Единство

Снаружи ветер воет, дикий и бешеный, несёт крупицы ледяные, выйдешь без малицы - умрёшь через полчаса. А в чуме тепло, костёр из плавника греет дым складывается в узоры причудливые. Видимо келе́ говорить хотят. Ярко слишком тут, а они явились, значит Тымнэвакату что-то очень важное донести пытаются, раз свет костра терпят. Накинул ♫ шаман шапку и пимы, вышел во тьму северной ночи. Даже звезд не видно, облачность, однако. Темно, если глаза закрыть - никакой разницы нет. Наощупь расставил черепа моржей как отец научил давно-давно пока в зиму не ушёл, сел в круг, и сквозь голос ветра словно пчёлка жужжит, а потом будто медведь зарычал, а потом вроде как летающие нарты людей кремня застрекотало. Слушают духи Мир, учатся, и говорят звуками Мира. Так сказал Кутх. Открылась полынья во льду вселенной, и увидел старик братство и любовь, всех к каждому, да такая крепкая что не преодолеть никак. Ребёнок сам вышел к волчьей стае, а они его облизали потом съели, а малыш до последнего момента доволен и счастлив. А когда осталась голова одна с глазами счастливыми, заговорили келе́ его ртом. А волки дождались окончания слов. Видно даже в большой любви есть место страха перед духами. И сказала голова мёртвая: "Включи телевидение шамане, и придёт тебе понимание, а они знают где ты и скоро придут". Зарычали волки оскалились, глядя в полынью, бросился вперёд, пасть с клыками обоюдоострыми щёлкает, достать Тымнэваката хочет. Самый дерзкий, видно до времён общего братства, хотел вожаком стать, и пробиваются такие качества даже сейчас, но не бывать больше такому. Сейчас все стали одинаковы. Стукнул ему шаман кулаком в нос, тот заскулил, и сквозь промоину в Мире место стало видно, хорошо знакомое, десять минут волкам бежать если без отдыха, а они не будут прерываться.

Телефон маленький с ладошку размером бормочет то, что на сайте телестудии передают, а большего и не надо, тот, что тяжелее слишком сложно с собой везти. А там уже телепрограмма всё таже что и целый месяц шла продолжается. Для большой Чукотки она такая, для Аляски чуть другая, наверное, шаман не смотрел, но знает, видящий в суть зрит, а не в обёртку.

Сражается богатырь из людей кремня, в кольчуге и шлеме стальном, так одеваться только в тёплых краях можно. Вокруг толпа лиц тёмных, размытых. Руку протягивает, и поднимает с земли человека, что кочевником одет, с колчаном и стрелами, встали спиной к спине, но не сражаются, а выхватывают тёмные лица из сражающейся толпы. Тут и китаец в халате ярком, и рыцарь в полной броне, и так один за одним вся безликая толпа становятся людьми, держащимися за руки. Если приглядеться, то можно заметить, что не только люди разных народов среди обнявшихся, тут и животные разные. Вон на самом краю земли человек кости стоит, и медведя обхватил и оленя другой рукой. Красивая сцена, дружеская, многие кто рознь и войны прочуяли согласились бы на такое. А потом видно край земли, и над ним буквы словно солнце поднимаются - Единство. Голос или мужской, или женский или и тот и тот сразу, на многих языках, но так что понятно каждому говорит: Перестань быть одним, стань Единством. Ничего нового, вроде, но вместо того, чтоб как обычно на следующий цикл со сражающейся толпой уйти, человека показали посреди комнаты знакомой что в Турыльын-Сибирь-Льурэн. Брат его родной, и семья его за спиной. Лица умиротворённые и счастливые как у всех, кто Любовь и Единство приняли. Прямо к шаману обращается.

Тымнэвакате, последний ты кто в одиночестве идёшь через тундру. Отбрось предрассудки, протяни руку товарищества, знаем Мы где ты, и наши посланники идут по твоему следу. Стань Нами или перестань быть, как заноза твой разум оторванный болит, неуютно Нам осознавать твою тоску. А вдали уже вой слышан, загнали себя белые и пришли в срок как положено. Шестеро их келе показали, а патронов пять только. С ножом придётся бой принять сегодня. Сейчас бы вороном улететь от Дружбы и Любви, да нет таких сил у новых шаманов. Зажёг старик последние шашки осветительные со дна сумки, нет больше ничего там и расставил вокруг жилья передвижного. Черные тени на границе света, такие стремительные. Первым знакомец его недавний ринулся, с мордой разбитой, первый и в снег лёг. А когда опустел магазин, замыкающего волка, самого крупного, самого опасного прикладом встретил и ножом добил.

Вспомнил и посадку звёздных каяков что Единство человечеству принесли. Хоть и день субботний был, когда нельзя работать, но прямо в сугроб сел, некуда идти дальше, некого спасать. Сбросил рукавицы и ножом по ладоням чиркнул, кровь волчья и кровь человеческая смешались в единстве, и голос о Любви что сильнее смерти в голове зазвенел. Знакомо это, келе́ похоже говорят. Увидел шаман Дракона Насмешника, и его послание от Ньярлатхотепа, темного что в мир шёл. Последний ты кто в хаосе, вне порядка. И мне последняя капля осталась, чтоб войти. Напиши эту историю, дай мне сил. Руки от мороза и потери крови сводит. На экране разводы красные. Голос Дружбы остановится молит, чем меньше жизни в теле, тем слабее становится.

И когда точку последнюю в рассказе поставил, ровно пять тысяч букв и символов, как Посланник Тёмного просил, лопнула и затрещала ткань Мира в Аляске, под Камнем Жёлтым там где всего тоньше была, и рванули на Землю сонмы невообразимых гадов мерзких что раньше только во кошмарах приходили, и схлестнулся Хаос против Порядка, Тьма против Света, Смерть против Любви. Все шесть дерутся, и разницы между ними не видно. Проснулся я в поту ледяном, от голоса скрипучего, замогильного - три часа времени, это кот жрать просит, какое дело Чёрному до великой битвы.