизвестно откуда взятым ремнём, с мечом в руке, да поперёк груди перевязь с кинжалами. Сухощавый и несуразно сложенный, непропорциональный – словно подрастающий щенок. Попав на свет вечернего Солнца, дурачок сразу же прикрыл глаза рукой. Постоял, затем, всё так же, не опуская руки от глаз, пошёл прямо на городскую площадь. К стоящим с видом победителей скелетам – отборным штурмовикам Генерала. Что с дурака возьмёшь. Особенно, со слепого.

Бился дурачок отважно и отчаянно, вкладываясь в размашистые движения полностью, хотя и нахал мечом, как оглоблей. И, действительно, откуда взяться технике, когда провёл три года в подвале. Элитный штурмовой батальон скелетов хлынул на дурачка неостановимой волной. И полёг целиком. Дурачок пыхтел, кашлял, отплёвывался и хрипел – костяная пыль и осколки костей доставляли ему немало неприятностей.

Не желающее смотреть на происходящее Солнце медленно уползало за горизонт. Темнело. И дурачок убрал руку от глаз. Посмотрел вокруг. Засопел недобро.

– Три года.

Горожане медленно отступали, подальше от площади. В первых рядах – гончар.

– Вы даже не представляете, какой там кошмар, в подвале. Столько разных… И все хотят причинить зло. Защищайся, или умри. ТАМ других законов нет.

Небо резко потемнело – по безмолвному приказу Генерала лучники накрыли всю площадь ливнем стрел. Меч в руке дурачка резко крутанулся, расплылся в нечёткое сплошное пятно. Дождь закончился, а дурачок продолжил стоять. Красный, взмокший, раздражённый.

Лучники стремительно отступили за спины зомби-латников, вперёд же степенно, полным достоинства и презрения к жалким смертным, выступил личный колдун Генерала. Ну, как «колдун». Некромант.

Зелёный гибельный туман начал заполнять площадь, неторопливо выплывая из проулков, выползая из дверей домов, отрезая все пути к отступлению. Дурачок торопливо посмотрел по сторонам, но вокруг не было никого и ничего, только он сам. Неотвратимые губительные волны ядовитой взвеси накатили на него со всех сторон, окутали, поглотили. Над площадью повисла тишина, через минуту сменившаяся торжествующим рёвом некроманта. Ещё пару секунд спустя торжествующий рёв сменился хрипом – из глотки некроманта, закопавшись в гнилостную плоть по рукоятку, торчал метательный нож. Некромант рухнул, а вместе с ним опали и ядовитые клубы. Посреди площади стоял и сердито сопел Дурачок. Увидев, что второй нож не понадобится, убрал его обратно в перевязь.

– Пауки. Змеи. Устойчивость к яду вырабатывается на второй год.

Посмотрев по сторонам, Дурачок вздохнул.

– А умение атаковать на звук – в конце первого месяца. В подвалах, знаете ли, очень темно.

Ничто не длится вечно. Никто не в силах противостоять неживой армии Генерала. Третья волна, состоящая из тяжёлых копейщиков, окружила дурачка со всех сторон, сумела выбить меч из его руки, прижать древками к булыжникам площади. Но не убила – Генерал приказал взять строптивого смертного живым. Израненного и выдохшегося, его привязали к спешно установленному посреди площади деревянному столбу, сковали цепями по рукам и ногам. С холма, на расстоянии трёх километров от Термиса, жалкая горстка сбежавших горожан не видела деталей, но догадывалась.

Генерал без какого-либо уважения к павшему, вырвал из мёртвых пальцев своего личного некроманта жезл и подошёл ближе.

– Всю твою силу, как и силу героев до тебя, я заберу. Уж не обессудь.

Тонкие губы сложились в пустую улыбку – Генерал не ведал эмоций, но всё же пытался их изображать. Прикованное к столбу окровавленное помятое тело пустило из носа кровавые пузыри и прошамкало.

– Окстись! Какой я тебе герой?! Так, дурачок местный…

Генерал сложил руки на груди и недоверчиво хмыкнул.

– Дурачок?

Тело нашло в себе силы, чтобы коротко кивнуть.

– Дурак даже. Только полный дурак добровольно зайдёт в подвал, в котором собрано всё зло мира. Зло, по сравнению с которым ты – жалкое ничто. Три года борьбы за жизнь. Ни секунды покоя и отдыха. Победи, или умри.

Впечатляющие кровавые пузыри из носа дурачка беспрестанно лопались, покрывая чёрный доспех Генерала крошечными алыми пятнышками.

– Ты даже не представляешь, насколько сильным можно стать, если не погибаешь ТАМ целых три года.

Дурачок поднял мутный взгляд обесцвеченных глаз на собравшуюся вокруг него армию, внимающую каждому слабому слову из окровавленных губ. Голос дурачка слабел с каждым произнесённым звуком.

– А знаешь, что помогло мне выжить?

– Что? – Генерал алчно подался вперёд.

– Первым делом я прокачал интеллект. КОЛЬЦО ХОЛОДА!

Могучий и страшный рёв, запредельное усилие юных лёгких, вобравших в себя пыль и тлен подвала.

Беженцы испуганно отпрыгнули от подступивших к самым ногам льдинок, в которые вдруг и разом превратились травинки. На расстоянии трёх километров от них дурачок зашипел от боли, повёл вывихнутым плечом и разбил хрупкую промёрзшую стальную цепь. Рухнул с высоты столба на землю, с трудом поднялся на колени и несколько секунд раскачивался из стороны в сторону, обхватив себя руками. Разбитые окровавленные губы пошевельнулись и над освобождённой площадью поплыло слабое и жалостливое.

– Ох ты ж, холодно-то как!