Дьявола трудно обмануть

1811-й год

— Я есть хочу, — по-детски звучно хнычет четырехлетний Андре, самый младший из шестерых мальчишек, устроившихся на ночлег внутри дровяного склада. Навес с дырявыми стенами защищает от дождя и снега, а вот ветер кусается, пробираясь внутрь сквозь широкие щели. Места мало, лежать приходится едва ли не прижавшись друг к другу, зато не так холодно, как под мостом.

— Все хотят, спи давай, — безуспешно пытается утихомирить его десятилетний Вивьен, самый старший из них. — Если нас услышат, хозяин позовет жандармов, нас всех арестуют и отправят в тюрьму.

— Если бы в тюрьму, — встревает курчавый мальчуган с обкусанными до крови ногтями. — Там кормят и есть крыша над головой.

— В тюрьму не отправят, мы ничего не украли, — откликается четвертый, с раскосыми глазами и веснушчатым носом. — Нас отправят в работный дом, как бродяг.

— Только не в работный дом, — уныло тянет курчавый.

Андре хнычет громче, почти сбиваясь на детский рев.

— Тише, кто-то идет! — приглушенно вскрикивает последний, почти налысо стриженый шестилетка с обветренными губами и затравленным взглядом.

Мальчишки замирают, слышны только всхлипы малыша. Вивьен прижимает его голову к своей груди, чтобы не было слышно снаружи. Только бы он не разревелся во весь голос!

Масляный фонарь мигает сквозь щели, выхватывая из мрака испуганные глаза и желтоватые бока колотой древесины, и исчезает: сторож склада сделал ночной обход, и теперь до рассвета они в безопасности.

— Вроде, ушел, — с облегчением выдыхает «лысый», прильнув к щели и оглядывая опустевший двор.

Всхлипы затихают: продрогший малыш уснул, сморенный усталостью. Вивьен осторожно укладывает его на пол и укрывает старой дырявой шалью, которую они нашли вчера на помойке. У кого-то в животе раздается голодное урчание.

— Папаша Бабелон хотя бы ячменную похлебку давал...

— И потчевал плеткой и кулаками, если мало напросили, — цедит «косой», пытаясь устроиться поудобнее на подгнившем деревянном полу.

— Зато руки-ноги целы, не как у других «хозяев», — яростно чешет густую шевелюру «курчавый».

— Скоро морозы, надо найти какой-нибудь незанятый подвал, — вздыхает Вивьен. Он старший, все надеются на него, а он и сам не знает, что им делать теперь, когда их «хозяина» отправили на гильотину за убийство, а все его «питомцы» разбежались.

— Давайте попросимся к кому-нибудь в подмастерья? — предлагает «косой».

— Ага, к мяснику, — саркастически хмыкает «курчавый». — Ну да, ну да. Или к вермишельщику. Так нас всех и взяли!

— Ну, по-отдельности, — рассуждает «косой».

— Да кто нас возьмет? Мы умеем только это: «подайте слепому калеке милостыню, мсье», — гундосо кривляется «курчавый», закрыв глаза и протягивая перед собой дрожащую руку, потом обессилено откидывается на спину.

— Научимся, — хмурится «косой», отворачиваясь к поленнице.

— Хватит болтать, спать надо, — обрывает ненужный и уже не в первый раз заведенный спор Вивьен. — Утром вовремя не проснемся — придет сторож, всех нас поймают и сдадут в работный дом.

Ненадолго в дровяном складе повисает тишина.

— Есть хочется, — ни к кому не обращаясь, роняет «косой».

— И мне, — вторит за ним «лысый».

— И мне, — вздыхет «курчавый». — Вон, мелкий уже дрыхнет, ему не хочется.

— Давайте все спать, — повторяет Вивьен, пытаясь согреть подмышками замерзшие ладони.

Несколько поленьев неожиданно теряют равновесие, съезжают и с глухим стуком падают на пол. Все замирают и несколько минут лежат, прислушиваясь. Затем вновь успокаиваются.

— Виви, расскажи что-нибудь, — просит «лысый».

— Да, расскажи, — вторят старшие. — Про «мужчину тумана».

— Ну хорошо, — нехотя соглашается Вивьен. — Только, чур, потом — все спать!

Мальчишки молча кивают в ответ, укладываются поудобнее и закрывают глаза.

— Однажды, поздним-поздним вечером один мальчик возвращался к себе домой, — кто-то из мальчишек прерывает его громким вздохом, но Вивьен продолжает: — Он задержался допоздна, потому что должен был насобирать каштанов, которые его матушка жарила и каждое утро продавала с лотка у моста. Он шел домой, мечтая поскорее выпить кружку теплого молока, съесть краюху ароматного свежего хлеба, который испекла матушка, и поскорее лечь в свою мягкую кровать. На улице было безлюдно. И тут туман окутал дома, а откуда-то впереди раздавалась красивая-красивая мелодия. Пела женщина. Слов было не разобрать, но голос ее был так прекрасен, что мальчик захотел во что бы то ни стало посмотреть, кто же это так поет. Он шел и шел вперед, ведь ему было как раз по пути, но никак не мог дойти до этой женщины, словно она тоже шла вперед, увлекая его за собой. Вот уже и дом мальчика, но он не заметил его из-за сгустившегося тумана, продолжая идти и идти на прекрасный голос. Уже и улица закончилась, потом другая, и тут песня оборвалась. Мальчик остановился в растерянности, не понимая, как он так далеко зашел, развернулся — и прямо перед собой увидел богато одетого мужчину. На его лице была черная маска, глаза его сверкали, словно раскаленный металл, а вместо ног у него были копыта. Туман, колыхаясь, окутывал мужчину, и он будто парил над землей, а не стоял на ней. За его спиной вырисовывались контуры кареты, запряженной четверкой вороных коней. Мальчик хотел обойти мужчину, чтобы вернуться домой, но куда бы ни повернул, мужчина все время оказывался перед ним. Мальчик хотел убежать прочь, развернулся — и опять наткнулся на этого мужчину. Мальчик почувствовал, что ноги его тоже окутаны туманом, и он засасывает его, словно болото, а взгляд мужчины приковывает к себе, лишая сил и воли. Мужчина приблизился к нему, взял за руку и потянул за собой в карету. Щелкнул кнут, лошади понесли, а на месте кареты осталась лужа крови и прекрасная девушка, волосы которой переливались настоящим пламенем. Она пела красивую мелодию без слов, и ее голос был похож на голоса ангелов. Наутро обезображенное тело мальчика нашли на берегу Сены.

— Юбер не за каштанами ходил, — хмуро бормочет «лысый», — он хотел заработать еще два су, чтобы не досталось от Бабелона.

— Ты почему еще не спишь? — шикает Вивьен, приподняв голову.

— Я слушал.

— Ладно, — вздыхает Вивьен, вновь опуская голову на полено.

— А ты правда считаешь, что «мужчина тумана» существует? — удрученно спрашивает шестилетка.

— Николя сам его видел, издалека. А потом тоже пропал.

— Может, лучше пусть нас заберут в работный дом, пока он нас всех не переловил поодиночке? — с надеждой спрашивает «лысый».

— Надо держаться всем вместе, — уверенно отвечает Вивьен.

Он и сам думает, что в работном доме им всем было бы безопаснее, там этот неуловимый похититель детей до них не добрался бы, но попасть туда — еще хуже, чем в тюрьму, ведь отуда, в отличие от тюрьмы, не выходят.