Два льва

Есть мнение — скажи!

Но сперва докажи,

С бубном спляши,

Деньги в ладонь положи!

А иначе ты чмо, лох, ничтожество!

Вали отсюда, мы не станем терпеть такое убожество!

— Стоп! Прекратите петь!

Яша Львов, взявший псевдоним TURBOLION (Турболев), перестал читать, а его приятель перестал битбоксить.

— В чём дело, ВальСергеевна?

Организатор концерта вздохнула.

— Мы не можем показать это на сцене.

— Но почему? — возмутился Яша. — Сказали же, что ищите таланты в искусстве. Искусство зеркалит жизнь, разве не?

— Понимаешь, такое не пропу... — начала женщина, но Яша не дал ей договорить.

— Я понял: цензура, не плюй против системы, подстилка, подлиз. Нет, спасибо, такой фигни мне не надо. Гуд бай, бэби, я ухожу на пике!

Дома после ужина Яша вновь провёл привычный уже для всех ритуал.

— Хотите послушать, что я зачитаю?

Семейство уже давно поставило крест на нерадивом отпрыске, и поэтому равнодушно кивнуло. Всё же интересней, чем бубнёж новостей.

Яша начал:

— Тебе, как щенку, со всех сторон свистят:

Что ты выделяешься? Чё, самый умный?

Ну так обоснуй, петушара ты шумный,

Получи в зубы, два шага назад...

— ...Два шага назад. Чё за хрень?

Яша не помнил, как здесь очутился. Место походило на облагороженный парк "в стиле совка". Бывшие впереди две незнакомые фигуры обернулись и неспеша подошли к молодому рэперу. Одеты они были в белые костюмы, лица у них были спокойные и равнодушные. Один был немного опухшим лицом, другая с поджатыми губами.

— Ну типа здорова, йоу. А вы что за перцы? — крикнул им Яша.

Фигуры переглянулись.

— Налицо ретроградные проявления, — сказал опухший.

— Тоска по несуществующим воспоминаниям. Признак несамостоятельности и неуверенности в будущем, — сделала вывод губастая.

Яша присвистнул.

— Дофига умные? Чё вообще за место?

Фигуры снова переглянулись.

— Не признаёт авторитетов, — снова сказал опухший.

— Скован в отношениях с женщинами, — решила губастая. — Были проблемы с матерью.

Затем они обернулись на Яшу.

— Это место — обитель последнего льва, — сказали они хором, что даже пугало. — Мы — его стражи. А наша "умность" объясняется тем, что каждый член нашего общества уверен в своей цели, предназначении и месте в структуре социума. Мы не испытываем колебаний, не страдаем от агрессии и убеждены, что все наши мысли идут на пользу обществу.

— Ясно, — фыркнул Яша. — Шестерёнки! Цепные собаки! Скажи вам фас, и вы ради своего папочки всех растерзаете!

Фигуры опять переглянулись.

— Самоутверждается, унижая других, — сделал вывод опухший.

— Заниженная самооценка. Жертва травли, убеждённая в своей уникальности и вследствие отторгающая от себя других людей, — сказала губастая. — Заметно нарциссическое расстройство: так боится обнаружить недостатки, что тщательно скрывает их за напускной небрежностью. Однако осознаёт, что разоблачение неизбежно, вследствие чего агрессия увеличивается.

— Что за бред вы несёте?! — рассвирепел Яша. — Хотите сказать, что я типа больной, да? Йоу, я и вправду больной, потому что наше общество больно!

Фигуры в который раз переглянулись, затем сказали хором:

— Наше общество здорово. Никому нет причин быть недовольным, всех всё устраивает, все знают, для чего они рождены. Эту систему не имеет смысла менять.

Яша открыл рот, потом хлопнул себя по бокам, сделал пару шагов, затем произнёс:

— Это чё получается — здесь я бесполезен?

Фигуры снова раздражающе переглянулись.

— Ваше бесполезность обуславливается вашим отклонением. Если вы сможете...

— Нет, не смогу нафиг! — завопил рэпер. — Идите вы в жопу!

Фигуры хотели переглянуться, но Яша не дал им это сделать, толкнув их.

— Хорошо, если это принесёт вам моральное удовлетворение, — сказал опухший, и они с губастой поспешно удалились.

— Моральные уроды, — бросил им вслед Яша. Но про себя вдруг подумал: "А ведь если действительно всем всё будет в кайф, никому не надо будет бунтовать, и эта тема качать не будет".

Потом мотнул головой.

— Так не бывает. Всегда везде хреново, потому что в этом мире нет любви. Никому не нужен простой пацан.

Он решил пройтись по парку и бродил до тех пор, пока не наткнулся на одинокий вольер. Там была сделана каменная скала, на которой была высечена голова льва.

— А вот и идол, — отметил Яша. — Что ж они, собаки лицемерные, всех львов перестреляли, что ли? То-то жизни нет.

Тут навстречу рэперу вышел, хромая, последней лев. Точнее, это существо больше походило на чучело: отовсюду торчали железки, провода, грива была слишком идеально подстрижена, и вообще всё животное выглядело настолько симметрично, что просто уродливо.

— Ох ты ж!.. — отшатнулся Яша. — Никак тебя правильным сделали?

Лев попытался рыкнуть, но вышел только тихий хрип.

— Тихо, когда хрипишь, нельзя кричать! — замахал ему руками Яша. Лев зевнул и разлёгся на кристально чистом каменном полу. Тоже правильно, а не как обычно ложатся кошачьи.

— И царя воспитали. Нагнули они природу правилами... — Яша улыбнулся. — Но ты не переживай, зверюга — я тоже Лев. Мы с тобой два льва, два винтика в этой беспощадной системе. Не грусти. — Он просунул руку и коснулся зверя. Лев хрипнул. — Мы ещё им отчитаем всё, что о них думаем.