Дурное послевкусие

«Он по-прежнему делал всё чисто машинально, не позволяя себе задуматься над своими поступками. Так было безопаснее».

Дорожные работы.

К стонам он почти привык. Может ещё недельку-другую и вовсе перестанет их замечать, как это было с запахом выделений — на то потребовалась ровно неделя, чтобы воспринимать бьющий в нос ядрёный смрад мочи и фекалий как само собой разумеющееся. С криками будет тяжелее, потому что он всегда её слушал. Тяжело отделаться от привычки, выработавшейся за семь лет совместной жизни.

Но он избавится, по крайней мере, постарается от неё избавиться, хотя бы для того, чтобы перестать терзать себя самого.

Абигейл спала в постели; сегодня у неё выдался плохой день: простыня всколочена, и подушки разбросаны по полу. Боли ужасные, невыносимые. На матрасе аккурат посередине разлилось обширное жёлтое пятно. Будь Абигейл в сознания, она бы такое не пережила, — думал Брэдли, — она бы сгорела со стыда. Ему пришлось отодвинуть тумбочку от кровати, чтобы Аби в приступе не задела стоявший на ней графин, стакан и кучу флаконов и коробочек с болеутоляющими. Иногда он задумывался, не дать ли Аби чуть больше, чем положено? Слегонца переборщить и сказать всем, что у неё были настолько сильные боли, что у него не оставалось выбора, он испугался, что... Подобные мысли, только начинающие формироваться, он вышвыривал из головы вон. Нет, не хватало ему ещё и этого.

Абигейл мерно дышала, грудь надувалась и сдувалась, словно живой насос. Когда он только поднимался по лестнице, она была ещё в сознании. Заходилась диким воем. И, по всей видимости, потеряла сознание.

Он поднял с пола сначала одну, потом другую подушку, положил на столик и подошёл к кровати. Аккуратно просунул руки под коленки и спину Абигейл и поднял её. С прошлого месяца она сбросила восемнадцать фунтов. Она не хочет есть, почти всю пищу приходится впихивать в неё через трубочку. Стремительно теряет вес, тает прямо на глазах. Она стала похожа на обтянутый кожей скелет и весит соответствующе.

Он вынес её в коридор, зашёл в спальню для гостей, стараясь придерживать её голову так, чтобы она не моталась по сторонам, и аккуратно уложил на чистую застеленную постель.

Пот. Пот больного человека. Он уже привык. Вытер руки об рубашку и вернулся в их когда-то спальню, которая теперь принадлежала сугубо Абигейл и являлась для неё больничной палатой особого ухода.

Нужно было перестелить постельное бельё, собрать разбросанные по полу лекарства — она всё-таки каким-то образом дотянулась до тумбочки и опрокинула часть имеющихся на ней коробок и флаконов, — бросить всё это в стиральную машину, и сделать это надо было до того, как Аби придёт в себя и начнёт болеть.

Хорошо было бы её ещё и обмыть. Но это он оставит на завтра. Сегодня у него просто нет сил бороться с ней.

Что творится в её голове, когда он её обмывает? Всякие ужасы. Например, отец, старший брат, бывший парень, любивший, после того как выпьет, распускать руки. Да, это ей и приходило в голову. Она всеми силами отбивается от Брэдли, машет руками и лягается, старается его укусить, кричит, что он мразь, тварь, штопаный гандон, урод, сукин сын, монстр, и часто путает имена, называя его то Майком, то Салли, то просто папа. Зона бикини и груди — самое сложное и травмоопасное. За них она бьётся, как лев, если такое сравнение в данном случае применимо. А у него язык не поворачивается приказать ей успокоиться. Сколько раз он хотел назвать её упёртой сукой и сказать, что это он делает для неё, чтобы от высохшей мочи не щипало в одном местечке.

Он её любил, и язык не поворачивался такое сказать.

На часах высвечивались зелёные цифры 12.27. За окном чистое небо и видно, как ветер колышет кроны деревьев. Видно электрические столбы и протянутые на них кабели, словно чёрные нити продетые через ушко иголки.

Закончив перестилать постель, он спустил корзинку с грязным бельём в прачечную и вернулся наверх.

Зашёл к Аби — та по-прежнему спала, тихо, почти неслышно посапывала. Он вновь взял её на руки и отнёс в другую комнату. Уложил, протёр лоб влажной тряпкой и снял с неё верхнюю одежду, оставив на ней трусы и лифчик. Натянул новый подгузник для взрослых, а старый выбросил в урну. Бросил пропахшие потом вещи в пустую корзинку для белья. Накрыл Аби одеялом и пододвинул тумбочку с лекарствами. Выложил в ряд четыре таблетки и наполнил стакан из графина водой до краёв. После сна Аби всегда чувствовала себя лучше. Достаточно, чтобы самой принять необходимые ей таблетки. Хотя признаться себе, в таком состоянии, в котором она пребывала, Брэдли не доверил бы ей самой в носовой платок высморкаться, что уж говорить о принятии болеутоляющих. Но что-то он позволял делать ей самой.

Брэдли вышел из спальни, не забыв раскрыть пошире дверь, на случай, если Абигейл будет его звать, и спустился в гостиную. Там на книжном столике обнаружил оставленную им кружку с недопитым утренним кофе. Пошёл на кухню, разбавил кофе бренди, вернулся в гостиную и устроился на диване перед мёртвым экраном телевизора. Вот как он может расслабиться. Выпить и посидеть, повтыкать в выключенный телевизор до трёх часов дня. А потом снова подняться на второй этаж, чтобы проведать Абигейл.

Не жизнь, а просто мечта.

Брэдли отхлебнул из кружки и слизал с губ оставшуюся влагу. Язык кольнула щетина; вторую неделю он забывает побриться.

В смолистом экранном отражении телевизора он рассматривал себя и поражался, до чего стал хуже выглядеть. Мешки под глазами по виду весят не меньше новенького «кадиллака», а эта жалкая поросль на лице дополняет образ, превращая его в среднестатистического офисного работника, таким, каким его представляют в фильмах и рекламах. Ужасно подавленного, щупленького человечка, по одному виду которого можно сказать, что он неудачник и единственное, о чём он может думать, — это о числах, бланках, должностях, геморрое в заднице и сне. К слову, он, кажется, похудел. Да, определённо похудел. Плечи стали другими, теперь они уже́ и рубашка, раньше плотно сидевшая на нём, стала минимум на размер, а то и на два больше.

В голову стукнула ужасная мысль. Будто он стал превращаться в Абигейл. Становится таким же больным и жалким, уставшим от боли в голове созданием. Он представил, что смотрит в зеркало и видит в нём Абигейл, такую же больную и замученную, какая она есть сейчас, а она смотрит в ответ и видит не Брэдли, а кого-то чужого, такого же измученного и истерзанного, как и она сама. Сердце на мгновение перестало биться и вновь завелось. Он с такой силой выбросил из головы эту картинку, что на мгновение в глазах потемнело. Катись к чёрту!

Брэдли сделал большой глоток из кружки и поднялся, чтобы взять пульт дистанционного управления. Нажал кнопку «вкл» и снова развалился в кресле. Показывали новости, новости, сплошь посвящённые убийствам и насилию, расовым конфликтам и терактам. Переключил. Теперь на экране красовалась молодая, симпатичная девица крупным планом: лицо застыло в гримасе ужаса, на неё падает тень от занесённого над головой ножа. Переключил на ток-шоу: придурки на экране рассказывали, какая была весёлая жизнь в Лас-Вегасе; говорили, в общем, о том, как спустили целое состояние на игровых автоматах, и оказались по уши увязшими в долгах. Скоро приглашённые гости должны были подраться друг другом — так всегда заведено в подобных телепередачах. Брэдли ставил на толстячка в бейсболке «индейцев» и его брата, такого же с виду добродушного толстяка, но без бейсболки. Хотя "Бейсболка" мог подраться и со своей супругой. Почему бы и нет?

До того, как Абигейл диагностировали неоперабельную опухоль в голове, они любили устроиться вечером перед телевизором, укутаться в плед и тесно прижиматься друг к другу. Смотреть вечерние фильмы, пока обоих не склонит в сон, или пока оба не захотят заняться чем-нибудь более интересным, чем просто сон.

Брэдли любил эти вечерние посиделки перед телевизором вместе с Абигейл, и сейчас ему их ой как не хватало. Они всегда разогревали попкорн в микроволновке; Аби нравилось смотреть, как кукуруза взрывается и расцветает в нечто хрустящее и пахнущее маслом, нечто вкусное, подходящие для хорошего вестерн фильма и баночку пива.

Он повертел в руке кружку и отпил. Драка всё-таки состоялась: "Бейсболка" накинулся на жену брата. Ставки сыграны, никто не победил.

К половине второго зазвонил телефон. Брэдли снял трубку. Он боялся, как бы телефонный трезвон не разбудил Абигейл, но звуков сверху он не услышал, стало быть, пронесло. Звонила Джинна, соседка дома напротив — одна из подружек Абигейл, одна из тех, кто не поспешил вычеркнуть их номер из телефонной книжки после известия о раковой опухоли размером с грецкий орех в голове Абигейл.

— Привет, Брэдли, — говорила она тяжело и осторожно, будто разговаривая с ним, ходила по тонкому льду. — Как поживает Аби? Лучше не стало?

— Привет, Джинна. Аби спит. Прогресса пока что никакого не наблюдаю. У неё снова были эти сильные боли. В общем, как обычно.

Секунду на другой стороне провода гремело молчание, потом Джинна спросила:

— Справляешься?

— Да.

Снова молчание.

— Я хотела сегодня заглянуть, покормить её, если ты не против. Могу посидеть с ней, вечером. А ты можешь свои дела поделать. А ещё я пирог приготовила, вишнёвый, вкусный... я принесу...

— Да, конечно, я не против. Во сколько придёшь? Я целый день здесь, можешь приходить в любое время.

— Ближе к шести буду стоять под дверью и скрестись, чтобы впустили.

— Замётано.

— И ещё, Брэдли.

— Да?

— Держись.

— Спасибо, Джинна.

Он повесил трубку.

Словно ком в горле, у него перехватило дыхание. Джинна была красоткой, на голову выше Абигейл и с шикарной задницей. Мужа у неё не было уже года так три, и венчаться с кем-то она не спешила. Работала официанткой в забегаловке где-то на углу, там Брэдли с Абигейл, до того как ей диагностировали опухоль, бывали от силы раз десять, и впечатления от места были не то чтобы положительные. Платили мало, но Джинна никогда не жаловалась, по её словам, у неё было всё, что только нужно. Она, в отличие от Абигейл, на вырученные деньги покупала книги. Что сильно впечатлило Брэдли: он всё детство и подростковую жизнь убил на чтение комиксов про Бэтмена и второсортные романы ужасов. С ней у него были темы для разговоров, которые он никогда бы не решился поднять за столом с Абигейл. Куда ей там, с её-то политикой — самое питательное для мозгов поступает из телепередач и телефонных сплетен. В общем, Джинна почти во всём была лучше его дорогой Абигейл. И как бы ни было стыдно это признавать, порой он представлял Джинну в роли его спутницы жизни, — в основном в роли любовницы, — и каждая такая фантазия оканчивалась неминуемой эякуляцией.

В голове помутнело; к глотке подкатила рвота.

Брэдли прошёл в уборную, упал на четвереньки перед унитазом, и из него исторглась едкая коричневатая жижа. Ещё один позыв — новый блевотный фонтан. Когда его отпустило, он попробовал отдышаться. Запястьем он стёр слюну с губ и поднялся, аккуратно, стараясь удержаться на ногах, подошёл к раковине и умылся. Глаза красные, будто их облили из перцового баллончика; кожа на лице выглядела болезненной, какой-то обескровленной.

Теперь похабные мысли о Джинне были под запретом. С ним что-то творилось. Неужто совесть проснулась или Господь таким образом направлял его на верную дорожку?

Брэдли вернулся в гостиную, лёг на диван и прикрыл глаза, не желая ничего видеть. В животе постанывало, ощущение, будто кишки натянули, как канаты, и распяли во все стороны. Думать ни о чём не хотелось. Абигейл должна была скоро проснуться, и когда она проснётся, он должен быть готов поправить ей подушку под головой и подать стакан воды.

Джинна пришла в половине седьмого и принесла с собой половинку вишнёвого пирога. Сразу же поднялась на второй этаж к Абигейл – кормить её с ложечки кашицей из смеси фруктов и круп. Брэдли же отправился на кухню, там и собирался остаться до тех пор, пока Джинна не соберётся домой. Про себя Брэдли отметил, что и готовит Джинна лучше Аби.

Брэдли вспомнилось, как они с Абигейл занимались сексом на этом самом столе. Странное место, чтобы предаваться сладострастию. Но тогда им так не казалось.

Почему у них с Абигейл, за семь лет совместной жизни не завелось ни одного ребёнка?

Брэдли много об этом думал, и чем больше думал, тем тоскливей ему становилось. Бесплодие. Ужасное слово. (Пожалуй, ужаснее может быть только словосочетание «неоперабельная опухоль».) Брэдли не мог иметь детей, а чужих заводить ни ему, ни Абигейл как-то не хотелось. Поэтому, когда бедная Абигейл мучается в агонии в собственной постели, только он, Брэдли, единственный, кто остаётся с ней.

Это заезженная пластинка. Брэдли научился с ней справляться: просто поднимаешь иглу магнитофона, и шум утихает. Так он сделал в этот раз — переключился на девочку за окном, которая играла в классики. С виду ей было лет шесть. Красивые каштановые волосы и приятная глазу жёлтая юбочка в горошек. Играет совсем одна. Брэдли она показалась хорошенькой. Вот бы она была его девочкой...

Когда Джинна ушла, на улице смеркалось, она поцеловала его в щёчку на прощание и сказал, что он хороший человек. Он ответил, что в этом не уверен. Джинна ничего не ответила, просто ушла. Он поднялся к Абигейл, та снова спала, как и предупредила Джинна. Аби так вымоталась, что у неё ни осталось сил дождаться тебя.

Брэдли подоткнул ей одеяло до подбородка. Наполнил стакан водой, выложил в ряд новую порцию таблеток и спустился в гостиную. Сегодня он будет ночевать там. Он так решил.

Сон не приходил, он пялился во тьму, рассматривая тёмные очертания комнаты. Он думал о смерти. Ни Абигейл, нет. О своей. Ему она виделась отчётливо, будто бы наяву. Выбор пал на петлю, как когда-то выбирал его отец. Тот не смог смириться с раком. Вот так в жизни и бывает. Смерть наобум тыкает каждого пальцем и говорит: вот тебе рак лёгких, тык, тебе опухоль в голове, тык, а тебе Альцгеймер, тык.

Температура в комнате упала, и из-за рта вырвались клубочки пара. Он сильнее укутался в плед; кончики пальцев начало покалывать.

Он не заметил, как уснул, а когда проснулся, обнаружил себя распростёртым на полу. Попытался подняться, но почувствовал, как что-то связало его лодыжки. Расправив скомканный плед, Брэдли поспешил в уборную по маленькому.

Голова неумолимо трещала; когда он закончил свои утренние дела, он обнаружил, что на улице день. На часах 11.37, он дважды перепроверил. Такого не могло быть. Он проспал всю ночь? Почему он не проснулся? Почему его не разбудили крики Абигейл? Не разбудили, потому что она не кричала.

Ничего необычного, и такое тоже бывает. У неё бывает, случаются хорошие дни, когда голова совсем не болит. Случалось это, правда, очень давно, что даже не вспомнить. Но он всё равно поднялся на второй этаж, чтобы проверить, как она.

Она сидела на кровати, завёрнутая в одеяло, и смотрела на него. На губах играла лёгкая улыбка. Глаза показались ему разумными — прежняя в них муть куда-то делась, и он узнал в них свою Абигейл. На какое-то время она вернулась из преисподней.

— Привет.

— И тебе приветик. — Аби высунула руку из одеяла и постукала по матрасу, приглашая его сесть рядом с ней. — Присядь.

Брэдли сел. В нос шибанул стойкий запах мочи, но он его проигнорировал. Головную боль словно рукой сняло; они обнялись, и сердца обоих забились чутка быстрее, чем обычно.

— Мне плохо, Брэдли. Не знаю, сколько я смогу ещё здесь быть, но я постараюсь задержаться настолько, чтобы хватило времени тебе сказать. — Абигейл повернулась к нему; лицо стало совершенно серьёзным. — Я хочу с тобой поговорить. А именно хочу тебя попросить. Когда я уйду, ты продолжишь жить без меня, найдёшь себе женщину, и пускай у неё будет ребёнок, которого мы всегда хотели. Ты не будешь спиваться — пообещай мне, что не сопьёшься! Не надо плакать, Брэдли, мне тоже больно от этого, но я держусь. Я знаю, как ты слаб к спиртному, но ты пообещаешь мне не пить по чёрному, верно? Да, вот и хорошо, правильно, что киваешь. Мы оба знаем, что моя дорожка вот-вот подойдёт к концу. Ты вернёшься в редакцию, снова будешь зарабатывать и сможешь позволить себе всё, что только хотел, или, вернее сказать, всё то, что вы захотите с новой семьёй. Купишь новый дом, потому что этот — насквозь пропах мной. Я знаю, каково это — жить в доме, в котором умер близкий тебе человек. Помню как сама жила в старой квартире, где мама умерла от инфаркта. Я ненавидела ту сушилку... Помнишь, я о ней рассказывала? Ненавидела...

Брэдли молча слушал и крепче прижимал к себе Абигейл, пока она совсем не выдохлась и не захотела снова лечь. Он дал ей обезболивающее и помог запить. Когда она уснула, он забрал грязную одежду (постельное менять не стал, хотя стоило бы — это он решил сделать чутка позже, где-то ближе к трём часам дня), сменил памперс, переодел её в чистое бельё и спустился на первый этаж. Закинул грязное бельё в прачечную и смешал себе бурбон с кофе.

Вот порой какой бред ему приходится выслушивать. И как, скажите на милость, не сойти с ума в этом дурдоме?

День прошёл, как обычно: Брэдли омыл Абигейл, поменял постельное, накормил её кашицей из смеси фруктов и круп, немного прибрался на первом этаже, выкинул мусор, достал бельё из сушилки, сходил за продуктами. В общем, всё как обычно.

Вечером он нашёл Абигейл мёртвой. Пожелал ей спокойной ночи и лёг рядом. Накинул руку ей на плечо и уткнулся лицом в холодную спину. Ему ничего не снилось.

Звонил телефон, он снял трубку:

— Привет, Брэдли! Как ты смотришь на то, чтобы я пришла сегодня в...

Он повесил трубку.

В подвале пахло сыростью и влажной землёй. Прямо как в склепе, подумал он, щёлкая выключателем. Помещение осветилось токсично-жёлтым светом; он не стал терять времени, — чем быстрее он всё сделает, тем меньше будет колебаться, и тем вероятнее исполнит задуманное, — поставил под балкой притащенный им стул и пошёл рыться в коробках. Отыскав верёвку, он залез на стул и перекинул её через балку, завязал петлю и просунул голову в круг. Ему представился рычащий лев из заставки мультфильмов Metro Goldwyn Mayer. Только вместо головы льва — его собственная, и вместо красивой золотой ленты — петля.

Висельники, они все такие – не могут собраться мыслями перед смертью. В голову лезет всякая чушь.

Ноги затряслись, вместе с ними и стул. Брэдли инстинктивно попытался восстановить равновесие, но только сделал хуже. Через мгновение опора под ногами пропала. Послышался глухой стук, потом ощущение невесомости. Что-то с силой пережало горло, он замахал руками, безрезультатно хватая воздух.

Он упал.

Когда он очнулся, чувства были такие, словно его переехал грузовик, развернулся, и ещё раз переехал, так, на всякий случай. Голова разрывалась от боли. Он упал на спину и хорошенько приложился затылком. Если бы полы были из бетона, то, скорее всего, расшибся насмерть. Благо он решил не трогать земляной пол, и плевать, что в нём копошатся черви.

Брэдли встал, отряхнулся, и с печалью осмотрел созданный им кавардак. Перевёрнутый стул, свисающая с балки петля, вывернутые ящики, горящий свет, открытая дверь. Почему не получилось? Петля. Дело в петле: он забыл её затянуть.

Брэдли снова поставил стул и залез на него. Развязал узел и бросил верёвку в одну из коробок. Втащил стул обратно наверх и щёлкнул выключателем, запер дверь и больше туда не возвращался.

Вечером явилась Джинна, напуганная и встревоженная. Брэдли предложил ей войти и рассказал, что на втором этаже в их спальне лежит мёртвая Абигейл, и что он сильно устал, что даже не сообразил вызвать скорую, полицию, или кого там, чёрт побери, нужно вызывать?!

Джинна, всё время, пока он говорил, гладила его по плечу и не выпускала из своих горячих объятий.

Они всё же вызвали скорую, Джинна помогла Брэдли сделать всё как положено. Помогла разобраться с документами и обзвонить всех, кого стоило обзванивать. Осталась с ним на ночь, боясь, как бы с горя Брэдли не наложил на себя руки. Он не рассказал ей о том, что произошло в подвале. Он даже сам не был уверен, что там что-то произошло. Никаких тому доказательств.

Полгода спустя он и Джинна начали встречаться, а через ещё полгода поженились. Переехали в Калифорнию, сняли дом на побережье, нашли работу и усыновили девочку из детского приюта. Об Абигейл Брэдли вспоминал с теплом и любовью, хотя никогда больше её не упоминал ни в разговорах, ни в мыслях. Абигейл стала для него чем-то сродни секрета, тайны, о котором не положено никому знать.

Жизнь превратилась в сказку...

5 октября 2025...

Отдельное спасибо редактору — K.J.Riley, без которого этот рассказ выглядел бы хуже, гораздо хуже. И вообще, он выпущен только благодаря её поддержке и коррективам моего доброго знакомого писателя. Все недочёты и ляпы, будьте добры, адресовать мне — их вины здесь нет. Всё плохое в этом рассказе сугубо моя работа.

Вот несколько работ моего редактора и его телеграмм канал:

https://t.me/+_Hm6DViypb0wZDJi

https://author.today/work/367603

https://author.today/work/290473

https://author.today/work/496255