Эфирные археологи

В которой я принимаю дирижабль, знакомлюсь с командой и пассажирами – и отправляюсь в «совершенно безопасный» перелёт от Большой Скалы к заставе Руно

- Это будет совершенно безопасный перелёт, гра Фант! – заверил меня клерк. – Чистая формальность! Вы принимаете транспортный дирижабль, знакомитесь с командой, ждёте пассажиров и летите от Большой Скалы к Руно, где квартируется одиннадцатая эскадра южного флота.

Я с сомнением принял бумагу и вчитался в то, что там понаписали высокие чины и руководство училища Флота. Хорошие навыки… Бла-бла-бла… Показал отличную успеваемость… Бла-бла-бла… Закончил экстерном и направлен на практику… Бла-бла-бла… Передаётся в управление транспортный дирижабль «Баун», объём аэростата… логос огня – существенный, логос сферы пустоты – приемлемый… Вес гондолы… Орудия… Экипаж…

По моим прикидкам, эта туша была объёмом почти пятнадцать тысяч кубических метров – и могла тащить на себе почти десять тонн грузов. В экипаж входили: рулевой и навигатор в одном лице, механик и помощник механика, четыре матроса (аккурат чтоб хватило на каждое орудие) и пять штурмовиков. Итого тринадцать человек, включая и меня – которые честно занимают десятую часть грузоподъёмности. А припасы для них – ещё десятую часть… Всё это добро могло двигаться со скоростью максимум пятьдесят километров в час. Вроде звучит приемлемо…

Задача – доставить припасы три тонны… бла-бла-бла… Доставить экспедицию Академии – пять человек… Оборудование… Припасы… Доставить жреца-пневматика… бла-бла-бла… Скала Руно, расстояние… Маршрут… Карты прилагаются…

Шесть пассажиров, куча оборудования и дополнительных припасов – я прикинул в уме и понял, что будет ещё очень неплохо, если мы вообще со всем этим взлетим. И самое неприятное было в том, что выглядело всё красиво только на бумаге. Я успел познакомиться с местной армией и флотом – и теперь понимал, что реальность будет отличаться от написанного исключительно в худшую сторону. Если приплюсовать сюда моё невезение, то выйдет совсем безрадостная картина. Однако практику я должен был пройти. И тогда только по возвращении на Большую Скалу я смогу получить капитанский патент. И ещё не приведи изначальные, я потеряю транспорт…

- Где-то надо отметиться? – спросил я, терзаемый самыми мрачными предчувствиями.

- Вот тут, тут, тут, тут и тут… И ещё – вот тут! – радостно успокоил меня клерк, достав два журнала, три казённого вида бумаги и напоследок ткнув пальцем в сам приказ.

Я не военный – и вряд ли им когда-нибудь стану. Однако на момент прохождения обучения меня вполне себе честно и законно записали в наёмный флот. Потому что не может гражданский парнишка учиться на капитана и водить военный транспорт с военным же грузом. Традиция тут такая… И вместе с этой традицией мне подложили невероятных размеров свинью в лице флотской бюрократии, где даже на посещение туалета надо поставить подпись – «тут, тут и тут». А я вот этого всего не понимал и проникнуться бюрократическим духом никак не мог. Правда, в культовой книге «Особенности делопроизводства на флоте скал. Польза и особенности», которую «ужас как любят» все проходящие обучение – подробно описывалась та самая польза, и вообще для чего всё это нужно. Однако я выучил это объяснение только ради сдачи экзамена – и, как водится, немедленно забыл сразу после.

Пять месяцев обучения… Я так спешил получить патент, что буквально летел по двухлетнему курсу галопом, не позволяя себе отвлечься на отдых, посещение местных достопримечательностей (а на Большой Скале было на что посмотреть!) и просто на что-то ещё. Пока что я отложил даже вопросы с местной космогонией, которые хотел уточнить на Большой Скале. И лишь редкое общение с другими обучающимися немного скрашивало мою жизнь в этот недолгий период.

Из этого общения я понял, что вообще мне сделали царский подарок. Дом Филанги обеспечил мне комнату в общежитии и само обучение. Многие из тех, кто тоже учился на капитана, вынуждены были оплачивать всё за свой счёт. И, поверьте, стоимость оказалась немаленькой: один миллион пневмы. Миллион!.. Фантастическая сумма энергии для большинства здешних людей… Не можешь осилить капитана, но хочешь водить воздушные суда, хоть сколько-то отличающиеся от дендрофекальных самоделок, которые здесь есть у многих? Начни с рулевого! Какие-то триста тысяч единиц – тьфу! Мелочи какие!.. Ну не потянул – вот же есть курсы механика за сто пятьдесят тысяч. И так потихонечку-полегонечку…

Если тебе повезло родиться на большой скале, единственным ребёнком в благополучной семье с доходом не менее 500 единиц в месяц, то механиком можно было стать уже годам к двадцати. При условии, что за тридцать лет до твоего рождения родители уже начали создавать накопления, которые и уйдут на оплату. В крайнем случае, за двадцать лет твоей жизни родители вполне могли скопить пятьдесят тысяч единиц, чтобы оплатить треть курса и сделать тебя помощником механика. А там уже из своей зарплаты можешь ещё лет за десять набрать и на повышение. А потом нацелишься на рулевого или навигатора… И тогда и курс капитана станет сильно дешевле.

Но вообще мало кто в этом мире занимался подобной фигнёй – отдельные энтузиасты, болеющие небом и грезящие воздухоплаванием. Большинство людей предпочитают спокойно жить на скалах и перемещаться между ними лишь в качестве пассажиров. Ведь дирижабль – это мало того, что дорого, так ещё и вправду опасно. Я вот живо припомнил, как летел с небес на землю в памятном бою у Меланги – и вздрогнул, отчего последняя подпись вышла слегка кривоватой. Но клерк на это не обратил никакого внимания.

- Удачной вам практики, гра Фант! – пожелал мне он и передал копию приказа о назначении.

- Спасибо! – поблагодарил я клерка и покинул кабинет.

Флотское училище жило своей жизнью – шли лекции, сдавались зачёты. Ученики и преподаватели переходили из класса в класс. Тут всё было построено иначе, чем на Земле. В двадцать третьих яслях все учились в определённое время и отдыхали в определённое время. Во всех училищах на всех скалах занимались так, как и когда удобно. Нередко бывало, что вообще приходилось выбирать, на какую лекцию пойти. Хочешь сдать зачёт? Иди к преподавателю, сам договаривайся и сдавай. Но я, конечно, здешними порядками не возмущался, хотя, на мой взгляд, это вообще было не обучение, а – бардак.

Объём получаемых знаний был настолько микроскопический, что мне хватило пяти месяцев, чтобы почти самостоятельно освоить их все. Однако с местным бардаком обучение, рассчитанное на два года, нередко растягивалось и лет на пять. Ученик деньги заплатил, а дальше ходит ли он и учится, или прогуливает и бегает по кабакам – это уже никого не волнует. Слушателем флотского училища можно было пробыть и всю жизнь. Мне же нынешняя моя жизнь была дорога. У меня было теперь много планов на неё.

Сдав на отлично все дисциплины, я немедленно потребовал пристроить меня на практику. И вот столь желанная практика началась… Оставалось слетать туда-обратно за пару месяцев, и я – законный капитан с патентом.

Спустя два часа я стоял на посадочной площадке причальной мачты в одном из шести портов Большой Скалы. И смотрел на то «чудо» техники, которое мне доверили. Если оно и могло вытянуть несколько тонн, то только горячими и искренними молитвами к изначальным. Я невооружённым глазом видел два места, где из аэростата сифонило, а ещё место, где каркас перекосило, и то место, где обшивка отходит. И, согласно моим представлениям, при таких проблемах команда должна была прямо сейчас суетливо всё заделывать, но я видел только хмурого широкоплечего мужика в кирасе, шлеме и при посохе, который сидел на складном стульчике рядом с трапом. Седые пряди, выбивавшиеся из-под шлема, подсказывали, что пик его карьеры был уже далеко позади. А впереди оставался только медленное причаливание к военной пенсии…

- Чё вылупился! – буркнул он мне. – Первый раз дирижабль увидел?

Ну вообще-то посмотреть-то было на что… Например, на почти квадратный аэростат, который, если честно, больше напоминал шар из-за неравномерного внутреннего давления. На древние канаты сетки, с трудом державшей потрёпанную гондолу. На саму гондолу – трёхпалубный сарай, который, видимо, давненько никто не ремонтировал. Не было у старого транспортника постоянного капитана. Только выпускники флотского училища. А такому легче махнуть рукой, отбарабанить свою практику – и не заниматься никаким ремонтом.

- Этот – впервые вижу! – кивнул я.

- Ну и чё вылупился? – моего собеседника просто невозможно было сбить с толку, потому что он явно ни на секунду не забывал, что хотел узнать.

Молча достав копию приказа о назначении, я сунул её ему под нос. Охранник – видимо, один из пяти штурмовиков, приписанных к транспорту – мрачно почитал документ, водя пальцем и шевеля губами, а потом вернул его мне.

- Ну и чё ты вылупился? – повторил он, а я завис на секунду, но быстро сообразил, что предъявить ему приказ мало. Надо бы ещё и представиться.

- Меня зовут Фант Керито-о-Перконе, – ответил я, доставая папир и протягивая охраннику. – И как вы, вероятно, заметили в предыдущем документе, я назначен капитаном на этот транспортник.

- А! Ну так бы сразу и сказал… Так бы сразу и сказали, кэп! – исправил оплошность охранник, после чего ухмыльнулся и устремил свою руку к трапу. – Добро пожаловать на «Баун», кэп! Не споткнитесь – у нас там доски расходятся…

Голос у него, надо сказать, несмотря на ухмылку, был несколько скучающим и грустным. Видимо, не в первый раз за год он такое говорил очередному выпускнику флотского училища…

- А чего не поправили? – задал я вполне обоснованный вопрос.

- Да мы привыкли. Не спотыкаемся! – ответил охранник, возвращаясь к созерцанию окружающего бренного мира.

Видимо, весь смысл ответа заключался в том, что раз они привыкли, то и я обязательно привыкну. И я не стал расстраивать штурмовика тем, что это не совсем так – я и не собираюсь привыкать. Однако трап, если честно, был последним, о чём я сейчас беспокоился…

- Где у вас тут логос-отсек? – поинтересовался я.

- Где и у всех, кэп, – пожал плечами штурмовик.

- Много видел дирижаблей изнутри? – слегка сузив глаза, поинтересовался я.

- Один, кэп, – ответил охранник. – Этот…

- Тогда, скажи на милость, какого буя ты мне сейчас ответил «где и у всех»?! – задал я резонный вопрос.

- Ну, так механик говорит… – смутился штурмовик.

- Ты здесь на механика не вали! Он за свои слова отвечает, а ты – за свои! – отрубил я. – Что, под конец службы захотелось получить в личном деле новые отметки?

- Никак нет, кэп! – сразу собрался штурмовик.

- Как тебя зовут? – спросил я.

- Тунцо, кэп! – не слишком охотно ответил он.

- Ну вот что, Тунцо… – я помолчал секунду, давая несчастному ощутить всю тяжесть своего положения. – Провинился ты, конечно. Но в качестве наказания, как сменишься, возьми инструмент и подбей трап. А то у нас тут сразу шесть пассажиров намечается, и если они себе ноги прямо на входе переломают, всем будет плохо!..

- Есть, кэп! – хмуро ответил Тунцо.

Ох, как ему не нравилось, что им командует какой-то сопляк… А то, что именно сопляком он меня считал, я и не сомневался. Но армия и флот строятся на подчинении начальству. Везде и всегда – только так и может жить профессиональная армия. И приходится в ней иногда подчиняться соплякам. В общем, он знал, на что шёл.

- Так где, ты говоришь, здесь логос-отсек?

На этот раз я получил подробное описание маршрута и, переступив через расходящиеся доски трапа, вошёл на дирижабль, в котором мне предстояло пробыть капитаном два месяца. И я собирался быть очень недовольным капитаном… Лучшим капитаном!.. А для этого срочно требовалось привести эту помесь китайского летающего фонарика с половой тряпкой в порядок.

Экипаж «Бауна» был весьма пожилым. Большинство членов этого самого экипажа, за исключением матросов, собирались в ближайшие годы выйти в отставку и начать получать местную военную пенсию. А точнее, просто пенсию – потому что пенсию здесь платили только военным и сиротам, а всех остальных выросшие дети кормят.

Однако механик выбивался из этой картины тем, что, похоже, был склеротиком. И каждый год, вот уже лет двадцать, вероятно, забывал подать в отставку. Звали его Пенгор, и ему было на всё глубоко наплевать.

- Кэп, ну что вы ругаетесь? – удивился он в ответ на мою гневную отповедь про состояние дирижабля. – Ну перекосило каркас в паре мест, так ведь ещё не разваливается! Обшивка в трюме отходит, так и кому она там нужна? Сифонит чуть-чуть аэростат…

- Пенгор! У вас четыре матроса в подчинении! – сказал я, сжав челюсти. – Давайте-ка вы их задействуете и быстренько всё почините. Ладно, каркас оставим слегка перекошенным, но аэростат и сеть чтоб всю проверили!

- Ну что вы так, кэп?.. – вздохнул Пенгор. – Нечего там проверять: там всё надо поменять, а старое выбросить…

- Пенгор, вот при всём уважении!.. – я строго посмотрел на старичка. – Не так давно я уже летал головой вниз на поверхность – и больше не хочу.

- Да не полетите вы, кэп! – возмутился старичок. – Чего там лететь-то?.. Слетаем туда-обратно! Тихо-мирно! Никто флотские транспортники не трогает! Что может случиться-то?..

Пенгор просто ещё не знал меня достаточно хорошо, чтобы такое заявлять. Да всё что угодно может случиться… Например, на каком-нибудь дирижабле-мародёре распространится инфекция, сводящая людей с ума, и начнут они грабить флотские транспортники…

- Это был приказ, Пенгор! – строго сказал я. – Четыре матроса с тобой во главе: проверить сеть, аэростат и всё, что можно залатать и укрепить!

- Есть, кэп! – старичок покорно кивнул.

- И что с логосом огня? – спросил я. – В документах сказано, что он существенный…

Логос горел – это была правда. Логос нагревал воздух – это тоже была правда. Однако на существенный он никак не тянул – скорее, на приемлемый, да и то ближе к малому…

- Так он и был… Существенным, – старичок обернулся на подставивший его под начальственный гнев логос. – Лет триста назад…

- И какой он сейчас? – уточнил я. – Малый?

- Пока всё-таки приемлемый, – разводя руками, признался Пенгор. – Но это, с позволения сказать, ненадолго, кэп… Через полвека станет малым.

Износ логосов, которые активно и постоянно использовались, был настоящим наказанием… Пусть этот износ и был растянут во времени – в зависимости от материалов, что были использованы, но рано или поздно всё приходило в негодность. Существовали даже две скалы, где в негодность пришли два круга возрождения. И так как сейчас не существовало ни одного графика, способного целиком и полностью повторить последовательность, то эти скалы быстро пришли в запустение.

- Ещё проблемы есть? – спросил я.

- Есть, а как же не быть-то? – согласился Пенгор, и вот тут я понял, что зря спросил. – Из шести винтов только четыре работают. А те, что пневматические были – просто так висят, для виду. Трубу сливную постоянно забивает, а тады какашки из раковины на камбузе так и лезут… Штурвал последние лет десять тугой стал. Я уж смазывал его, смазывал… Да, видно, дело в приводах, а они тут хитро запрятаны – я туда уже лет двадцать со своей спиной забраться не могу.

К моменту, когда старичок закончил, я понял, что моя правая рука сама собой прикрыла глаза ладонью…

- Со штурвалом я сам разберусь, – тихо сказал я. – Для камбуза нужна деревянная затычка, чтобы говно не лезло, а винты… Да в жопу эти винты, пускай висят!

- Так, может, и всё остальное – в жопу? – взмолился Пенгор.

- Только винты! – строго ответил я и отправился знакомиться с рубкой.

Единственный, кто меня здесь порадовал – так это рулевой. Ну он-то, по сравнению со всем офицерским составом, был ещё молод и полон сил. И седина во всю голову ему в этом никак не мешала. Как только я вошёл, как бы в извинение за общий пофигизм экипажа, рулевой бодро представился Ликаном и сразу передал мне журнал эфирного судна. После чего чётко доложился, что происшествий не было, предупредил про тугой штурвал – и отпросился в увольнительную на скалу. Удрал, в общем…

И потому уже не застал момент, как четверо молодых парней – будущих матросов военных судов – вылезли на наш аэростат, как гигантские муравьи, и принялись его латать под чутким руководством старичка-механика. Не видел он и того, как четверо штурмовиков с руганью и сопением чинили расходящиеся доски трапа, в то время как пятый сидел в охране. И самое главное – не видел он того, как новоявленный капитан, отодрав доски пола в рубке, пролез ужом к приводам штурвала и принялся искать, в чём причина его тугого хода. И как этот самый капитан всё-таки обнаружил проблему – но совсем не там, где предполагалось. Просто дерево за годы использования разбухло и теперь тёрлось о стойку – надо было его всего лишь подточить. В общем, пропустил хитрый жук всё самое интересное, но зато и работать не пришлось…

А на следующий день прибыла экспедиция из Академии. Впереди шёл представительного вида мужчина – с пузиком и окладистой бородой, подёрнутой легким налётом седины. Позади него, истекая потом, нагруженные как мулы, тащились два худощавых молодых человека. Один в очках, другой – при местных понтах. Сзади шёл седовласый профессор в дорогих очках (тут, если честно, вообще все очки дорогие!), поддерживаемый под руку классической такой аспиранткой – тоже в очках, но подешевле, чем у профессора. Правильно – надо соблюдать субординацию… Однако девушка всё-таки не удержалась и заговорила первой.

- Это и есть «Баун»? Изначальные, он вообще летает?! – спросила она с ужасом в голосе.

- Инора, ну что вы так переживаете? – успокоил её седой старичок. – Полетит!.. Вон, и капитан вам обязательно подтвердит!

- И да, мы все знаем, как ты боишься летать!.. – буркнул молодой очкарик.

- А ну цыц! – потребовал представительный и направился ко мне.

Я гостей встречал у трапа, нацепив капитанскую форму, и старательно делал вид, что не слышу их разговора. Представительный остановился, достал большой платок и утёр пот со лба. Хотя погода на дворе стояла и ветреная, весенняя, но подъём на мачту дался ему очень тяжело.

- Добрый день вам, гра! – поприветствовал он меня, восстановив дыхание. – Вы – капитан?

- Именно так! – согласился я. – Я капитан «Бауна», и зовут меня Фант. Или просто кэп.

- Я профессор Анж, историк и логосовед! – представился тот, а потом выдал своё полное имя, которое я предпочёл не запоминать. Просто отметил для себя, что он член одного из домов. – Со мной мои коллеги…

Седовласый старичок оказался почётным академиком Креамом, а двое молодых людей – начинающими учёными. Тот, что в очках – Принг, по всей видимости, был из простых, сумевших пробиться в учёные круги. А вот второй оказался дальним родственником Анжа – состоял он в том же доме, и звали его Венко. Инора была помощницей Креама, и вроде как числилась тоже молодой учёной – но напоминала скорее дуру-карьеристку. Во всяком случае, в отличие от мужчин, научными терминами она не сыпала, эмоции не скрывала – и вообще вела себя как кисейная барышня. Впрочем, судя по принадлежности к ещё одному дому, именно ею она и являлась.

Я получил необходимые документы от Анжа и проводил пассажиров до их кают, показав, что и где расположено. А ещё узнал, что скоро к трапу прибудет их оборудование. А то, что обливаясь потом, тащили Принг и Венко – это просто личные вещи…

Не успев отдохнуть от учёных, я был вынужден снова встречать гостей.

На этот раз прибыли подводы с грузом для флота. На одной из подвод прибыл не груз, а несколько грузчиков, которые и принялись всё деловито затаскивать в трюм. Карго у меня не было, и пришлось мне самому всё распределять, чтобы гондолу ещё где-нибудь не перекосило. Одновременно прибыл груз учёных, а я всё пытался как-то упорядочить этот хаос – и не сразу заметил благообразного мужчину в одеждах жреца. Он подошёл к трапу и посторонился, пропуская груз, но подниматься не стал. Так и стоял, рассеянно наблюдая за погрузкой.

- Добрый день! Вы к нам? – уточнил я, когда, наконец, обратил на него внимание.

- Здравствуйте, меня зовут Тунип! – представился он. – Я жрец, пневматик и немного лекарь… Меня направили на ваш дирижабль, чтобы я переместился к месту службы… А как я могу обращаться к вам?

Пришлось снова представляться, после чего с риском для гондолы оставлять грузчиков и груз без присмотра – и провожать последнего пассажира к его каюте. Опять спустившись в трюм, я обнаружил, что из своей увольнительной, наконец, вернулся Ликан. Он не стал подниматься к жилым отсекам – остался внизу и приглядывал за погрузкой.

- Отдохнули, Ликан? – устало спросил я.

- Так точно, кэп! – бодро сообщил он.

Слишком бодро. Небось, наклюкался вчера, а теперь делает вид, что просто прогулялся…

- Вот и отлично! В таком случае я тоже немного отдохну. Как погрузитесь – сообщите мне, отправляемся сразу…

И не дожидаясь ответа, я отправился в капитанскую каюту – немного подремать. Я шёл и очень надеялся, что это будет обычный полёт туда и обратно, который обойдётся без всяких эксцессов и происшествий. А все проблемы ограничатся лишь забивающейся трубой, заедающим штурвалом и сифонящим аэростатом. Однако чем дальше, тем больше где-то внутри крепла железобетонная уверенность в том, что моё невезение снова пробудилось – и уже движется по моему следу, чтобы вскоре обрушить на меня всю свою разрушительную мощь…