Душа танка

Даже не знаю сон ли это… Но все выглядело абсолютно натурально!…

— Тэээк-с… Как вы говорите вас звали-то, молодой человек? — пальцем чуть подправив на носу смешные круглые очки с подвязанной бечевкой дужкой, спросил меня немного лохматый пожилого и благообразного вида мужичок в белом рубище, но из ткани вполне себе приличного качества. И, неожиданно, с легкомысленным тонким шарфиком вокруг шеи.

Впрочем, и офис-то у него, смотрю, вполне себе такой приличный. Не сказать, что совсем уж топовый, но все чисто, аккуратно, принтер, ксерокс, мониторы на столах, компьютеры под столами, графики и диаграммы на стенах — все на месте. Классически-усредненный офисный евроремонт, у двери кулер при столике с банкой «Арабики» от Московской Кофейной, желтая раскрытая коробка с «Липтоном», стеклянная 400-граммовая банка с сахаром. На окне две гераньки и большой кактус. А за окном — облака. Почему-то они проплывали ниже уровня подоконника, но то может офис этаже на тридцатом каком-нибудь. Как в том же Москва-Сити. Не бывали там? Вот и я не бывал.

— В смысле звали? Что вы имеете в виду? — спросил я этого смешного мужичка

— Вы свое имечко-отчество с фамилией назовите, будьте любезны. — настаивал мужичок и тут же аргументировал — У меня, прошу прощения, обед скоро, так что вы уж уважьте, пожалуйста!

— Кошкин я… Михаил Ильич. — все равно ничего толком не соображая ответил я — А кто вы и как вас самого-то называть?

— Кошкин, Кошкин… Эм А… Эм Бэ… Эм Е… А вот… Эм И… — не утруждая себя ответом забавно почмокал губами мужичок, щелкая мышкой и, видимо, листая какой-то список на мониторе своего компа — Кошкин Эм И… Кстати, меня Петр Ионович зовут. Вы тыща девятьсот пятьдесят шестого года рождения?

— Не… Что вы?.. Тыща девятьсот восемьдесят второго я. — а ответа кто он сам мужик так и не дал.

— Хм… Не вы… Странно… Ну, да ладно, щя разберемся… — мужик снова уперся в монитор — Тэк-тэк-тэээк… Ааа… То ж Михаил Иваныч был… Не вы… А вы… Ага… Вот… Хм… Ну, да… — и тут же воскликнул с некоторым восторгом — Так вы ж молодец, оказывается! Можно сказать герой! Ага… Вот и пометочка по вашей душеньке… Ох ты ж, ёшки-макарёшки! Таки сам Пушанчик запросец прислал. — при этих словах Петр Ионович поднял вверх указательный палец, как бы подчеркивая этим большую значимость запроса того самого, кто запросил — Хм… Не просто ж так вы молодец… Что-то вы такое-этакое натворили, молодой человек, что он вас прямо к себе запросил.

— В каком смысле?

— В хорошем. Когда в плохом, то присылают ноту. И я б не отказал. Не, не отказал бы. Не принято меж нами в таком деле отказывать. Что? Спросить хотите?

— Эээ… Да! Два вопроса… То есть три…

— Ну, давайте. Только побыстрее, пожалуйста.

— Что я натворил, кто такой этот Пусанчик, кто вы и где мы?

— Четыре…

— Чего четыре?

— Четыре вопроса вы задали. Точнее надо быть, молодой человек!

— Так ведь, Петр Ионович, я же…

— Да, отвечу я вам, отвечу. Не переживайте вы так. — поспешил успокоить меня Петр Ионович — Записывать будете или сами запомните?

— Эээ… Лучше запишу…

— Ну, тогда вон бумага, ручка. Записывайте.

Я взял листок бумаги, положил его перед собой на краешке стола этого мужика. Потом схватил ручку и приготовился записывать.

— Готовы?

— Точно так!

— Ну… Натворили вы, значица, подвиг. И такой аж, что Пушан счел справедливым вас наградить.

— Ага… Подвиг… Ааа… Какой?

— Это вам Пушан объяснит. Я тут не копенгаген. Кстати, он именно Пушан, а вовсе не Пусанчик и не вздумайте ляпнуть перед ним так! Обидится! И он — мой коллега на такой же должности, но только у индусов. Забавный мужик, на Махатму Ганди похож. Такой же шибздик, но умныыый… В общем, у индусов он уважаемый и почитаемый.

— Записал… — сказал я не совсем еще понимая причем тут индусы и почитание какого-то там Пушана.

— Что записал-то? — поднял бровь мужик.

— Ну, что Пуса… ой… Пушан — это как Махатма Ганди только умнее. А вообще, он — как вы.

— Ну, в целом где-то так, сойдет. — кивнул мне Петр Ионович.

В этот момент дверь офиса открылась и мимо меня процокала каблучками такая офисная краля, что прям вот вся такая… Ангелочек прям… И не прям, а аж мням… И она подошла к окну и стала поливать кактус из невесть откуда появившейся в ее руке маленькой лейки.

— А вы, молодой человек, не отвлекайтесь! — заметив мой вовсе не платонический интерес проворчал Петр Ионович и постучал пальцем по столу — Пишите дальше! А дальше… Что там дальше?

— Кто вы там дальше…

— Точно!.. Апостол я…

— Чего?! Кто?! — рука моя задрожала в смутной догадке и я невольно нажав на ручку прорвал ее наконечником лист бумаги на котором записывал ответы.

— Так вот это, да… Вы абсолютно правильно поняли, молодой человек! А что ж вы хотели-то? Мимо меня пройти? Никак не можно!

— Я… Я ничего не хотел… Я… Вот… А… Ааа!!! — шок у меня был натуральнейший!

Тут дверь офиса опять открылась и в этот раз в нее вошел остроносого вида мужик в почти черной спецовке и резиновых сапогах. Да он и сам был дюже черняв, но не негр, а жестким волосом и общим таким прям сатанинским обликом. И от него пахло немножко землей и прилично коровником.

— Петруха! Давай скорей!

— Бааля, матьтвою! Ты видишь я с молодым человеком занят, а? Или не видишь? Сиди жди! И, блин, не здесь, а в коридоре, ароматный ты наш! Спрыснись там одеколончиком! — и Петр Ионыч со стуком поставил на стол флакончик «Тройного одеколона». Тоже невесть откуда взявшийся.

— Да ты, мля, всегда занят! — проворчал и матюкнулся чернявый и тут же добавил немного повышая голос — А столовая ждать не будет и жрать хочется!

— Успеем! Не мешай давай, слышь! Или иди займи там очередь, я скоро!

Чернявый мужик в спецовке и сапогах чертыхнулся, достал из кармана початую пачку «Беломора», и не абы какого, а, как я краем глаза заметил, Ленинградской фабрики имени Урицкого, и вышел.

Петр Ионович немного удрученно вздохнул, но оборотился ко мне и как-бы оправдываясь и извиняясь произнес:

— Знали бы вы, как он свою бригаду в кулаке держит. Ууу! — при этом своим сухощавым кулачком изобразил как.

— Ааа… Кто это? — все еще находясь в легкой панике спросил я.

— Так жеш Баал-Зебуб! Вы чего ж, не знаете, что ли?

Я отрицательно покачал головой и ведь действительно ни разу такой фамилии, почему-то похожую на голландскую, не слышал. Нет, сосед по даче был с голландской фамилией Ван-Заам, правда звали его Леха, но то не Баал-Зебуб, а другое.

— Ааа… Понял, понял! У вас-то его Вельзевулом зовут. Не слышали такого?

— Ссслышал… — в глазах у меня все плыло и останавливаться не собиралось…

— Ну, вот это он. Бригадиром чертей работает. Ух он их и дрючит! Зато зарплаты у них ого-го-го!!! — при этих словах Петр Ионович потряс кулаком в воздухе и тут же сказал огорченно — Я и сам к ним хотел, а шеф перевод не подписал…

— Ик…

— А! Ну, да… Четвертый вопрос… Мы, если вы еще не поняли, в преддвериях Рая и ада. Я когда с новоприбывшими душами заканчиваю, в смысле когда я решаю куда кого, то они идут вон в ту же дверь в коридор и по нему — одни налево, а другие направо. Там уже соответствующие двери.

— А я… Я душа?

— Душа, конечно! Не тело же?

— Иии... Куда мне? — тут я и вправду обратил внимание на какую-то свою бесплотность, хотя твердую ручку держал вполне себе уверенно.

— Так к Пушану же, ёмаё! Я ж вам тока шо сказал, что запрос на вас пришел. Причем особой важности, заметьте, с красной полосой. Отличились вы знатно и потому вам туда, а не сюда и не сюда. Так что, очень приятно было познакомиться, Михаил Ильич, с таким невероятно героическим человеком!

При этих словах поливавшая кактус ангелочек в юбке с интересом на меня посмотрела, а сам Петр Ионович крепко пожал мою руку. Немного потряс ее, видимо в знак расположения. После отпустил мою ладонь, улыбнулся совершенно дежурной улыбкой и тюкнул своим старческим, но холеным пальцем левую кнопку мышки…

***

Индус, обернутый в дхоти и с индийским тюрбаном на голове, слегка поклонился и, не выпрямляясь из поклона, жестом руки пригласил меня к ярко и богато расшитому шатру. Куда и как делся офис с Петром Ионовичем и ангелочком с кактусом я так и не понял. Как-то все моргнуло и вот теперь смотрю и удивляюсь: кругом шикарная цветочная поляна, ясное небо, облака, море чуть дальше и тоже кругом ласковое-ласковое, и на поляне тот самый шатер, в который меня и приглашает тот самый индус.

Я шагнул. Внутри было приятно прохладно, курились индийские благовонные палочки, две наложницы многоруко медленно и чувственно исполняли подобие танца живота. Я в индийских танцах так-то особо не разбираюсь… Да, вообще, не разбираюсь, но танец живота несколько раз видел. Вот тут было все тоже самое, но — медленно. Или танец живота это у арабов? Ну, не важно. Главное, что выглядело оно все это невероятно красиво, эротично, а общая обстановка была весьма уютна.

Еще бы!!! Видели бы вы, какой стол красовался посередине шатра! Виноград, яблоки, персики, арбузы, дыни… Чего тут только не было. И тут же стояли невероятных резьбы и чеканки серебряные кувшины полные вином, изумительно инкрустированные кубки, хищно поблескивающие сталью богато украшенные ножи. Сразу было видно, что на зрительном удовольствии хозяин всего этого великолепия не экономил. Впрочем, на гастрономическом тоже.

— Проходите, присаживайтесь, Миша! Не стесняйтесь! В ногах неправда. Так у вас говорят? — раздался из полумрака чуточку скрипучий голос. Впрочем, в его тембре не было ничего неприятного, или угрожающего. Просто вот такой суховатый голос, больше присущий пожилым людям. Ну, так голосовые связки они ведь тоже с возрастом мягче не становятся и бархатистости голосу придавать перестают.

— У нас говорят «в ногах правды нет». Но за приглашение спасибо и… Здравствуйте, господин Пушан.

— Да знаю я, как у вас говорят. Не подумайте, что если я божество, то тупой, как ваш русский валенок. Неее… Мы божества — сущности образованные. Но на вашу реакцию посмотреть любопытно. Поэтому я так и ляпнул.

— Хм… А я ничего не нарушу вашего индийского? А то не хотелось бы…

— А, пустое! Чтобы не нарушать надо это знать. Вас же никто не учил. Верно?

— Ну, да… И уж точно не индийскому этикету.

— Вот и я о том же. Так, что вы расслабьтесь и кушайте себе спокойно. А то кушать вам может и не скоро придется.

— В смысле?

— Только не переживайте! В масштабах Вечности, куда вы уже угодили и вашими же стараниями, кстати говоря — уже очень скоро. Но в масштабах вашей тоже земной жизни совершенно неясно сколько. Так что налегайте, ешьте, пейте, любуйтесь девушками. Время у вас есть.

Сразу же свет в шатре прибавил свою яркость, но не слишком, а так чтобы я мог более детально разглядеть своего собеседника, который до сих пор так и оставался тенью в глубине полумрака. Теперь же я его увидел. И был это довольно сухонький старичок, который и вправду оказался похожим на Махатму Ганди, но не он, хотя и такой же лопоухий.

Я, увидя его, весело усмехнулся.

— Что, Петро, старый засранец, опять меня шибздиком назвал, да? — тоже заулыбавшись спросил старичок — Ну, он, как видите, не наврал. Я такой и есть, как видите…

— Да не…

— Ой, да оставьте вы это смущение, Миша! Мы с Ионычем давние знакомцы и меж нами многое простительно. Поэтому вы давайте и на самом деле пейте-кушайте, а по ходу обеда мы с вами и поговорим. Годится?

— Не имею ничего против, господин Пушан. — и я взял виноградинку…

Рассказывать, как мы кушали… Не буду! Но это было сказочно!!! Это можно долго, очень долго рассказывать. Скажу только, что вино было отменнейшее, ягоды и фрукты — наисвежайшие!

Но говорить-то все равно надо.

— Я вижу, Миша, что вы в нетерпении. Как же вы, смертные, торопливы-то всегда… Все спешите… Видать по привычке. Хотя и понимаю и не осуждаю. Суть тут в чем? У нас, у индусов, религия вы помните какая?

— Эээ… Удобная? — вдруг догадался я — Что мы, отдав концы, не умираем насовсем… [5]

— Вот именно! И вы, в благодарность за ваш подвиг, стали теперь моим подопечным. Понимаете, что это значит?

— Вы хотите сказать, что я возрожусь… возродюсь…

— Возродитесь… Правда, я пока не могу сказать в кого или во что. Но мы посмотрим обязательно и заранее это узнаем и довольно скоро. Но, судя по тому, как вы героически защитили детей от террористов, знаменитым и почитаемым и в новой жизни вы будете совершенно уж точно.

— Хм… Кстати… А что с теми детьми?

— Все живы, Миша, не переживайте. И молитвами их родителей вы теперь здесь, а не там, где вас перемешивали бы в котле подчиненные Баалика. Вне своего подвига-то вы ж наверняка помните свои… хм… «подвиги»…

— Это да… — слегка помрачнел я от того, что мне напомнили мои земные деяния, которые вовсе не были образцами благолепия, а скорее наоборот.

— Вот теперь все это забыто, из пожизненного списка вычеркнуто и у вас есть возможность прожить, как минимум, еще одну и, при этом, по-настоящему уважаемую героическую жизнь. Согласны?

— Согласен… Куда ж мне деваться-то, измученной душе?.. — походу обычное для меня чувство юмора начало ко мне же и возвращаться.

— Ну и прекрасно! И теперь мне остается только спросить ваше пожелание по временному периоду.

— В смысле?

— Я вам сразу не сказал, но вы можете выбрать время своего возрождения. Век, год, день… Даже час. В любую сторону, кроме будущего, от момента вашей… хм… гибели, приведшей вас сюда. Технически могу и в будущее, но нельзя нарушать Божественную Межрелигиозную Хартию запрещающую отправлять души туда. И есть еще ограничение. По той же причине я не смогу реинкарнировать вас в скажем француза или там немца какого, а то и китайца, если вы — русский. Вы же русский?

— Русский…

— Вот поэтому выбирайте себе Великое время исходя из знаний истории вашей страны. Место в стране значения не имеет. Реинкарнирует вас в один из вариантов — в то или кого, во что, или в кого Брахма пошлет. Это мой ноут определит рандомно и на его решение я повлиять не могу. Слово «великое» — ключевое в вашем выборе, в застои всякие не стоит, сразу говорю и просто поверьте мне, что ничего там хорошего не будет.

Вот эта информация застала меня врасплох. Буквально! Я не шибко силен в истории и не очень помнил где, в какой момент в ней было чего-то героическое. Нет, ну понятно про Ледовое побоище, про 1812 год и даже про Великую Отечественную… Великих и героических периодов в жизни нашей страны предостаточно! Впрочем, зачем так далеко во времена Александра Невского, а то и Рюрика? Я ж там спалюсь на раз на незнаниях реалий. А вот Великая Отечественная… Более-менее понятное время. А в когда? Начальный период? Он, конечно же, тоже героический — попробуйте просто задержать врага и не пустить его дальше. Да, наверное, начальный, как раз и самый героический. Но настолько ли я сам герой, чтобы… А поближе к Победе? Интересно, но как-то может быть и не совсем честно. Героем-то не я был, а они! Так что…

— Середина Великой Отечественной. Самая, что ни на есть…

— Хм… 31 мая 1943 года… Хорошо, будь по вашему и… И теперь посмотрим как именно вас реинкарнирует. Интересно знать? — спросил меня Пушан.

— Спрашиваете.

— Да, самому интересно! А ну, как вас в гадюку с длинным пехом засунет. Как ваш русский Высоцкий пел.

— А может не надо в нее! Очень прошу!

— Шучу, шучу. Я вообще шутник еще тот. Ионыч не даст соврать! Конечно, не в гадюку. Сказано же: в героическое и почитаемое. Так что не переживайте. Пойдемте вот сюда, уважаемый.

И мы зашли с Пушаном за тоже очень красиво оформленную ширму, где на изящном резном столике стоял… ноутбук. Разумеется тоже инкрустированный каменьями и золотом. Все чисто в индийских традициях, ничего нелишнего. Пушан не присаживаясь включил компьютер и запустил какую-то программу. Названия ее я не увидел, но заставка была, разумеется, в индийских мотивах. Кто б еще сомневался-то?

— Тэээкс… 31 мая… 1943 год… Кошкин… Ну, и куда вас? Хм… Выбор-то невелик оказывается. Ого… Ого… Танкистом в детстве хотели быть?

— Честно говоря да, но космонавтом больше.

— Космонавтами все быть хотели, не напасешься, запаса их тел для реинкарнации нет, не продумали мы этот момент. Но исправим! Чуть попозжа. В общем… Танк получается…

— В каком смысле танк? — встревожился я.

— В прямом… — спокойно ответил Пушан

— В прямом?.. Гоните, что ли?! За дурака меня держите?! — возмутился я таким объяснением.

— Молодой человек, мы, индусы, друг друга не обманываем! — четко ответил Пушан и тут же посмотрел на меня своими пронзительно честными глазами прям вот очень так внимательно.

— А я индус? Я ж — русский!

— Ну, я же вас взял в свое попечение? — как-будто бы даже удивившись спросил меня Пушан и тут же ответил на свой же вопрос — Взял! А раз взял, то вы наш, вы свой, формально вы теперь индус! Несмотря на то, что по происхождению и генетически вы — русский, европеец. Гордитесь, Михаил! Вы гордитесь? — уже внимательно вопросительно взглянул на меня индийское божество.

— Ага… Горжусь… Только про танк и вправду не понял. Что за шутки такие?

— Что непонятного? В танк вас вселят. В героический и прославляемый Т-34. — Пушан жестом поднятия пальца показал значимость того, куда меня, значит, тогой… Не хуры мол мухры!

— Меня… эээ… в танк? Вы серьезно? У танка разве может быть душа?

— Абсолютно серьезно! А душа может быть и есть у всего! Даже у пули, которая вас убила, молодой человек! Таково наше индийское учение! Так что… Система переселения душ, в соответствии с вашим пожеланием по временному запросу, распределила вашу душу для вселения в совершенно новенький танк Т-34. Ему душа пока еще не досталась, он только с завода, не успели еще. — при этом Пушан, как бы в подтверждение своих слов, показал пальцем на экран своего же инкрустированного ноута. Типа мол «Не виноватый я, он сам назначил!».

А я стоял и ноги у меня подкашивались. Не знаю откуда, скорее всего где-то читал, но мне было известно, что танк в той войне совершал в среднем пять атак, прежде, чем сгорал от огня вражеских снарядов. Это я и доложил Пушану срывающимся от досады голосом. Тот задумался… Потом, однако, посветлел лицом и…

— Проблема решается просто!

— Кккак же? — голос мой все еще дрожал.

— Ну… Вы слышали про такие явления, как барабашки, полтергейсты там?

— Да. Слышал… — уж барабашкой я точно быть не хотел. Хотя, кто ж меня спросит?

— Ситуация такова, что барабашки и полтергейсты — это души сумевшие случайным образом захватить управление своими предметами. Не совсем это хорошо, на самом-то деле, но таковы факты. И мы тут у себя тоже кое-что, знаете ли, могём с настройками душевселения. Таки делом занимаемся, а не горшки обжигаем! Мы можем предоставлять душам управление предметами целенаправленно!

— Вы хотите сказать, что я смогу управлять этим танком?

— Сможете. Правда, не в полной мере, но сможете. И, если проявите ум и сообразительность, то протянете дольше, а то и прилично дольше. И еще вы будете понимать состояние танка, что в нем починить надо или может к скорой поломке привести. Хотя, наверное, правильнее будет уточнить, что именно вы не сможете.

— И что именно?

— Не так уж и много, на самом-то деле! Заправлять танк топливом, загружать в него боеприпасы, менять запчасти, чистить, мыть. Т.е. не сможете делать все то, где требуется усилия экипажа. Рук-то у вас не будет… Понимаете?

— Ну, так-то да… А что ж мне тогда остается для управления?

— Ой, да масса вариантов! Например, удивить мехвода идеально ровной работой двигателя. Или ошарашить наводчика более быстрой и точной наводкой орудия. Да там масса всего интересного и неожиданного открывается, если проявить фантазию. Ну…

Я стоял и смотрел на этого старикашку и буквально чувствовал, что что-то упускаю. Вот только что?

— Один вопрос. Общение с кем-нибудь будет? Все ж таки танк — он ведь даже не собака…

— Общение? Это можно… Легко, причем! Секундочку…

Тут Пушан ловко побегал пальцами по клавиатуре своего инкрустированного ноута, пошерудил мышкой, тоже кстати, богато, буквально по-индийско-цыгански украшенной, и выдал

— Вот теперь есть у вас возможность общаться с экипажем. Ну, или с любыми другими людьми, кто вместо кого-нибудь из них становится или до того был членом экипажа вашего… прошу прощения… членом экипажа вас! Ваш голос будет звучать у них в головах и только у них и на расстоянии равном, как если бы они слышали ваш голос вояву. А вот они уже смогут вам отвечать абсолютно нормально, т. е. своими голосами. Годится?

— Дорогой вы мой челов… Ой, простите… Дорогой вы мой божество! Годится! Конечно же годится!!! — радости моей не было предела! Я теперь буду не просто железякой, а смогу разговаривать с людьми! Что может быть важнее в жизни, даже если она в образе танка?!!!

— Ой, да ладно вам… — смутился старикан Пушан — Делов-то… Хотя могли бы меня и вправду человеком назвать, мне было бы приятно… Вы только помните об осторожности! Разговаривайте с экипажем так, чтобы их прямо из части в дурку не отправили. Про окружающих не забывайте, а то услышат, как ваши товарищи будто сами с собой разговаривают.

— Ну, это само собой! Я запомню!!! Я буду помнить!!! Спасибо вам огромное!!!

— Да, не стоит благодарности! Вы ведь действительно достойны этой награды — отвечаю! И, кстати, с вами приятно иметь дело, Миша! Вы не рефлексируете по поводу необычности реинкарнации. Редкий случай, между прочим! Очень редкий! И это просто замечательно!

И Пушан, так же как и Петр Ионыч «там», тюкнул пальцем левую кнопку инкрустированной золотом и каменьями мышки…