Двойной Черный

Холодный воздух проникал в легкие, заставляя Чую кашлять. Он стиснул зубы, пытаясь сдержать слезы, что уже давно текли по щекам. Родители... их уже не было. Просто так, по щелчку пальцев, исчезли из его жизни.

В детстве он был уверен, что приют — это место для других детей, для тех, кто не имел семьи, не был любим. Ведь он, Чуя, был особенным. Его родители были богаты, у них всегда было много людей, и все они умилялись от того, как он мил, как он прекрасен. Чуя был окружен любовью, был защищен от злого мира.

Но все изменилось в десять лет. Смерть родителей обрушилась на него, как грозовая туча, оставив пустоту и боль. Чуя был уверен, что люди обязательно захотят забрать его к себе, такого милого и беспомощного ребенка. И сперва так и было. Тётя и дядя, которых он видел только в раннем детстве, приняли его с радушием, олицетворяя его надежду на светлое будущее. Но все оказалось обманом. Едва они получили доступ к наследству ребенка, как опекуны с нескрываемым цинизмом отправили его в приют.

Чуя шел молча, только слезы капали с его щек, оставляя на холодном асфальте блестящие дорожки. Ему было уже десять, но он был маленьким и худым. Все его силы уходили на то, чтобы просто выжить. Он был слабым, болезненным ребенком, который не мог постоять за себя. Даже в десять лет он выглядел на восемь.

"Вручив" мальчишку, как груз, в руки директора Кюубея, родственнички поспешили удалиться. Они даже не взглянули на мокрые омуты глаз Чуи, которые вот-вот грозились выйти из берегов.

— Ну чего ты ревешь? — поинтересовался директор, ведя ребёнка за руку к четырёхэтажному зданию, в другой руке он нес небольшую спортивную сумку, а у самого Чуи за спиной покоился маленький, потертый рюкзак. — Сейчас познакомишься с ребятами, подружишься, тебе тут понравится, — выдавил фальшивую улыбку мужчина, его слова звучали пусто и безжизненно, как эхо в пустом коридоре.

Когда Чуя зашёл в небольшую комнатку и увидел свинарник, он машинально ладошкой прикрыл рот и нос, отшатнувшись назад. Ребята, что играли в карты на одной из кроватей, тут же уставились на него удивлённо.

— Ты новенький? — спросил мальчик с черными сальными волосами, его глаза были наполнены бесстрастным любопытством.

Чуя осторожно убрал руку от лица и посмотрел на мальчиков. Они все были почти на голову выше его. И с гораздо более развитыми телами, чем у Накахары. Он чувствовал себя маленьким и беспомощным птенцом, попавшим в гнездо хищных птиц.

— Классно, а как тебя зовут, новенький? — один из них поднялся и подошёл к нему, с интересом разглядывая его, как странную игрушку. — А ты точно японец?

Чуя, обретя дар речи снова, кивнул.

— Накахара Чуя.

— А я Ясу Накая, — улыбнулся парень и протянул ему руку. Чуя тут же заметил под ногтями грязь, но из вежливости он всё же быстро её пожал. Рука Ясу была грубой и мозолистой, как у взрослого мужчины. Чуя почувствовал неприятный укол в душе. — Да ты не нервничай так, — улыбнулся он. — Тебе, можно сказать, повезло, что у нас койка освободилась прямо перед твоим заселением.

Чуя не понимал, как ему могло повезти, когда он находился в таком плачевном положении. Он вообще искренне всех их жалел и сочувствовал. Эти мальчики были лишены любви и заботы, они были одиноки и бесприютны, как и он. Но он не мог сказать им об этом, не мог поделиться своей болью.

— Ну ладно, как придёшь в себя, пообщаемся, — видя ступор мальчика, скомандовал Ясу. — Ты только не хныкай, пожалуйста. Твоя койка у окна.

Чуя пошел к той кровати, что стояла вплотную к стене. Она была не застелена, но постельное белье лежало стопкой на ней. На ортопедическом матрасе расползалось старое коричневое пятно, и Накахара поспешил его перевернуть. Там ситуация была несколько лучше. Настолько ярких пятен не было.

Мальчик принялся готовить себе постель, пока ребята продолжали играть в карты, искоса поглядывая на новенького. На самом деле Чуя не представлял, как вести себя в коллективе. Он всю жизнь обучался на дому, а в школу пошел только после смерти родителей. И то, проходил всего месяц. Там мальчика не любили и постоянно задирали. И, используя этот опыт, Чуя собирался избежать прошлых ошибок.

Из того, что он читал, мальчик знал, что приют — это чуть ли не самый сложный коллектив. И быть в нем новичком — самое невыгодное положение. Надо было срочно от него избавляться. Поэтому, закончив с кроватью и более — менее привыкнув к запаху, Чуя попытался подсесть к ребятам.

Другое дело, — расплылся в улыбке Ясу, отодвигаясь, чтобы Чуя сел. — Знакомься, это, — он указал на мальчика с сальными волосами, — Акико Сина, — Чуя кивнул и пожал его ручку. — А это, — Ясу указал на самого высокого юношу с отросшими волосами и жёлтой кожей, — Кенджи Идагава.

— Очень приятно, — пожимая длинную конечность, снова кивнул Накахара. Он чувствовал себя неловко, как будто он находился не в своей тарелке, но пытался сохранять спокойствие.

— А, правда, что рыжие — ведьмы? — с опаской спросил Акико, его глаза были наполнены странным страхом. Чуя слегка опешил.

— Нет, — покачал он головой, тряхнув медными кудрями. Он чувствовал, как его щеки наливаются румянцем.

— У тебя веснушек нет, — заметил Ясу.

— Ага, — кивнул Чуя, не понимая, к чему он это.

— Я думал у всех рыжих веснушки, — пожал он плечами.

— Ну, у меня нет.

Чуя чувствовал себя еще более неловко. Он не знал, как объяснить им, что он не ведьма, что он просто ребенок, который хочет быть в безопасности.

— И не колдуешь, и без веснушек. Какой-то ты неправильный рыжий, — нахмурился Акико. — И на японца не похож.

Чуя почувствовал укол обиды. Он всегда считал себя японцем, но в этом месте он был чужим, не таким, как все.

— Европейские корни, - кивнул Накахара, стараясь не выдать своей растерянности. - Бабушка была европейкой. Вот и проявилось…как-то.

— В карты играть умеешь? — спросил Ясу, когда ребята просмеялись, их смех звучал злобно и жестоко.

— Никогда не пробовал, - распахнул глаза мальчик. Он чувствовал себя неловко.

— Ну, сейчас научим, - улыбнулся Кенджи. Его улыбка была натянутой и неискренней.

Играть в карты Чуе не особенно нравилось. Он проиграл пять раз подряд и решил, что это не его, просто не замечая, как ребята в наглую его обдуривают. Чуя почувствовал, что он стал жертвой их игры, их жестокости.

Он осведомился у них, куда может положить свои вещи, и начал перекладывать их в шкаф. Там пустовали две полки, а вот на всех остальных был бардак. Чуя заметил, что тут ненавидели форму, потому как три скомканных пиджака валялись на полу у кроватей их владельцев.

Чуя же в форме ничего плохого не видел. Он с ней познакомился, только когда пошел в школу. Тогда ему все было интересно. А теперь у него просто не было выбора. Но опытом он был научен: если другим не нравится, то и ему нравиться не должно.

— Скоро ужин, - кидая колоду карт на кровать и потягиваясь, известил Акико. — Новенький, пойдешь?

— На ужин? - спросил Чуя. Он чувствовал себя усталым и беспомощным.

— Пойдёт, куда он денется, - раздавая на новую партию, кивнул Ясу. — Ты не волнуйся, мы тут тебе всё покажем. На самом деле, тут особо и не заблудишься.

— А что тут есть? - сидя на своей кровати и помахивая одной ногой, спросил Чуя. Он пытался сохранять спокойствие, но внутри у него кипела тревога.

— Ну, на первом этаже столовая и классы, - начал рассказывать Чихайя, не отвлекаясь от игры. — На втором, как видишь, мы. Корпус младших. На третьем старшие живут. С пятнадцати. А четвёртый закрыт.

— Почему? - не понял мальчик. Он чувствовал, что в этом приюте что-то не так, что здесь скрывается тайна.

— Там года три назад ремонт затеяли, - закидывая в кучку очередную карту, поведал Кенджи. — Хотели сделать библиотеку, спортивный зал, классов побольше. Краску ободрали, мебель вынесли, стены снесли, и…бюджет кончился, - развёл руками парень.

— А раньше там что было? - спросил мальчик. Он не мог отбросить чувство непонятного трепета.

— Без понятия, - покачал головой Акико. - Он был и до ремонта закрыт.

Решив больше не донимать ребят вопросами, Чуя терпеливо дожидался ужина. Вообще, он был голодный. Ел он, кажется, последний раз несолёную овсянку на завтрак. Тётя плохо готовила, предпочитая всё своё свободное время уделять благородному занятию - искусству.

Вскоре в коридоре послышался гомон. Видимо, остальные тоже засобирались на ужин. Ребята доиграли партию и неохотно накинули пиджаки.

— У тебя формы ещё нет? - спросил Ясу, оглядывая Накахару, что был одет в черные брюки, белую рубашку и черный пиджак - форма со школы. Он посмотрел на Чую с нескрываемым презрением.

Чуя заметил, что он выглядит не так, как они. Он был одет в школьную форму, а они были в потертой и грязной одежде. Он почувствовал себя еще более одиноким и беспомощным.

— У тебя формы ещё нет? — спросил Ясу, оглядывая Накахару, что был одет в черные брюки, белую рубашку и чёрный пиджак - форма со школы.

— Пока нет, - опешил юноша. Он чувствовал себя неловко.

— Ну, попозже дадут. На ужин и уроки надо обязательно надевать знаки отличия. Мы носим синюю клетку, а старшие - бордовую.

— Угу, - кивнул Чуя. Он пытался впитать всю информацию, как губка.

— Вообще, по инструкции надо всегда носить форму, - неохотно натягивая тёмно-синий пиджак, сообщил Сина. - Но отчитывают за это только на уроках и в столовке.

— Я понял, - кивнул Накахара. Он чувствовал себя как в чужой стране, среди незнакомых людей и непонятных правил.

Спуститься на первый этаж оказалось не так-то просто. Но Ясу шел рядом с Чуей, расталкивая других детей. Он был достаточно крепко сложен, да и ростом не обижен, хотя Кенджи всё же пока уступал.

— Ты только первый к раздаче не лезь, - на ходу инструктировал юноша. - Особенно вперёд старших. Они и прибить могут.

— Да, так что ты лучше нас держись, - посоветовал Акико.

Чуя и так собирался держаться их, потому как других ориентиров в этом хаосе не видел. На него еще на лестнице начали странно поглядывать. Мало того рыжий, так еще и не в той форме. Он чувствовал на себе взгляды и шепот.

— Новенький? — грубо толкнув Чую в плечо, когда он встал в очередь, поинтересовался довольно высокий юноша с осветлёнными до жёлтого волосами.

— Отстань от него, - рявкнул Ясу. — Как будто сам не видишь.

— А ты у нас защитником немощных и слабых заделался, Чихайя? - осклабился парень. — Какого чёрта он не того цвета?

— Тебе какое дело, Макото? - фыркнул он. — Отстань.

Но перепалку прервало появление ребят из другого корпуса. Они были гораздо выше, в другой форме, держались очень спокойно и высокомерно. Спокойно шли к началу очереди, пока мелкие покорно перед ними расступались.

Чуя чувствовал на себе их холодные взгляды, как будто он был не человеком, а каким-то недоразумением.

Макото свалил в тень, подобно многим, а Чуя и Ясу вместе с очередью были отодвинуты назад.

— Ну вот, - проскулил Сина. — Пока дождёмся, всё остынет.

— Не хнычь, - рявкнул Чихайя. — А если что-то не устраивает, можешь предъявить претензии Дазай-сану.

Чуя опешил от такого формального обращения.

— А кто это? - почти шёпотом спросил он.

— Видишь того, кто за дальним столиком? Длинный такой.

Накахара осмотрел столовую и за дальним столиком действительно увидел высокого худого человека с каштановыми волосами и перемотанным глазом. Чуя чувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он не мог отвести взгляд от этого человека, как будто его притягивала невидимая сила.

— Это Осаму Дазай. Ему пятнадцать, а строит даже выпускников, - вздохнул Ясу. - Лучше не попадайся ему на глаза.

— Да, он мелких не особенно любит, - задумчиво протянул Кенджи. — Собственно, и не мелких тоже.

— А почему он не в очереди? - спросил Чуя. Он чувствовал, что в этом месте что-то не так, что здесь скрывается тайна.

— А ему и не надо, - усмехнулся Акико. - Смотри сам.

И правда, к столу уже нёсся парень, неся поднос с едой. Дазай ему как-то странно фальшиво улыбнулся и принялся за еду, пока парень сел рядом и начал что-то активно ему рассказывать. Дазай, слушая его, поднял взгляд и начал обводить здоровым глазом толпу.

Чуя почувствовал, как его тело прошиб холодный пот, когда взгляд Дазая остановился на нём. Он чувствовал на себе его холодный и проницательный взгляд.

— Не смотри, - прошипел Ясу, делая вид, что Накахару вообще не знает. - Ещё влетит за форму.

Но Чуя не мог не смотреть. Взгляд Осаму пленил его, будто он мотылёк и только что угодил в паучью сеть. Он с интересом смотрел в ответ своими ледяными омутами. Дазай в итоге усмехнулся и снова посмотрел на своего собеседника. Вскоре к ним подсели другие старшие, и лица Дазая больше не было видно. Но этот взгляд ещё долго отдавался пульсом у него в висках. Осаму пугал Чую.

Чувство страха и непонятного притяжения к этому человеку переплетались в нём. Он не мог понять, что это за человек, но он чувствовал, что он не простой.

Простояв в очереди, Накахара всё же получил свою порцию. Это оказались слипшиеся макароны и дурно пахнущая холодная котлета. Непонятно из чего. Запивать дали компот и высохшее безвкусное печенье.

— Ну, чем богаты, тем и рады, как говорится, - принимаясь за еду, досадливо улыбнулся Акико. — Итадакимас.

Чуя, конечно, ожидал чего угодно, но он надеялся хотя бы на рис. То, что лежало перед ним, не вызывало ни малейшего доверия. Он почувствовал отвращение и горечь.

В итоге он попробовал погрызть печенюшку, пахнущую грязным мешком, и выпил компот, разбавленный водой настолько, что ягодами он только пах.

Закончив с трапезой раньше всех, Чуя решил вернуться в комнату. Настроение упало окончательно. Если так будут кормить каждый день, то он просто умрёт с голода.

Но когда мальчик поднялся на второй этаж и пошёл в комнату…он понял, что не знает, какая комната его. Он банально - не посмотрел на номер. А стучаться в каждую дверь было чревато.

Чуя почувствовал отчаяние. Он был один в этом месте, без друзей и без помощи. Он не знал, что делать.

Решив посидеть у окна и дождаться ребят, он прошёл к концу коридора. Там была ещё одна лестница, видимо, пожарная. Дверь на неё была приоткрыта, и оттуда слышались голоса. Чуя, подталкиваемый любопытством, подошёл ближе. Сквозь небольшую щель он увидел старшеклассников. Их было четверо. Один с голубыми волосами и пирсингом, другой крупный и в кожаной куртке, третий с пепельными волосами, а четвёртый тот самый Осаму Дазай.

Все, кроме Дазая, стояли и курили. Осаму сидел на ступеньке и тоже курил. Ребята о чём-то неспешно болтали, пока Чуя пытался сообразить, почему они курят на втором этаже. Но через несколько секунд дымом потянуло и на сам этаж. Чуя, непривыкший к этому запаху, мгновенно закашлялся. Он почувствовал, как его горло схватила резкая боль. И, понимая свою ошибку, закрыл рот руками, но было уже поздно. Он попытался убежать, но его уже схватили за шкирку и втащили на прокуренную лестницу.

Чуя почувствовал панику. Он оказался в ловушке, среди этих старшеклассников, которые были намного старше и сильнее его. Он не знал, что они с ним сделают.

— Опа, птенчик, - оскалился противный парень. У него были пепельные волосы. Чуя почувствовал, как его сердце забилось быстрее.

— Да ещё и подслушивает, — хмуро заметил тот, что с голубыми волосами.

Дазай внимательно наблюдал за мальчишкой одним глазом, пока остальные его разглядывали. Чуя чувствовал на себе их холодные и жестокие взгляды.

— Как звать? - грубо спросил тот, что в кожаной куртке.

— Чуя, - едва слышно выдохнул юноша. Он пытался сохранять спокойствие, но внутри у него кипела тревога.

— Тебя что же, не учили, что подслушивать нельзя? Да ещё и в форме, как у нас, - снова осклабился пепельноволосый.

— Мне ещё не выдали другую, - уже твёрже проговорил Накахара. В конце концов, он не подслушивал. Он буквально мимо шёл. И это не он тут правила нарушает. Чуя пытался защитить себя, но он чувствовал себя слабым и беспомощным.

— Да ты совсем как взрослый, - снова ухмыльнулся синеволосый, игнорируя его объяснение. - И форму носишь, и на лестничную площадку вышел. Значит, и покурить не откажешься?

Он наклонился к Чуе и предложил ему сигарету. Чуя почувствовал, как его горло схватила резкая боль. Он не мог переносить запах табака.

— Я не буду, - чётко сказал мальчик. Он пытался сохранять спокойствие, но внутри у него кипела тревога.

— Как это? — спросил самый широкий. — Ты же уже большой. Ну-ка, не кобенься. Тебя старшие сигаретой угощают.

Дазай, тем временем, глубоко затянулся и продолжил молча наблюдать за представлением. Чуя чувствовал на себе взгляды всех четверых, как будто он был какой-то диковинкой, которую хотели рассмотреть со всех сторон.

— Да он, наверное, пока не знает, как это делается, - подал голос тот, что с пирсингом. — Отвали от мальчишки.

— Так я его научу, - загорелся энтузиазмом пепельный. - Смотри, цыплёнок, - он вставил в губы сигарету и подкурил её от зажигалки. - Дым надо втянуть, а потом, - он снова сделал глоток воздуха, уже без дыма. - И всё вместе, - Чуе в лицо выдохнул дым. Он зажмурился, давя в себе кашель, но продолжал молчать. Он не хотел показывать им свою слабость.

— Теперь сам, - протягивая сигарету, ухмыльнулся парень.

Чуя неуверенно взял её в маленькие пальчики, покрутил, рассмотрел, а потом резко воткнул эту сигарету парню в щёку. Он чувствовал гнев и отчаяние.

Тот взвыл, как белуга. Лестничную площадку озарил отборный мат. Он схватил с пола сигарету, а Чую схватил за шкирку, но он сопротивлялся. Чуя чувствовал, что он не может просто так сдаться.

Тогда качку пришлось заломить тому руки, чтобы Накахара не двигался. Чуя чувствовал, как его руки онемели от боли.

Мальчик ещё пару раз дёрнулся и обессиленно затих, глядя холодными непокорными глазами на своего мучителя.

— Кури, - приставив сигарету к маленьким аккуратным губкам, потребовал парень. Чуя не хотел курить. Он не хотел подчиняться им.

— Значит так, сопля, - зарычал старшеклассник. - Либо куришь, либо я тебе этим бычком глаз нахуй выжгу. Чуя почувствовал, как его тело прошиб холодный пот.

В непокорных глазках на секунду мелькнул ужас. Но он не мог сдаться.

Тогда парень затянулся сам и схватил пацана за щёки, чтобы тот открыл рот.

— Эй, ты же не собираешься… — испуганно осведомился пирсингованный, но тут Дазай медленно поднялся с лестницы. Чуя почувствовал надежду.

— Достаточно, - сказал он тихо. Чуя почувствовал, как его тело прошиб холодный пот. Он не мог понять, что происходит.

— Но, Дазай, - начал, было, парень.

— Я тебе сказал отвалить от пацана, - рявкнул Осаму.

Чуя чувствовал, как его тело дрожит от страха. Он не мог понять, что происходит, но он чувствовал, что он в безопасности.

Он подошёл к нему и схватил за шкирку.

— У нас с ним будет другая беседа, — сказал Дазай и выволок Чую за шкирку на второй этаж. Чуя чувствовал на себе взгляд Дазая, который был полн холода и беспокойства.

Он оттащил его в сторону туалета, постоял молча, пока голоса на лестнице не стихли, а потом опустился на корточки и оправил пиджак юноши. Чуя чувствовал, как его тело дрожит от страха.

— В какой комнате живёшь? — неожиданно спокойно спросил он.

— Не знаю, - буркнул Чуя, начиная тереть глаза, лишь бы не расплакаться. Он чувствовал себя беспомощным и одиноким.

— Лучше срочно это выяснить, - осматривая почти пустой коридор, протянул Осаму. - Вроде, твои идут, - кивая на парней, что поднимались по лестнице с другого конца коридора, полувопросительно сказал Дазай.

Чуя присмотрелся мокрыми глазами и шмыгнул носом.

— Ага.

— Ну, всё, не реви, - мягко убрал непослушные кудри за уши ребёнка Дазай. - Никому тут не показывай своих слёз. И держись подальше от этой лестничной площадки. Тут многие курят. Понял?

Чуя всхлипнул, вытер слёзы и кивнул. Он чувствовал, что он в безопасности, но он не мог понять, почему Дазай так поступил.

— Ну, вот и умница, - поднимаясь, кивнул Дазай.

— А что у тебя с глазом? - спросил Чуя. Он был заинтригован и хотел узнать больше о Дазае.

— Как-нибудь покажу, - подмигнул ему Осаму и скрылся на лестнице под ошарашенные взгляды Ясу, Акико и Кенджи.

Чуя чувствовал себя загадочным и непонятным. Он не мог понять, что происходит, но он чувствовал, что он в безопасности.

Весь вечер ребята пытались расспросить Чую о том, что ему сказал «Дазай-сан». Как он понял, Дазай тут сходил за местного бога и пользовался безоговорочным авторитетом. Мальчишки в нём видели идеал. Ясу, так и вовсе, с неподдельным восхищением рассказывал о его подвигах.

Чуя чувствовал смешанные эмоции. Он был впечатлен историями о Дазае, но в то же время он чувствовал некоторое недоверие. Он не мог понять, почему Дазай так поступил с ним.

Так Чуя узнал, что Дазай очень сильный. И что способность у него — закачаешься. Вроде и ничего особенного — простое обнуление, а в бою, оказывается, очень помогало. Никто не мог победить, не важно — эспер, не эспер.

Чуя задумался. Он не мог понять, как можно быть таким сильным. Он сам обладал способностью, но он не хотел её использовать.

А ещё для Дазая не существовали правила. Он был настолько изворотливым, что легко пудрил мозги даже директору, не говоря уже о выпускниках. Тем, к слову, позволялось выходить в город раз в неделю. И они обеспечивали Осаму всем, что тот только пожелает. Хотя, он и сам часто сбегал.

Чуя вздохнул. Он не мог понять, как можно быть таким свободным. Он чувствовал себя запертым в этом месте.

Накахара вздохнул. Тему способностей он хотел поднимать в последнюю очередь. Ими обладали только десять процентов всего населения, и проявлялись они у всех по-разному. Чуя, например, уже в раннем детстве хапнул горя со своей, поэтому с тех пор её не использовал.

— А ты, кстати, одарённый? — спросил Ясу.

— Нет, - покачал головой Накахара. — А вы?

— Только Акико, - мотнул головой Кенджи.

***

Ночью мальчик так и не смог уснуть. Он тосковал по родителям, по дому, по учителям. Он чувствовал, что место, в котором он находится, чужое. И никак не мог свыкнуться с мыслью, что ему торчать в нём ещё восемь лет. Чуя чувствовал отчаяние и безнадежность.

А утром ему принесли форму. Клетчатые синие брюки, рубашку, чёрный галстук и тёмно-синий пиджак с вышитым гербом интерната. Чуя спокойно в неё одевался, пока ребята плевались на галстуки. Чуя чувствовал себя неловко в этой форме. Он не хотел быть как все.

— Сегодня ещё и физра, - промычал сонный Акико.

— А где тут можно умыться? - спросил Чуя, закончив с переодеванием. Чуя чувствовал себя неуверенно в этом месте. Он не знал, что делать.

— Пошли, - зевнув, позвал Ясу.

Туалет и душевые были общими. Находились за соседними дверями на этажах. В душевой в ряд стояло несколько умывальников с ржавыми кранами, и с утра Чуя ожидал увидеть тут много народа, но с Чихайей они были вдвоём. Чуя чувствовал себя неловко в этом месте. Он не знал, что делать.

Чуя, тщательно вычистив зубы, умылся, вытер лицо и собрал волосы руками в хвост с петухами. И хотя он был чистоплотным ребёнком, со своими волосами никогда самостоятельно справиться не мог. Чуя чувствовал себя неловко в этом месте. Он не знал, что делать.

— Немногие такие обязательные, - прокомментировал пустоту в душевой Ясу.

— В смысле? Не все чистят зубы по утрам? - удивился Накахара. Чуя чувствовал себя неловко в этом месте. Он не знал, что делать.

— Дай бог, чтобы к вечеру почистили.

— Понятно, - пробубнил мальчик. Чуя чувствовал себя неловко в этом месте. Он не знал, что делать.

В коридоре они наткнулись на вчерашнего парня по имени Макото. Он ещё был в пижаме и шёл, видимо, из туалета, почёсывая живот.

— Опа, цыпка, - осклабился он. От него за версту тащило потом и отвратительным запахом изо рта. Чуя чувствовал отвращение.

— Кто? - не понял Ясу.

— Цыплёнок, это его старшие так прозвали.

Чуя почувствовал обиду и гнев. Он не хотел, чтобы его так называли.

— И почему цыплёнок? — спросил Чихайя, скрестив руки на груди. Чуя чувствовал некоторую надежду. Может быть, его защитят?

— Ну, потому что рыжий, наверное. И потому что новичок, — пожал плечами Макото.

— Цыплята жёлтые, так что тебе больше подходит, — упрямо глядя на юношу, сказал Накахара. Чуя чувствовал гнев и обиду. Он не хотел, чтобы его так называли.

— Что ты там пикнул, цыплёнок? — зарычал Макото, надвигаясь на мальчика. Чуя почувствовал страх.

— Отвали, — грубо отодвинул его Ясу и повёл Чую дальше по коридору. Чуя был благодарен Ясу за защиту.

Несмотря на все надежды Чуи, завтрак был так же отвратен, как ужин. Это была овсянка. Накахара думал, что отвратнее, чем тётя, её сварить невозможно. Он никогда так не ошибался. Чуя почувствовал отвращение.

Поковыряв в тарелке ложкой, парень выпил переслащённый чай и пошёл за ребятами на занятия.

— А почему старших не было? — спросил он у Ясу, когда они вышли.

— Они нечасто выходят на завтрак — спят, — пояснил юноша. — Да и за ночь многие умудряются в магазин сбегать.

— Правда?

— Ага, — кивнул он. — Макото с ними часто носится. Точнее, для них носится. Они его приватизировали, как мальчика на побегушках. Показали, что и как делать, вот и гоняют до первого палева. То за сигаретами, то за сладостями.

— А ему, зачем это? — спросил Накахара.

— Ну, ему тоже что-то достаётся, — пожал плечами Ясу. — И за близость к старшим он имеет определённый статус. Из нашего корпуса он самый крутой, — Чихайя сделал характерный жест кавычками.

Чуя задумался. Он не мог понять, как можно быть таким крутым. Он чувствовал себя неловко в этом месте.

— Но ты не слишком его уважаешь, — заметил юноша.

— Не за что, — пожал плечами Чихайя. — Да и он не лезет на меня особо. Знает, что физически я сильнее.

— Вот оно как, — задумчиво протянул Чуя и принял новую информацию к сведению. Чуя чувствовал себя неловко в этом месте. Он не знал, что делать.

В принципе, первый день в школе прошёл неплохо. Он попал в один класс с Ясу, а вот Кенджи и Акико были в другом. И всё продолжалось бы неплохо, если бы не физра. Именно в тот день было взвешивание.

Чуя чувствовал тревогу. Он не хотел быть в центре внимания. Он не хотел, чтобы все узнали о его способности.

Чуя как мог, пытался его избежать. Он стоял в самом конце, постоянно отходил, прятался от учителя, но всё было бесполезно. Его чуть ли не за шкирку поставили на весы, и весь класс увидел…ничего. Чуя нисколько не весил. Чуя почувствовал панику. Он не хотел, чтобы все узнали о его способности.

— Весы, наверное, после вас, лосей, сломались, — недовольно сообщил физрук. — Марш бегать. Накахара, поможешь отнести инвентарь.

Чуя, глотая вязкую слюну, поплёлся за учителем в тренерскую. Там мужчина сел за стол и внимательно на него посмотрел.

— Так ты эспер? — спросил он.

— Нет, — замотал головой Чуя. Чуя пытался сохранять спокойствие, но внутри у него кипела тревога.

— Мне-то лапшу на уши не вешай, — хмуро попросил сенсей. — Никому не скажу.

— А вы это куда-то запишете? — спросил Накахара. Чуя чувствовал себя неловко. Он не хотел, чтобы все узнали о его способности.

— Просто приму к сведению. Вдруг тебе спорт противопоказан?

— Нет, — покачал головой мальчик. — Но у меня плохая способность, и я ей не пользуюсь.

— Плохая? — опешил тренер. — Обычно дети твоего возраста другого мнения.

— Мне достался контроль гравитации. Поэтому весы показали, что я невесомый. На самом деле, это не так, просто с весами всегда получается такое, — он пожал плечами. Чуя чувствовал себя неловко. Он не хотел, чтобы все узнали о его способности.

— Чем же плоха твоя способность? — спросил мужчина.

— Её нельзя контролировать, это против природы. Поэтому я просто её не использую. Да и сам я слабый, — юноша улыбнулся. Чуя чувствовал себя неловко. Он не хотел, чтобы все узнали о его способности.

— Что ж, — задумчиво протянул сенсей. — Как знаешь. Я никому не скажу. Но если будешь себя плохо чувствовать на моих уроках, ты обязательно говори. Всё же здоровье эсперов — вещь непредсказуемая…

— Хорошо, — просиял Чуя. — Я могу идти?

— Иди.

За неделю Чуя, в целом, освоился на новом месте. Его периодически пытался задирать Макото, к старшим Чуя предусмотрительно не совался и обитал только в своей комнате. В душ ходил с Ясу. С ним мальчик сдружился больше всех.

Как оказалось, Акико был тем ещё типом с противным характером. Но с ним можно было ужиться. А вот Кенджи был просто противным. Он редко мылся и много мусорил. Ясу гонял его за это, но всё было бесполезно.

И всё бы ничего, но противное прозвище «цыплёнок» так к нему и прицепилось. А ещё Чуя никак не мог сладить со своими вещами. То есть умыться, вымыться, прибраться на полке он был способен. А вот стирать — нет. Он просто не умел. Не умел ровно заправить рубашку, нормально повязать галстук, заколоть волосы. Они либо торчали беспорядочными вихрами, либо кое— как сходились в тугом, но неопрятном хвосте.

Но самым большим наказанием для мальчика стала стирка. Простыни— то забирали уборщицы, а вот личные вещи надо было стирать самим. Ясу показал, где прачечная, объяснил, где что лежит, как пользоваться машинкой. Но вот последнего юноша так и не понял. И после того, как у него сели две футболки, в машинке больше не стирал. Руками тоже получалось плохо. Он вымачивал одежду в мыльной воде, а потом долго пытался её полоскать, но она никак не хотела ополаскиваться. И гладить он тоже не умел. Поэтому ходил, Чуя постоянно какой— то мятый, зато пах вкусно — порошком и мылом.

На вторую неделю он не выдержал того, как его дразнил Макото. Взял и пнул его в голень так, что у того разрослась гематома в пол ноги. Противная, сиренево— бордовая. Он тут же полетел в медпункт, изображал из себя мученика и теперь прихрамывал у всех на виду. Но Чуе тогда не попало. Потому что Чуе он разбил за это нос.

Мальчик никогда не дрался, да и по лицу получал впервые. Настолько жгучей боли он не ожидал, поэтому лишь осел на корточки и спрятал лицо в ладони. А Макото ещё издевался, мол, плакса. Но Чуя тогда не плакал. Он помнил совет, который дал ему Дазай — никому не показывать своих слёз. И он не показал.

Стычку видели многие, Ясу тогда так посмотрел на мерзавца, что тот быстро притих. И слухи о том, что мелкие невзлюбили друг друга, начали выползать за пределы корпуса младших. Слухи о нахальном мелком добрались и до старшеклассников.

— Да ни в жизнь не поверю, что это тебя так Цыплёнок отделал, — рассматривая гематому на ноге Макото, заявил

Алекс. Тот самый пепельноволосый с ожогом от сигареты на щеке.

— Да он и тебя так же приструнил, — фыркнул Асаги— парень с голубыми волосами.

— Иди к чёрту, Василёк*! — рявкнул Алекс.

— Но я тоже ему врезал, — покосившись на Дазая, что сидел на подоконнике и курил, гордо заявил Макото. — Его Ясу чуть ли не на руках в медпункт оттащил. До сих пор, наверное, там.

— Так ему и надо, — фыркнул Алекс. — Залупаться, сопля, меньше будет.

Дазай потушил сигарету в стеклянной банке и грациозно, подобно коту, сполз с подоконника.

— Дазай, ты куда? Макото в магазин…

— Сигарет, — бросил ему Осаму, выходя за дверь.