Дьявол

– Мы поймали его! Поймали! Вот он – Красностепский Сатана собственной персоной! – кричали полицейские, заталкивая в участок человека в костюме.

При задержанном не было никаких документов. Имя своё он отказывался говорить. Его поймали в тот момент, когда он сидел рядом с трупом молодой женщины. Он вообще поначалу отказывался говорить, и лишь покорно выполнял указания полицейских, позволил себя обыскать, снял галстук и ремень. Его карманы оказались абсолютно пусты, даже мобильного телефона он с собой не носил, как и денег. Но при этом внешний вид человека был не просто опрятный, а даже, вычурный: идеально сидящий костюм-тройка, белоснежная рубашка, кожаные туфли, наголо выбритое лицо и безупречно зачёсанные волосы. Можно было бы подумать, что это какой-то высокопоставленный чиновник или бизнесмен, арестованный за взяточничество. Вообразить то, что его действительно нашли склонившимся у трупа выпотрошенной девушки, было просто немыслимо.

А тем временем буря усиливалась. Двенадцатибальный шторм надвигался на этот небольшой городок на берегу Азовского моря. Дождь превращался в ливень, небо озаряли грозы.

Вместе с загадочным преступником в камере предварительного задержания сидел Василий Петрович – завсегдатай этого места. Пьяные драки, мелкое воровство – вот его удел. Несколько раз он уже сидел в тюрьме, но так и не провёл там больше пяти лет. За то судимостей у него было ого-го! И самомнение такое, будто он полжизни провёл за решёткой, и уже не принадлежит к миру закона и общественных правил.

– Слышь, ты и впрямь тот самый Потрошитель? Сатана, который девушек режет по ночам? – говорил бородач, склонившись перед сидящим на лавке человеком.

Незнакомец никак не реагировал. Он лишь смотрел прямо перед собой, сложив руки на колени. Спина его была идеально ровная, а на устах зияла не сползающая ни на секунду… Улыбка?

– Чё лыбишься, а? – не успокаивался Василий. – Так и знал, что это ты, тварь! По запаху чую. А ты знаешь, что с такими, как ты на зоне делают?

В этот момент незнакомец повернул голову своего собеседника. Он долго смотрел в глаза буйному мужчине, даже не произнеся и слова. Лишь его пальцы расстегнули верхнюю пуговицу на костюме тройке, а за тем он слегка подался вперёд и что-то шепнул своему сокамернику.

За окном бушевала гроза, ветер поднялся до сорока пяти узлов. Из окон можно было увидеть проносящиеся мимо ветки и мелкий мусор, подхваченные ревущими потоками воздуха. Дождь лил как из ведра.

…

– Я не хочу… Пожалуйста, отпустите меня! Только не с ним! – кричал Петрович, бившись головой о решётку.

На «помощь» разбушевавшемуся Василию прибежали сразу трое полицейских: Александр, Вера и Сергей. Последний из них был самым старшим, и исполнял обязанности наставника для молодых коллег. Вера была ещё совсем «свежей», и не успела и полгода проработать в полиции. Саша же имел побольше опыта, однако славился своим скверным характером, и уже давненько был «на карандаше» у начальства.

– Что случилось? – грозно рявкнул Сергей.

– Не хочу! Не буду я сидеть рядом с ним! Не буду-у-у! – надрывая голос орал Петрович.

– А ну тихо! – скомандовал ему полицейский, угрожающе взяв в руку дубинку.

Внезапно откуда-то со стороны послышался звук передёргивающегося затвора. Когда Вера и Сергей обернулись, то увидели их коллегу, Саню, целящегося из пистолета прямо в голову буйного арестанта.

– Стой!

Палец дрогнул. Из ствола вырвалась дульная вспышка. Всего мгновение. Одно мгновение, и кусок свинца устремился прямо в голову Петровича, навсегда обрывая его жизнь. Быстро. Внезапно. Без причины. Промеж глаз открылась аккуратное отверстие, а затылок раскрылся в рваную рану. Тело арестанта упало на спину, мозги прыснули на стену, окрашивая белую штукатурку красно-розовыми брызгами.

Пелена спала с глаз Александра. Его руки затряслись. Оружие со звоном ударилось о каменный пол. Полицейский рухнул на колени. Он обхватил голову руками, глаза лезли из орбит.

– Я не хотел… Я правда… Я… Я… – скулил он дрожащим голосом, не отводя взгляда от тела с простреленной головой. – Он приказал мне. Он просто сказал… Сказал мне поддаться желанию.

Все последующие события прошли, как в тумане для всех обитателей полицейского участка. Наручники, обыск, звук захлопывающейся клетки. Вот уже бывший коллега находился по ту сторону решётки. Он не отпирался и не сопротивлялся. Всё, что мог делать Саша, так это нести бессвязную белиберду о том, что у него это вышло случайно, и он вовсе не хотел стрелять. Просто голос ему подсказал, что нужно сделать это… Но откуда у него появилось оружие, если его надо брать только под роспись из арсенала, и лишь перед выездом на дежурство? Как в его руке оказался пистолет? Почему он просто взял и застрелил человека?

В скорую помощь позвонили сразу. Так же быстро и оповестили о случившемся начальника. Теперь вместе с загадочным преступником на одной лавке сидел бывший сотрудник милиции, а старого «обитателя» клетки уволокли в кабинет, накрыв простынею. Всё равно все фотографии были сделаны, да и записи с камер видеонаблюдения могли подтвердить случившееся. Не оставлять же труп лежать прямо в камере рядом с другими людьми?

Шли часы, а никто не приезжал. Ни скорая, ни начальник, ни старший следователь, никто… В полицейском участке стражей порядка осталось трое: Вера, Сергей и дежурный Евгений Андреевич. Первой дежурить у камеры довелось девушке. Всё равно Сергей был занят написанием рапорта о произошедшем, а просто так оставлять наедине таких «специфических» заключённых – дело рисковое.

…

– Что-то твой коллега совсем приуныл, – произнёс человек в костюме. – Неужто ему впервые приходится убивать опасных преступников? Что же это за страж закона такой, что боится замарать руки кровушкой то…

Вера ничего не говорила. Она просто стояла на страже, пытаясь не слушать этот гнусавый голос. В носу всё ещё держался тот самый неприятный запах, так похожий на тот, который она когда-то чувствовала в школьной лаборатории на уроках химии.

– Видишь ли, у каждого из нас есть свои слабости. Кто-то падок на женщин или мужчин, другой не может противостоять чревоугодию, а третий не может контролировать гнев. Прямо как наш уважаемый Александр Владимирович Герасимов. Он ведь просто хотел остановить обезумевшего алкаша. Сделать так, чтобы тот перестал биться головой о металлические прутья. Только и всего. И он сделал. Прострелив ту самую голову. Ох, бедный Василий даже не понял, за что его так. Он ведь просто хотел прийти в себя, проснуться от кошмара правды, внезапно открывшейся ему, – медленно произносил он, говоря это прямо на ухо убийце. – Но в итоге его ничтожные мозги брызнули прямо на эту стену.

– Заткнись! – не сдержалась Вера, прикрикнув на урода. – Не трогай его!

На лице незнакомца тотчас созрела искренняя улыбка. Его женоподобные губы растянулись от уха до уха. Но глаза при этом не сузились, как это обычно бывает. Они наоборот раскрылись. Будто он хотел увидеть больше, заглянуть глубже…

– Заткись… Ты сказала это слово точно с такой же интонацией, как его сказал дядя Егор в тот вечер, не так ли?

Сердце в груди девушки больно кольнуло. Казалось, оно на мгновение наполнилось свинцом, и в этот момент кто-то ударил её в грудь строительной кувалдой. Руки дёрнулись, а рот непроизвольно приоткрылся. Тысячи мыслей начали копошиться в её голове подобно колонии муравьёв, поедающей труп небольшого животного. Воспоминания о той ночи ожили, каждая деталь поднялась из глубин подсознания, воссияв перед ней в свете молнии, сверкающей за окном.

– Ч-ч-что ты сейчас… С-сказал? – тихо прошептала Вера, медленно повернувшись в сторону её нового «знакомого».

– Я сказал, что твой голос прозвучал точно так же, как голос твоего дядюшки в тот январский вечер двенадцать лет назад. Что, неужели сама не замечаешь сходство? А ведь ситуация очень даже похожа! Ну, посуди сама, вспомни получше. Он крикнул на тебя, но ты не перестала кричать. Тогда он ударил тебя рукой по щеке. Да так сильно, что синяк потом неделю не сходил. Лишь после этого ты немного успокоилась. Тогда он навалился на тебя, прижал твои тонкие ручки к полу. Но ты продолжала брыкаться. Дядя Егор не смог этого стерпеть. Он ударил тебя ещё раз, но в этот раз твой затылок впечатался в деревянный паркет. Тупая боль пронзила твою голову, отдаваясь пульсацией в висках. За то теперь ты стала куда более смирной. Ему не составило труда стянуть с тебя те клетчатые штанишки, а потом…

– Нет, нет, нет! Замолчи! – внезапно крикнула Вера, буквально отскочив назад от решётки, за которой стоял псих. – Откуда ты знаешь?! Откуда?! Как…

В ответ на это мужчина лишь ещё раз широко улыбнулся, покачав головой. Девушка вся тряслась от смеси страха и злобы. Она как будто видела его – Егора, стоявшего по ту сторону решётки. Могла чувствовать его зловонный перегар, смешанный с запахом пота, слышать его хриплое дыхание.

– Давай, сделай это, – произнёс негодяй, скривив театрально грустное лицо. – Ну, ты же хочешь этого! Чего же себе отказывать?

– Я хочу просто, чтобы вы помолчали… – ответила она, пытаясь сдерживать накатывающиеся слёзы.

– Правда? А я так не думаю. Я же всё прекрасно вижу и понимаю, – сказал он, по-дружески похлопав по плечу Александра, всё так же сидящего на койке с поджатыми к груди ногами. – Ты хочешь прямо сейчас выхватить свой пистолет, и всадить в меня парочку пуль. Желательно – в самые болезненные, но при этом не смертельные места. Чтобы помучился. Но это ведь только верхушка айсберга, ведь так? На самом деле ты подумываешь о том, чтобы взять свою дубинку и грубо затолкать её мне прямо в зад, слушая мои крики и мольбы о пощаде. Только так ты сможешь передать хоть частичку той боли, что ты испытала в свои тринадцать лет. Когда никто не мог помочь тебе. Когда человек, которому ты доверяла, надругался над тобой, а потом даже не понёс наказания. Так ведь?

– Ты… Не говори этого. Откуда ты… Или я…

– Или ты что? Сделаешь это? Не смеши меня, девочка! Мы же оба знаем, что всё закончиться тем, что ты просто расплачешься. Как и всегда, разрыдаешься крокодильими слезами, думая о том, какое же ты жалкое ничтожество.

Эти слова окончательно добили Веру. Она сползла по стене на пол. Её дыхание перехватывало от накативших слёз, изо рта вырывался лишь сдавленный писк. Каждое слово незнакомца буквально впивалось в её душу, пронзая её, разрывая, открывая старые раны. Тот самый «ментальный блок», выработанный ещё со времён учёбы в академии, просто не работал. Всего за пару минут она превратилась из бравого лейтенанта полиции в забитую девчушку, пытающуюся отползти от своего дяди-педофила, смотрящего на неё своим хищным взглядом. В тот самый момент она, наконец, поняла, что за запах источал этот зловещий «человек» с улыбкой во весь рот. Жжёные спички. Сера…

– Господи, помоги мне… – прошептала она себе под нос.

В ответ на это из камеры раздался лёгкий смешок.

– Не правильно ты своего Боженьку о помощи просишь. Крестик надо сжимать! Тогда и поможет, – сказал он тихо, но внятно, явно пародируя манеру речи священника.

Вера машинально потянулась рукой к груди, пытаясь нащупать своё маленькое серебряное распятие, которое всегда было с ней с самого детства. Но его там не оказалось. Тогда девушка отвернулась в сторону, расстегнула одну пуговицу на рубашке, и начала ощупывать свою шею рукой, чтобы точно убедиться в этом. Он просто исчез. Вера снимала его лишь на ночь и перед походом в душ, и совсем никак не могла забыть его надеть. Это было просто невозможно.

– Так вот же он, Верочка! Смотри, ты его потеряла! – чуть более высоким голосом произнёс злодей. – Вот, возьми.

Незнакомец протягивал девушке то, что она только что искала. Сомнений быть не могло: это точно он. Серебряный крестик, слегка почерневший от окисления металла, на тонкой подвесочке. Вера не спутала бы его ни с чем иным. Тяжело сглотнув, она посмотрела в сторону руки, протягивающей ей его. Он лежал на ладони, и лишь тоненькая цепочка свисала меж пальцев мужчины.

– Ну же, возьми!

Вера колебалась. Казалось бы, физически ей ничего не угрожает. Это рука, протиснутая сквозь решётку. Он не сможет её ни схватить, ни ударить. Но что-то останавливало её. В глаза бросались ногти: чёрные, слегка вытянутые и заострённые. Однако девушка не могла просто так лишиться своей реликвии. Точно не из-за манипулятивного психопата, который скоро отправиться в тюрьму особого режима на всё жизнь. Она сделала шаг вперёд и аккуратно потянулась за своим крестиком, второй ладонью сжимая рукоять своей дубинки. Одно быстрое движение, и вот серебряное распятие уже оказалось у неё. Девушка вздохнула с облегчением, а арестант убрал руку назад. И всё же что-то было не так. Вера не сразу поняла, что именно, но чувствовала это. Разбираться было некогда, и она быстрым движением убрала крестик себе в карман.

– Вер, всё хорошо? – подскочил к заплаканной девушке другой полицейский. – Что случилось?

В ответ девушка только замотала головой в разные стороны. Всё это время «Потрошитель» сидел на койке, невинно улыбаясь. Саша же, казалось, не сдвинулся ни на миллиметр, и всё так же обнимал свои ноги.

– Давай, иди. Иди. Я сам за ним послежу. Уж у меня он не забалует, – успокаивающим голосом проговорил Сергей Сергеич, провожая Веру взглядом.

Когда девушка скрылась за поворотом, полицейский прислонился спиной к стене и скрестил руки на груди. Он внимательно изучал нового «подозреваемого», пытаясь понять, кто перед ним: душевнобольной человек или просто хладнокровный псих, режущий девушек на улице? Из сорока шести лет жизни Сергей Сергеевич проработал в полиции не меньше двадцати четырёх. Но это был первый раз, когда человек в КПЗ просто неподвижно сидел, не спуская с уст лёгкую улыбку. Казалось, он просто застыл на месте, не шевеля даже пальцем. А может быть, даже и не моргая…

– Ну что, совсем нечего сказать? Или ты из тех упрямцев, что не собираются и словом обмолвиться без своего адвоката? – произнёс он холодным голосом, глядя прямо в глаза арестанту.

– А о чём бы ты хотел поговорить?

– Я тебе не «ты», а сержант полиции. Побольше уважения! – гаркнул на него Сергей. – И я хочу знать, зачем ты это делал? Зачем губил девушек?

– А я никаких девушек не губил, товарищ сержант. Я к ним и пальцем не притрагивался.

– Да ну! И почему же тебя нашли сидящим прямо перед трупом? Что, «скорую», небось, вызывал, и мы всё не так поняли?

– Скорая бы ей уже не помогла, – покачал головой мужчина. – А у меня были на неё свои планы. И могу уверить, в них не было ничего, что противоречило бы букве закона.

– Ага, ага. И поэтому ты сидишь тут, отказываешься говорить своё имя, и отрицаешь очевидное? Ну, ничего, расскажешь всё в суде. А потом отправишься на нары. А знаешь, что там с такими как ты делают? А?

– Сижу я тут потому, что всегда был здесь. Имя моё вам действительно не нужно знать. А что же касается вашей так называемой «зоны»… – незнакомец сделал паузу, а потом добавил шёпотом. – Там с убийцами и насильниками происходят самые добрые вещи, если сравнивать с тем, что сейчас переживёт Наташа.

– Что… что ты… сейчас сказал? – произнёс полицейский, машинально шагнув к решётке.

– Ты же знаешь, вы поймали не того. Настоящий убийца всё ещё на свободе. И он уже приметил твою сладкую дочурку. Ей же всего семнадцать, как раз в его вкусе! Такие белокурые кудряшки, уже налившиеся груди…

Клетку сотряс мощный удар дубинки, но зловещий человек даже не дрогнул. Лишь его улыбка стала шире. За то Сергеич завёлся не на шутку. Он скалил зубы, кричал.

– Откуда ты про неё знаешь?! Ты следил за ней?! Да?! Следил, больной ты ублюдок?!

– Ты же сам мне о ней рассказал только что.

– Не неси чепухи, я ничего…

– Нет, Серёж, ты многого не понимаешь. Мне не нужны твои слова. Достаточно просто заглянуть в эти одинокие глаза, чтобы увидеть волчью тоску и печаль, что тебя одолевают…

– Что…

– Я знаю о тебе всё. Знаю о том, как вы расстались с женой. Как ты изменил ей с той толстозадой парикмахершей, как она увидела вашу переписку, как ты извинялся на коленях. Но эта женщина была непреклонна. Хрупкая особа возвышалась над мускулистым мужчиной, упавшим ей в ноги. И всё что она испытывала – отвращение. К тебе и к себе за то, что позволила себя трахнуть на втором свидании без презерватива. Но в двадцать восемь лет аборт чреват был невозможностью иметь детей в будущем, так что пришлось соглашаться на твоё предложение руки и сердца. Какое же облегчение она испытала, когда, наконец, смогла снять то позорное кольцо, что ты на неё нацепил, – мужчина сделал громкий выдох, будто выпуская дым от воображаемой сигареты. – А сейчас она ночует у своего нового «друга», в то время, как твоя доченька совсем ода в квартире. А кто-то уже прямо за её дверью. И скоро он будет внутри. И он точно знает, что хочет с ней сделать…

Трясущимися руками Сергей достал из кармана телефон и машинально набрал номер дочери.

«Абонент временно недоступен. Пожалуйста…»

Он попробовал ещё раз и ещё раз. Тщетно. На четвёртый раз он услышал лишь три коротких гудка. Сигнала не было. Отец подбежал к окну, стараясь поймать хотя бы одну «палочку» связи. Безрезультатно.

– Вы… Вы с ним заодно, так?! Да?! – дрожащим голосом начал говорить полицейский, ещё пять минут назад демонстрировавший свою браваду. – Кто вы? Кто вы… Оба?!

– Ну, ну, ну! Не беспокойся ты так! Ещё можно всё исправить! А вообще никакие мы не коллеги и не напарники. Я даже в лицо его ни разу не видел, что уж там говорить о личном знакомстве!

– Исправить?! Как…

Не думая ни мгновения, Сергей стремглав понёсся к запасному выходу, что был намного ближе центрального. Но стоило ему только надавить на ручку, как дверь тотчас едва ли не вырвало из его хватки. Шторм бушевал злее обычного. Дождь лил сплошной стеной, ничего нельзя было разглядеть уже на расстоянии вытянутой руки, поднятые в воздух ветки, мусор и даже небольшие камешки свистели подобно пулям, гроза била в деревья и громоотводы, окропляя всё вокруг снопами быстро гаснущих искр. «Апокалипсис» – вот, какая ассоциация мгновенно возникала в голове любого человека, который это видел.

Кое-как закрыв дверь, полицейский вернулся на пост. «Всё ещё можно исправить… ещё можно исправить…» – крутилась мысль в его голове. Из раздумий его вытащила рука, торчащая из-за решётки. Она была протянута к нему, будто предлагая рукопожатие.

– Хочешь избавить Наташеньку от страданий? А, Серёг? – ехидно произнёс человек в костюме.

– Откуда я могу знать, что…

– Что я не вру? Что я МОГУ это сделать? Да оттуда же, откуда ты знаешь, что скоро твою кровинушку изнасилуют, заживо вскроют, а потом опять надругаются над трупом. Только с моих слов. Надо верить. Вера – ваше всё!

Сергей колебался. Ему было жутко и противно. Происходящее не имело ни грамма логики, ни толики здравого смысла. Но что-то подсказывало ему, что незнакомец знает… нет, не знает, а именно «ведает» то, что не доступно другому человеку. Откуда бы он знать все эти подробности о его семье? Да никакая слежка бы даже на протяжении нескольких лет не смогла бы выявить всё то, что вывалил на него тот пахнущий серой человек.

– А что… взамен?

– Услуга. Услуга за услугу. Всё честно, – уверительным голосом произнёс «арестант». – Верить надо, Серёж. Без неё – никак. Если я тебя обманываю, и твоя дочь в безопасности, то ты ничего не теряешь и не получаешь, ведь нет предмета договора. А если я правдив, то в любом случае ты был бы готов отдать всё ради её спасения, не так ли? Ты подумай хорошенько. Но поспеши. У неё осталось совсем мало времени, повернуть вспять которое будет уже…

Не долго думая, полицейский пожал протянутую ему руку. Ладонь незнакомца казалась холодной как сталь, но само рукопожатие – нежным, без лишнего давления и рывков. В тот же самый момент приятная мелодия вырвалась из динамика телефона.

– Алло, пап, у меня пропущенный вызов от тебя. Чего звонишь так поздно? Всё нормально? – раздался обеспокоенный девичий голос.

Сергей не ответил сразу. Сперва он протяжно выдохнул, буквально рухнув спиной о стену. Всё было позади. Правда, не правда – плевать. Он спас её. Спас свою Наташу.

– Прости, Наташ, я просто… На улице шторм, я беспокоюсь за тебя. Извини, что разбудил.

– Ничего страшного. Тем более я не одна, ко мне Миша пришёл. Ну, парень мой, помнишь, я тебе про него рассказывала? Вот только что зашёл, еле добрался, промок до нитки.

– Это… Это хорошо. Ты только… Просто береги себя, дочь.

– Пап? У тебя всё в порядке?

– Я люблю тебя, Наташ. Всё хорошо. Спокойной ночи, – сказал он перед тем, как бросить трубку.

Лишь спрятав телефон в карман, Сергей почувствовал неприятное жжение на своей правой ладони. Сначала он подумал, что началась аллергия, но рассмотрев поближе, он заметил, что это не простое покраснение, а самый настоящий ожог. Нет, даже не он. Как будто сначала по нему прошлись пламенем, а потом наоборот – опустили руку в ледяную воду. С каждой секундой боль и зуд только нарастали. Бросив один недобрый взгляд на своего «делового партнёра», теперь уже сидевшего на койке рядом с Саней, он поспешил в туалет. Следовало промыть и обеззаразить невесть откуда взявшуюся рану. Он принципиально не хотел думать, откуда она появилась…

…

Тем временем на проходной скучал Евгений Андреевич. Уже немолодой полицейский, в основном только и дежуривший на своём недвижимом посту. В свои пятьдесят восемь лет он всё ещё был в хорошей физической форме, и даже мог дать фору молодёжи. Но реакция и ум были уже не те. Евгений презирал себя за то, что не умеет быстро работать на компьютере, и вынужден днями напролёт сидеть на одном месте, но больше всего он терпеть не мог своё начальство, которое считало его «непригодным для полевой работы». Ни рыба, ни мясо – вот кем себя считал старый страж порядка, и в принципе ни от кого эту позицию не скрывал. Этой же ночью он чувствовал себя особенно некомфортно. За окном бушевала такая буря, что просто-напросто выйти за пределы здания было почти невозможно. Скорая помощь, которая должна была забрать тело Василия Петровича, никак не могла приехать. В итоге спустя полчаса он получил звонок о том, что «у них есть вызовы поважнее».

За очередным раскатом грома Евгений не сразу услышал телефонный звонок. Гражданская линия. Аппарат издавал такой неприятный электронный звук, режущий слух. Полицейский с печалью подумал о том, как будет направлять на место происшествия тех бедолаг, что застряли снаружи по такой скверной погоде.

– Дежурная часть.

– Женя… – раздался женский голос из трубки. – Женя, это ведь ты?

Дежурный поморщился. Этот голос казался таким знакомым. До боли родным, домашним. Но при этом таким тихим, дрожащим, как осиновый лист. Но в душе он понимал, кто находиться по ту сторону провода, только вот разум отказывался воспринимать такую действительность. Евгений просто молчал. Безмолвно слушал тот самый голос, что покинул его жизнь уже почти десятилетие назад. Только теперь он был смешан с каким-то урчанием и визгом металла на заднем фоне.

– Женя, пожалуйста, ответь мне… Скажи, что ты здесь… Пожалуйста… Мне так страшно…

Губы полицейского задрожали. В груди рассыпались раскалённые угли, а в голове заискрилась электрическая дуга. Невообразимая здравым рассудком реальность начинала складываться в его разуме подобно пазлу. Это было она…

– К-катя? – неуверенным голосом с ноткой дрожи произнёс дежурный. – Катя!

– Женя, – всхлипывала женщина на другом конце провода. – Помоги мне. Прошу, помоги! Мне так плохо. Они… Они…

– Катя, любимая, где ты? Я… Я приду. Я помогу… Но как ты… Ты же…

– Мне так жарко… Так больно… Кажется, я сгораю заживо…

– Что… – тяжело сглотнул полицейский. – Что происходит? Где… Где ты находишься?

– Они сдирают с меня кожу… Сначала колупают дыры, потом забираются туда своими пальцами и медленно снимают её. Разрезают плоть кривыми ножами, вытаскивая всё изнутри. А потом… Потом они насыпают в раны горящие угли. Прямо сейчас, – на секунду Евгения оглушил нечеловеческий вопль его жены. – Они фаршируют меня горящими щепками. Помоги мне… Пожалуйста…

– Катя… Катя! – тараторил в трубку полицейский, роняя на стол крупные слёзы и слюни, капающие из приоткрытого рта. – Держись, любимая. Держись… Я приду, я приду. Только где? Где же ты?!

– Как будто ты не знаешь, дорогой. Я в аду… Ты же знаешь, что такие, как я, не попадают в рай.

Лишь теперь он понял, что за звуки он слышал так, на фоне. Это были крики. Агонизирующие стоны миллиардов душ, которых разрывали на куски, топили в кипящем масле, медленно кромсали и пытали самыми извращёнными способами, до которых не мог додумать даже разум самого больного человека. Был ещё один звук. Они хохотали во всю грудь, ехидно хихикали, заливались задорным смехом, глядя на бесконечные мучения тех, кто нарушил заповеди, слушая визги тех, чья душа оказалась тяжелее гусиного пёрышка.

Быстрые гудки оборвали связь, мгновенно вернув Евгения в реальность. Но это ему было не нужно. Он должен был помочь своей жене. Но как он сможет это сделать отсюда?

Она вскрыла свои вены. Сделала это тихо и мирно, лёжа в их совместной постели. В очередной вечер он просто пришёл со своего очередного дежурства, и обнаружил её лежащей в собственной крови. Её тело уже охладело. На тумбочке лежала записка. Катя просила прощения у всех кому она причинит боль этим поступком. Катя проклинала всех тех, кто не верил ей и просто советовал «больше работать, чтобы мыслей дурных не возникало». Катя благодарила своего мужа за то, что всё это время он был вместе с ней.

Это было последнее дежурство Евгения Андреевича. Он знал, что именно ему надо сделать. Эти дела более срочные, чем бесполезная вахта у входной двери. Коллеги его простят, всё же дела семейные важнее работы. Хорошо, что в небольшой тумбочке лежал нож, предназначенный для нарезки долек лимона и колбаски во время голодных ночей на посту.

…

– Вер, Серёж, помогите мне, пожалуйста, – раздался голос Сани из изолятора.

В это время двое полицейских сидели в кабинете, отогреваясь чаем. За последние полчаса никто из них не проронил ни слова. Никто не хотел говорить о том, что произошло во время из дежурства у клетки. Это не должен был знать никто. Полицейские должны были забрать это с собой в могилу.

Услышав зов своего бывшего напарника, оба стража порядка поднялись со своих мест и проследовали к изолятору. Незнакомец со скучающим видом сидел на лавке, лишь мельком поглядывая на вошедших людей. Но даже при этом с его уст не сходила еле заметная улыбка. Александр же стоял около решётки, закрыв лицо руками.

– Что случилось, Сань? – неуверенным голосом произнёс Сергей. – У тебя всё нормально?

– Да, да, всё хорошо… Ну, скоро будет хорошо. Можете, пожалуйста, ложку мне принести?

– Ложку? – нахмурился полицейский. – Зачем тебе ложка?

– Ну, надо мне. Принесите по-дружески. Так удобнее будет. Главное чтобы металлическая была.

– Удобнее что? Зачем она тебе понадобилась? Не понимаю.

– Всё, как попал за решётку, так и дружбе конец? Ну да, я понимаю. Кто захочет дружить с убийцей…

– Сань… – медленно проговорил полицейский, стараясь подобрать слова.

– Ладно, не важно. Я так это сделаю. А не делать не могу. Если опять посмотрю, то он снова начнёт мне показывать страшных…

– Что ты…

Отлепив руки от лица, Саня наконец показал то, что он скрывал за своими ладонями. Его зрачки полностью побелели, затянулись туманной пеленой. Но не это было самым худшим. Его пальцы оттопырили веки, и ловко впились в глазные яблоки. Мужчина кричал от боли, но просовывал их дальше, поддевая собственные глаза с обратной стороны, выдавливая их и извлекая из глазниц.

Вера громко завопила, а Сергей на мгновение оцепенел, просто не веря в происходящее. Но уже спустя полсекунды он резко «ожил», и начал судорожно искать ключ от камеры, пока их коллега не лишил себя зрения окончательно. Хаос, крики и паника окутали полицейский участок. Головка ключа судорожно стучала о лист металла, пока Сергей пытался попасть в замочную скважину.

– Милые глазки, милые глазки! Что же вы видели, милые глазки? – слышался гнусавый голос зловещего незнакомца.

Наконец отперев дверь, Сергей бросился на помощь к другу. К этому моменту уже одна из глазниц была пуста, а из второй лилась кровь. Полицейские принялись скручивать обезумевшего Александра, пытаясь не дать ему навредить себе ещё больше. И как только его руки оказались за спиной, а тело грузно упало на колени, до их ушей послышались горькие всхлипы.

– Оно всё ещё здесь… Это не помогло. Оно навсегда со мной. Я вижу, я продолжаю их видеть, слышать, чувствовать. От них не скрыться.

– Саша, ты не в себе, не в себе… – шептала ему на ухо Вера. – Что он сделал с тобой, а Саш? Что он тебе показал?

Александр безмолвно повернулся в сторону Веры, посмотрев своими окровавленными глазницами прямо ей в душу. Девушка вздрогнула.

– Тех, кого никто не должен видеть. Тех, что пляшут свои безумные хороводы в многомерных пучинах бескрайних просторов вселенной. Тех, один вид которых забирает ваши души. Тех, кого называют «ангелами» и «демонами». А вообще… Всё это… Это место и время, в котором мы прямо сейчас оказались… – глубоко вдохнул он, а потом шёпотом добавил: – Возможно, это – ад.

Резкий щелчок ломающихся костей раздался по всему полицейскому участку. Когда голова Саши повернулась на сто восемьдесят градусов, другие полицейские не сразу отреагировали. Какое-то время они просто стояли в полном шоке, не в силах пошевелиться.

…

– Что ты с ним сделал!? – грозно произнёс Сергей, доставая дубинку из-за пояса. – Что ты с ним сделал, урод?! Что ты ему показал?!

Незнакомец лишь рассмеялся в ответ. Но полицейский и не думал уступать. Время устава прошло. Законы перестали действовать. Он быстро приближался к хохочущему «человеку». Но стоило его руке замахнуться для удара, как тотчас опустилась тьма. Дубинка просвистела в воздухе и ударилась о металлический прут. Вера и Сергей застыли на месте. Их окутывал лишь мрак и тишина, нарушаемая лишь биением их собственных сердец. В ту секунду даже гром и дождь стихли, оставляя их наедине с тьмой. Шторм всё так же бушевал снаружи, но просто делал это абсолютно бесшумно, подобно цирковому миму, завязавшему себе язык по незримой команде ведущего.

– И… гаснет… свет… – прокатился шёпот по всему полицейскому участку.

Сергей и Вера ощупывали своё окружение, пытаясь хоть как-то сориентироваться в пространстве. Звуки проливного дождя и свистящего ветра постепенно возвращались в их жизнь. Вернулась и гроза. Её вспышка на мгновение осветила помещение. Но даже этого времени хватило, чтобы понять, что незнакомец исчез из камеры. Как он смог просто испариться, миновав двух полицейских в помещении пять-на-два квадратных метра – загадка, над которой не было времени думать. Полицейские встали на ноги и принялись, ощупывая стены подобно слепцами, продвигаться прочь от этого проклятого места. Они не знали, где именно прячется неуловимый преступник, но понимали, что просто так это всё не кончится.

В голове Веры созрел самый лучший в её понимании план: прятаться. Пускай напарник делает, что хочет, но сражаться с тем, кто умеет читать твои мысли и сводить с ума одним прикосновением – настоящее безумие. Бежать и прятаться – лишь две команды имели силу в голове девушки. Встать на месте и дать отпор – таков был план Сергея. До арсенала было слишком далеко, и к тому же пришлось бы брать специальный ключ. Но за то в сейфе для предварительного хранения вещественных доказательств всё ещё лежал пистолет, из которого застрелили Василия Петровича. Он находился всего лишь в соседней комнате.

Полицейские разделились. Вера попыталась дойти до запасного выхода, но стоило ей только притронуться к металлической двери, как её руку тотчас пронзил разряд электрического тока. К счастью, она коснулась её только тыльной стороной, и машинально отдёрнула, не попадая в смертельную ловушку. Должно быть, где-то поблизости оборвало линию электропередач. Тогда Вера не придумала ничего лучше, чем проскользнуть в ближайшую дверь – кабинет следователя, место, куда оттащили труп Петровича. Он всё так же лежал там, накрытый простынёй. Вера не видела его, но знала, где именно он лежит. Она продвигалась вдоль стенки, стараясь не потревожить покой мертвеца. В такие времена всякое может случиться…

Ориентируясь лишь по знакомым дверным проёмам, Сергей смог достичь искомого сейфа. Ключ от него хранился в ящике на стене. Найти его было не сложно. Трудно было на ощупь подобрать нужный ключ. Гроза лишь изредка помогала ему, освещая панель с десятком крючков и однотипных ключей. И вот, когда нужный инструмент уже оказался у него в руках, вспышка молнии отбросила на стену чью-то тень. Обернувшись, Сергей смог различить в темноте силуэт грузного мужчины.

– Евгений Андреевич! – выдавил он из себя тихо, чтобы и оповестить пришельца о своём присутствии, но и не выдать местоположение потенциальному противнику. – Это я, Серёга!

Ответа не последовало. Грузное тело начало приближаться, неуклюже перебирая ногами. В руке у него что-то было.

– Андреич, тихо! Он же может услышать…

В очередной грозовой вспышке Сергей увидел то, что сразу поставило всё на свои места. На него двигалось то, что некогда было Евгением, его коллегой. Кровь струилась рекой из располосованных предплечий, рот мертвеца двигался из стороны в сторону, будто тот пытался что-то сказать, а в правой руке сверкал небольшой нож. Времени на оценку ситуации у полицейского не было. Он резко залез рукой в металлический сейф, стараясь нащёпать пистолет. Мертвец же с небывалой проворностью кинулся в его сторону, издав сдавленный крик уже совсем не похожий на человеческий голос. Но вот пальцы Сергея нащупали холодный метал, покрытый пластиковой обёрткой, вот он схватил оружие, даже не вытаскивая его из плёнки, и… Острая боль пронзила правый бок полицейского. Несколько сантиметров стали впились между двух рёбер. Но это было не важно. Только не в момент прямой схватки, когда адреналин подавлял весь страх. Дульная вспышка осветила комнату. Пуля попала ровно в глаз восставшего мертвеца. Его грузное тело рухнуло на деревянный паркет прямо рядом с бывшим коллегой. За тем последовал ещё один выстрел. Ещё и ещё, пока обойма не опустела, а голова противника не превратилась в кровавое месиво.

Вера забилась под один из угловых столов. Она вся тряслась от ужаса, зажимала обеими руками рот, стараясь не издавать ни единого звука. За окном гремел гром, дождь настырно стучал в окно подобно тысяче рук, просящих впустить их внутрь. Девушка старалась не думать об этом, хотя подобные мысли постоянно лезли в голову. Когда она поняла, что никак не может избавиться от образа своего дяди, намертво застрявшего перед её глазами, то начала молиться. Усердно, проговаривая в голове каждое слово, что только читала в библии.

Вдруг до её ушей донёсся ещё один звук. Что-то шуршало. Двигалось. С ней в одной комнате. Оно глубоко выдыхало, шаркало своими руками и ногами по полу. Домыслы тут были бессмысленны. Девушка прекрасно понимала, откуда исходят эти звуки.

«Это просто трупное окоченение. Всего-навсего. Мышцы мёртвого человека сокращаются, происходит процесс затвердевания тканей. Только и всего. Только и всего…» – повторяла она в своей голове.

Но внезапно обострились другие её чувства. Запах серы донёсся до её ноздрей… Вера съёжилась. Она схватилась рукой за свой крестик, всё это время покоившийся в кармане, и сжала его с такой силой, что металл впился в её кожу едва ли не до крови. Девушка поднесла его к груди и продолжила молиться. Но что-то было не так. Что-то ощущалось неправильным. Крестик в её руке лежал как-то не так. Будто какая-то деталь в нём изменилась. Вера разжала руку, и начала его внимательно ощупывать, стараясь понять, в чём же подвох. Её сердце больно дёрнулось, а изо рта едва ли не вырвался крик, когда она, наконец, поняла, что конкретно с ним случилось. Петелька, за которую крепится подвеска, каким-то образом сместилась на длинный его конец, будто кто-то ловко его перепаял, да так, что сразу заметить было практически невозможно. Всё это время она носила в своём кармане перевёрнутый крест.

– Прославляешь Сатану? – раздался рычащий голос из темноты. – Похвально!

Больше Вера не сдерживалась. Она завопила во всё горло, пыталась сучить ногами, но тело как будто парализовало. Из темноты на неё смотрели пустые глазницы Александра, стоявшего к ней спиной. Его вывернутые в обратную сторону руки дрожали и тряслись, а рот с акульими зубами растягивался в жуткой улыбке. Кажется, в этих пустых безднах можно было различить пламя и дым, вырывающиеся из самой преисподней в наш мир.

– Да, каждый твой крик – это молитва. Молитва мне. Так что давай, кричи побольше, милая Верочка! Ведь что может быть лучше, чем эти прекрасные стоны отчаяния при виде неотвратимо надвигающегося у…

Громкий хлопок прервал монолог мертвеца. Его мозги брызнули прям в лицо Вере, а тело безвольно упало у её ног. В дверном проходе стоял Сергей с пистолетом в руке.

Адский хохот сотряс пространство. Дрожь земли прокатилась по стенам полицейского участка. Вера зажала уши руками. Её белокурые волосы налипли на лицо, будто ограждая от этого ужасного мира, показавшего свою истинную сущность. В один момент все стёкла в участке лопнули. Осколки посыпались на пол подобно искрам, мощный поток ветра ворвался в помещение, отправляя в полёт стопки бумаг, шторы и прочие лёгкие предметы. Сергей лёг на пол и закрыл голову руками.

– Мне пора идти. С вами было весело. Спасибо за гостеприимство! – просверлил череп полицейского гнусавый голос, исходящий, казалось, отовсюду одновременно. – Что же до твоего долга… Я просто завещаю тебе следовать твоим желаниям.

…

…

…

– Папа! – с радостью в голосе воскликнула Наташа.

– Я пришёл навестить вас с мамой, – улыбаясь произнёс Сергей.

Дочь с отцом крепко обнялись. Кажется, его не беспокоила рана, полученная той ночью. Кажется, бывшая жена тоже была его рада видеть, и даже позволила поцеловать её в щёку, перед тем, как они сели за обеденный стол. Еда оказалась просто великолепной. Семья обсуждала тот ужасный шторм, пронёсшийся через город несколько дней назад. Никто не упоминал то, что происходило в полицейском участке. Слухи быстро распространялись по городу, но поддерживать их Сергей не намеревался. Всё должно было остаться официальной версией: стрельба, попытка захвата участка бандитским формированием.

– Пап, что такое? Почему ты плачешь? – обеспокоено спросила Наташа, смотря на то, как по щекам её отца скатываются крупные слёзы.

– Просто я… Я так хочу всё вернуть назад… Так хочу… Так хочу заползти в ваши выпотрошенные тела, чтобы мы опять стали одной любящей семьёй…