Эффект мотылька

1.

Иногда возникает момент, когда хочется сбежать от реальности, спрятаться где-нибудь в глуши, чтобы никто не нашёл, и подумать – какого хрена дальше делать, с чего начать новую страницу жизни и как забыть то, что вряд ли забудется. Такой момент настал и у меня. Давно наставал, но вот наконец-то я сама решила, что пора…

Солнце садилось за горизонт, окрасив небо алым маревом. Наползали августовские сумерки. Красиво, что и говорить. В городе такое не увидишь – всё погрязло в смоге, скрылось за высотками, да и в круговерти городской жизни перестаёшь любоваться природой – попросту некогда.

Прошло часа два, как я свернула с трассы на просёлочную дорогу. Я проехала несколько деревенек. Устала, взмокла. От долгой поездки болела спина, голова и задница. Но я была если не счастлива, то спокойна. Наконец-то я почувствовала себя свободной, поверила, что могу побыть сама с собой.

В свете фар мелькнула пыльная табличка с безликим названием – Полотово. Я сбавила скорость и медленно покатилась по дороге, свернула на знакомый проулок. Сердечко ёкнуло от накатившей ностальгии – наконец-то…

Совсем стемнело. Только фары моего «Вольво» освещали проулок. Хотя нет – в августовской темени ещё мигал фонарь, тот самый неизменный, родом из детства, да рядом горел красный огонёк сигареты. Я улыбнулась – дядя Захар поджидал у калитки дома. Всё такой же крепкий старик. Лучший друг моего покойного деда. К слову, дом достался мне в наследство от деда, а дядя Захар жил по соседству и присматривал за домом, пока тот пустовал.

Я приглушила двигатель. Вылезла из автомобиля. Обдало кислородом, ароматом цветов и свежестью августовского позднего вечера, когда жара спадает и приходит прохлада чёрной ночи.

— Ну, здорово, Лизка!

Дядя Захар неуклюже обнял меня. Я клюнула его в щеку и тихо поздоровалась.

— Ох, давно не была ты тут. Ох, давно… Ну пойдём в дом, пойдём в дом. Мы с Таисией всё прибрали, воды принесли, баню натопили. Только ты уж больно поздно, Лизка. Остыла банька-то.

— Ничего, дядь Захар.

— Может, у нас переночуешь? А завтра обживаться начнёшь.

— Нет, ночевать буду дома…

— Домааа… — протянул дядя Захар, лукаво глянул на меня, — как давно не была дома-то, Лизка?

Промолчала. Что говорить – давно не была. Даже самой стыдно. Лет пять, наверно, не была. Хотя нет – вру. Память услужливо подсказала более точную цифру – семь лет. С тех самых пор не была в Полотово, как вышла замуж за Стаса. Стас – мысленно отмахнулась от него, это самый последний человек, о котором хотелось думать сейчас. Но всё равно нет-нет да в голове возникал образ высокого холёного мужика с чуть насмешливым взглядом.

— Ну, ничего… — примирительно сказал дядя Захар и махнул рукой в сторону своего дома, где на кухне гостеприимно горел свет, —пойдём, передохнёшь немного с дороги…

Отдохнуть сейчас – здравая мысль. «Потом разберусь с вещами...» – мысленно махнула я рукой. Ноги гудели, спину ломило. Я послушно поплелась за дядей Захаром, всё же оглядываясь на дом деда.

— Ничего… Чуть позже вещи перетащим… — успокоил дядя Захар, заметив мою если не тревогу, то лёгкое беспокойство.

— Ерунда… Я сама справлюсь, немного у меня и вещей.

Лёгкий ветерок обдувал разгорячённое долгой дорогой тело. Голову кружило от неожиданного переизбытка кислорода. «Завтра, всё завтра…» - устало твердила самой себе. «Завтра разберу вещи, начну обживаться…»

Что-то невесомое, еле ощутимое коснулась щеки. Потом, ещё и ещё. Я вздрогнула. Распахнула широко глаза, вглядываясь в полумглу, чуть рассеянную светом фонаря на крыльце. Десятки, если не сотни маленьких белых мотыльков вспорхнули облаком с ближайшей клумбы цветов. Задели крошечными крылышками моё лицо, голые плечи.

— Мотыли окаянные одолели, хуже мошкары… — пробормотал дядя Захар, отмахиваясь от крошечных бабочек, как надоедливой тучи кровососов.

Стайка же маленьких бабочек быстро улетала в августовскую ночь, завораживая своей красотой.

— И откуда столько?

— А бог их знает… потом как-нибудь расскажу, — отмахнулся дядя Захар, приглашая жестом в дом.

2.

Через час или чуть больше я сидела за столом, разрумяненная и разомлевшая то ли от бани, то ли от второй стопки самогона, то ли от разговоров. За окном вовсю хозяйничала ночь. Прохлада приятно дурманила мозг, клонила в сон. Дядя Захар и тётя Таисия рассказывали про свою нехитрую деревенскую жизнь, вспоминали прошлое, но меня не выспрашивали. Потихоньку я рассказала всё сама – и про Стаса, и про несчастный случай, и про то, как уволилась с работы.

— В итоге ушла я от него, на развод подала. Развели пару месяцев назад. Я и приехала сюда.

— Ничего, Лиза. Отдохнёшь, а там глядишь и наладится всё в жизни…— тётя Таисия погладила по руке, по-женски сочувствуя.

Я ничего не ответила, только в ответ сжала морщинистую натруженную руку тёти Таисии.

Воцарилось молчание. Приятное, домашнее молчание, когда слова не особо и нужны. Было слышно, как за окном стрекочут в траве кузнечики, как шелестит ветер листвой.

— Пойду я… — вдруг сказала я, поднимаясь из-за стола, — поздно уже.

— Провожу… — засуетилась тётя Таисия.

— Не, я сама.

— Там в твоей комнате постель, всё приготовлено.

— Спасибо…

Я вышла на улицу – темень, хоть глаз выколи. Включила фонарик на телефоне. Тут же ото всюду вспорхнули белые мотыльки. Я ахнула от восторга и неожиданности – никогда не видела их в таком количестве. И откуда столько?

Я улыбнулась. Стало ни с того ни с сего легко и весело. Быстро, почти как в детстве, добежала до дома деда. Впорхнула внутрь, щёлкнула выключателем…

Всё так же, как было раньше. Те же занавески на кухне, так же, что весьма удивительно, пахнет мёдом и травами, так же скрипят половицы пола. Казалось, что вот-вот выйдет из темноты своей спальни дед, пожурит за поздний приезд, а потом расцелует, крепко прижмёт к груди меня – свою единственную внучку. Но нет… Я тяжело вздохнула – никто не выйдет, не обнимет, деда уже как несколько лет нет в живых. Скончался от сердечного приступа, когда я сдавала диплом.

Веселье спало, уступив место светлой грусти. Я добрела до своей комнаты. Кинула дорожную сумку в угол – завтра, всё завтра. Почти разряженный мобильник швырнула на журнальный столик. Постель была налажена – спасибо тёте Таисии.

Я стянула одежду, натянула сорочку и плюхнулась на кровать, сладко потянувшись, закрыла глаза. Мгновенно ухнула в сон – все беспокойные мысли, тревоги исчезли из моей головы, растворились в извне, там, где нет места земным горестям. Я погрузилась в усталый приятный сон. А там…

Сотни бабочек кружили вокруг меня. Белоснежные бабочки порхали, задевая тело и лицо маленькими крылышками. Кружили, кружили. Я видела их глазки, крошечные усики, узоры на крылышках. Пыталась поймать хоть одну из них, но пальцы лишь рассекали пустоту, проходили сквозь маленькие тельца. Я пыталась снова и снова. Вновь терпела неудачу и упрямо пыталась поймать фантомных маленьких бабочек.

Я резко проснулась. Темень. Но спустя несколько секунд глаза попривыкли, и я смогла различить очертания мебели. Окно было раскрыто настежь. Ветер раздувал штору, трепал волосы.

Я поднялась с постели. Подошла к окну.

«Какого чёрта, Лиза?» - шепнул внутренний ехидный голосок.

Я огляделась. Никого. Только я и ночные тени, что отбрасывала мебель. Но окно было закрыто – я это точно помнила.

«Ну, так какого дьявола оно распахнуто?» - вновь дал о себе знать внутренний голос.

— Ветер, просто порыв ветра, — сказала вслух, успокаивая саму себя.

«Ну-ну…»

Я уже хотела захлопнуть ставни, как вдруг увидела свечение во дворе около старой черёмухи. Всмотрелась. Сердце ухнуло вниз. Крошечные светящиеся точки образовывали силуэт, высокий, человекоподобный. Ноги силуэта не касались земли…

Я хотела закричать, но язык одеревенел и не слушался. Из горла вырвался только хрип. Жалкий хрип. Я зажмурилась. Распахнула глаза – десятки или даже сотни крошечных мотыльков разлетались в разные стороны, как снежинки в декабре, делая августовскую тёмную ночь волшебной, сказочной, нереальной.

Я закрыла окно. Легла в постель. Сердце ещё долго неистово колотилось в груди, не давая уснуть. Казалось, что вот-вот из темноты выйдет фигура, сотканная из сотен и тысяч маленьких мотыльков, и позовёт туда, где не существует ни времени, ни воспоминаний.

Я вырубилась только ближе к утру, когда мгла начала рассеиваться, и небо заалело от зари.

3.

Утро началось поздно – только около одиннадцати я открыла глаза. Кое-как доплелась до умывальника. Сполоснула лицо, почистила зубы. Одела шорты и майку. Потом вышла во двор. Яркое солнце вовсю уже жарило Полотово. Я плюхнулась на скамеечку возле малинового куста, на которой любил сидеть дед. Вытянула ноги, зажмурила глаза и медленно потягивала минеральную воду из бутылки. Щебетали птахи, жужжали шмели и… кто-то тихо шептался. Я распахнула глаза и прислушалась.

— Верно тебе говорю – человеческая фигура была…

— Показалось тебе! Не может такого быть…

— Может – демон это…

Я тихонько раздвинула ветви малины. По ту сторону забора две девчонки общипывали ягоды с куста малины и заталкивали в рот. С виду им было лет по десять – одиннадцать. В коротких платьицах, загорелые, с белыми-белыми выгоревшими на солнце волосами, абсолютно одинаковые – близняшки. Я не стала окрикивать девчонок, а только внимательно прислушалась к их дальнейшему разговору.

— Я думаю, что он появляется с озера. Он что-то ищет…

— Это просто мотыльки…

— Всё-то ты не веришь! А откуда их столько?

— Лето жаркое…

— Ага… как же… С озера они летят, а вместе с ними он… Он опять ищет жертву…

— Не говори ерунду…

Мне стало смешно от услышанного, и в тоже время жутковато. Вспомнился ночной силуэт у черёмухи, сотканный из крошечный светящихся мотыльков. А ведь я почти убедила себя, что всё это только игра моего воображения.

Я кашлянула.

— Ой! — раздалось по ту сторону забора.

Девчонки бросились бежать…

«Пойди прогуляйся до озера…» - предложил мне внутренний голос.

— Ну уж нет! — отвергла я заманчивую идею, — дел много…

А дел, и правда, было много. Нужно перенести вещи из машины, разложить всё, сходить в местный магазинчик, да и вообще обустроиться. Это хорошо ещё, что дядя Захар с женой помогли вчера, а то бы приехала в полное ничто.

Я взялась за работу. Перетаскала вещи в дом. Попыталась навести уют, и это вполне получилось. Уставшая, но довольная собой, я потопала в магазин.

Вернулась через полчаса нагруженная пакетами (и почему не поехала на «Вольво»?). Хотя, моё появление в местном магазине и так вызвало перешёптывание и косые взгляды бабуль. В общем, вернулась потная и запыхавшаяся, как убегавшийся бегемот.

— Вот теперь можно и на озеро.

Я наспех перекусила салатиком и, переоблачившись в купальник, рванула к озеру. Время к тому моменту приближалось к пяти – вот и день пролетел. Вот только начался он у меня поздновато. Но ничего, впереди ещё вечер с бокалом моего любимого вина.

«А стоит ли…»

— Ладно-ладно… Сегодня с бокалом лимонада… — согласилась я сама с собой.

Действительно, а то опять почудится силуэт из мотыльков. Вспомнив ночное происшествие (видение?), поежилась. Несмотря на жару, холодок пробежался по спине. Стало не по себе. Но лишь на мгновение, на короткий миг, а потом ко мне вновь вернулись тепло и врождённый скепсис. В потустороннее я не верила и списывала все странные происшествия и видения на разыгравшееся воображение и суеверия.

Я свернула с дороги на узкую тропинку, ведущую к озеру. Ветви кустов царапали голые ноги, в шлёпанцы попадали мелкие камушки и кололи пятки. Но поднявшийся ветерок приятно обдувал разгорячённое за день тело. Через пару минут я вышла к озеру.

Озеро тихое и спокойное – такое же, как в детстве, разве что, на удивление, безлюдное, манило скорее окунуться. Я скинула сарафан и сиганула в тёплую, прогретую щедрым солнцем воду. Отплыла короткими саженками на середину, нырнула. Один раз, второй, третий. Ныряла пока не устала. Потом перевернулась на спину и уставилась на ставшее ближе к вечеру ласковым солнце. По небу плыли редкие белые облака, птицы порхали над озером.

Тишина. Только чириканье птичек и плеск воды нарушало благословенную тишину. Я закрыла глаза, расслабилась, отдаваясь тиши и покою. Мысли становились вязкими, будто медовыми. Все недавние и давние события отходили далеко, прятались в глубине подсознания, уступая место чистому, как белый лист бумаги, разуму. Сердце замедляло свой ритм. Кончики пальцев на руках и ногах покалывало.

Вдруг я вздрогнула и едва не пошла камнем ко дну – что-то коснулось моего лица, что-то лёгкое, как перо, едва ощутимое. Я увидела мотыльков – сотни крошечных белых мотыльков. Они кружили над водой, водили диковинный хоровод вокруг меня. Я бросила взгляд на берег. Там тысячи подобных мотыльков слетелись в силуэт, человекоподобный силуэт, подобный тому, что посещал ночью дворик моего дома. Стало страшно. Я не знала, что делать – двигаться на противоположный берег или же оставаться на месте и ждать, когда таинственный силуэт исчезнет с поля моего зрения, а мотыльки разлетятся в разные стороны.

Холод поднимался со дна, как огромный осьминог с глубин океана. Мне вмиг стало холодно. По коже побежали крупные мурашки. Внизу живота защемил страх, а всем телом овладело оцепенение. Я не могла сделать ни малейшего движения, а только часто-часто дышала и не могла оторвать взгляд от силуэта на берегу.

НЕ БОЙСЯЯЯ

Услышала я у себя в голове. Вот только от этого стало страшней вдвойне. Но оцепенение спало, я усилено разгребла в сторону противоположного берега и плевать, что придётся делать круг в лесу, чтобы выйти к дому.

Я гребла и не оглядывалась до тех пор, пока колени не упёрлись в илистое дно. Только тогда поднялась на ноги и осмелилась посмотреть назад…

Светящегося силуэта не было. Только порхали крошечные мотыльки. Да солнце садилось, окрасив небо в алое марево.

— Это сколько времени прошло?

Создавалось такое ощущение, что прошёл не один час, как я пришла на озеро.

«Что с тобой, Лиза?»

— Всё хорошо, всё хорошо…

Но бежала я до самого дома. Только у калитки остановилась перевести дух. Сердце молотило в груди, в висках бухала кровь.

— Ты почему раздетая по улице бегаешь, Лизонька?

Я вздрогнула. Рядом стояла тётя Таисия и искоса поглядывала на меня. Заметив мои мокрые волосы, спросила:

— На реку ходила?

— Н-нет… на озеро, — прошептала я, с досадой вспоминая, что палантин и шлёпанцы остались на берегу, где крошечные мотыльки принимали вид устрашающих силуэтов.

Тётя Таисия пристально посмотрела на меня и твёрдо сказала:

— Не ходи туда более, Лиза. Не ходи.

— П-почему?

Тётя Таисия покачала головой, подошла ближе, положила руку мне на плечо и ласково повторила:

— Не ходи, не надо…

А потом, как ни в чём небывало, добавила:

— Приходи на ужин сегодня. Дед щуки наловил. Славный ужин готов.

Я обескураженно кивнула и поспешила в дом. Упала на диванчик в прихожей. Долго лежала без движения и глядела в потолок, на то, как медленно сгущаются сумерки. Незаметно для себя задремала.

Разбудил стук в дверь.

— Кто? — тихо вскрикнула спросонья.

— Я…

— Заходите, дядя Захар.

Я спешно накинула халат.

— Ты почему на ужин не идёшь? — спросил дядя Захар.

— Уснула…

— Таисия говорит, ты на озеро ходила.

— Ходила, — согласилась я.

— Не ходи туда больше, Лизка…

— Почему?

— Просто не нужно. Слава теперь дурная у озера… — дядя Захар помолчал немного и добавил, — за ужином расскажу… Собирайся…

Я кивнула…

4.

Из дома дяди Захара и тёти Таисии я вышла обескураженная. Рассказанная ими история вызывала недоумение, скепсис и испуг. Мой разум шептал, что событие явно приукрашено, что обросло излишними ненатуралистичными деталями, что такое не могло произойти в тихом местечке, как Полотово, что это всего лишь несчастный случай. Но в голове так и всплывал образ молодой девушки, тело которой было найдено на берегу озера. По коже пробегали мурашки, когда представляла труп, облепленный сотнями крошечных мотыльков. И вспоминался силуэт из мотыльков, что я видела у озера.

— Поговаривают, что напал кто-то на неё. Тварь какая-то, что пришла издалека. А вместе с этой тварью прилетели мотыли. Никогда их столько не бывало, осточертели окаянные. Второй год здесь ошиваются. Едва трава зазеленела, а они тут как тут. С озера летят… — рассказывал дядя Захар.

— Но ведь больше никто не погиб? Да, и полиция сказала, что это несчастный случай. Что девушка просто оступилась и умерла от потери крови… — прервала я.

— Замяли дело… Произошло что-то, не могла она так оступиться. Напал кто-то на неё…

Дядя Захар упрямо гнул своё.

— Но…

— Не ходи, Лизонька, больше к озеру, — перебила меня тётя Таисия и опять погладила по руке, как днём.

Дядя Захар молча кивнул.

Я хмыкнула, едва вышла за порог их дома.

«Но ты же своими глазами видела силуэт…»

— Показалось…

«Дважды?» - хихикнул злорадно внутренний голосок.

— Показалось… — повторила я ещё более неуверенно.

«Ну-ну…»

Очутившись у себя в доме, я достала из холодильника бутылку красного вина. Повозившись немного со штопором, открыла её и налила себе бокал. Стояла у окна, смотрела на тьму с тысячью мотыльков и маленькими глоточками потягивала своё любимое французское.

Почему-то вспомнился Стас, точнее давнее событие. А ведь он тогда был всего лишь коллегой, даже не другом, что однажды сел со мной за один столик в ресторане. Как же мне было плохо тогда. Потом Стас пошёл провожать меня, пьяную и через чур болтливую. Держал меня под руку, чтобы я не свалилась где-нибудь по дороге и что-то рассказывал, расспрашивал. Мы дошли до парка. А потом туман…

«Не стоило столько пить…»

— Он просто проводил меня…

«Просто проводил…» - эхом отозвалось подсознание.

Я помотала головой, гоня прочь мысли о прошлом. Налила в бокал ещё вина. Быстро осоловела. В груди потеплело. По телу растеклась приятная усталость.

— Ничего, Лизка, всё перемелется. Жизнь – она такая, только держись, — сказала вслух.

Рассмеялась. Так часто говорил дед, пытаясь подбодрить меня в трудные моменты…

Не помню в какой момент я легла в постель и уснула. Но разбудил меня шёпот. Резко, внезапно. Некто шептал у самого уха, но я не могла понять и слова. Но открыть глаза я не могла.

«Это только сон, часть твоего сна…»

«Нет я не сплю…»

«Спишь, Лиза, спишь…»

От чьего-то холодного дыхания трепетали волосы, по шее ползла приятная холодная щекотка.

Я боялась открыть глаза, боялась увидеть этого некто, что нашёптывал мне. Я пыталась вновь заснуть, провалиться в сладкое забытие. Но шёпот не давал.

«Часть сна…»

Чёрный туман полз отовсюду, обволакивая дурманом мозг…

Я вновь на тропинке, ведущей к озеру. Я – такая лёгкая и невесомая. Ночной ветерок обдувал тело, на небе качался месяц. Я вдыхала полной грудью свежий ночной воздух. Впереди летели сотни крошечных мотыльков. Я бежала за ними. Ноги едва касались земли.

Я ЖДУУУ ТЕБЯ…

Голос, бархатный, ласковый – больше не пугал. Он манил, притягивал…

Тропинка резко оборвалась, и я увидела, как…

В зеркальной глади озера отражались месяц и звёзды. Низко парили над водой мотыльки и не отражались. Ветер шелестел в кронах деревьев и его голос походил на знакомый мне шёпот.

Высокий силуэт замер у самой кромки воды. Его больше не окружали мотыльки. Он стоял спиной и не двигался.

ЛИЗААА…

Дыхание перехватило, пульс участился.

Я ЗНАЛ, ТЫ ВЕРНЁШЬСЯ…

Сердце, казалось, что вот-вот выпрыгнет из груди.

Силуэт поднял руку. В его ладони что-то сверкнуло алым огоньком. Я замерла, хотела подойти ближе и…

Проснулась.

Только-только занимался рассвет. Хмурый серый рассвет, похожий на осенний. По стеклу барабанил дождь. Я села в постели. Икры ног болели, как после марафонского забега. Виски ломило от боли, будто накануне я отжигала в баре.

Прошлёпала на кухню. Поставила чайник. Села на табурет. И только сейчас взгляд упал на кинутый небрежно на столик палантин и шлёпанцы у порога. Сердце ёкнуло в груди, лоб покрыла испарина. Стало не по себе.

«Эвона как!»

— Чертовщина какая-то… — пробормотала я, чувствуя, как внутри всё холодеет от приступа страха.

«Ещё бы…»

— Спокойно, Лиза. Этому должно быть объяснение… Должно быть…

Я нервно потёрла плечи, пытаясь унять озноб.

— Всё хорошо, всё хорошо…

Успокаивала саму себя. Кинула взгляд на ноги. Голени были исцарапаны, между пальцами засох ил.

Внутренний голос злорадно рассмеялся.

«Поздравляю, Лиза, у тебя новое достижение…»

То ещё достижение. Достойное похвал. Память тут же услужливо подкинула воспоминания из детства, как я так же лунатила. Однажды, дед нашёл меня на садовых качелях. И с тех самых пор, стал проверять тщательнее – всё ли закрыто. Но всё равно иногда я просыпалась то в кресле, то на диване в большой комнате, ничего не помня.

— Батька твой тоже лунатил, но потом прошло всё и у тебя пройдёт, — говорил дед.

С возрастом, и правда, прошло. В двенадцать лунатить я перестала. Но, судя по всему, только на время. В тридцать всё повторялось вновь. Только теперь я помнила куда ходила, с той лишь разницей – я думала, что это сон. Хотя, может, отчасти это и было сном?

Полдня я пробродила по дому, как неприкаянная. Не находила себе места нигде. Пыталась прибраться, но всё валилось из рук. Готовить даже не пыталась, наспех перекусив бутерами. Пыталась читать, но буквы расплывались перед глазами, а текст так и не желал обретать смысл. В итоге я плюнула на всё. Натянула дождевик и решила прогуляться по посёлку.

5.

Дождь зарядил на целый день. Тяжёлые свинцовые тучи затянули небо. И тёплый август вмиг превратился в предвестника скорой осени.

Я брела по безлюдным улочкам – в такую промозглость все жители Полотова предпочитали сидеть по домам. Только проходя мимо старого овощехранилища, я заметила под крышей этого полусгнившего сооружения троих мальчишек. Мальчишки что-то оживлённо обсуждали, перебивая друг друга. Заметив меня, замолчали, и только когда я прошла мимо продолжили спор.

Ноги сами привели меня к узкой тропинке, ведущей к озеру. Минуту или две я колебалась, борясь со страхом и неуверенностью. Но потом всё же решилась – была не была.

— Всего на минутку, погляжу и обратно.

«Играешь с огнём, дорогуша…»

— Знаю…— отмахнулась я от внутреннего голоса. Но озеро или то, что находилось на озере звало, манило меня.

«И всё же…»

— Всё это детские сказки… — заверяла саму себя. Глупости, придуманные суеверными людьми.

«Ну-ну…»

Под ногами чавкала размокшая от дождя земля. Ветерок щекотал шею. Мелкие капли дождя попадали на лицо, от чего я морщила нос. Наверняка, смешно. Стас говорил, что я смешно морщу нос. Но сейчас никого рядом не было и сказать было некому.

Тропинка быстро вывела к озеру. В этот раз мотыльки не порхали в воздухе. Попрятались в густой листве кустов или же вовсе улетели.

Обычно зеркальная гладь воды была подёрнута мелкими гребешками волн. Где-то чирикала замёрзшая птичка. А дождь заморосил сильнее, превращаясь в самый настоящий ливень.

— Ну вот никого и нет…— вслух сказала я. Ни мотыльков, ни силуэта.

Передёрнула плечами, вмиг почувствовав себя неуютно. Захотелось домой, в тепло и сухость.

Я уже сделала несколько шагов сторону дома, как вдруг поскользнулась и растянулась во весь рост на мокрой земле, больно приложившись затылком о камень.

— Чёрт…— ругнулась я.

Приподняла голову. По шее потекла горячая струйка. К горлу подкатила дурнота, сердце ухнуло в груди и больно заколотилось о рёбра.

Попыталась встать, но резкая боль в ноге заставила меня рухнуть обратно. Только этого ещё не хватало. Я попыталась ещё раз. С трудом встала, цепляясь руками за куст. Перед глазами поплыло, а спустя мгновение я провалилась в темноту. Вязкую чернильную темноту.

ВЕРНУЛАСЬ…

Услышала я тихий голос.

ВЕРНУЛАСЬ…

Кто-то нежно прикоснулся к руке, к щеке, спустился к шее.

ВСЁ ХОРОШО…ХОРОШО…НЕ БОЙСЯ…

Боль растеклась от шеи до груди сладкой истомой. Нежная, почти ласковая, боль…

ЛИЗА!!!

Кто-то похлопал меня по щекам, пытаясь вернуть в сознание.

Я распахнула глаза и увидела склонившегося надо мной Стаса. Взъерошенного, взволнованного.

— Стас? — растерянно пробормотала я и приподнялась на локтях, — какого хрена ты здесь?

— Ну я так-то твой муж…

— Бывший… — прохрипела я и села. Затылок ломило от боли, повреждённая нога пульсировала.

Стас пожал плечами:

— Ну и что ж с того… — помолчал немного, — лучше скажи, дорогая, почему ты валялась на крыльце в бессознательном состоянии?

Я сглотнула ставшую горькой слюну. Огляделась – я в доме деда, в своей спальне, а рядом мой бывший муж, который чёрт знает как узнал моё местоположение. И ещё я каким-то мистическим образом оказалась на крыльце дома. Кто-то перетащил меня, и это явно не Стас. Стало жутковато и невольно я тихо пробормотала:

— Озеро…

— Что озеро? Лиза, что случилось…

Стас выглядел серьёзным и обеспокоенным.

— Ерунда… Я… я, наверно, поскользнулась и ударилась головой…

Я поднялась с кровати, едва не вскрикнула от боли в ноге.

— Да сядь ты… — раздражённо буркнул Стас и силой усадил меня обратно, окинул презрительным взглядом комнату, — ну, и где тут аптечка?

— А ты что такой заботливый-то?

— Не ёрничай… Где аптечка?

— Там… — неопределённо махнула я рукой в сторону комода.

С пару минут Стас рылся в ящиках, чертыхался на моё извечно-неопределённое «там», но потом всё же отыскал пластиковый контейнер с немногочисленными лекарствами. Выудил эластичный бинт, пузырёк со спиртом, перекись, пластырь и, присев на краешек кровати, ехидно сказал:

— Оголяй лапку, дорогая…

— Я сама…

— Ну-ну…

Пришлось лечь и послушно вытянуть ногу. Стас сам стащил носок. Пару мгновений оглядывал многострадальную чуть припухшую конечность, потом аккуратно ощупал. Я сморщилась от боли.

— Ну, ничего… перелома нет, просто сильный ушиб и растяжение, — вынес вердикт бывший муж и протерев перекисью, перебинтовал конечность.

— Поверю вам на слово, господин доктор…

— Так, переворачивайся, давай теперь затылок осмотрим.

Пришлось вновь послушаться. Стас молча сопел, обрабатывая рану. Только закончив, тихо спросил:

— В этой глуши больница вообще есть?

— Есть… медпункт.

— Рана нехорошая, Лизка…

Я повернулась к нему. Оглядела его серьёзную физиономию с чуть насмешливым взглядом карих глаз, и сказала:

— Заживёт… Лучше скажи какого хрена ты сюда приехал?

Стас усмехнулся, отвёл взгляд в сторону окна, где уже раскинулась тёмная августовская ночь.

— Да, так… документики кое-какие тебе нужно подписать.

— Я тебе больше не жена…

— Ну, так и что… совместно нажитое-то у нас есть.

— Я думала, что мы всё решили…

— Не всё…

Стас вздохнул, посмотрел на меня, откровенно разглядывая. Видок, наверно, был у меня ещё тот.

— Адрес как узнал?

— Анька сказала…

— Сучка…

— Ну зачем ты так. Она же твоя подруга.

— Была… пока не стала трахаться с моим мужем.

Стас промолчал, слегка покраснев.

— Поздно уже… Давай завтра поговорим, Лиза. Я останусь у тебя, а то в этой глуши гостиниц нет.

Я поглядела на часы. Время подбиралось к двенадцати – ну, не выгонять же его на улицу.

— Ладно, — неохотно согласилась я. Спать под одной крышей с бывшим не хотелось, но всё же он помог мне, — ложись в комнате деда. В шкафу возьми бельё и одеяло.

— Спасибо… — улыбнулся Стас и тут же вмиг посерьёзнел, вглядываясь в меня, — что это?

Я вскинула брови:

— Где?

— Да, вот же… — Стас прикоснулся к футболке и приказал, — стягивай.

Я опешила и стянула футболку. Царапины похожие на следы от когтей зверя расцвели на моей коже кровавыми бороздами. От ключицы до левой груди.

6.

— Кто же тебя так? — сухо спросил Стас, обрабатывая царапины.

Я пожала плечами, сморщившись от боли. Царапины пылали и зудели.

— Наверно, ветви…

Стас приподнял одну бровь и усмехнулся:

— Ветви значит? Ну-ну… Любовника завела здесь?

— А это не твоё дело. Может, и завела…

Стас хмыкнул:

— Я, наверно, спать пойду, а то поздно уже.

— Давно пора.

— Спокойной ночи, Лиза!

— Иди уже… и свет выключи…

Стас вышел из моей спальни. Я слышала, как он возился в соседней комнате – комнате деда. Чертыхался, ища бельё в шкафу. Пару раз даже громко чихнул. Потом стих, и спустя уже несколько минут засопел. Счастливый, я же лежала в кромешной темноте и не могла и глаз сомкнуть. Сон не шёл, мысли путались, накладываясь одна на другу, тревожа и без того расшатанные нервы.

— Что за чертовщина… — тихо прошептала я, содрогаясь от одной только мысли, что некто принёс меня на крыльцо дома.

И вдруг захотелось собрать вещи, растолкать Стаса и свалить из Полотова. Подальше от озера, светящихся белых бабочек и от силуэта, который говорил со мной то ли во сне, то ли наяву.

Дождь барабанил по карнизу. Похоже ненастье пришло не на один день. Хотя, как знать… Быть может, завтра на небо взойдёт яркое-яркое солнце и высушит землю.

— Я сама дошла до крыльца… — прошептала я, пытаясь убедить себя, что никакой мистики нет.

«Уверена?»

— Да…

«Ну-ну…»

Дождь стих. Резко. Будто некто просто взял и перекрыл воду. Лунный свет растёкся по полу, искажая мебель и вещи, погружая спальню в потустороннее свечение. А за окном светящиеся огоньки закружились в воздухе в завораживающем танце.

Я поднялась с постели, доковыляла до окна, почти не обращая внимания на травмированную ногу. Распахнула настежь окно и ахнула от восторга.

Казалось их были тысячи. Казалось, что все мотыльки слетелись со всего Полотова во двор и теперь порхали, превращая всё вокруг сюрреалистический красивый сон.

Я не могла оторвать взгляда от зачаровывающего зрелища. Не услышала, как кто-то вошёл в спальню, подкрался сзади. И только когда чьи-то руки обняли за талию, я вздрогнула.

— Красиво… — прошептал Стас в самое ухо.

От его горячего дыхания бросило в жар. Дрожь пробежалась по телу от внезапной близости человека, который когда-то был очень дорог, а теперь стал так далёк.

Стас прижался крепче. Его губы прикусили мочку уха. Скользнули ниже по шее, к ключице. Я тихо простонала – этот подонок хорошо изучил моё тело за долгие семь лет и прекрасно знал, как завести.

— Я соскучился, Лизка…

Стас подхватил меня на руки. Уложил на кровать, навалился сверху.

— Давай начнём сначала, Лизка… забудем о прошлом…

Я должна была оттолкнуть его – так кричал мой внутренний голос. Но я не могла…

«Что ж ты творишь, Лиза?»

— Плевать, это только секс… Только секс, и ничего больше…

«Ну-ну…»

— Что ты сказала? — спросил Стас.

Его глаза блестели от возбуждения в свете луны, капельки пота проступили на лбу…

— Не останавливайся…

Стас лукаво улыбнулся, стянул с меня сорочку и стал покрывать поцелуями тело. Я прикрыла глаза, полностью отдаваясь наслаждению.

Спустя несколько мгновений распахнула и закричала. Кто-то стоял у окна и наблюдал за нами. Некто сотканный из сотен крошечных мотыльков.

Я оттолкнула Стаса с такой силой, что он слетел кубарем с кровати.

— Ты…ты что совсем одичала? — прокряхтел бывший муж, поднимаясь с пола и потирая ушибленный затылок.

— Т-там! — прохрипела я, показывая указательным пальцем за спину Стаса.

А силуэт тем временем приблизился и стоял в десятке сантиметров от бывшего мужа.

— Что… — проворчал Стас, и в следующую секунду почувствовав на своей шее холодное касание, резко обернулся.

На мгновение он потерял дар речи и только беззвучно шевелил губами, не веря своим глазам. Потом протянул руку, дотронулся до одного крошечного мотылька, что являлся частичкой силуэта.

— Что же это… — прошептал Стас, повернулся ко мне. Глаза его сияли от восторга, — потрясающе… я никогда подобного не видел…

И тут же вскрикнул, отдёрнув руку. Мотыльки разлетелись в разные стороны, но лишь на короткий миг и тут же слетелись обратно, образовав другую фигуру – жуткую гримасу с искажённым в ярости ртом. Гримаса обрушилась на Стаса. Тот не смог даже закричать, а только шумно выдохнул, рухнув на колени. Мотыльки исчезли в мгновение ока – то ли растворились в воздухе, как призрачный мираж, то ли просто очень быстро вылетели в окно.

Я сползла с кровати и подобралась к Стасу. Осторожно потрясла его за плечо. Он вздрогнул, поднял бледное-бледное, без кровиночки лицо. Его губы тряслись, а в глазах, с расширенными зрачками, я увидела только страх.

— Стас…

— О, Господи… что же это…

— Стас… — я пощёлкала пальцами у него перед глазами, но он продолжал смотреть в одну точку.

— Что же это…

Потом его передёрнуло, будто бы он вернулся из другой реальности. Стас вскочил на ноги. Натянул футболку и посмотрев на меня безумными глазами, забормотал:

— Что за чертовщина… надо уезжать… немедленно…

— Успокойся, Стас… Куда ты сейчас поедешь?

— Не-не… никакого утра… Надо валить сейчас.

— Я закрою окна.

— Ты это видела, Лизка?

Я кивнула.

— Я здесь больше не останусь ни на минуту…

Стас рванул к выходу. Я следом. Он схватил сумку. Достал брелок с ключами от машины. У двери задержался немного и спросил:

— Ты со мной?

Я помотала головой.

— Дура!

«Ещё какая…» - съязвил внутренний голос, когда дверь захлопнулась.

С улицы донеслось рычание мотора – это Стас заводил машину. А спустя пару минут, взвизгнули шины. Стас уехал…

Я вышла на улицу, немного постояла у калитки и вернулась в дом.

— Наверно, я и, правда, дура…

«Ага…»

— Ну, и плевать…

Навалилась дикая усталость. Я еле доплелась до кровати и рухнула лицом вниз. Сон тут же оплёл меня цепкой паутиной, и я ухнула в неведенье, где не было ничего, только чернота.

7.

Прошла неделя. Похолодало. И теперь август казался мрачным напоминанием, что совсем скоро осень и холода.

За это время не произошло ничего, что могло бы показаться подозрительным или странным. Мотыльки, несмотря на похолодание, всё так же порхали в воздухе, но больше не слетались в человеческий силуэт. Меня не мучали видения. Я неизменно просыпалась в своей постели, что означало – приступы лунатизма отступили. Вот только появилась тревога. Ни с того, ни с сего. Просто так. Я чего-то ждала, вглядываясь по вечерам в темноту за окном. Чего-то или, быть может, кого-то…

Иногда днём или по вечерам в гости наведывались тётя Таисия и дядя Захар, а иногда и я сама приходила к ним на часок-другой. Мы болтали о пустяках. В остальное же время я гуляла по посёлку, прибиралась в доме, читала и часами сидела на садовых качелях, и думала, размышляла, вспоминая прошлое, давнее и не очень.

Пару раз я даже, поборов страх, ходила на озеро. Подолгу глядела на воду, подёрнутую гребешками волн, и опять ждала сама не зная чего. Мотыльков там не было, теперь я видела их только у себя во дворе, и то не часто, иногда…

И ещё я перестала видеть сны. Уже неделю мне не снилось ничего. Я мгновенно проваливалась в черноту, стоило только закрыть глаза. В этой черноте не было ничего. Ни малейшего проблеска света, ни крошечного фрагмента сна. Только чернота до самого утра, до момента пока я не открою глаза.

Царапины на моей коже зажили быстро, буквально за пару дней, не оставив и следа. Они исчезли внезапно, так же, как и появились.

Я зарядила телефон, и тот тут же осыпал кучей сообщений и пропущенных звонков от друзей и коллег. Но больше всего было от Аньки – любовницы Стаса. Ну, и конечно же, через полчаса она позвонила вновь.

— Да… — буркнула я.

— Лиза, наконец-то, я думала ты никогда не ответишь.

— А что выключенный телефон тебе ни о чём не говорит? Может, я не хочу ни с кем разговаривать… Что надо?

Анька засопела в трубку. Потом продолжила:

— Стас у тебя?

— Нет.

— А где же он?

— Тебе, наверно, лучше знать.

И Анька залепетала. Начала рассказывать о том, что Стас пропал, несколько дней не выходит на связь, не появляется на работе, не приходит к ней.

— Он был у тебя в прошлый четверг? — спросила наконец Анька.

— Да, был недолго, тут же свинтил обратно…

— Где же он…

— Может, этот кобелина у другой бабы? Ты об этом не думала?

— Не знаю… Но телефон, телефон выключен… Это так не похоже на него.

— Скоро объявится… — обнадёжила я Аньку и нажала на отбой.

Страх пробежался от шеи до копчика крупной дрожью, мне стало не по себе. Я набрала Стаса. Механический голос сообщил, что абонент выключен или находится вне зоны доступа сети.

Мне стало ещё больше не по себе. Анька была права – выключить телефон на несколько дней – очень непохоже на Стаса. Хотя, может, он просто поменял номер…

«Ага, как же…» - съязвил внутренний голос.

— Заткнись. Объявится.

Но уверенности в этом не было.

— Он мне никто. И вообще меня не должно волновать, этот человек теперь чужой для меня…

«Вот только получается ты последняя видела его и разговаривала с ним…»

— Не факт…

«Ну-ну… может со Стасом что-то случилось?»

— Да не, что с ним могло случится…

«Авария…»

— Стас отлично водит!

«Ну и что? В каком состоянии он ушёл от тебя?»

— Всё нормально! Он…он скоро объявится у Аньки.

«Ну, конечно…»

— Мне плевать на него! Ему же было плевать на меня…

«Вовсе нет…»

— Да, он трахал Аньку, когда мне было плохо, — твёрдо сказала я, почувствовав вмиг дикую усталость.

«Ты сама оттолкнула его…»

Я легла на кровать, взяла в руки книгу. Буквы скакали чёрными мушками перед глазами, и я не смогла прочитать и строчки. Разболелась голова – виски заломило от боли, в ушах забухала кровь. Вставать искать таблетку было лень, и я просто лежала и пялилась на окно.

Сквозь приоткрытую щель ветер раздувал штору. Августовский день подходил к концу. Сумерки окутали двор, почти стемнело.

Книга выпала из рук, и незаметно для самой себя я уснула, и впервые за неделю мне приснился сон. Приснился сын…

Во сне он привиделся здоровым розовощёким живым малышом, а не синюшным недоношенным мертвецом. Он сидел в кроватке и тянул ко мне ручонки, что-то лепетал на своём младенческом. Хотелось взять его на руки, прижать к себе. Но я понимала – я во сне, и мне не хотелось, чтобы это видение рассеялось.

У малыша были мои серые глаза и пухлые губы, курчавые, как у Стаса волосы, вот только нос – пуговкой, как у всех младенцев. Это был МОЙ сын. Он стал бы таким, если бы не тот несчастный случай.

«Мишенька…» - хотелось сказать, но ничего не выходило.

А малыш продолжал гулить, тянуть ручки.

Вдруг что-то холодное коснулось лица. Я огляделась – озеро, а вокруг порхают сотни мотыльков, а человеческий силуэт, сотканный из бабочек, стоит спиной у самой воды.

ЛИЗА…

Услышала я тихий голос. Стало очень холодно. Я проснулась…

Подушка была мокрой от слёз. Одеяло сползло на пол, и вся я покрылась мурашками. Ветер распахнул настежь окно, и холодный воздух хозяйничал в спальне. Я с трудом поднялась на ноги, подошла к окну и захлопнула ставни.

ЛИЗА…

Холодок обжёг шею.

От неожиданности я едва не подпрыгнула. Резко обернулась. Крик не успел сорваться с губ, перед глазами поплыло, и я почувствовала, как теряю сознание и медленно сползаю на пол. Перед тем, как ухнуть в темноту обморока, я почувствовала, как некто подхватывает меня на руки и несёт куда-то.

ЛИЗА…

Распахнула глаза.

Я вновь была на озере. В черноте августовской ночи порхали сотни мотыльков. В небе светили звёзды, а полная луна отражалась в воде.

Я поднялась на ноги. Голова кружилась, разноцветные мушки вспыхивали перед глазами. Мотыльки задевали крошечными крылышками моё лицо. Это сон или реальность?

ЭТО МЕЖДУ СНОМ И РЕАЛЬНОСТЬЮ…

Высокий силуэт стоял спиной. Окутанный чёрным туманом, он замер у самой кромки воды.

ВРЕМЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ В ЭТОМ МЕСТЕ…

— Кто ты? — чуть слышно прошептала я.

Сердце колотилось в груди, готовое вот-вот выпрыгнуть и разбиться о камни.

Он молчал. Молчал несколько долгих секунд, а потом обернулся…

8.

Сначала я не могла разглядеть его лица. Чёрный туман скрывал черты, но постепенно дымка развеялась. Я увидела бледное, словно высеченное из мрамора лицо, серые тонкие губы и неожиданно ярко-голубые, как весеннее небо глаза. Эти глаза притягивали, не давали отвести взгляд, и я медленно погружалась в их сияющую голубизну.

Там, в глубине этих глаз, я увидела своего нерождённого сына. Он был жив. Розовощёкий младенец превращался улыбчивого непослушного мальчишку, потом в симпатичного подростка, а потом в красивого молодого человека. Таким бы он стал если бы не роковое падение с лестницы и преждевременные роды…

Я увидела деда. Он сидел на садовых качелях и что-то рассказывал моему сыну…

Я увидела родителей, срывающихся в пропасть с подъемника…

Увидела Стаса, несущегося по шоссе. И увидела его в машине, посреди лесной дороги. Мёртвое лицо было облеплено мотыльками…

Увидела себя в озере. Купающуюся в голубой прозрачной воде…

— Кто ты? — вновь прошептала я.

Он улыбнулся, в полумраке летней ночи сверкнули белые клыки. В следующую секунду ночную тишь разрушило хлопанье – он расправил крылья. Огромные перепончатые крылья, как у громадной летучей мыши рассекали теперь воздух.

ВСЕГО ЛИШЬ МОТЫЛЁК…

Огромный человекоподобный мотылёк стоял передо мной. От него пахло нектаром цветов, летом, озером и медью…

Дыхание перехватило от страха и восхищения. Разум кричал, чтобы я бежала. Но все мои движения были скованы под взглядом голубых глаз.

Боль взорвалась яркой вспышкой, так что в глазах помутнело. По спине потекла горячая кровь. От внезапной жажды пересохло в горле. Я рухнула на колени, с трудом доползла до воды. Зачерпнула ладошками прозрачную жидкость, поднесла к губам, и случайно кинула взгляд на озеро. В зеркальной глади я увидела себя. Белое, мраморное лицо, без тени загара. Ярко-голубые глаза, утратившие свой прежний цвет. А за спиной огромные перепончатые крылья рассекали ночной воздух.

Крик потонул в горле, и я вспомнила… Вспомнила тот вечер у озера. Вспомнила, как душа уже уходила из тела. Вспомнила, как огромный человекоподобный мотылёк подходил ко мне. Вспомнила, как он вспорол зубами своё запястье и напоил меня своей кровью с медовым вкусом…

Августовская тёмная ночь подходила к концу. Вот-вот в небе должно было появиться ленивое предосеннее солнце. Два огромных мотылька парили над Полотово…

Конец. Февраль 2023г.