Эффект самозванки

Просторные сапоги я купила еще в марте: удобно бегать по талому снегу и ногу даже в толстом шерстяном носке можно просунуть в длинное голенище. Тепло, и вода не затекает. Кто бы мог подумать, что резиновые сапоги мне понадобятся в разгар лета. Теперь вязкая грязь с каждым шагом норовила стянуть слишком просторную обувь, пятки хлопали, а пальцы старались уцепиться за подошву. Дико хотелось скинуть резину и зачавкать по суглинку прямо босыми ногами.

Воздух был парким, тяжелым, навевающим дремоту, а вот докучливое комарье куда-то пропало. С чего бы это? Я задрала голову, среди сосновых лап серело унылое небо. Только дождя сейчас не хватало!

Отряд шел молча, сгорбившись под тяжестью рюкзаков, не слышно было привычных шуточек и непринужденной болтовни. Долгий переход всех порядком вымотал, а железный Олег все не давал добро на привал. Он один пер пароходом, и коварная грязь пасовала перед его большими сапожищами. Этакий бывалый пес-овчар, не ведающий усталости, а мы его жалкое стадо овечек и барашков. Максим с Владом тоже считались опытными туристами, но до Олега все же не дотягивали. Именно у него первым в любую погоду разгорались даже самые сырые дрова, он по волшебству в одиночку мог за считанные мгновения поставить обе палатки, а уж каша на костре никогда не подгорала и всегда была наваристой, сытной, самое то после активного дня. Словом, Олег – мозг и сила нашей маленькой экспедиции.

Со мной, правда, этот «мозг» демонстративно не общался, держался в стороне, но в редких местах, где брала связь, как бы невзначай, становился рядом и начинал ворковать со своим Солнышком: «Как дела? Что делаешь? Тоже скучаю. Целую. Денежек перевести?» Ну, и прочее, всем видом показывая – у меня есть другая, а то, что ты, Катька, поперлась следом в дикие места с одержимостью ненормальной, тебя совсем не красит. Не должны приличные девушки бегать за пацанами. Мелькай – не ­­мелькай перед глазами, а шансы твои равны нулю.

Нет, в открытую он мне, конечно, ничего такого не говорил, воспитание не позволяло, но это явственно читалось по его недовольному угрюмому лицу. Оно и понятно: кому бы понравилось, что обожаемое Солнышко пришлось оставить в сотне километров, а вот бывшая пассия оказалась сущей пронырой и села на хвост. Когда любовь умирает, бывшие вызывают лишь раздражение.

И настолько Олег проникся ролью осаждаемой крепости, что кидаться в объяснения и что-то там ему доказывать было бессмысленно и даже глупо. Да и никакая это не случайность, ясно как белый день – Майя постаралась. Очень уж ей хочется, чтобы лучшая подруга и двоюродный брат снова сошлись, и бесполезно ей объяснять, что она поставила нас с Олегом в неловкое и двусмысленное положение. Да мы вообще с ним друг другу не подходим, ни по каким показателям, мы слишком разные. Даже если бы не та ссора и появление на горизонте нового Солнышка, рано или поздно мы с Олегом все равно бы расстались. Ну, как же этого можно не понимать?

И сам бывший, если бы критично оценил ситуацию, то легко смог бы заметить, что я никаких попыток сблизиться не предпринимаю, да мне и дела до него нет! Все нежно любимые Олегом платьица по фигуре давно отправлены на помойку жизни, их заменили удобные футболки, мягкие рубахи в клетку, широкие штаны с забавными лампасами. Серьги вынуты из ушей, вместо них ввинчены демократичные гвоздики, а туфельки-лодочки пылятся где-то в глубинах обувного шкафа. Резиновые сапоги и кроссовки – теперь мои лучшие друзья.

С волосами вообще вышло забавно. Я только вернулась из парикмахерской, а тут Майя. Влетела как ураган, сгусток энергии, что-то оживленно рассказывает и… зависает с раскинутыми в широком жесте руками, потом забавно хлопает длинными ресницами, нервно глотает воздух и только тогда произносит опавшим голосом:

– Ты что с-с собой с-сделала?

– Подстриглась.

– Подстриглась? Это не подстриглась, это оболванилась! Где волосы?

– Мне за них хорошо заплатили. Куплю походный рюкзак.

– У тебя нет денег? Ну, надо было сказать, я бы нашла тебе рюкзак и деньги, зачем же так?

– Есть у меня деньги. Мне нравится, давно хотела сделать короткую стрижку.

– Кать, ты как пацанка с этим бритым виском. Неформалка, только кольца в носу не хватает.

– Бритый висок не видно, если не заправлять прядь за ухо, все приличия могут быть соблюдены, а кольцо для аспирантки – это, пожалуй, перебор, хотя…

– Катя! – Майя тряхнула меня за плечи. – Нормальные бабы, когда расстаются с мужиками, начинают прихорашиваться – маникюр не маникюр, наряды не наряды, шелковые локоны, чтобы этот козел увидел и челюсть потерял от удивления, и локти кусал, какое сокровище потерял, на коленях к царице приполз. А ты что делаешь?

– А мне не надо, чтобы он на коленях приползал, он – мое вчера. Пусть у твоего брата все сложится.

– Ты серьезно? – Майя прищурилась.

– Да.

– Все еще хуже, чем я думала, – вздохнула подруга, прикрывая ладонью глаза.

– Почему хуже?

Майка лишь потрепала меня по коротким прядкам волос.

Я отвлеклась на воспоминания, и коварная грязь тут же этим воспользовалась. Ой! Нога соскользнула с травянистого гребня в жижу колеи. Я с силой дернулась, чтобы освободиться, но вырвалась только ступня в тонком носочке, а сапог остался в грязи.

– Ай! – я ступила носком в сырую траву, пальцы почувствовали влагу.

И ветер сразу стал каким-то промозглым, совсем не летним.

Пришлось на одной ноге тянуться за сапогом, спешно обтирать его лопухом, стаскивать с успевшей окоченеть ступни мокрый носок, шарить в рюкзаке в поисках сухого. Когда я разогнулась, спины шедшего передо мной Максима уже не было, никого не было, только вековые сосны упирались зелеными шапками в мрачные тучи.

Отстала, надо быстрей догонять. Но поспешишь, как говорится… Сапог снова слетел, теперь запутавшись в траве, пальцы вымокли и в новом носке. И что дальше? Лезть за третьим? Может, переобуться в кроссовки? Я растерялась.

– Что случилось?! – это размашистым шагом ко мне летел Олег, «вишенка на торте» неудачного дня.

– Уже иду, – сунула я мокрую ногу в злополучный сапог.

– Предупреждать надо, если отстаешь, – буркнул Олег. – Что у тебя стряслось? Ногу растерла?

– Просто сапоги немного велики, – отвела я взгляд. – Немного. Все нормально.

– А другая обувь есть?

– Есть кроссовки.

– Понятно, – поднял к небу глаза Олег, как бы показывая – и куда такие курицы в экспедицию прутся.

Олег закинул на плечо мой рюкзак, рывком поднял и меня саму.

– Не надо, поставь! – возмутилась я.

– Через триста метров начинается песок. Обуешь кроссовки, – буркнул Олег, не собираясь меня ставить.

Качок с замашками рыцаря, этого не отнять. Надо же, я думала, что уже и забыла его запах. Зачем играть в благородство, вижу же, что бесит?

– Поставь, триста метров я и сама дойду.

– И мы все тебя будем ждать, – огрызнулся мой носильщик. – В Мешково надо добраться до темноты.

– Не надо меня ждать, я вас догоню. Поставь, слышишь?!

Слышать-то он меня слышал, вот только слушать не собирался, продолжая волочить свою нелюбимую ношу. Хотелось едко пошутить: «Солнышко сейчас позвонит, а у тебя руки заняты». Но так низко опускаться я не стану, а то еще решит, что ревную. Да пусть несет, я его что ли заставляю.

– Слушай, можешь и дальше меня игнорить и оскорбленную королеву изображать, – Олег сильней нахмурил кустистые брови, – но я не мог вас с Майкой с этими салагами отпустить в такую глушь.

– Они не салаги, нормальные пацаны, – буркнула я.

– Пацаны, вот именно, до мужиков не дотягивают. Нарветесь на кого-нибудь, что тогда? Ладно эта чокнутая, маньячка-филологиня на всю голову, но ты-то как согласилась? Нормальная же была? Хотя с такой прической, я уже и не уверен.

Я не стала оправдываться и огрызаться, мы уже не пара, чтобы снова-здорова что-то там выяснять. Он, оказывается, нам одолжение делает, от Солнышка отрывается, какое благородство – супер-Олег спешит на помощь.

– Тебя еще не вывели на чистую воду? – бросил он как бы невзначай.

– А тебе хотелось бы? – ехидно сузила я глаза.

Зачем снова ворошить старое, снова мораль будет читать, какая я нехорошая?! Вот новое Солнышко так бы никогда не поступила, она девушка порядочная и честная.

– А знаешь, что он недавно умер? – в серых глазах читался упрек.

– Знаю, я была на похоронах.

– В качестве кого?

– От деканата венок с Майей возили.

– Ну-ну, – хмыкнул Олег.

Больше мы не разговаривали. Он донес меня до поляны, где ждал отряд. Ребята встретили нас хихиканьем. Не обращая ни на кого внимание, я достала третий сухой носок и кроссовки. Сапоги упаковала в пакет. Можно идти дальше.

– Вот видишь, дело-то налаживается, – шепнула мне Майя, слегка подталкивая в бок. – Макс хотел посмотреть, куда ты делась, так Олег не дал, сам побежал искать.

– Ничего не налаживается, просто психует, что из-за меня от графика отстали, – не стала я надевать розовые очки.

– Ну, мне-то со стороны видней.

То, что Олег и Майя – родственники, бросалось в глаза. Нет, она не была большой и мускулистой, с широченными плечищами – обычная фигуристая девчонка, даже аристократично-утонченная, с тонким профилем, серебристо-пепельными очами с поволокой и крупными локонами золотистых волос. Но вот характеры у двоюродных брата с сестрой очень даже совпадали – целеустремленные до упертости и твердолобые в своих решениях.

«Детка, с твоими тройками какой может быть филфак? – искренне удивлялась наша Елизавета Петровна. – Маечка, лучше с Катей на истфак поступай». «А мне нравится литература», – с вызовом отвечала Майя, хотя, кроме бульварных детективов и обязательной школьной программы, ничего и не читала. «Ну, раз нравится, пробуй», – кисло улыбалась наша учительница. И Майя попробовала, да с таким жаром, что смогла не только поступить, но и проходить в круглых отличницах все годы обучения, поступить в магистратуру, закончить ее, вырвать место в аспирантуре, а это, знаете ли, не так уж и просто. Совсем не просто, как оказалось.

Да, Майка сама признавалась, что особыми талантами не блещет, но зато деловой хватки, усердия и наблюдательности ей не занимать, и этого вполне достаточно, чтобы делать карьеру.

Теперь на изломе лета она планировала грандиозной сенсацией взорвать научные круги. Я в успех верила слабо, но все же поддерживала, должна же быть у человека мечта. Кстати, до «успеха» оставалось всего-то четыре дня ходу.