Двенадцать кристаллов фербеллина

Двенадцать кристаллов фербелина

Не часто попадаются книги, которые сперва читаешь взахлеб – а потом в голове у тебя что-то щелкает, все содержимое романа выворачивается наизнанку, и ты ловишь непослушными губами воздух; когда удается поймать, произносишь только: «Ну, ну!..»

Вот это самое со мной случилось где-то к середине романа «Двенадцать кристаллов фербелина».

Имя автора мне ничего не сказало. Очередной дебютант, спрятавшийся за псевдонимом. Не было сомнений, что роман написан по-русски, а имя Самуд Алекс – наивная попытка вообразить себя французом, и не каким-то традиционным, а современным, из франко-турецкого семейства.

Я взялся за этот роман по совету младшего племянника.

- Дядька! – сказал племянник. – Это классно! Это кул! Я ничего такого никогда не читал!

А мальчик у нас грамотный. Он всю школьную программу освоил, Толстых не путает, и даже последний шедевр Быкова почти до середины дочитал.

- Это круче Быкова? – спросил я.

- Дядька, это круть ваще!

Ну, значит, взялся я за круть в надежде понять, что требуется этому молодому, наглому и вообще очень странному поколению.

Начало романа выдавало молодость автора. Банальное такое начальце, оно в фантастике уже даже не обсуждается. Семейство смотрителя какого-то межзвездного маяка, все технические подробности этого маяка, куча непонятных слов – видимо, автор все никак не решался перейти к сюжету. Наконец явился главный герой – семнадцатилетний мальчик Шарль, родившийся и выросший на маяке. Образование он получил компьютерным способом и возмечтал стать химиком-экспериментатором.

Читаю и понимаю – автопортрет. Да еще приукрашенный. Когда автор молод, от этой беды никуда не денешься. Значит, нужно, набравшись терпения, одолеть юношеские мечты о научных подвигах, славе и крошке Дженни Мбанга с соседнего маяка. Сложные отношения с родней я, каюсь, пропустил – они к сюжету отношения не имели. Только отметил, что молодежи это может быть интересно.

И вот мальчик участвует в виртуальном конкурсе, и вот мальчик побеждает и получает должность младшего стажера-лаборанта в здоровенном научно-исследовательском комплексе на планете Гисториус. Стало быть, нужно туда лететь, а на чем? К счастью, мимо проходит большой лайнер, и капитан соглашается взять на борт юношу в старом ободранном челноке. И тут следует длинное объяснение – почему лайнер не мог причалить к маяку и через какие именно шлюзы он всосал челнок.

Это был уже второй блок технической информации, и я понял, что молодежь готова и даже рада читать такие штуки. Я только не понял, при чем тут литература.

Возможно, история повторяется, и старая добрая НФ победно возвращается в круг молодежного чтения. Но лично я считаю, что человек, назвавший свой труд романом, а не техническим справочником для конструктора звездолетов, должен хотя бы переписывать литературным языком здоровенные куски, которые, не побоюсь громкого слова, сперты в Интернете, в неведомых мне технических журналах. И редактор (я нашел его фамилию, она женского рода и странным образом совпадает с фамилией директора издательства, только тот – мужского рода) должен обращать внимание на такие неудобоваримые фрагменты.

Вообще редактура научной фантастики - наше больное место. Я понимаю молодых авторов, которые влились в колонны НФ-возрожденцев и азартно лезут в такие отрасли науки, которые им пока не по зубам. Мода есть мода, но издатели не должны пускать это дело на самотек. Нужны семинары для редакторов и переводчиков. Честно говоря, семинары для редакторов нужны уже четверть века, но я не стану сейчас сыпать соль на раны. Скажу только, что все технические описания в «Двенадцати кристаллах фербелина» нуждаются в самой суровой правке. Эпизоды в лаборатории, где изготавливают эти драгоценные кристаллы, к литературе не имеют никакого отношения. Вообразите себе инструкцию для техника, обслуживающего четырехэтажный агрегат на орбитальной станции, записанную в виде диалога. Директор института Луис, его супруга, она же – референт, Аллель, его заместитель Арманд на протяжении десяти страниц сообщают друг другу вещи, которые собеседникам прекрасно известны.

« - Если же температурный режим будет нарушен, процесс замедлится, - сказал Луис.

- И в кристаллах произойдут необратимые изменения, - добавила Аллель.

- Атомы углерода не будут вытеснены и заменены атомами стронция, - Арманд покачал головой.

- И вместо фербелина мы получим шлак, - подытожил Луис».

Таких цитат я по всему роману набрал бы штук полтораста. И все они – на совести редактора. Эта милая дама, возможно, умеет расставлять запятые, но технические подробности кажутся ей священной коровой, которую не смей и пальцем тронуть.

Взять хотя бы сюжетообразующую благоглупость: сердце агрегата столь тонко настроено, что присутствие лишних металлических предметов может сбить эту настройку и погубить зреющую партию кристаллов. Поэтому вблизи от агрегата можно находиться только в одежде из натуральных волокон, металлизированные полностью исключаются, а уж о том, чтобы подойти к нему с огнестрельным оружием, и речи быть не может. Автор использовал слово «бластеры», полагая, будто устройство бластера известно всем и каждому. О том, что в двадцать третьем веке все эти стальные детальки и пружинки можно будет отливать из какого-нибудь особого пластика, безвредного для кристаллов, автор не подумал – ведь ему было необходимо, чтобы охрана при агрегате пользовалась только деревянными палками и владела особо хитрым восточным стилем контактного единоборства. Чего не сделаешь, чтобы протащить в сюжет Восток с его прелестями!

Я уже и за то был благодарен автору, что он не заставил охрану на орбитальной станции блистать в схватках боевым гопаком или исконным славянским карате. И опять же – пора открывать редакторские курсы и принимать туда исключительно мужчин, отслуживших в армии и знающих, что почем. Боюсь, что дама-редактор справлялась с этими эпизодами, жмурясь от ужаса, и потому пропустила множество ляпов – вот образец:

«Тогда Шарль зажал в руке аскат, ухватив ровно посередине, и замахнулся, чтобы нанести удар сверху. В левом его кулаке подрагивала, отсчитывая секунды, виброграната, а правой он опирался о поручень».

Ну как, сосчитали руки? А вот госпожа редактор не сосчитала…

Но вернемся к сюжету. Пересказывать его я не собираюсь – пусть читатель получит хоть скромное удовольствие, разгадывая загадки и намеки. Отмечу только удачные эпизоды – о неудачных даже говорить не хочется. Очень хороша сцена, когда Шарль в трюме лайнера подслушивает разговор незнакомца с незнакомкой. Но драка, которой завершается этот эпизод, выдает полнейшее незнакомство автора с основами боевых искусств. И рана плеча меня немного смущает. Шарль в легком скафандре – по трюму только в нем и можно перемещаться. Я полагаю, что уж в двадцать-то третьем веке научатся делать для таких надобностей ткань, которую ни нож, ни лазер не берут. Однако, придя в чувство после драки, Шарль обнаруживает, что левый рукав разодран, а на плече – рана. Он вводит себе биостимулятор, после чего о скафандре – ни слова. Как он зашил рукав, а если зашить не смог – где раздобыл другой скафандр, в романе – ни слова. Хотя раньше о финансовом положении Шарля говорилось довольно подробно.

Встреча Шарля с начальником вспомогательной лаборатории Робер Дейтервиль, который, по странной забывчивости автора, потом оказывается сперва директором склада инструментом, а из директора склада – комендантом корпуса (привет редактору!) должна была стать одним из проходных эпизодов, но тут автору повезло – очевидно, он встречал такого хитроватого и деятельного работника, умеющего мгновенно вводить себя в состояние боевой ярости, чтобы посетители с проблемами отлетали, как мячика от стенки. Очень колоритный получился персонаж – и все сцены, в которых он появляются, написаны весело и сочно. Однако ближе к финалу уже ждешь, что вот сейчас он грохнет об пол коробку с пропусками и заорет так, что топливо в баках содрогнется.

Удачный образ – Аллель, и то, как автор препарирует ее душу, заставляет предположить, что под псевдонимом скрывается женщина. Студентка, ставшая женой преподавателя, который делает серьезную научную карьеру; гордая женщина, которая, оказавшись вместе с мужем на орбитальной, честно выполняет свои обязанности, я любви уже нет и в помине; страстная натура,внезапно отдающаяся захватившему ее чувству – все это выписано достоверно и с большой симпатией. А уж маленькая лаборанточка Стасси – почти дитя, преданная своей наставнице, по-детски отважная и доверчивая, - вообще большая удача автора.

Вообще молодые писатели, как мне кажется, сперва подвержены узкой специализации: им или положительные герои удаются, или отрицательные, а чтобы и те, и другие, - случается крайне редко. Вот и наш Самуд Алекс – Аллель и Стасси у него милые и обаятельные, а рыжая ведьма Мила и загадочная Шеза – совсем никакие. Мила только шипит и потрясает то разрядником, то шприцем со смертельной инъекцией. Шеза только забирается в постель к одному из главных героев, хотя мы знаем со слов автора – она лицо влиятельное, умеющее сплести опасную интригу.

Что касается главного злодея Арманда, то тут я в большом недоумении. Все персонажи поочередно называют его злым гением института, мерзким склочником, властолюбивым интриганом. Но он один заботится о том, чтобы институт функционировал, он один старается уберечь драгоценные кристаллы, он один следит за порядком, без него все развалится, а орбитальная станция сойдет с орбиты. Тут бы редактору и задать автору главный вопрос: отчего человек, который один на своих плечах тащит весь институт, назначен главным злодеем?

Я-то знаю ответ! Если не делать из него злодея, сюжет разваливается на куски и разлетается в мелкие дребезги. Злодей роману необходим, иначе – от кого защищать Аллель и с кем бороться? Другой же кандидатуры у автора на примете не оказалось.

Так что, увы, перед нами – достаточно искусственная конструкция, оживленная только персонажами и их страстями. Логики в сюжете маловато.

Почему Робер Дейтервиль, услышав от Шарля фантастическую историю о пропаже идентификационного чипа, не запрашивает метрополию и не связывается со смотрителем маяка? Почему он, человек неглупый, сразу предполагает, будто семнадцатилетний мальчишка может оказаться матерым разведчиком? Почему он определяет предполагаемого разведчика служить на склад, где вредитель мог бы перепортить все ценное оборудование? Допустим, он не хочет пускать Шарля в лаборатории, но ведь и на складе человеку, подозреваемому в предательстве, делать нечего. И далее – Дейтервиль ни разу не вспоминает о пропавшем чипе. Нет его – и нет, и ничем похожим его не заменяют. Рана в плече Шарля, откуда выковыряли проклятый чип, зажила, и впредь юный герой обходится вообще без всяких документов, удостоверяющих личность. Кстати, зачем было выковыривать, если злодеи могли просто его просканировать, это и в двадцать первом веке реально.

Луис ждет лаборанта – победителя виртуального конкурса. Молодой талантливый лаборант ему необходим. Но юный гений не появляется – и Луис преспокойно о нем забывает. Ему не кажется странным, что юноша пропал по дороге в институт, зато в институте появился возмутитель спокойствия, задира и драчун.

Конечно, юный читатель, которому роман, в сущности, адресован, не логики ищет, а действия и благородных чувств. Этого добра там навалом – в среднем по одной большой драке на десять страниц, если не учитывать цельностянутых из технической литературы описаний действия боевого космического шарикоподшипника или оборонительной космической шестеренки. А что до чувств – нырнув в них, о всякой логике позабудешь. Верная дружба навеки – правда, возникшая совершенно на пустом месте. Страстная любовь, невзирая на преграды и препятствия, - тоже возникшая на пустом месте, ну да ладно, тайна сия велика есть. Любовь настолько огромная, что лишает влюбленных разума и осторожности, - именно то, о чем хочет читать подросток. Самопожертвование в совершенно космических масштабах – ну, и оно юной душе необходимо. И злодей юной душе необходим – надо же кого-то ненавидеть и с кем-то бороться.

Лично я с самого начала был на стороне этого злодея Арманда.

Вообразите себе человека, от которого зависит судьба целого научно-исследовательского института. Институт выполняет важнейший правительственный заказ – синтезирует эти самые фербелиновые кристаллы для оборонной промышленности (прости, автор, схему устройства боевого лазера, в котором работают эти кристаллы, я не осилил; боюсь, что и ты тоже…) Но директор и главный ученый Луис занят только высокой наукой, низменные материи вроде безопасности, секретности и администрирования его мало волнуют. Арманд должен позаботиться обо всем – а если учесть, что в службу охраны института понабрали чьих-то непутевых родственников, чтобы они на орбитальной станции были хоть каким-то делом заняты, Арманду приходится держать свою собственную службу охраны – иначе все пойдет вразнос. Бойцы, которые официально числятся охранниками, - отчаянные драчуны и единоборцы, но опознать шпиона, проникшего в институт, они просто не в состоянии. А шпион – вот он, давайте уж называть вещи своими именами. Красавец в золотом скафандре, страстно влюбленный в Аллель, и есть шпион, заурядный шпион военного министерства из соседней галактики, которому тоже нужны боевые лазеры с фербелиновыми кристаллами. Мы читаем про тайную встречу Аллели и этого красавца Георга, мы растроганы - након–ц-то женщина обрела тайное счастье! А то, что она, совсем одурев от взаимности, отдает золотому скафандру коробочку с дюжиной фербелиновых кристаллов, - так это высшее доказательство любви, а не преступление на уровне государственной измены. И что прикажете делать Арманду, который узнает про эту беду? Кристаллы, похоже, уже не вернуть, но хоть покарать виновницу нужно? А то она этак и здоровенный агрегат для изготовления этих штучек при следующем свидании подарит любовнику.

Правильно делает Арманд, что прогоняет с орбитальной интриганку Шезу, устроившую свидание Георга и Аллели; правильно делает, что посылает вдогонку за шпионом верную и отважную Милу – вдруг ей удастся вернуть кристаллы? Он все правильно делает – но автор, которому хочется писать о подвигах семнадцатилетнего героя, как сказано выше, назначает Арманда – злодеем, а Шарля и троих его друзей из охраны – спасителями несчастной Аллели и ее подружки Стасси…

Нет, положительно, нельзя взрослому человеку читать книжки этих юных НФ-возрожденцев. Все у них там вверх дном…

Прежде, чем посылать эту рецензию в журнал, я не поленился и посмотрел, что думают о романе «Двенадцать кристаллов фербелина» читатели и критики. Я-то, поняв, что сделал неопытный плагиатор Самуд Алекс (имечко-то прочитайте задом наперед), с трудом восстановил дыхание и усилием воли перестал выкрикивать: «Ну, ну!..» Так вот, оказалось, что никто более не заметил главной изюминки романа. Никто не закричал: братцы, плагиат! Все охают и восторгаются: ах, гимн настоящей мужской дружбе! Ах, гимн всепобеждающей любви! Господа, ЧЕЙ гимн? Вы что-нибудь, кроме постингов в блогах, вообще читаете?

И на этой оптимистической ноте я завершаю рецензию, но не просто так, а списком книг бессмертного автора, которые вполне можно переработать в космические оперы: «Двадцать лет спустя», «Королева Марго», «Две Дианы», «Асканио», «Графиня де Монсоро»… Ловите, молодые!