Эхо последних голосов

Суббота, поздний вечер…

Лифт дернулся, коротко взвизгнул тросами и встал. Влад сначала не понял, что произошло — просто тяжело вздохнул, глядя на тусклую лампу в потолке, которая теперь дрожала в нервном свете. Последний заказ, почти полночь, горячая пицца в термосумке, а он застрял где-то между шестым и седьмым этажом старой многоэтажки.

Он нажал кнопку вызова диспетчера. Тишина. Попробовал телефон — экран светился, но значек сети был перечеркнут.

— Да чтоб тебя… — пробормотал он, пряча смартфон в карман.

Прошло, может, десять минут. Потом двадцать. Металлические стены казались ближе, чем раньше. Воздух густел, становился тяжелее. Влад сел на пол, прислонился к стене и закрыл глаза.

Подожду. Сейчас свет моргнёт, лифт снова тронется…

Но в полночь лампа внезапно погасла. Тьма была такая плотная, что даже экран телефона, едва засветившись, казался чем-то чужеродным, ненужным. Влад включил фонарик, осветив металлические стены, будто изнутри саркофага. Увидел себя в заляпанном зеркале. Молодой парень чуть за двадцать, по имени — Владислав Игоревич Нестеров. Не художник, конечно, но тоже небесталанный. Безобразно отросшие волосы напоминали охапку мокрого залежалого сена и цветом и формой. На узком скуластом лице проступала угловатая усталость, с щедрыми мазками темных кругов вокруг серых внимательных глаз. Легкая щетинка обрамляла плотно сжатые губы.

— Эээй! — Закричал Влад. — Кто нибудь…

В ответ только тишина. Неестественная какая-то, мертвая, подумалось ему и мурашки тут же толпой пробежались по спине к затылку.

Обругав себя за трусость, он крикнул еще раз, уже сильнее и протяжней, одновременно пнув ногой по металлической стене. Ответом было лишь гулкое эхо, будто он находился внутри барабана. Тогда он решил что уж лучше пусть он разбудит весь дом, и его будут проклинать за это, но не ночевать же ему здесь из-за врожденной скромности. Разрешив самому себе побуянить, он принялся пинать и бить кулаками по стенам и орать что есть мочи. Кажется, что он в жизни так громко не матерился, потому что когда он выбился из сил и опустился на пол, понял что из его горла вырывается лишь сиплый хрип. В придачу к севшему голосу, он отбил себе пятки, лупя по стенам почем зря. Какими бы крепкими не были его ботинки, они все же не созданы что бы так с ними поступать.

Несчастный решил передохнуть и просто посидеть в темноте, ожидая что его посетит более светлая мысль как отсюда выбраться. Как вдруг на него опять нахлынули воспоминания о том, что он хотел забыть. О том, кого он хотел забыть. В памяти сами собой всплывали кадры, где Мария лучезарно улыбалась ему, стоя у старого разлапистого клена с охапкой широких остроконечных листьев в руках. В тот день они впервые поцеловались. Потом живая картинка счастья сменялась на печальное лицо и покрасневшие глаза девушки, которые она отводила от него, а он спрашивал и спрашивал: «почему… почему»? Затем другие кадры, все больше, дальше и сильнее, как в какой-то олимпиаде. Вот только в его голове никто не выигрывает медали.

— Время лечит! — как мантру прошептал Влад, силой заставляя свой мозг переключиться на другие мысли.

Надо подумать во сколько мне обойдется ремонт подвески. Так, шаровые…

Около двух часов ночи телефон пискнул, уведомляя что заряда батареи осталось всего десять процентов. Влад к этому времени смирился с тем что ему придется сидеть здесь до самого утра, пока кто-то из жильцов не соберется воспользоваться лифтом. Поэтому он не стал терпеть голод, который терзал его еще с обеда, но потом притих и вот теперь, вновь, проснулся. Парень без сожаления открыл коробку с пиццей и невольно сглотнул от соблазнительной картины. Запах теплого теста и колбасы с сыром внезапно почему-то обострил чувство одиночества. Вроде как пицца большая, а съест ее один человек.

— Ну, хоть не зря готовили, — усмехнулся он и в один присест, жадно причмокивая, сжевал целый треугольник, запивая водой из бутылки, которую всегда возил с собой. Понадобилось всего несколько минут на то чтобы половина пиццы спряталась в желудке курьера, успокаивая его и придавая уверенности.

Потом, по заветам Архимеда, как говорится, Влад лег на спину и положил под голову сумку, для удобства, сминая ее головой. Лифт качнулся, словно от ветра, но остался стоять. А если быть точнее — то висеть где-то между этажами. Сон пришел быстро, но неровный, тревожный, как у человека, который не знает, проснётся ли вообще.

Он проснулся от резкой протяжной боли внизу живота. Сильно хотелось в туалет. Да так, что больше терпеть было невозможно. Лифт все еще не двигался, свет не горел, но где-то за металлическими створками слышалось утреннее дыхание города — ветер, слабый гул. Влад, выругавшись, начал снова пинать по дверям и громко кричать призывая на помощь. Никто не откликнулся, ничего вообще не изменилось, словне все вымерли.

Влад не хотел справлять нужду на пол, и выбрал в качестве отхожего места щель между створками. Правда ее вначале нужно расширить. Тут он хлопнул себя полбу, за то что не подумал об этом раньше. Ведь можно было попытаться открыть створки дверей сразу как застрял, а не сидеть и ждать у моря погоды. Впрочем, он понимал почему не поступил так. Мозги просто устали от работы без выходных по шестнадцать часов в сутки второй месяц подряд.

Маленький складной нож от Жар-птицы, постоянно носимый на кармане, не ахти какой помощник в деле открывания дверей лифта, но хоть что-то. Влад не стал откладывать процедуру вскрытия и включил фонарь на телефоне, который показывал всего семь процентов заряда.

Поставив телефон на пол, он достал нож, блеснувший в свете телефонной вспышки. Просунув клинок между створками, повернул его как ключ в скважине, отчего дверцы слегка подались в стороны и стало видно наружные двери. Замок наружных дверей находился на уровне колен.

Воткнув носок ботинка между створок, что бы они не схлопнулись обратно, он стремительно облегчился, слушая как жидкость полетела в шахту громко разбиваясь на брызги. Почувствовав себя легче, он уперся одной рукой в торец двери и попытался задвинуть ее. Нехотя, но дверца начал подаваться, а потом со щелчком легко ушла в сторону. Со второй он поступил точно так же и вот он уже видит перед собой пыльные ролики и какие-то замки-защелки.

Телефон тихо прожужжал, наверняка сообщая своему хозяину что заряда остается все меньше и меньше. Опасения остаться в полной темноте, до того как он сумеет разобраться что тут и куда надо отогнуть, чтобы наружные двери открылись, подстегнули мыслительный процесс.

— Ну, зараза, открывайся! — Прохрипел Нестеров, оттягивая ролики от рейки за которую они держались. Не сразу, но он понял, что нужно оттянуть именно их. Механика довольно простая и надежная. Вот только, что-то никак не получалось их отжать.

После долгих минут возни он, наконец, выбрал правильное положение пальцев и ролики довольно легко поддались давлению. Торжественно щелкнув, створки разъехались в стороны, запуская утренний свет в кабину лифта. Влад, не теряя ни секунды, выкинул на бетонный пол седьмого этажа свою термосумку, схватил телефон и выбрался сам наружу, пахнущий потом и нервозностью.

На лестничной площадке пахло какой-то тухлятиной от мусоропровода и окурками. Быстро преодолевая ступени, невезучий курьер спустился вниз и вылетел на улицу словно за ним гнался кто-то страшный.

На улице уже во всю серел рассвет как и должно быть в мае около шести утра. Возле подъезда, на лавке, сидел мужчина одетый не совсем по сезону — в пуховике и матерчатых кроссовках. Голова безжизненно склонилась на грудь, глаза полуоткрыты. А изо рта торчит синий язык, словно дразнится.

Влад замер.

Он узнал этого мужика — видел его вчера вечером, когда проходил мимо. Тогда тот пил пиво, ворчал что-то себе под нос, ругал кого-то. Теперь возле лавки валялись две разбитые бутылки, в чьих осколках отражалось бледное пасмурное небо.

— Эй… — тихо сказал Влад, хотя уже понимал, что звать бессмысленно. С таким серым цветом лица обычно не живут.

Он обошел тело по широкой дуге, на сколько позволял тротуар с клумбами. Посмотрел по сторонам. Пусто. Ни машин, ни звуков.

Телефон опять прожужжал. На этот раз более настойчиво, словно прощаясь навсегда. Экран по прежнему показывал что сети нет, словно в мире больше не существовало ни одной вышки, ни одного сигнала, ни одного живого человека, кроме него. А потом верный друг и помощник мигнул и выключился, оставив своего человека в одиночестве посреди бетонных коробок.

Влад споро добежал до своей старенькой «Лады» и завёл двигатель. Мотор заурчал — привычный, родной звук, единственное, что напоминало о нормальности.

Домой. Умоюсь. Подзаряжу телефон. Потом разберемся.

Что-то гнало вперед не давая возможности остановиться и подумать, поразмышлять. Почему, например, на лавке у подъезда многоэтажного дома, расположенного недалеко от центра города, сидит мертвец? И почему никто не слышал как Владислав орал ночью, прося помощи? Никто ведь даже не постучал в ответ, требуя заткнуться. И полицию никто не вызвал. Что за дела такие?

Слава Богу, хоть выбрался, а дальше сообразим что и как.

Чем дальше он ехал, тем сильнее его охватывало чувство, что нормальность осталась там, в лифте, где он провел ночь. Все остальное — будто уже принадлежало какому-то другому миру.

Дороги были пусты.

Влад ехал уже минут десять, но не встретил ни одной машины. Ни такси, ни маршрутки, ни даже дворников, которые обычно к этому времени уже выметали улицы.

Это было странно. Очень странно.

Может, перекрыли движение? А может, просто все спят… воскресенье же.

Он включил радио — и тишина. Даже не шипение, привычные помехи, а просто ровная глухота, будто кто-то выключил эфир.

Он покрутил ручку настройки, пощелкал частоты, но в ответ ничего — ни новостей, ни музыки, ни голоса диктора.

На обочине стояли несколько машин. Обычные, как будто просто брошенные — одна с приоткрытой дверцей, другая с мигающим аварийным сигналом, у третьей капот приподнят, словно хозяин вышел «на минутку».

Дальше стоял автомобиль скорой помощи.

Бело-красная газелька застыла посреди дороги, перекошенная на один бок, и почему-то без переднего колеса. Задние двери распахнуты настежь, внутри валялась аптечка, растоптанный бинт тянулся наружу, по асфальту, как след. Недалеко лежало тело человека, в неестественной позе.

Влад сбросил скорость, но не стал останавливаться. Просто смотрел на всё это, чувствуя, как холодок ползет по спине.

— Что за черт.? — Вырвалось у него

Уже подъезжая к дому, он всё ещё надеялся увидеть хоть кого-то — человека, собаку, ребенка на самокате.

Но улица была пуста. Электричества не было нигде. Фонари мёртвые, светофоры не горят, окна домов тёмные.

Маленький магазинчик с торца дома, тот самый, где круглосуточно продавали пиво и чего покрепче, и где Влад частенько закупался пельменями и хлебом, зиял открытой металлической дверью. И что самое странное — ни одного алкаша рядом!

Наверное, свет вырубили ночью, вот люди и спят дольше. Без будильников… Он почти заставил себя поверить в эту бредовую мысль. Почти.

Паркуясь возле дома он отметил что никто не прогревает свой транспорт, пуская клубы табачного дыма в процессе ожидания. Даже Дед Партизаныч, как называл Влад одного из жильцов дома, не гуляет со своей важной таксой, хотя он делал это постоянно в одно и тоже время. В шесть утра, по старой военной привычке пожилой офицер неизвестных войн, выходил во двор со своей собакой и ровно час наматывал круги, вокруг газона, превращенного в хаотичную парковку.

Домофон не препятствовал входу в подъезд и Владислав быстро забежал на первый этаж, отточенным движением вставил латунный ключ в свою дверь и вот он уже дома. Где его встретила тишина — плотная, глухая, как вата и какая-то обреченная. Холодильник не гудел, соседский телевизор, вечно бубнящий через стенку на кухне, молчал и даже часы на микроволновке погасли.

Намереваясь первым делом помыться, счистить с себя липкий страх и взбодриться, он прошел в ванную комнату, раздеваясь на ходу. Воды не было. Смеситель исторг из себя жалкую струйку и, словно, засох.

Он выругался, полез к бойлеру, закрыть вентили и поменять шланги местами. Это позволило ему помыться, пусть, под слабым напором, но горячей водой.

Сидя в ванне и направляя на себя тонкую струйку воды, молодой человек, пытался убедить себя что всё просто — где-то авария, отключение, да и всё.

Предусмотрительно не став тратить всю воду, Владислав вылез из ванны и, вытираясь пушистым полотенцем, двинулся на кухню. Там он достал походную горелку и газовый баллончик, зажёг огонь и заполнил турку водой из питьевой бутыли. Сыпанул привычную дозу кофе и поставил на горелку. Металл звякнул о плиту, непривычно холодно, не уютно, как раньше.

Через несколько минут, сидя у окна с чашкой кофе, Влад смотрел во двор и ждал.

Ни одного человека. Ни машин, ни собак, ни гомона, ни шагов. Ничего…

Только лёгкий утренний туман и ветер, шевелящий пакеты у мусорных баков.

Он сделал глоток и вдруг понял, что тишина не просто странная — она неестественная. Словно весь мир выдохнул — и не вдохнул снова.

Такого не бывает… Просто взять — и никого. Один я?

Он сжал чашку крепче, стараясь не думать дальше. Но мысли уже шли сами, вязкие, тревожные.

Что-то произошло. Что-то страшное, непонятное. И оно не собирается объясняться.

Влад жестко выматерился и, неожиданно для себя, решил, что, раз творится такая ерунда, то на работу он точно не поедет. А, значит, он завалится спать, и будет надеяться что его разбудят звонком телефона и, недовольным голосом начальника, заставят идти на работу получать штрафы и нагоняй.

Подключив смартфон к повербанку, парень, не снимая теплых домашних штанов с толстовкой, завалился на диван и, укрывшись ватным одеялом, почти мгновенно погрузился в сон.